Пролог

Если у вас есть мел, можно начертить круг.

Я стоял в центре мелового круга, полоса была широкой и белой. Это был хороший мел, он оставлял уверенные следы. Асфальт в круге казался темнее, чем за его пределами. Может, так и должно быть. Асфальт сильно потрескался, через щели пробивались трава и мох. Я посмотрел на небо – голубое. Такое бело-голубое, ветреное небо с радостными перистыми облаками. И очень яркое, немного задумчивое, ленивое солнце. Оно светило уже нехотя, устало распыляя повсюду розовый цвет.

Они пришли с двух разных сторон и встали бок о бок. Они смотрели то на меня, то друг на друга, а потом, будто перемигнувшись, хором сказали «Покажи нам Жизнь!»

Я молчал. Да и что я мог ответить на такую просьбу…я Ее сам никогда не видел. Я не могу даже сказать, что Она собой представляет, где Она, для чего Она. А они вот просто так подошли и попросили. И почему я не могу сказать им «нет»? Они думают, что раз я здесь стою, то я могу что-то? Я же не мудрец, не творец, не герой, не странник, не святой, не царь, не мученик. Я просто здесь стою и думаю о своем…а они смотрят на меня и ждут чуда. Как это стыдно – не оправдать чужих надежд.

Я стоял и молчал, а они смотрели на меня. А потом они разошлись в разные стороны, но наверняка они еще сюда вернутся. С новым вопросом, на который я не отвечу. Я не умею отвечать.

Часть 1

Он засунул руки глубоко в карманы, вздохнул и вышел из-под навеса. Сильно ссутулился под порывами холодного ветра. Электричка слишком опаздывала, и он просто пошел по шпалам, всего одну станцию. Была страшная метель, она загородила мир белым листом ватмана. Парень продолжал идти, сутулился все больше, он очень замерз.

Из белой мглы донесся звук автомобильного гудка…откуда-то слева…парень прикрыл рот рукой в беспалой перчатке, от ветра трудно дышать. Слишком холодно. Сильный снегопад, уже почти не видно рельс, снег во рту, за шиворотом  и в кроссовках. А идти еще далековато. Он попробовал идти быстрее, постепенно перешел на бег, дыхание резало грудь. Остановился, отдышался, закашлялся. Больно.

Снова поплелся дальше. От холода начинает трясти. Он опять остановился, сплюнул и закурил.

Свет и громкие гудки сзади, Ему пришлось отойти с рельс и провалиться по колено в снег. Электричка насмешливо хлестала по лицу ледяными порывами. Стук колес болезненно отдавался в висках – «Ты за бортом!». Закон подлости, исходящий из нетерпеливости. Парень выругался, понял, что ему этого мало и начал громко материть всех и вся. Продолжая бормотать ругательства себе под нос, медленно поковылял за электричкой. Ноги промокли и замерзли.

«Я мог бы сразу пойти по шпалам и давно уже был бы дома, или же мог дождаться электричку и тоже был бы уже дома…». Но он на полпути. Шаг, еще шаг, и еще и так много-много раз. Слишком холодно.

Из ватмана вьюги постепенно стали проступать пятна света. Город нехотя выплывал из белизны. Железнодорожные пути врезались в подобие улочки с полуразрушенными сарайными строениями. Седая от снега реальность пряталась в сугробах. В мире существует множество чудесных по своей красоте смертей.

Он хотел узнать, сколько времени, уже давно стемнело.

Когда гаражи и сараи постепенно превратились в коробки-пятиэтажки, он сошел с рельс, знал путь короче.  Зайдя в закрытый двор, наконец-то убрал руку от лица, глубоко вздохнул и отряхнулся от снега. Все-таки в городе природа не имеет той силы, что там, в поле. Метель здесь слабее и снегопад не так страшен.

Вот он уже бежит за автобусом. Оплата, билет, через две станции выходить, а пока греться, засунув ладони под мышки. Стуча зубами, он осматривал грязный пустой пазик. С кроссовок натекла коричневая лужа, и сейчас она была ему интересна.

Вышел и быстрым шагом направился к дому. Пальцы отогреть так и не получилось, поэтому ключ от домофона достал только с четвертого раза. Ступенька за ступенькой, влажные следы и белые комья снега. Выше и выше. Повороты ключа, потянул, открыл, захлопнул. Сильно знобило. С трудом разулся, доковылял до дивана и отключился.

***

Она пошла через дорогу, потому что всегда любила музыку. Она даже хотела научиться играть, но ей все равно больше нравилось слушать. И этим вечером она шла через дорогу, чтобы купить диск. Начинался снегопад, темнело. Снежинки напоминали приятную белую пыль, прикрывающую ненужное.

В полумраке пробежало что-то пушистое. Она скользнула по нему взглядом, но тут же потеряла из виду. Осмотрелась и пошла дальше, но тут это нечто мелькнуло под ногами. Она не разобрала, что это, но увидела, как оно нырнуло в сугроб у фонаря. Она подошла и увидела в снежном провале странное существо с заостренной мордочкой  и маленькими клычками. Существо вылезло на вершину сугроба и встало по стойке «смирно». Ей нравилось это неизвестное создание, которое, кстати, называлось сурикат, то ли суслик, то ли мангуст из Африки. Это кстати умные и высокоорганизованные зверьки, живут крупными колониями,…но она этого не знала, ей сурикат просто нравился. Милый, пушистый, коричневый.

Этот зверек неожиданно опустился на четыре лапы и побежал куда-то, отбежав на полсотни метров, остановился и снова встал по стойке «смирно». Ждал. Она пошла за ним, он же опять отбежал. Она шла за ним…куда-то.

Они зашли очень далеко, она никогда раньше здесь не была. Темный двор, освещаемый единственным фонарем, под светом этого фонаря она встала, а сурикат неожиданно запрыгнул ей на руки, как бы говоря «Пришли».

Из открытой форточки лилась советская песня о Москве. Она ей не нравилась, но веселила.

Она стояла под фонарем и мерзла, а песня все не кончалась. Сурикат залез ей в вырез пальто и укутался шарфом. Тоже мерз. А она не могла уйти просто потому, что не знала куда, она заблудилась и не представляла, где находится. Ее это волновало, но ни чуточки не расстраивало. Снегопад становился все сильнее.

***

Время умеет прыгать и танцевать.

Когда я ходил по площади туда-сюда, узнал, что из нее выходит очень много улиц. И ни одного дома! Да и откуда здесь взяться домам… Просто площадь была чем-то вроде перевалочного пункта, пара скамеек, мой меловой круг и ничего больше. И погода всегда разная. Я с самого начала знал, что они вернутся, хотя по этим дорогам вернуться не так уж и просто.

Кажется, где-то было что-то вроде старого замка, храма или церкви. Я тут не все изучил, меня интересовал Мел. А еще Солнце, Ветер и Время.

***

Он стоял под облупленным памятником в центре странного, совсем небольшого города. В этом городе был пасмурный вечер, прохладно и ветренно, ранняя осень.

Вокруг центральной площади стояли вполне обыкновенные здания, в одном из которых он узнал свой дом. Дальше, вокруг площади дома были натыканы без всякого порядка и были в ужасном состоянии – чем дальше, тем больше напоминали руины. Каждое здание было знакомо ему в той или иной мере, хотя многие он так и не смог вспомнить. Он медленным шагом зашел за свой дом и увидел университет, в котором раньше учился. Стекла выбиты, входная дверь заколочена досками крест накрест. Еще дальше, за университетом стояла его школа, точнее только два ее этажа, она сильно обгорела и осыпалась, как после взрыва. На окраине города стояли жалкие, заросшие травой останки детского сада. Узнать, что это именно тот садик можно было только по некогда радужной лесенке и «ракете» во дворе.

Он медленно обошел город и никого там не встретил. Слишком тихо, пусто. Ощущение пустоты было самым главным в этом странном месте. Если бы кто-нибудь спросил его, что же он увидел в этом городе, он первым делом глубоко набрал бы воздух в грудь, чтобы начать длинный, изобилующий подробностями рассказ, но  затем выдохнул только одно слово - «Ничего».

Он обошел город несколько раз, искал что-то и даже будто нашел, но быстро потерял из виду. На другом конце города он увидел заросший ветхий парк, который тоже был в его памяти. Здесь он услышал первый звук – парк чуть посвистывал на ветру. Пройдя через него, он вышел на шоссе. Напротив стоял сосновый лес с землей, желтой от опавшей хвои...Тишина и пустота, ни одной птицы, кошки, ничего. Неожиданно он понял, что испытывает очень приятное чувство, странный комфорт. Ему нравится в этой пустоте…только немного холодно.

Он стоял посреди шоссе и медленно поворачивался вокруг своей оси, хотел осмотреть все. Поднял глаза вверх и долго смотрел на плотную стену туч неестественно темного цвета. С неба сорвались и бесшумно приземлились на асфальт несколько дождевых капель.

Он еще постоял и решил пойти по шоссе, но в какую сторону?

***

Рассвет – красное солнце застряло в белом городе. В этот момент он подумал, что рассвет похож на разбитое зеркало. Сверкает, даже сияет, пытается отразить что-то, но не может.

Наблюдать рассвет через оконное стекло – некогда. Еще час назад он собирался на работу, а теперь мечтал доползти до аптеки, взять хоть что-нибудь от боли в груди и жара. Организм качался из стороны в сторону, а разум был холоден и чист. Впервые он ощущал в себе столь чудесную, всеобъемлющую сосредоточенность. «В таком состоянии лучше всего искать смысл жизни» - сказал он себе.

Одевшись потеплее, он вышел на улицу, смотрел себе под ноги, вся сила воли уходила на движение вперед, а мысли были далеко, все так же далеко.

Она вышла на улицу, зверек просился погулять. Она всегда боялась, что он замерзнет, но нет, он радостно бегал по городу туда-сюда, нюхал. В этот раз он не повел ее по незнакомым ей местам, он ходил по главным улицам, обнюхивая прохожих, подпрыгивая, а она улыбалась, наблюдая за ним.  Было очень холодно.

Было очень холодно. Он сжав зубы шаг за шагом продвигался к аптеке, когда ему в руки прыгнул темный комочек. Он не стал ловить его, вместо этого увернулся, и существо упало в сугроб на обочине. Тут же на него налетела девушка, быстро извинилась и побежала за тем существом. Он захотел обернуться, но усилием воли подавил в себе это желание. Ему не хотелось думать о чем-то еще.

Зверек упал в сугроб, потому что человек не ответил на его внимание. Ей захотелось обернуться, посмотреть на того, кто так небрежно поступил, но она усилием воли подавила это желание. Ее больше волновал зверек, чем какой–то неизвестный. Она взяла суриката на руки, отряхнула от снега и медленно пошла к дому.

***

Она сидела дома и нажимала клавиши фортепиано. Сурикат ходил из угла в угол, будто бы нервно обдумывал что-то. Она прекратила игру, посмотрела на него и засмеялась, уж очень комично это выглядело. Зверек остановился и с укоризной посмотрел на нее, потом издал короткое раздосадованное «пф» и продолжил движение.

Она села на пол, позвала его, он залез к ней на руки и погладил лбом ее руку. Она задумалась и в мыслях просидела так очень долго. Она была рада, что у нее появился этот маленький зверь, но именно сейчас ощутила пустоту, холодную, засасывающую, пожирающую. Сурикат взял ее зубами за рукав и она услышала его – «Я тебя вытащу». Она вздохнула и ничего не ответила.

Она сидела на скамеечке и смотрела на мой меловой круг. Она попросила у меня мел, чтобы тоже нарисовать круг, но я ей не дал.

«Тебе еще рано» - сказал я с лицом гималайца, достигшего просветления. Я часто говорю что-то глупое и выдаю это за мудрое, привилегия моего положения. Она же кивнула, будто я прав. Хотя она не из тех, кто будет искать смысл во всем, что видит. Неважно, ее реакция ничего не изменит, да и не важна она мне, мел у меня, так что я вроде как победил. Я усмехнулся таким мыслям и поймал на себе ее грустный взгляд. Зверек на ее руках усмехнулся и хитро посмотрел на меня, мне стало стыдно. Но мел я не отдал, напротив, спрятал за спину будто «А у меня ничего и нет».

Зверек слез с ее рук и обошел вокруг меня несколько раз. Я понял, что мел им не нужен, просто я показался им интересным.

-                  "Давно ты здесь" – спросил сурикат

-                  "Сколько себя помню"

-                  "Тепленькое местечко?"

-                "Не жалуюсь"

-                 "Ты неразговорчив"

-                  "А ты даже слишком для грызуна" – усмехнулся я

-                  "Хам – сказал зверь и рассмеялся – любопытнейший хам! И как тебя так угораздило?"

-                  "Я таким родился"

-                  "Ты не я"

-                  "Нет"

-                  "Но ты мог бы – зверь встал на задние лапы, а я сел на землю и посмотрел ему в глаза – хочешь попробовать?" – сказал он, придвинувшись поближе

-                  "Не хочу"

-                  "Я знаю, я над тобой издевался. А где ты мел то взял, мальчик?"

-                  "Нашел" – я убрал мел в карман, боялся, отнимет

-                  "Ладно, сиди тут с этим мелом, раз тебе так нравится. Да у тебя и выбора нет, для другой жизни ты не пригоден"

-                  "Ты быстро судишь"

-                  "Потому что без меня тебя бы не было"

-                  "Значит, я буду винить во всем тебя" – я улыбнулся, довольный своим остроумием

-                  "А все-таки ты мне нравишься. Ты больше чем кажешься. Я не жалею ни о чем, что сделал с тобой, прости только что так надолго забросил. Потом я с тобой продолжу, а ты будь тут, помалкивай, поглядывай…"

Я задумался и прослушал то, что он сказал…да и не послушался бы если б услышал. Мне хотелось погулять по этому «теплому местечку». В миллионный раз.

***

Статоскоп оставлял ледяные пятаки на спине. «Дышите - не дышите»

Врач был совсем молодой, немного дерганый, но милый. Очень вежливый и учтивый. У него был длинный нос с чуть выгибающимся кверху кончиком. Этим носом он, точно выхухоль, непроизвольно трогал все, что было для него интересно, а в данный момент иногда задевал им спину.

-              " Вам давно нужно было вызвать врача…"

-               "Я вроде бы неплохо справлялся"

-               "Да, держитесь вы молодцом, но я бы посоветовал вам лечь в больницу, здесь о вас даже позаботиться некому."

-               "Не нужно, я сам. Кроме того, мне намного лучше."

-               "Ну хорошо, дело ваше. Я пропишу вам…"

Дальше он уже не слушал. Врач, прищурившись и касаясь носом бумажки, писал рецепт.

Он уже жалел, что вызвал врача. Сам не знал, зачем это сделал. Сейчас, впервые с начала его болезни (уже неделю), он может в живую разговаривать с человеком, но о стремится остаться один. Хочет выпереть этого сострадательного дилетанта, врача-выхухоль из своей квартиры, и снова остаться наедине с болью. Зачем ему это - неясно. Однако всякими разными намеками и странными телодвижениями он продолжал продвигать врача к выходу, пока тот неустанно рассыпался в рекомендациях.

«Ну все, иди, спасибо и так далее, но УЙДИ ТЫ НАКОНЕЦ!!!»  - повторял он про себя.

Он шел по шоссе, как ему казалось, вперед. Стоя на обочине, он выбрал ту сторону, откуда дул ветер и куда плыли тучи.

Он шел недолго, и все вокруг него исчезло. На обочине начиналось сиреневое ничто, а само шоссе вело в далекое нигде.

Ничего не менялось много часов, только заморосил невозможно мелкий и колкий дождик.

А затем внутри ничего, за пределами шоссе он услышал шаги и шепот. Там был кто-то, и их было много. Их не было видно, практически не было слышно, он подошел к обочине и стал всматриваться, вслушиваться. Но сойти с дороги не решился.

Некто там разговаривали между собой, перешептывались.

Вдруг его позвали с другой стороны дороги. Он подошел и из сиреневой дымки услышал шепот, обращавшийся к нему.

-               "Куда ты идешь?"

-               "Вперед"

-             "  А что там?"

-               "Ничего"

-               "А зачем ты туда идешь?"

-               "А куда мне идти?"

-               "Идти нужно к чему-то или кому-то"

-               "Я иду к себе"

-               "Гулять, не зная где, небезопасно."

-               "Я рискну"

-               "Ты даже не представляешь, чем ты рискуешь…Здесь ты ставишь то, что по твоему невозможно потерять"

И голос замолк. От него уже ничего нельзя было добиться. В небе громыхнул гром, будто обозначил важный момент.

А он пошел дальше. Чем дальше он шел, чем громче становились голоса из ниоткуда.  А затем наоборот начали стихать и постепенно исчезли.

Он стоял перед плотным серым туманом, в котором исчезал его путь. Он оглянулся назад, с силой выдохнул и шагнул в туман.

***

Раздался звонок. Она ответила.

«Приходите в 14-00 к памятнику Ильичу, это очень важно» - и повесили трубку.

Она надолго задумалась, очень странный звонок, и голос ей не знаком. Сурикат уже скреб входную дверь, прыгал, хотел выйти.

«Нет, мы никуда не пойдем – сказала она с нежностью в голосе – посмотри какой ветрище на улице, холодно. А это просто чей-то глупый розыгрыш»

Раздался звонок. Он ответил.

«Приходите в 14-00 к памятнику Ильичу, это очень важно» - и повесили трубку.

Он сидел и смотрел в окно. Ему тоже показалось, что это важно, но он был болен и совсем не хотел идти, несмотря на то, что сегодня чувствовал себя хорошо. «Лучше посидеть пока дома, а там слишком холодно, опять слягу»