Натягиваю носки - носки новые, шелковистые. Чёрные.

Удобно. Прокатываю шарик дезодоранта подмышками. Пятьдесят миллилитров истощились в борьбе с грубым запахом. 

Сперва натягиваю джинсы, потом футболку, серую, новую, с ещё не расшифрованным слоганом.

Новые кроссовки. М-ма! Шик.

Я мог бы соблазнить любую длинноволосую, только выведя свою персону на улицу. Выпирающие лобные доли выдают интеллект, страдания, мужество.

Я размашист и скромен, я грустен и красив, я небесный ангел, смотрящий на землю...я...я...

Из бездонного счёта родительской карты я мог бы взять деньги: на путешествие, на клуб, на модничество.

У меня могла быть самая красивая девушка, если бы не гордость.

Я мог кататься на иномарке, если бы не меланхоличность.

Я мог штурмовать недоразвитую молодёжь искусами своего интеллекта и находчивости, брать любые вершины... Обманывать, лгать, властвовать!

Вместо этого я неистово втираю тефлоновое покрытие лезвия бритвы поперёк вен. Красное вино сразу выступает наружу.

Беру нож и начинаю пробивать руку так, что кровь летит во все стороны - какая-то невесомость крови, вся ванна успела пропотеть каплями бордовой росы.

Посмотри, посмотри, как я прекрасен в этом порыве! Это талант: столь красиво разрушать себя... 

Я ничего не чувствую. Дыхание становится холодным, а воздух словно разреженным - это от высоты, на которую я себя вознёс! Да, болваны!

Всё больнее... С каждой секундой... Туман, туман застилает глаза, я хочу присесть, пьянство суицида накидывает камень на мою прекрасную жилистую шею.

Тянет вниз. Посмотри, как я прекрасен. 

Я умираю.