Нас много, и жизнь наша тягостна. Устелем трупами землю;

на трупы набросим новые трупы и так дойдём до вершины.

И если останется только один, – он увидит новый мир!» («Стена»)

Мы нежно , по-младенчески, лелеяли наши листья. Их было совсем немного, и были они маленькими, редкими, почти еще не пожелтевшими от бездетной почвы. Они бились об наши стволы, трепеща на холодном ветру, который буйствовал здесь постоянно.

Не осталось и следа от прежних мест, где когда-то стояли огромные, мощные здания, где когда-то были раскинуты зеленые парки. Теперь от всего: от птиц, людей, домов, кошек и собак, скамеек остались лишь мы. Три невзрачных столбца, три небольших деревца, которые как поплавки бултыхались то вверх, то вниз в этой вечной каше.

От горизонта до горизонта здесь простирались поля. Океаны смешались с сушей, и теперь Гольфстрим стал черным, он огибал всю Землю, таская за собой тела умерших людей.

Сырость ласково раздевала их, постепенно съедая их одежу, а могучий Гольфстрим нежно баюкал их вечный сон.

А воздух был особенным. Теперь. Когда не было больше стран, когда всем пришел конец, когда земля стала честной и открытой, воздух пах этими людьми. В воздухе пахло грозами и душами умерших.

Только теперь можно было ощутить планету полностью, не прислушиваясь, не пытаясь раскидать по сторонам людские голоса и шумы двигателей. Теперь только один двигатель работал и слышно было, как скрежетали литосферные плиты.

Потолок, наше небо, был вечным, синим, яркие звезды иногда поблескивали на нем. Но их света было недостаточно для того, чтобы вода иссохла, что бы жидкая масса из трупов и корней вновь стала твердой землей.

Таким был наш конец. Гниль гуляла по нашим стволам вверх и вниз, забирая последнее, то живое, что еще оставалось , пока один из нас не сказал:

 - Жизнь наша подходит к концу. Тяжелая, она привела нас в океан горя. Так давайте же создадим нечто, что будет последним напоминанием о нас. Может это творение узрит новую жизнь.

Гниющие наши корни мы вытащили из земли и сплели воедино. В этот скелет деревянный вложили душу и грязь-единственное, что было здесь. Существо ожило.

- Иди.-Сказали мы.