В городе это место рядом с заброшенной мельницей очень ценили. И называли красивыми словами «кожевенная фабрика». Взрослым в деревне было наплевать на название, лишь бы фабрика по-прежнему приносила прибыль. Но деревенские ребятишки называли ее не иначе, как

ШКУРОДЕРНЯ.

Шкуродерня была кошмарным местом. Оттуда на много миль расползалось такое жуткое зловоние, что от него дохли даже повидавшие виды навозные мухи. Она находилась рядом со скотобойней, что, собственно говоря, все и объясняло. Но так как это доставляло неудобство только близлежащему лесу – деревня была еще дальше, чем «много миль» - никто и не жаловался. Рядом со шкуродерней даже образовалось некое поселение. Резервация. Изначально его жителями были мужчины и женщины, лишившиеся всего и пришедшие работать туда от отчаяния. Но отчаяние проходило, запах и дикое зрелище убийства приедались и тогда начинали строиться новые отношения и новые семьи.

Бэкки была первым ребенком здесь, в резервации. Вернее сказать, первым ребенком, который выжил. Когда у семьи умирали дети, инстинктивно не переносившие смрад, люди словно просыпались от вечного полусонного существования и пытались бежать отсюда. Но вокруг был лишь дикий лес, кишащий злобными тварями. И уходившие не возвращались – ни на шкуродерню, ни к людям. Семья Бэкки, желая спасти свое хрупкое счастье, тоже ушла. Вместе с четырехлетним ребенком в страшный лес. Спустя неделю на шкуродерню пришла одна девочка, без родителей. Вся окровавленная, поцарапанная, но живая…

Раз в месяц на скотобойню приезжал огромный дребезжащий грузовик, и хмурый неразговорчивый шофер выводил в загон сотни коров. Старых, усталых и могущих принести лишь одну пользу – отдать шкуру. Их привозили со всего штата. Шофер оставался на ночлег. И с вечера начиналась работа… Утром он вставал, садился за руль и вез в город чертову кучу мяса в своем окровавленном, пахнущем смертью грузовике. Пока он добирался до города, мясо наполовину протухало, но это никого не заботило. Каждый выполнял свою работу. Мясо посылали в интернаты, дома престарелых, резервации чернокожих и другие места, на которые просто никто не хотел тратить деньги. Каждые полгода высылались три грузовика, призванных увезти все выделанные кожи.

Дополнительные и очень неплохие деньги платили за шкуры диких животных, коих в изобилии добывали и за бесценок продавали искусные охотники округи. Их было всего трое, тех, кто не боялся сюда заходить. Сэм, Джек и Мартин Ройдберги. Братья. Их охотничье искусство не было нужно никому, кроме хозяина шкуродерни. Хозяин, Джефри Мюррей – старый чучельник, превратившийся в кожедера. Ему было около шестидесяти – 25 из них он провел в шкуродерне. У него не было семьи, детей или друзей – были только деловые отношения. Он исправно приплачивал жителям деревни за еду, за которой сам туда и ездил. Он был единственным из «непрофессионалов», кто не раз ходил в лес без оружия и возвращался живым. Его боялись все по обе стороны Гранд Арлингроуд. А это было великое множество людей и зверей, поверьте! В его бледно-голубые с поволокой глаза невозможно было смотреть. Они буквально сверлили тебя, заставляли сердце скакать во все стороны. Лишь одно существо храбро выдерживало его взгляд. Старый медведь по прозвищу Уинн издавна делил с Джефри свой лес. Гризли и кожедел предпочитали не вступать в конфликт друг с другом.

Бэкки видела Уинна – одна из немногих, кто остался после этого в живых. Он сопровождал девочку до самой шкуродерни, тогда, когда она стала сиротой. Бэкки помнила желтую косматую шкуру и совсем не злые коричневые глаза. Она помнила все. Она помнила, как ее родителей забрала Река. Бурная, горная, при подходе к городу она превращалась в маленький ручеек. Но здесь, в нескольких милях от того места, где брала начало, она сметала все на своем пути. И любила делать это неожиданно. Мать Бэкки смыло с большого валуна белой пенящейся водой. Отец бросился за ней в бушующий поток. И они сгинули оба. Бедная Бэкки бежала по острым камням у берега и кричала, просила Реку вернуть маму и папу. Она падала, поднималась и снова бежала так быстро, как только могла. Девочка расшибла голову, стерла до мяса ноги, порезала до кости руки. Но бежала. Ей казалось, что она еще видит над водой родителей – черноволосую голову папы и рыжую мамину. Но они давно уже были гораздо глубже… Бэкки кинулась в мутную воду, надеясь доплыть до призраков, умоляя Реку взять и ее тоже. Но волна подхватила Бэкки, шепнула ей, что еще не время для нее уйти и мягко вынесла на берег. Не приняла жертвы. У Бэкки была другая судьба…

Она очнулась от прикосновения мягкого и немного шершавого языка. Старый Уинн зализывал ее раны. Гризли всегда был принципиальным зверем и не трогал детенышей даже в самые голодные годы. Но в этой девочке он почувствовал что-то такое, что заставило его даже проводить ее до старой шкуродерни, хотя он ненавидел туда ходить. Слишком сильной была там вонь, слишком сильно там пахло смертью.

У Бэкки всегда были проблемы с речью. В свои четыре года она говорила еле-еле и предпочитала молчать. С того момента у реки она не произнесла больше ни слова. Холодная вода сделала свое подлое дело – Бэкки застудила уши и вскоре слух ушел совсем. Бэкки толком не поняла, что случилось. А когда поняла, то не расстроилась. Глухота подарила ей благословенную, абсолютную тишину… Она была счастлива. Позже слух немного вернулся, и она могла слышать, например, громкие крики. Но никто даже не знал об этом. Сэм Ройдберг, младший из братьев-охотников, привез девочке старую Библию из города и даже учил ее читать и писать. Он бился с ней долгие два года и наконец решил, что это бесполезно. Бэкки не реагировала на его вопросы и жесты, якобы не желая ничего делать. На самом деле она по ночам исписывала чернилами мелкие обрывки выделанных кож, покрывая их своим бисерным почерком. Она выучила наизусть всю черную книжечку Библии. Да, она многих слов не понимала там, зато каким-то феноменальным образом осознавала их. Да и память у нее была отличная. Одна из работниц как-то заметила все это и по секрету шепнула Сэму. Охотник просиял и спустя два дня принес ей еще три книги: какие-то сказки с картинками, словарь и толстый томик атласа, где было рассказано про всех животных Америки. Просто принес и все. Девочка благодарно улыбнулась и убежала к себе. Она снова ночами изучала их, шепча одними губами, беззвучно, слова:

- Ме… Медведь… Уинн… - объясняла она сама себе и смотрела на картинку в атласе,- мед… ведь…Гриз… Гризли… На зиму впада… впадают в спя… спячку… Спячка…

Любое новое слово в любом определении смотрелось в словаре и порой, чтобы полностью понять какое-либо значение, приходилось перекапывать десятки других слов. Иногда это занимало всю ночь. Но Бэкки не жаловалась. Ей было интересно. Правда, утром, несмотря на усталость, она исправно выходила на работу, расчесывала шкуры специальными гребенками, выносила их во двор, натягивала на деревянные рамы и там они сушились. Очень долгой и кропотливой была эта работа. А дальше все было еще сложнее… Из шкур выпаривалась вся вода и они становились гораздо легче. Потом их с внутренней стороны проглаживали тяжелым чугунным утюгом, мяли, удаляли лишнее и еще раз гладили… Потом начиналась ювелирная работа, где маленькие, легкие ручки Бэкки приходились как нельзя кстати. Она отмывала шерсть от засохших кусочков крови, аккуратно, чтобы не повредить шкуру, снова расчесывала ее, сушила, опять расчесывала… Со шкурами диких животных, в особенности с пушниной, обращались гораздо нежнее. Крови на великолепной шерсти песца, куницы, норки не должно было быть. Малейшая капля делала шкурку или негодной, или сильно уценяла ее. Стоило ошибиться трижды – и тебя ставили работать на убой. Люди долго не выдерживали там и на коленях приползали к Мюррею с просьбой взять их обратно. Однако были и те, кому нравилось работать на бойне. Бэкки сильно повезло, что она редко встречала их.

Бэкки никогда не ошибалась. Даже если она всю  ночь занималась и не успевала поспать как следует. И даже Джефри Мюррей признавал ее своеобразный «талант». И в свои 14 она уже работала с лучшими шкурами. Из-под ее рук они выходили необыкновенно красивыми, чистыми и пушистыми. Никто не знал, как у нее это получается. Да и сама Бэкки не знала…

Она брала в руки шкуру, раскладывала ее на столе и шептала:

- Лиса… рыжая. Хорошая лисичка, ты вырастила прекрасную шкурку… Мне жаль, что тебя убили… Прости нас, прости охотников… Не держи зла… Прошу тебя, прости… Просто пришло твое время уйти… И наше придет… И мы еще встретимся, а пока… Пока твоя шкурка согреет кого-нибудь, спасет кого-нибудь…

Она говорила так, прося прощения у каждого животного, что попадало к ней на стол. И искренне верила в то, что говорила. Иногда ей казалось, что мертвые глаза зверя, потускневшие и грустные, приобретают другой оттенок, другое выражение, становятся на миг прежними – живыми и блестящими… И она верила, что души зверей, заключенные в глазах, прощают ее. Да, она знала, что после нее эти глаза -  сиреневые, голубые, желтые, черные, серые, оранжевые, коричневые, зеленые – выковырнут из засохших темных глазниц и сложат в банки, отчего они станут похожи на кучу обычного драже в разноцветной глазури. Но стоит подойти поближе и десятки стеклянных зрачков уставятся на тебя, и тебе уже никогда в жизни не захочется конфет…

Потом шкуру отделяли от верхней части черепа и она была практически готова. Этого не делали раньше, чтобы шкура сохранила форму на голове. Поэтому и приходилось возиться с глазами. Их позже увозил в деревню Мюррей, где их скармливали свиньям. И так было на протяжении многих лет. Все изменилось с наступлением нового 1859 года.

Здесь, рядом с югом, снег шел нечасто. Но в пятьдесят девятом на долю шкуродерни выпало, в прямом и переносном смысле, много чего. Снег мел, не переставая с самого ноября. Грузовик с коровами опаздывал уже на три дня. И когда мистер Мюррей поехал в деревню на своем древнем тракторе, то привез оттуда неутешительную новость. Их Арлингскую долину занесло со всех сторон и до весны вряд ли кто-нибудь сможет до них добраться. Джефри Мюррей словно чувствовал, что это случится и, видимо, поэтому, в конце сентября привел в шкуродерню двух коров. Третью он отдал в лесу Уинну. Жители резервации с изумлением смотрели, как бывший чучельник строит для них теплый хлев, собирает и сушит на еще жарком сентябрьском солнце траву. Потом, осознав, наконец, что эти животные не пойдут на шкуры, принялись помогать. Вскоре одна из коров разродилась очаровательной телочкой. И теперь у них было три прекрасные молодые коровы. Дров и еды жители заготовили достаточно и собирались расчудесно жить до весны.

Но однажды их покой был нарушен незваными гостями. И рядом с ними незримо шло то, что навсегда разрушило привычный ход жизни… С большой земли, словно вспомнив об этой проклятой деревне, надвигалась Судьба. А под ее ногами ползли, ожидая своего часа, три змеи-сестры – Тьма, Разруха и Смерть…

Одним темным морозным вечером, а вернее, даже ночью, в дом, где жил старик Мюррей, кто-то постучался. Кожедел с неохотой отворил. В комнату, задувая свечи, ворвался холодный ветер. Старик поежился: 

- Чего надо?!

- Мистер Мюррей, мистер Мюррей! – затараторила чернокожая женщина, закутанная в дырявый платок,- там… там…

- Мэри, можно побыстрей? И, желательно, по существу!

- Там… Двое пришли! Отец и сын! Просят ночлега! Мужчине совсем плохо!

- И чего ты хотела? – зевнул Мюррей,- пусть идут своей дорогой! Хотя… Деньги у них есть?

- Бедны, как церковные мыши! – хихикнула Мэри.

- Ну и все, иди, дура! Гони их, гони! – отрезал старик.

- Но… сэр… - посмела заикнуться женщина.

- Если вам так не терпится кого-то спасти, валяйте! – рыкнул Мюррей,- но кормить их вы будете из своих погребов! Я не дам ни зернышка!

Кожедел захлопнул дверь перед носом негритянки. Потом уселся в кресло, зияющее своей дырявой обшивкой, и фыркнул:

- Вот идиоты! Сентиментальные идиоты! Самим жрать нечего, а они бродяг привечают! Дураки…

Так, собственно говоря, с легкой руки разомлевшего от горячего ужина и камина Мюррея, фортуна наконец-то повернулась к путникам вполоборота. Ведь отказа старик так и не дал.

Парню было шестнадцать. И звали его Стюарт. Но Бэкки, мгновенно подружившись с ним (даже не сказав ему ни слова), сократила имя до Стю. Доброжелательные жители этого Богом забытого места тут же выложили всю подноготную истории – и шкуродерни, и Бэкки. Он все вежливо и внимательно выслушал, хотя, похоже, не усвоил ничего. Ведь его отец был болен, и это занимало все его мысли. Стю откровенно поведал, что они с отцом в розыске, прекрасно понимая, что здесь это никого не волнует. Оказывается, отец Стю – Джеральд – организовал в самом Нью-Йорке какую-то никому здесь не понятную забастовку. Но весь крупный город гудел до сих пор. А правительство направило большие отряды полицейских, чтобы схватить и расстрелять зачинщика и его семью. Стю и Джеральду пришлось бежать. Как можно дальше. Стю рассказал также, что где-то с неделю назад его отец случайно упал в сточную канаву с ледяной водой и заболел. По Джеральду было видно, что у него сейчас не лучшие времена. Едва его усадили на кровать, он повалился на старый матрас и уснул. Бэкки дернула Стю за рукав:

- Что… что…

Стю недоумевающе глянул на остальных. Мэри улыбнулась ему:

- У нее нелады с речью. Она пытается спросить, что с твоим отцом.

- Я же уже сказал. Просто он плохо себя чувствует. Разбит. Ведь он не ел ничего, почти не спал. Но через пару дней все наладится и мы втроем вас покинем!

- Втроем?

- Ах, да! – спохватился парень и бережно достал из-за пазухи что-то маленькое и пушистое. Бурый комочек тихо запищал и развернулся,

показав блестящие черные глазки. Из всех женщин этому существу безумно рада была только Бэкки. Она даже взвизгнула от удовольствия.

- Это моя полевка, Сюзи,- представил Стю. Мэри брезгливо поморщился:

- Лучше убери! Мы любим мышек только в виде шкурок!

- Ладно, ладно! – буркнул Стю,- в общем, будем знакомы!

- Бу… дем… -  улыбнулась Бэкки.

                                                                           * * *

Но через пару дней ничего так и не наладилось. Наоборот, все стало только хуже. Температура взлетела до сорока – бедный Джеральд постоянно терял сознание и бредил. Когда его пытались чем-то привлечь, он безразличными и пустыми глазами обводил комнату и даже не двигался. Его безучастный взгляд и бледная, почти белая кожа, покрытая бисеринками холодного пота, пугали Бэкки, навещавшую Стю, неотлучно дежурившего у постели отца. Сухой и горячий лоб Джеральда указывал на то, что это не просто простуда… На пятый день на руках, груди и животе больного появились мелкие бледно-розовые прыщики, величиной с булавочную головку. Перепуганные работники шкуродерни позвали Мюррея – единственного человека, который хоть как-то разбирался в болезнях.

- Брюшной тиф,- констатировал старик.

- Это опасно? – посерьезнел Стю.

- Я сразу сказал, чтобы вы убирались! – огрызнулся Мюррей,- и я был прав! Запомните, вы, недоумки,- он обвел злым взглядом присутствующих,- я – всегда прав! Ваше счастье, что этот вид тифа не заразен!

- А мой отец…

- Умрет,- отрезал кожедел,- здесь и сейчас нам нечем его лечить!

Старик Мюррей презрительно и брезгливо трижды вымыл руки и удалился. Он лукавил – вылечить Джеральда было делом вполне реальным. Нужно было лишь соблюдать строгую диету и не допускать сквозняков. Но так как в медицине никто ничего не понимал, шансов у бедного Джеральда не осталось никаких… Он скончался через четыре дня. Его быстро зарыли на окраине территории Уинна. И вскоре следы того места, где находилась могила, были окончательно утеряны…

Весна приближалась медленно. Казалось, она совсем не хотела возвращаться в это царство зла и смерти. Ей здесь словно было неуютно. Иногда, правда, снег таял и тогда все ходили по колено в воде. В такое время Стю и Бэкки забирались на крышу сарая, где жили коровы. Там Стю сделал Бэкки второй в ее жизни подарок. Это был тяжелый бронзовый крест. Стю рассказал, что когда-то в их доме гостил священнослужитель из великого города Иерусалима. Он забыл этот крест. Его взял Стю. Теперь он принадлежал Бэкки. Подарок понравился ей. Ведь ей ничего, кроме трех потрепанных книг, в жизни так и не досталось…

Вскоре унеслась жизнь и маленькой Сюзи. Мюррей вышиб из нее дух, когда застукал за тем, что полевка поедала его запасы зерна. Стю в отместку поджег амбар, правда, у него ничего не вышло – снова была оттепель. А зерно все равно промокло… С тех пор Мюррей и Стю испытывали друг к другу крайнюю степень неприязни.

За три прошедших месяца Бэкки научила Стю хорошо разбираться в шкурах, что еще остались здесь. Парню мало нравилось это занятие, но он покорно слушал девушку. Более того, с ним она стала больше и лучше разговаривать. Правда, с ним и только с ним…

В один из дней, когда зима еще пыталась отвоевать свои права, на скотобойню, обвешенные только что снятыми шкурами зверей, явились охотники – двое, Джек и Мартин.

- Где брат? – хмуро поинтересовался Мюррей.

- Ружья чистит,- фыркнул Мартин и свалил шкуры, вонючие и окровавленные, в углу,- скоро придет.

Мгновенно на них налетели неизвестно откуда взявшиеся в это время года мухи. Мюррей помахал руками:

- Фу! Ну и с чего вы вдруг начали охотиться? Сезон еще ведь не пришел!

- Они словно сами на нас шли! Неужели мы бы не использовали этот шанс? – усмехнулся Джек,- а этот придурок Сэм со своими ружьями все веселье пропустил! Кх-кх…

- Ладно,- кивнул Мюррей,- несите все это в кожевенную! Начинаем работать!

Охотники уже собирались было уходить, как Мюррей схватил Джека за руку и кивнул на маленькие ранки на его коже:

- А это что?

- Ааа… - отмахнулся охотник,- сурок какой-то тяпнул! Представляешь, хотел я шкуру его добыть, а он, гад, извернулся и укусил! Кх…

Мюррей захохотал:

- Тоже мне охотник! С сурком не справился! Где ты его откопал-то его под снегом?!

- Да сам не знаю! – отшутился Джек,- кх-кх…

Когда братья проходили мимо хлева, то увидели Стю и Бэкки. Они помахали им рукой:

- Ты заметила? – Стю внимательно смотрел вдаль.

- Что? – тихо проговорила Бэкки, когда охотники скрылись в лесу.

- Джек постоянно кашлял. Просто не затихал.

- Простудился, наверное… - Бэкки остановилась, чтобы собраться с силами для произнесения следующей фразы.

- Я и про отца своего так думал… - фыркнул Стю,- может, у Джека тоже тиф?

- Может… - пожала плечами Бэкки, но что-то внутри подсказывало, что это вовсе не тиф… Это же что-то заставило Бэкки спуститься с крыши и пойти в кожевенную. Что-то непреодолимо гнало ее туда, какое-то странное, свербящее в душе, предчувствие.

Работа в шкуродерне кипела. Женщины специальными гребенками начинали расчесывать шкуры, мужчины готовили рамы.

-Эй, Бэкки! – помахала девочке рукой Мэри,- иди сю… Ай!

- Мэри! – перепугались остальные женщины,- что случилось?!!

- Меня что-то укусило! – Мэри отчаянно чесала ладонь,- какая-то блоха! Шкуры блохастые!

- А ты чего хотела? – захохотал Джим, старый негр, ровесник Мюррея,- я за всю свою жизнь не видел ни одной лисы, у которой не было бы блох!

- Нет, ты не понял! – Мэри всмотрелась в шкуру,- тут…

- Ой! Меня тоже укусили! – раздался голос откуда-то из глубины комнаты,- бешеные! Бешеные блохи!!!!!

- Блохи вряд ли, а вот лисы вполне! – заорал Джим,- отойдите от шкур, быстро!!!!

Женщины, визжа, отскочили в сторону.

- Спокойно, идиотки! А ты, черномазый, прекрати орать и пугать людей,- Мюррей шатающейся походкой подошел к столу, оттолкнув Бэкки.

- Уже налакался… - прошипела Мэри. Бэкки хихикнула.

- Нет у них бешенства… - заплетающимся языком проговорил старик,- и у вас не будет! Вас же шкура не укусит!

- Уже укусила! – пожаловалась Мэри,- там блохи! Чертова куча!

- Что?!!! – Мюррей мгновенно протрезвел. Он быстро осмотрел все шкуры и приказал:

- Что-то здесь не так… Ну, охотнички! Я им покажу! Как мне больных животных подсовывать! Отнесите шкуры в лес и выбросьте!

Мюррей ушел. Мужчины смело подхватили шкуры и унесли их. К Бэкки незаметно подошел Стю:

- Что у вас тут?

- Идееем… - Бэкки потянула его за рукав.

- Куда? Эй, кудааааааааа?!! – но Бэкки уже бежала по направлению к лесу. Слава Богу, далеко забираться в чащу ей не пришлось. Сэм Ройдберг вышел ей навстречу сам.

- Сэм, Сэм! – Бэкки старалась отдышаться после долгого бега.

- Что случилось, детка? – улыбнулся Сэм,- успокойся, потом скажешь толком.

- Сэм… Уез… уезжай… Сэм…

- Что-то?! – удивился тот.

- Она хочет, чтобы ты уехал,- пожал плечами подоспевший Стю,- разве непонятно?

- Но почему?! – недоумевал Сэм.

- Откуда я-то знаю?!

Свидетельство о публикации № 8209 | Дата публикации: 15:31 (20.10.2009) © Copyright: Автор: Здесь стоит имя автора, но в целях объективности рецензирования, видно оно только руководству сайта. Все права на произведение сохраняются за автором. Копирование без согласия владельца авторских прав не допускается и будет караться. При желании скопировать текст обратитесь к администрации сайта.