Больной город медленно просыпался. Продрав воспаленные глаза, уставился ненавидящим взором на опухшее Солнце, желтый смог и коричневатое небо, чья голубизна была давно и безвозвратно утрачена. Город  тяжело дышал. Каждый новый вздох отдавался жуткой болью в изъеденных раком легких. По мокрым, словно в холодном поту улицам сновали автомобили. Сонные люди понуро шли на работу. Их головы, тяжелые словно чугун, под нешуточным грузом каждодневных хлопот и депрессии неумолимо влекло вниз.  Кто-то из них сегодня будет мести улицы, кто-то крутить руль автобуса, друге же направлялись на бесчисленные заводы, напоминавшие опухоли из бетона и стали.

   Бернар, проклиная все, что только можно, отправился в героический путь от постели до ванной комнаты. Еле передвигая ноги, он безучастно наблюдал за проползающими мыслями, которые не несли никакой смысловой нагрузки, ибо в такое раннее время любое мало-мальски обдуманное умозаключение могло нанести непоправимый ущерб здоровью.

   Встав под теплые струи воды, несшие с собой относительное пробуждение и изрядную доли ржавчины, Бернар терпеливо ждал, когда же мозг выдаст следующую команду. Следующей командой было «почистить зубы». Выдавив из тюбика последние остатки пасты, а изо рта последние ругательства, он приступил механическими движениями наводить гигиену в полости рта.

   Не обращая внимания на подгорающую яичницу и что есть мочи свистящий чайник, Бернар возился с допотопным приемником, который и думать не хотел включаться. Плюнув на бесполезное занятие, мужчина наконец-таки услышал мольбы чайника, а изрядно подгоревшую яичницу соскреб на тарелку. Порыскав в раковине, выудил оттуда немытую вилку, протер ее майкой и принялся поглощать незамысловатый завтрак.

   Первая за день сигарета была чертовски хороша. Стоя на балконе, одетый и относительно бодрый, Бернар разглядывал тусклое Солнце и наслаждался никотином.

   6:43. Здравствуй новый день. Господи, если ты существуешь, сделай его последним.

В ежедневной трагикомедии под названием «Автобус в час пик», Бернар играл роль амебы. Толчки, чужие волосы во рту, запах пота и человеческой злости он переносил мужественно, никому не жалуясь на тяжелую судьбу бульдозериста, не способного приобрести личный вертолет, ну или на худой конец, малолитражку.

Обсудив с коллегами по работе успевшие протухнуть сплетни и дав высокую оценку филейной части новой бухгалтерши, Бернар принялся за выполнение своих обязанностей. Огромный, двадцатитонный бульдозер, словно верный пес, дожидался его в тени старых тополей. Запрыгнув в тесный салон и поймав излюбленную радиоволну, Бернар ждал отмашки на проведение работ. Заведя могучий, эквивалентный табуну жеребцов в пятьсот тридцать голов, двигатель, он смотрел на группку жильцов, вышедших во двор. Нет, бульдозериста не остановят гневные выкрики протестующих, не заглохнет его машина и от обидных слов, что начертаны на транспарантах. Какой чаше весов суждено перевесить? Таким сомнительным понятиям, как борьба за свои права, свободная воля, мужество? Или окладу в девятнадцать тысяч, пенсией, медицинской страховкой, бесплатному обеду и поздравительными открытками в Новый год и День рожденья?

На пути у бульдозера Бернара стояли, в ожидании своей участи, наивные мечты и надежды, первая любовь и зарождение дружбы, глупые обиды и разбитые коленки, спроецированные на двух скрипучих качелях, ржавом турнике и песочнице. «Но откажись я выполнять работу. Не пройдет и 15 минут, как начальник подберет более исполнительного парня. Вроде Макса или Рауля. Выходит, что окромя недолговечной славы, уважения двадцати семи человек, населяющих окрестные пятиэтажки и спокойной совести я ничего не получу? Более того, заработаю себе безработицу, мигрень и язву кошелька, которого и так назвать здоровым сложно. Но есть ли отличия между мной и вон тем мужиком, что в утренние часы стоит здесь, своим телом преградив дорогу бульдозеру? Как бы поступил я, ворвись на площадку, где играют мои дети, толпа строителей, с единственной целью – разрушать? Разрушать, что бы потом возвести здесь новый бар или парикмахерскую. А что если я – та самая соломинка, что ломает хребет верблюду? Что если…»

- Твою мать, может нам с ребятами в кафе-мороженое сходить, пока ты тут газ ищешь?

Бернар сидел, спиной привалившись к гусеницам бульдозера. Докуривал сигарету, щурил глаза на солнце, которое давно уже покинуло восток, и неспешной походкой направлялось к западу.

- Здорово ты, Бер, с этой штукой управляешься! – с белой завистью в голосе промурлыкал Жан, совсем еще мальчишка, работающий в компании грузчиком. – Научишь как-нибудь?