В кабинете на шкафу стоит маленькая статуэтка грациозной, прекрасной балерины. Она замерла в таинственно-нежной позе, вытянув правую ножку, одна рука чуть выше другой, взгляд направлен вдаль. Кажется, стоит мне отвернуться, как она оживет, встрепенется в безудержном порыве. Взмах рук, кисти плавно очерчивают дугу, тонкие пальчики чуть напряжены, ножка выше, затем прыжок и…полет.

   Я вздрагиваю: мне мерещится, что фарфоровая балерина ожила и закружила в неистовом танце, в стремительном порыве, ее розовая пачка развевается, а фарфоровые щечки горят ярче. Но статуэтка на прежнем месте, и только ее взгляд, полный грусти и тоски, все так же устремлен куда-то вдаль. Я смотрю и понимаю: прямо напротив шкафа, на книжной полке тряпичная игрушка – милый и скромный акробат Арлекин – панталоны и подпоясанная рубаха из разноцветных заплаток, коричневые туфли, шапочка с кусочком меха. Его рука протянута в пустое пространство, лицо с черной маской гордо повернуто в сторону, из-под маски видны сдержанно сжатые губы. Его поза выказывает легкое возмущение, и только рука совершает жест, замерший во времени, тревожный, но полный нежности, надежды и раскаяния. Жест, направленный в сторону фарфоровой балерины.

   Я отворачиваюсь, чтобы не мешать этому немому разговору, этому неподвижному стремлению, этой драме, пусть и игрушечной.

   Ночью я вижу сон: звучит вальс, фарфоровая балерина кружит в танце с тряпичным Арлекином. Ее розовая пачка вздымается, а кусочек меха на шапке Арлекина тревожно подрагивает. Ее стройные прямые ножки двигаются с огромной быстротой, ее изящные руки с тонкими пальцами влюблено сжимают плечо и руку партнера. Арлекин бережно, почти незаметно перебирает ее пальцы, другой рукой властно удерживая ее за талию. Его лицо все так же в черной маске, и голова направлена в сторону. Мне кажется этот танец любви неравным. Но вот порыв, плавное движение, Арлекин крепче прижимает к себе балерину и поворачивает к ней лицо, и его губы теряют сухую, гордую сдержанность. Музыка чуть умолкает, затихает, будто боясь спугнуть только что открывшуюся чистоту любви. Несколько секунд балерина и Арлекин двигаются еле заметно, и только глаза их светятся таинственным огнем. Но вот вальс снова ускоряет темп, быстрей и быстрей, и два тела снова кружат в неистовом танце, смотря только в глаза друг другу, сгорая и зажигая все вокруг невидимым огнем, они кружат вопреки всем законам, неподвластные никому и ничему: ни пространству, ни времени, ни Богу.

   Я просыпаюсь. На ощупь пробираюсь по коридору в кабинет, сердце волнительно сжимается, в квартире тишина, а волшебные звуки вальса все еще звучат в моих ушах. Мой сон так похож на реальность.

   Я открываю дверь в кабинет - вальс, неистовый вальс разрывает тишину,  я включаю свет - звуки резко замолкают.

   Нет…

   Их нет. Нет ни маленькой статуэтки грациозной, прекрасной балерины, замершей в таинственно-нежной позе, нет тряпичного акробата Арлекина в панталонах и рубахе из разноцветных заплаток. И только на полу как легкий след прошлого крошечная черная маска.

   И звуки чарующего, пленительного вальса снова начинают звучать, медленно и тихо, а затем все быстрее, быстрее, громче. Я поднимаю черную маску, спокойно умещающуюся на кончике моего пальца, и, закрыв глаза, танцую, смущенная, но свободная, увидевшая кусочек мира, в котором правит любовь, и все вокруг меня вдруг исчезает, и я кружусь под вальс, неподвластная никому и ничему: ни пространству, ни времени, ни Богу.