7 июля 2008 года, девять часов утра.

     Я нахожусь в отделении сосудистой хирургии городской больницы №6 им.Карповича. На мне уже надет зеленый хирургический костюм. Внимательно осматриваю себя в зеркале, легким движением руки поправляю на голове колпак, затем натягиваю маску, перчатки и устремляюсь к перевязочной. Так начинается очередной день моей летней практики.

    Захожу в перевязочную, здороваюсь с Надеждой Семеновной, медсестрой. Пока Надежда Семеновна подготавливает стол с инструментами, я тем временем распаковываю бинты, расставляю по местам лекарственные вещества, контейнеры с дезинфектантами. Проделав эту работу, я открываю сухожаровой шкаф и уже собираюсь вытащить бикс, но в этот момент открывается дверь, и в перевязочную входит Денис Ильич, врач-хирург.

-Надежда Семеновна, ночью провели экстренную операцию больному, - говорит Денис Ильич. – Необходимо провести ему перевязку вперед очереди.

-Хорошо, минут через десять у нас все уже будет готово, - соглашается Надежда Семеновна.

  Денис Ильич закрывает дверь и уходит. Вытащив бикс из шкафа, я достаю материал, раскладываю, и выхожу из перевязочной, намереваясь привезти сюда упомянутого больного.

   Больной, как оказалось, уже доставлен к дверям перевязочной своей женой, и находится в полной готовности. В руках – две упаковки стерильных салфеток «Космопор», пластырь, чистая простынь.

    -Завози его сюда, - говорит мне Надежда Семеновна. Я беру кресло за ручки и аккуратно заталкиваю его в двери перевязочной. Жена больного по-видимому намерена до конца сопровождать своего мужа, и поэтому уже собирается зайти вслед за мной.

-Вам сюда нельзя заходить, ждите в коридоре, - останавливает ее Надежда Семеновна.

-Но он не может самостоятельно двигаться! Я его сегодня двадцать минут усаживала в кресло, как же вы его поднимать будете?!, - протестует жена.

-Мы сами справимся, ваша помощь здесь совершенно не нужна, - Надежда Семеновна становится на пути заботливой супруги и закрывает дверь.

-Сейчас вам нужно слегка приподняться на руках и встать здоровой ногой вот на эту приступку, а мы поможем вам взобраться на стол, - тем временем инструктирую я больного.

Он тяжко вздыхает и ничего не отвечает. По первому взгляду можно понять, что больной растерян, постоянно озирается по перевязочной. Вот он приподнялся, приоткрыл рот, и по-видимому что-то собирался спросить, но подошедшая сзади Надежда Семеновна подхватывает его под мышки, я подхватываю за здоровую ногу, и вдвоем мы укладываем его на перевязочный стол.

Пока я снимаю старую повязку, открывается дверь и входит Денис Ильич.

-Как самочувствие?, - первым делом спрашивает он больного.

-Эхх…всю ночь температура была, слабость ужасная, не могу даже сесть сам на своей койке.., - начинает жаловаться больной

-Ничего, для вашего нынешнего состояния это нормальные симптомы, - успокаивает его Денис Ильич, берет в руку пинцет и, подойдя к ноге больного, начинает ее осматривать.

У больного ампутированы пальцы левой ноги вместе с половиной стопы. Заметно, что за ночь ткани даже не начали срастаться, причем в месте операции видно большое количество некротизированной ткани.

-Ампутацию сделали из-за гангрены нижних конечностей. Сначала развился паралич капилляров, что и привело к омертвению тканей, - поясняет мне Денис Ильич, осматривая рану.

-А почему за ночь ткани совсем не начали схватываться?, - спрашиваю я его.

-Видишь, здесь везде омертвевшая ткань, она мешает срастанию. К тому же у некоторых людей срастание проходит медленно, - отвечает Денис Ильич. -  В первую очередь нужно удалить некротизированные слои. Сейчас я этим и займусь.

Надежда Семеновна подает ему хирургические ножницы, и Денис Ильич начинает отрезать мертвые ткани.

-Как там у меня, надежда есть? – робким голосом спрашивает больной.

-Да, ампутация прошла успешно, видимых осложнений у вас нет, - отвечает ему Денис Ильич, продолжая отрезать кусочки тканей. Сейчас вам сделают свежую перевязку, и отправитесь отдыхать до завтра.

-Сходи в кладовку, принеси три бутылки перекиси, - говорит мне Надежда Семеновна. Сейчас промоем ему рану.

Пока я ходил за перекисью, Денис Ильич, покончивший с удалением омертвевших тканей, покинул перевязочную, и о чем-то разговаривал с женой больного. Пройдя мимо них, я открыл дверь, зашел, расставил бутылки на столике и принялся готовить марлю для перевязки.

Наложив свежую повязку, мы с Надеждой Семеновной усадили больного в кресло-каталку, и я выкатил его в коридор, где в ожидании стояла жена.

-Свежая повязка будет подтекать, возьмите пару пеленок под ногу подложить, а то кровать промочите, - Надежда Семеновна протягивает ей две сложенные пеленки.

Докатив больного до койки, вдвоем мы вытаскиваем его из кресла и укладываем на кровать.

-Спасибо вам большое, помогли и довезти и уложить - благодарит меня жена.

-Не за что, - отвечаю. – Хоть размялся немного, а то в перевязочной торчать весь день тоже устаю. Беру каталку и ухожу, оставив нашего больного кряхтеть на кровати.

8 июля 2008 года, двенадцать часов дня.

-Все, с больными Евгения Николаевича мы управились, - говорит Надежда Семеновна, выпроваживая за дверь перевязочной очередную пациентку. -  На сегодня остались только Дениса Ильича. Зайди в шестьдесят третью палату, позови всех на перевязку, и привези ампутанта, с него начнем.

Ампутантом уже на второй день прозвали того самого больного с ампутацией пальцев ноги. Из всех больных в отделении только у него одного была ампутирована нога.  Ни его имени, ни фамилии я так и не узнал. Из сотрудников отделения при мне никто никогда не обращался к нему по имени, а за глаза все его так и называли – ампутант.

Заглядываю в шестьдесят третью палату, уведомляю всех находящихся там больных о том, что через десять минут нужно идти перевязываться, и иду искать кресло-каталку. Кресло это в одном экземпляре на все отделение, и почему-то его не оказывается в закутке возле мусоропровода, где оно всегда стояло.

Чтож, иду искать кресло по отделению. Прохожу мимо койки ампутанта и вижу, что кресло уже стоит рядом с его кроватью. Жена больного оказалась довольно-таки оперативной…

-Здравствуйте, - подхожу я к ним. – Пришло ваше время идти на перевязку.

-Никуда я не пойду, - заявил ампутант. - У меня сегодня такая сильная слабость, температура тридцать восемь градусов, и я…

-Я его уже пыталась усадить в кресло, он совершенно ослаб и не может ехать, - перебивает жена своего мужа. – Даже приподняться не смог.

-Но перевязку-то все равно необходимо сегодня сделать, - говорю я им. Давайте вдвоем попробуем усадить его в кресло.

Больной тяжко вздыхает, но соглашается попробовать. Я беру его под правую руку, жена – под левую, и вдвоем мы пытаемся его приподнять.

Ампутант делает слабую попытку оттолкнуться здоровой ногой. Это у него не получается, и он опять садится на кровать.

-Нет, не могу я сегодня куда-либо ехать!, - заявляет больной. – Пущай свои перевязки делают в другой раз. А я устал!

-Хорошо, я скажу это Надежде Семеновне, - говорю я и иду в перевязочную. Пускай, думаю, сами разбираются со своим больным, я уж точно не хочу заставлять его совершать подвиги.

-Ну что еще за капризы! Не может он, видите ли, в кресло сесть - и Надежда Семеновна сама устремляется к ампутанту. Я молча иду следом.

-На перевязку необходимо прийти сейчас, - не терпящим возражений голосом говорит Надежда Семеновна. – Давайте мне правую руку и облокотитесь на меня.

Я беру его под левую руку, жена обхватывает за талию, и втроем мы все-таки усаживаем его в кресло и везем в перевязочную.

  -Совсем не срастаются ткани, - недовольно хмурится Денис Ильич, разглядывая рану. – Будем еще тканевые слои удалять…

-Что там у меня?, - вопрошает ампутант дрожащим голосом. – Нормально все?

-Как посмотреть, - как-то неопределенно отвечает Денис Ильич. – У вас как самочувствие?

-Температура ночью поднялась до тридцати восьми, так и держится, - говорит больной. – И слабость ужасная, вон, в кресло меня втроем кое-как посадили.

-Стяните ему рану «Космопором» потуже, - говорит Денис Ильич, отрезав еще небольшое количество мертвых тканей и промыв рану перекисью.

-А через какой срок обычно ткани начинают срастаться?, - интересуюсь я.

-Обычно это начинается уже на вторые сутки, но здесь срастание явно заторможено. К тому же в ране много мертвых тканей и биологических жидкостей. Ткани я сейчас срезал, жидкость, если не выйдет, в пятницу удалим путем дренирования.

Денис Ильич уходит, мы с Надеждой Семеновной делаем перевязку, стягиваем рану тремя салфетками «Космопора», и я увожу ампутанта на его койку.

11 июля 2008 года, одиннадцать часов утра.

-Ну совсем никакого прогресса, - ругается Денис Ильич, осматривая рану.

-Он у вас с какого дня уже?, - спрашивает Евгений Николаевич.

Сегодня осматривать ампутанта пришли сразу три врача. Третий – это Сергей Викторович, заведующий отделением. Он берет пинцет и начинает осматривать ткани.

-По-видимому придется ампутировать ниже колена, - говорит Сергей Викторович. – Если за три дня ткани не начали срастаться, то они явно мертвы.

-Что-что ампутировать?, - испуганно спрашивает больной.

-Придется вам перенести вторую операцию, - отвечает Евгений Николаевич. – Из-за гангрены в вашей ноге нарушилось кровообеспечение тканей, заживление раны, увы, невозможно.

-Поэтому придется провести вам ампутацию чуть ниже колена, - добавляет Сергей Викторович.

Денис Ильич ничего не комментирует. Ему явно не нравится то, что больного придется оперировать второй раз. Молча, с недовольным видом он ходит взад-вперед возле двери перевязочной.

-Так как это не заживает? А если подождать недельку-две, то может, заживет?, - с надеждой в голосе спрашивает ампутант.

-Понимаете, если у вас в течение пяти дней не начало ничего заживать, то дальше ждать бесполезно. Будем оперировать, - отвечает Сергей Викторович.

-Это ОПЯТЬ резать чтоли?, - глядя на больного, я начинаю задумываться, не хватит ли его сейчас приступ.

-Да, операцию проведем завтра, чтоб не тянуть, - говорит Сергей Викторович. – Вот до сюда, - и он проводит рукой чуть ниже колена.

15 июля 2008 года, десять часов тридцать минут утра

Наш ампутант, перенесший вторую операцию, похоже, совсем пал духом. На его лице успела вырасти густая щетина, в голосе  стало чувствоваться какое-то равнодушие к окружающим событиям. Даже жена его пожаловалась Денису Ильичу, что муж стал совсем неразговорчивым, абсолютно ничего не хочет, даже отказывается от газет, которые она приносит ему почитать.

  Врачи тем временем требуют, чтоб он начал прикладывать собственные усилия к передвижению, учился отталкиваться здоровой ногой от пола, самостоятельно вставал с кресла-каталки. Но больному, похоже, совершенно все равно.

-Вот что за человек-то такой! Другие с первого дня начинают проявлять упорство, стараются помаленьку двигаться, а этот прямо мякина какая-то, - ругается Надежда Семеновна.

   Уже четвертый день подряд Денис Ильич ставит больному дренажи для отвода жидкости. Рана стянута швами и выглядит вполне нормально. Нога, правда, заметно отекла.

-Как там, заживает? - спрашивает ампутант.

-Жидкости многовато у вас отходит, - отвечает Денис Ильич. - Пока что будем ставить вам дренажи для ее отвода.

Я иду к старшей сестре, чтоб взять у нее пару упаковок стерильных перчаток. Из перчаток Надежда Семеновна нарезает резиновые дренажи, которые и вставляют больным между швами, чтобы лучше отходила жидкость.

Денис Ильич берет шприц, наполняет его перекисью, вставляет между швами и промывает рану. Больной морщится, но терпит.

-Терпите-терпите, - подбадривает его Надежда Семеновна, попутно нарезая дренажи из только что принесенных мной перчаток. – Чем лучше будете терпеть, тем скорее выздоровеете.

Там временем Денис Ильич берет зонд, вводит его в рану, и начинает с силой выдавливать жидкость. Ампутант негромно взвыл.

-Потерпите, я много не буду выдавливать, - Денис Ильич совершает еще несколько резких нажатий и выводит зонд. Выдавил он, кстати, говоря, приличное количество крови, смешанной с прочим отделяемым, которая не замедлила потечь со стола на пол.

-Эх, придется теперь еще и пол протирать лишний раз, - думаю я, заматывая ногу бинтом.

19 июля 2008, десять часов утра.

Сегодня Денис Ильич находится на дежурстве в операционной, поэтому осматривать ампутанта пришел Евгений Николаевич.

-Уж слишком большой отек, - говорит он недовольно, осматривая ногу. – Нужно снять один шов, чтобы выходило лучше.

-И так дренажи ему ставим каждый день, - замечает Надежда Семеновна, раскладывая инструмент на столе.

-Проблемный больной нам попался, все отекать стремится, - мрачно шутит Евгений Николаевич.  – Сходи в ординаторскую, позови Сергея Викторовича, - обращается он ко мне.

Сергея Викторовича в ординаторской не оказывается, поэтому иду в курилку, которая располагается по соседству с туалетами. Сергей Викторович, оказался там. Разговаривает с Павлом Александровичем, еще одним врачом-хирургом.

-Сергей Викторович, вас в перевязочную вызывают, больного с ампутацией осмотреть - говорю я.

Сергей Викторович приглашает Павла Александровича тоже посмотреть на ампутанта. Втроем в перевязочную и заходим.

Сергей Викторович, думаю, что нужно попробовать снять один шов, чтоб жидкость лучше отходила, - говорит ему Евгений Николаевич.

Сергей Викторович осматривает рану и соглашается. Евгений Николаевич берет скальпель с пинцетом, вытягивает нитку и срезает шов. Казавшие стянутыми ткани сразу же расслаиваются.

-Оп-па!, - удивленно восклицает Евгений Николаевич. – Взгляните, они же совсем не срослись, только на швах держатся.

Сергей Викторович мрачнеет, берет пинцет и начинает осматривать рану.

-Нужно понаблюдать несколько дней, - говорит он. – Посмотрим, как будет дальше.

Врачи уходят, Надежда Семеновна принимается за вставление дренажей.

-У меня там опять не заживает ничего? - спрашивает ампутант.

-Врач сказал, что ждать надо, сейчас у вас жидкость выйдет и начнет заживать, - Надежда Семеновна успокаивает больного.

22 июля 2008 года, двенадцать часов дня.

У Дениса Ильича с утра не задался день. Сначала в пятьдесят восьмой палате переругались его больные, и стали требовать выселения из палаты какого-то пожилого пациента. Дело в том, что родственники этого пациента принесли в палату телевизор, и теперь он мешал отдыхать всем остальным, смотря по телевизору музыкальные программы. Денису Ильичу пришлось разрешать конфликт, в ходе чего он добился соблюдения пациентом с телевизором тихого часа. Правда, в ходе разрешения Денису Ильичу слегка подпортили нервы, и на перевязку своих больных он пришел немного не в духе. Ну а вид ампутанта, у которого опять не желала заживать нога, еще больше испортил ему настроение.

-На этот раз некротизированных тканей не видно в таком большом количестве, но рана и не думает затягиваться, - бурчит он себе под нос, орудуя пинцетом и скальпелем.

Больной ни о чем его не спрашивает. Лежит и смотрит в потолок. Похоже, он совсем упал духом.

Сделав перевязку, мы усаживаем его в кресло, но больной каким-то образом выскакивает из рук и опять заваливается на стол.

-Ослабел я, - говорит. – Не могу совсем двигаться.

-Да что же вы как маленький-то, - укоряет его Надежда Семеновна. – Совсем не хотите ничего делать. Ну-ка, подхватываем его…

Со второго раза мы все же его усаживаем, и я, как всегда, везу его на койку.

-Скажите, у меня есть надежда вылечиться? - неожиданно спрашивает меня ампутант по пути.

-Конечно же вылечитесь. Вот пройдет эта неделя, и вам уже станет значительно лучше, - пытаюсь ободрить я его.

24 июля 2008, тринадцать часов.

В перевязочной опять собрался маленький врачебный консилиум. Присутствуют Сергей Викторович, Денис Ильич, Евгений Николаевич, мы с Надеждой Семеновной, и, конечно же наш несчастный ампутант.

-По всей видимости, в конечности нарушено кровообращение, из-за чего ткани срастаться уже не будут. Нужно ампутировать всю ногу целиком. – говорит Сергей Викторович.

-Сразу нужно было отрезать всю конечность, -высказывается Денис Ильич. – Если бы знали, что кровообращение во всей конечности нарушится.

-Можно не ампутировать всю конечность, а взять немного выше колена, - предлагает Евгений Николаевич.

-Если сделать таким способам, то мы его будем резать как колбасу, - отвечает ему Денис Ильич. – А если не заживет? Организм  уже перенес две операции , в третий раз нужно сделать наверняка.

-На всякий случай подождем до конца недели, - говорит Сергей Викторович. – Если никакого заживления не будет, то ампутируем ногу полностью. Если будем брать сначала выше колена, потом еще выше, то уже от количества перенесенных операций начнутся осложнения.

-Пойду, предупрежу его жену о том, что высока вероятность третьей операции, - и Денис Ильич выходит. Вслед за ним уходят и Евгений Николаевич с заведующим. Мы с Надеждой Семеновной делаем очередную перевязку, и я увожу ампутанта к его койке, где Денис Ильич объясняется с его женой.

24 июля стало последним днем моей летней практики. Получив подписи в дневнике практики, я покинул отделение сосудистой хирургии, и поэтому так и не знаю, чем закончилась эта история. Начала ли заживать у ампутанта рана, или же ему пришлось в третий раз делать операцию – к сожалению неизвестно. Хочется, конечно, верить в лучшее. Но как бы то ни было, эта история оказалась самой запоминающейся из всей моей летней практики 2008 года. Иногда перед глазами всплывает образ этого несчастного человека и события, связанные с ним.