- Так, Бэкки, поспокойнее,- мотнул головой Сэм.

- Болезнь… Плохо… Плохие… Смерть…

- Смерть?! – поперхнулся охотник,- о чем ты? Хм… Думаю, самое время показать тебя врачу. Я сейчас как раз собирался ехать в город. Дороги, конечно, хреновые, но на хорошей лошади уже можно проехать… Пойдешь со мной? Моя Молния вон там! – Сэм махнул рукой в сторону леса,- поедем? Давай…

- Считаешь ее чокнутой? – нахмурился Стю.

- Да нет же! – фыркнул Сэм,- просто она какая-то слишком бледная и нервная! Я думал – может она заболела?

- Все с ней нормально! – прорычал Стю.

- Ладно, ладно! Но в город-то мне все равно надо… Я вернусь через неделю. Тебе что-нибудь привезти?

Бэкки, совершенно осчастливленная таким поворотом событий, радостно помотала головой:

- Нет… Не надо… Спасибо…

- Ну как хочешь! До встречи, малышка! – Сэм потрепал Бэкки по голове и скрылся за деревьями.

- Что на тебя нашло?! – шикнул на Бэкки Стю.

Девушка лишь загадочно улыбнулась…

  ...Бэкки снилось что-то странное… Вокруг была вода, черная и маслянистая. Откуда-то из глубины поднимались маленькие пузырьки воздуха. Обнаружив себя в этом пространстве, Бэкки жутко перепугалась и взмахнула руками. Вода неожиданно легко отпустила ее и выпихнула на поверхность. Бэкки увидела серое небо и какие-то деревянные постройки, едва выглядывающие из-под воды. Потом какая-то неведомая сила потянула ее обратно. Сначала девушка бултыхалась, пытаясь выбраться на волю, но потом внезапно поняла, что даже не дышит. А потому вода ей не помеха. В черной тягучей Пустоте она сначала не видела ничего. Потом вдруг перед ней появились охотники – Джек и Мартин. Сэма почему-то не было. Они растворились, ушли через секунду…  Следом явилась Мэри, Мюррей, Джим и еще пара работников скотобойни. Дальше все жители проклятой шкуродерни проплывали перед Бэкки и собирались в один единый серебристый ком, похожий на шарик ртути.

Шарик вдруг пришел в движение и, вытянувшись, принял форму… креста. Крест исчез, и на его месте появилась фигура какого-то животного. А потом… потом… Серебристое полотно свернулось, сжалось и выросло в странный призрачный силуэт… Всадник на коне. Он снисходительно погрозил Бэкки пальцем и… исчез. Вода вокруг внезапно начала давить, душить и страшные черные руки утащили девочку на дно…

Бэкки проснулась в холодном поту. Она настолько сильно сжимала в руке бронзовый крест, что он оставил на ладони глубокий болезненный след. Она знала. Знала, что это было. Даже сейчас, в реальной жизни, ее преследовало странное гнетущее чувство, чувство страшной необратимости… Она быстро схватила со стола старую Библию. Исход… 12-29… 31… 33… Нет! Нет!

Бэкки не желала верить тому, о чем сама догадалась… Не желала, но ничего не могла с собой поделать… Бэкки не умела логически мыслить, не умела выстраивать сложные цепочки. Ее незамутненный разум лишь слегка был затронут человеческой психологией, хоть она и росла среди людей. У нее были сильно развиты инстинкты, как у животного. Она знала только то, что знала и верила только в то, во что верила… И слишком легко воспринимала жизнь и смерть. Для нее эти два понятия были связаны лишь с религией - ты живешь, когда тебе позволено, и умираешь, когда приходит время. Именно это отличало ее и от животных, и от людей одновременно. Верующие называют это смирением. Смирение Бэкки било через край…

К сожалению, то, во что подсознательно поверила Бэкки, ее догадка, оказалось правдой…

 Мэри умерла первой. За ней последовала Тина – девушка, которую зараженные блохи укусили второй. Тина продержалась всего на несколько часов дольше. Мэри слегла вечером, на следующий день после того, как уехал Сэм. Внезапно поднялась температура, она вся горела. У нее сильно кружилась голова, ее тошнило и рвало. К утру она совсем перестала воспринимать реальность – не спала и постоянно бредила, плетя какую-то несусветную чушь. Вскоре на скамейку рядом с Мэри в выделенном ей сарайчике положили и Тину. Ближе к полудню они вроде бы успокоились, даже похлебали супа, и мирно уснули. Мюррей уже обрадовался было, что его работницы скоро оправятся от неизвестной ему болезни и снова вернутся на шкуродерню. Но он ошибся. В час дня обеих женщин начал мучить страшный кашель, потом они стали харкать кровью, задыхаться… и к заходу солнца все было кончено.

На следующий день слег старый Джим и еще пара мужчин и женщин, что ухаживали за больными. Перепуганные насмерть люди с ужасом поняли, что болезнь заразна. Сарай заперли, а окна заколотили. Еще полдня оттуда слышались стоны и крики, но к ночи все затихло… Перерыв все свои книги, Мюррей хмуро заявил на общем собрании:

- Это легочная чума.

После этих слов на шкуродерне началась паника. Мюррей заверил, что сейчас он сходит к Ройдбергам, займет у них бензина для трактора или, что будет быстрее и выгоднее, лошадь, и сейчас же направится в город за лекарством. На самом же деле старик не имел ни малейшего понятия, есть ли вообще лекарство от чумы. Ему просто надо было сбежать из этого рассадника заразы. Обличения он не боялся – ни один человек, кроме него, не мог пройти через лес, да и не знал, в какой стороне город.

Стоило Мюррею выйти за пределы шкуродерни, как он замотал лицо тремя пропаренными платками и направился к охотникам. Он увидел там то, что и ожидал – трупы. Джека и Мартина. Лошадей, судя по следам крови и ошметкам кожи в конюшне, давно растерзали дикие звери. Канистра бензина их, к счастью, не интересовала. Мюррей вернулся за полночь и решил отправиться в город рано утром. Его крик в четыре часа утра разбудил всех. Весна словно бы договорилась со своей уходящей сестрой и та замела снегом лес. Ветер и вьюга ходили по земле. У людей начали заканчиваться припасы. Мюррей, скрепя сердце, зарезал для них одну корову. Но надолго ее не хватило – одного тощего животного на тридцать человек было явно мало.

Потом все стало еще хуже. В одну из морозных ночей в хлев наведался Уинн и сожрал телочку в один присест. Последнюю перепуганную корову с ружьями охраняли двое суток самые храбрые мужчины поселка – те, что работали на бойне, люди с абсолютно пустыми глазами. На утро третьего дня Мюррей исстрелял все патроны. Один из них даже попал в левую заднюю лапу медведя. Но исход все равно был один – четыре трупа и задранная корова, от которой осталась только голова и ноги…

Бэкки знала, что этого не избежать. Еще она знала, что будет дальше. Прекрасно знала. Стю не должно было здесь быть. Но пути Божьи, как известно, неисповедимы… Он сам решает.

Она слышала голос. Нет, не Бога. Другой голос. Странный, тихий, почти неразличимый среди других шумов. Он шептал ей непонятные слова. Он не мешал, он просто был. Бэкки все ночи подряд молилась. Она просила спасти Стю и Сэма – тех, кто ни в чем не был виноват. Хотя, с точки зрения людей, они были отнюдь не безгрешны. Но Бэкки не обращала на их мелкие недостатки никакого внимания. Стю и Сэм были ее единственными друзьями. И это – главное… А все остальные были виноваты, в том числе и она… Бэкки не могла объяснить, в чем. Просто так. А еще она не могла знать, что судьба может походатайствовать лишь за одного. И она уже сделала свой выбор…

Три дня и три ночи Бэкки писала Сэму письмо, чтобы, когда он вернется, то узнал все, что здесь произошло и должно было произойти… Это письмо в двадцать предложений стоило ей больших усилий. Она не хотела, чтобы Стю помогал ей, хотела все сделать сама… Он заметил, что Бэкки отдалилась от него и не понимал, почему… Но стоило Бэкки лишь искренне улыбнуться ему, и Стю оттаял. На исходе четвертой ночи Бэкки накинула на голову платок, надела старый драный полушубок и вышла в лес. Уинн провожал ее до охотничьего домика, чтобы никакая другая божья тварь не напала на девушку. Тела охотников уже начинали разлагаться, даже несмотря на холод. Может, этому способствовали многочисленные рои мух, что расплодились в теплом законопаченном помещении. Бэкки почти не чувствовала удушающего василькового запаха. Зато Уинн не смог подойти к дому и на двадцать метров.

Бэкки забралась на деревянный стол и затащила на него стул. На всякий случай. На стул она положила письмо. Вот и все. Она вернулась рано утром. Ей навстречу выбежала Кэти, одна из работниц шкуродерни:

- Пойдем быстрей! Где ты была?!

- Ку… да…

- Наши мальчики предъявили Мюррею… этот… как его… уль… урьти… Ну, неважно! В общем, заставили его завести мотор у своего трактора и вывезти женщин отсюда!

- А… Как… Снег…

- Бэкки, детка, ты чего?! – Кэти ущипнула ее за щеки и помотала ее головой,- ты что, не видишь?

Только тут Бэкки внезапно заметила, что уже даже первые лучи солнца были жаркими, летними, и вокруг нее начали таять и расползаться сугробы, а сосульки под крышей уже начали плакать своими холодными слезами.

- Бэкки! – вскрикнула Кэти,- после полудня здесь все потечет! И мы сможем уехать! Трактор увязает в снегу, но воды-то он не боится! Пошли, соберем вещи!

Бэкки послушно направилась за Кэти. Хотя и не понимала, что ей можно собрать – кроме томика Библии и креста больше ничего дорогого сердцу у нее не было…

Полдень был еще далеко, а охапки сухого сена из настежь распахнутого хлева уже начинало выносить водой. Она потоками, водопадами лилась в помойные ямы, овраги и превращала их в озера с мутной жидкостью. Воды было так много, что она не успевала впитываться в землю и текла, текла, текла… Люди заволновались и уже в девять утра постучались в дверь Мюррея. Кожедел нехотя открыл ее и впустил «делегацию». Абсолютно мрачный и озлобленный, он сел за стол и равнодушно посмотрел на большую группу людей, испуганно и робко жавшуюся у стены. Он всегда считал их трусами. Сейчас он в этом только убедился.

- Чего вам надо? – хмуро заявил он, нетерпеливо стуча костяшками пальцев по крышке стола,- договорились же на полдень!

- Там… Вода… Ее много и мы подумали… - начала Кэти.

- Тебе, дура безмозглая, и думать не надо! – огрызнулся старик,- трактор, как дерьмо, не тонет! Надеюсь, там еще не под два метра воды-то?

- Нет, не так… - замялась Кэти,- где-то по щиколотку…

- Вот и выметайтесь отсюда,- ворчливо пробурчал Мюррей,- сказано, в полдень, значит, в полдень! Вон отсюда!

Люди, засуетившись, словно муравьи, столпились у дверей. Мюррей довольно ухмыльнулся.

- СТОЙТЕ!!! – оглушительный звонкий голос заставил работников замереть.

Брови старика поползли  вверх – кто смел?! Кто смел оспорить его власть?!!

Из груды тел… Да, тел, не людей, выскочил Стю. Он решительно встал перед кожеделом, вскинув руки и заговорил. Страстно, захлебываясь, глотая слова, доказывая свою, безусловно, незыблемую правоту:

- Что вы делаете?! Что с вами?! Почему вы беспрекословно подчиняетесь этому человеку?! Разве он вам – хозяин?! Ведь большинство из вас – белые, равные ему! Чем он лучше вас?! Почему?! Почему вы сами подставляете себя?! Почему вы подстраиваетесь под него?!

Мюррей демонстративно достал из-за пазухи длинный охотничий нож и положил перед собой. Такие ножи для снятия шкур были у всех мужчин, но, на их взгляд, нож в руках Мюррея был больше, острее, опаснее… Но на Стю это не повлияло. Он даже не заметил его…

- Вы похожи на стаю крыс, которые жмутся и пригибаются перед старым котом! Только вы забыли, что у кота давно уже выпали клыки!

- Что?!! – взревел Мюррей и, откинув стул в сторону, пошел на Стю.

- Остановись… - этот тихий голос произвел эффект разорвавшейся бомбы,- прекратите, мистер Мюррей…

Это была Бэкки. Выйдя вперед, она спокойно начала говорить. Ей не нужно было кричать и распыляться, чтобы ее выслушали. Она ничего и никого не боялась. С самого рождения она готовилась к этому моменту, для него появилась на свет и прожила столько мучительных лет… Только для этого… Для того, чтобы принести добро, хоть чуть-чуть, в этот вертеп, мир насилия и зла, лишившийся всяких чувств, кроме чувства отрешенности и равнодушия. Чтобы помочь людям уйти – ведь их время заканчивалось, их жизни были ограничены, они были обречены. Она не боялась уходить, и они не должны были бояться. Бэкки не знала, привнесет ли их жертва хоть что-то сюда, на землю, жестокую и смертельно опасную. Не знала, но надеялась…

Все это она рассказала людям вокруг себя…

- Чума, метели, звери… Вы сами навлекли это… Это место проклято давно и всеми… Но ВАША жестокость перешла все границы… - этой фразой, обращенной к Мюррею, Бэкки закончила свою речь.

В доме повисла гнетущая тишина.

- Бэкки… - еле слышно прошептала Кэти,- неужели… мы все умрем?

Девушка не ответила. Ее глаза резко поменяли выражение и  заговорила уже не она…

- К сожалению, да… Выхода нет… Все, что приведет к смерти, уже свершилось… Мы…

- Хватит! – рявкнул Мюррей,- вы что, не видите, что она – буйнопомешанная?!! Сумасшедшая, а может, даже ведьма!

Бэкки на секунду закрыла глаза и глубоко вздохнула. Потом одним пальцем приподняла черную обложку Вечной Книги. Ветер, внезапно ворвавшийся в окно, перелистнул страницы, и Бэкки, сначала тихо, потом громче и громче, начала говорить:

- И увидел я бледного коня, и бледного всадника на нем, и имя коня было Чума, а имя всадника – Смерть…

Мужчины и женщины в страхе зашептались – только что перед ними начал говорить глухонемой, как им казалось, ребенок. И говорить строками из Библии… Из уст Бэкки звучал глас Божий…

- Ты смеешь угрожать мне, маленькая тварь?! – прорычал Мюррей,- убирайся отсюда или я убью тебя!

Он замахнулся на Бэкки, но Стю преградил ему дорогу, задержав его руку. Он смело увел ее в сторону и ударил Мюррея в живот, однако повалить рослого, пусть даже и старика, ему не удалось. Кожедел моментально развернулся и наотмашь ударил Стю левой рукой. Подросток отлетел в сторону и, падая, ударился головой о железный стол. Удар был такой силы, что его хрупкая шея неестественно вывернулась, раздался страшный хруст и на пол он приземлился уже мертвым. В его горле громко захлюпала кровь и начала вытекать из полуоткрытого рта на деревянные половицы. Бэкки зажмурилась и беззвучно, как делала все в этой жизни, заплакала. Слезы оставляли на ее щеках тонкие соляные бороздки…

Несколько секунд в помещении царила тишина. Потом женщины закричали от ужаса, а несколько сильных мужчин заломили руки Мюррею. Но разгневанный хозяин вырвался, схватил нож и заорал:

- Это все из-за тебя, сучка!!! Из-за тебя!!! Ведьма!!!

- Прежние дни обратились в глину… - спокойно ответила Бэкки, думая лишь о Стю – неужели ее просьба осталась без ответа? – ходит ветер шесть дней и…

Охотничий нож вонзился в грудь Бэкки по самую рукоять. Она не почувствовала боли. Лишь немного зачесалась ключица. Зато она прекрасно поняла, что происходит…  Всю эту неделю она слышала голос… Очень знакомый и очень тихий… Сейчас голос нарастал, набухал и выходил из берегов. С ней говорила Река… Падая, Бэкки видела, как хватают Мюррея за руки разъяренные кожевенники, как их ножи протыкают его кожу, разрезают старую жилистую плоть и достигают печени, легкого, желудка и, наконец, сердца… Джефри Мюррей умер раньше, чем перестало биться сердце Бэкки…

Она видела над собой взволнованные лица людей и поэтому продолжала говорить. Голоса, как такового, не получалось – из горла вырывался невнятный хрип:

- Ходит ветер… шесть… дней и ночей… потоп и буря… покрывают… землю… Река идет… Время… наше… пришло…

Ей уже не суждено было узреть, что случится потом. Не суждено было увидеть, как придет Река, как она наберется сил ото льда и снега, как бушующим коричневым потоком снесет сначала скотобойню, потом ненавистную шкуродерню, смоет трупы людей и животных, а потом направится вниз по Арлингроуд, к деревне, к городу… Затопит их, сметет, сотрет с лица земли, таинственным образом обойдя все три детских дома в пригороде… Половина штата подвергнется ее гневу. Она принесет с собой болезни, голод, мор… Но Бэкки ничего этого уже не увидит… Здесь и сейчас она вернется, наконец, к маме и папе… Спустя столько лет Река заберет ее… Ее время наконец-то пришло…

Глаза Бэкки закрылись и она тихо уснула за полчаса до того, как деревянный пол в помещении начало залило водой… Она по-прежнему сжимала в руках потрепанную Библию и тяжелый бронзовый крест.

Лишь один человек увидел буйство стихии. На сотни миль вокруг в живых остался только Сэм. Сэм Ройдберг. Бэкки попросила за него. И Река выполнила просьбу… Теперь Сэм стоял на одном из многочисленных островков, что остались от самых высоких участков леса и держал в ладони письмо… Свет вокруг был странным, зеленым – в темной воде со всех сторон отражались деревья. Сэм знал, кому он обязан жизнью. Он бежал сюда, в этот очаг заразы, чтобы спасти… Но не успел… Ему удалось вытащить из воды лишь полуразвалившуюся, дырявую с левого бока, лодку. Он как мог законопатил отверстие кедровой смолой, предварительно заткнув его своей курткой. Если не очень трясти эту лодку, на ней можно добраться до их с братьями амбара, а там есть моторка… Он спланировал это буквально за секунду. Все остальное время он смотрел. Смотрел на реку, несущую свои воды тихо и размеренно… Словно она всегда здесь текла. И никогда не было ни шкуродерни, ни скотобойни, ни тифа и чумы – все было погребено под толщей воды и… забыто. И теперь он был единственным хранителем кошмарной истории этого леса… Но не только истории, а еще и тайны, которую он не мог объяснить и в которую не мог поверить… Вдруг он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и повернулся.

- Уинн… - прошептал Сэм, смотря старому медведю прямо в глаза. Уинн тихо и предостерегающе зарычал. Сэм аккуратно вынул из-за плеча винтовку и передернул затвор. Уинн взревел и, глухо рыча, поднялся на задние лапы. Гризли ничего не стоило перепрыгнуть со своего островка на островок Сэма. Охотник прицелился и… опустил оружие. Сэм вдруг вытянул руку с винтовкой вперед, разжал ладонь и холодное железо за 150 долларов, его гордость, было похоронено на новом дне новой реки… Уинн бесшумно опустился на все четыре лапы.

- Теперь убивать бессмысленно… - обращаясь к медведю, проговорил Сэм,- я понял… Зверь не ты, а я… Прости, Уинн… Прости нас. Так говорила Бэкки… Прости. Я больше не охотник. И никогда им не буду.

Сэм развернулся и прыгнул в лодку. По воде пошли круги. Уинн не двигался.

- Мы больше не свидимся, Хозяин Леса… Прощай… - поклонился Сэм и оттолкнул лодку от берега какой-то палкой…

Утлое суденышко медленно пробиралось сквозь заросли… Сэм последний раз оглянулся. Уинн по-прежнему стоял на островке, буравя взглядом человека. Но Сэму показалось, что взгляд его стал осмысленней и… человечней… Но Сэм не успел приглядеться как следует – лодчонка самопроизвольно повернула, повинуясь течению, и скрыла медведя за деревьями…

 ...Как только Уинн перестал видеть человека, он тихо вздохнул и мотнул косматой желтой головой…

- Странный охотник… - подумалось ему,- бросил свое железо… Может, люди меняются..? Нет, вряд ли…

Так решил гризли и медленно, стараясь не задеть искалеченную лапу, пошел осматривать и изучать свои новые угодья, постепенно растворяясь в предрассветной дымке…