Короткое описание: Я не претендую даже на "опытного", но хоть пару слов про это был бы рад прочесть.
Заранее благодарю.
Практически каждый считает, что представить образ разрушенного мира не сложно. Задумавшись, на миг, представляешь дома, объятые пламенем разгорающихся пожаров, разгромленные магазины и ларьки, а так же бетонные руины, оставшиеся на местах былых городищ.
И грязные, напуганные люди, чьи души поглотил холодный, скользкий ужас.
Но, если говорить честно, то лишь единицы способны понять весь набор чувств, что пробуют на себе эти отчаявшиеся, попавшие в беду, и потерявшие все самое дорогое для себя люди. Это ощущение страха, от постоянно преследующей тебя смерти. Он пронизывает души их до самых черных глубин. Поселяется в каждой крохотной клетке избитых голодом тел. Раскаленным клеймом оставляет след в разуме, исковерканном новой, но в тоже время уродливой жизнью. В то время, когда твой дом стерт с лица земли, а родной край превратился в непригодную для выживания безжизненную свалку, разум отказывается осознавать масштаб бедствия, перевернувшегося мира с ног на голову. Ужасаешься хаосу, ворвавшемуся в него разрушающим, опустошающим смерчем. Боишься людей, оказавшихся во власти безумия, и способных на бездушность и нечеловеческое зверство, ради спасения собственной жизни. Понимаешь, как же легко тебя готовы пристрелить, лишь бы заполучить твою теплую куртку и мятую упаковку чертового аспирина. Знаете, видеть, как медленно сникает твоя семья, нашедшая приют в посеревших от дождя развалинах - мучительно горько. Я никому и никогда не пожелаю подобного. Слова не опишут подступающей к горлу ком обиды за них. Что не смог предоставить им большее, чем холодный бетонный угол подвала и пару банок консервов на четверых, вместо теплой постели и настоящего горячего ужина. Но особенно мучает тебя чувство беспомощности, и вселенского одиночества. Ведь когда смертельно раненный мир стоит на колени, готовы окончательно рухнуть, тебе не на что надеяться. Ты это чертовски прекрасно понимаешь, до боли сжимаешь кулаки и терпишь. Держишь в себе. Там снаружи, за холодными стенами, уже не осталось понятия «человечество», «цивилизация». Как и сама человечность. Они канули в черноту. Забылись. Бесследно и навсегда исчезли из памяти за те короткие дни начавшейся беды. И вот представить уничтоженный, разрушенный мир, теперь кажется, не так легко, верно?!.. Кажется. Ведь на самом деле все намного хуже. Всю эту сложную, и в тоже время уродливую картину, написанную в серо-темных красках, просто взять и воспроизвести ее, нарисовать в голове до каждой крохотной мелочи, просто нереально. Только тогда, когда оказываешься перед ней самой, ты сможешь разглядеть все тонкие, и не различимые издали детали этого изображенного ужаса. Все эти аккуратно выведенные мельчайшие штрихи страданий, неровные, рваные мазки безнадежности, и глубокий, поразительно давящий на тебя, темный фон обреченности, так к месту подправленный ярко красным и бордовым. Это картина здесь. Совсем рядом. Прямо за нашими окнами.
1
-Костя?.. –позвал слабый женский голос. Я, минуту назад зависший в тяжелых раздумьях, оторвал взгляд от собственных ботинок, и повернул голову, где в углу, свернувшись в спальном мешке, должна была спать моя жена. Ее звали Ирина. -Да? Сидела, завернувшись практически с головой, прислонившись плечом к шершавой серой стене, пусто смотрела в пламя разведенного посреди комнаты костерка. Но его тепла ей не хватало. От сильного озноба, она, как последний лист умирающего дерева, заметно дрожала, Вся съежившись, Ирина обхватила руками колени в попытке согреться, и не послушными пальцами сжимала то и дело сползающий край спальника. В ее серых огромных глазах, в этом безразличном, казалось, взгляде, я различил накопившуюся усталость, осевшую в душе тяжелым осадком. А еще испуг, тщательно запрятанный в самую глубину. -Мне холодно… - тихо пожаловалась она. Я поднялся, взглянул на нее сверху вниз и приблизился. Совсем раздосадованный ее видом, коснулся лба тыльной стороной ладони и тут же убрал руку. Плохо дело. Она лишь подняла на меня виноватый взгляд. -Температура большая. – Пояснил я, и, заметив ее расстройство, присел рядом. -Даже градусника нет. – Она глянула на меня, и попыталась успокаивающе улыбнуться, но неожиданно накинувшийся хриплый кашель, заставил ее зажать рот рукой, и испуганно оглянуться на тихо спящих рядом детей. «Не разбудила ли?» Захрипев, Ирина еще больше закуталась в тонкий спальник и вновь не громко произнесла: -Антибиотики закончились? -Вчера! – Я кивнул головой, даже не подумав заглядывать в рюкзак, прекрасно зная, что с медикаментами совсем плохо. Обхватив Иру за плечи, прижал ее к себе, и попытался обнадежить: – Глеб обязательно что-то принесет тебе. Я почему то взглянул на расположившуюся под стеной Наталью –жену Глеба, напряженно спавшую на свободном пяточке расстеленной по полу картонки. Во сне она по родительски подтянула к себе девятилетнего сына Артема, укрытого каким-то старым выцветшим пледом, и от чего-то натужно супила брови. «Впрочем, если конечно он сможет найти» Я придвинулся к Ирине еще ближе и обнял за талию, силясь хоть как согреть этот осиновый листик. -Его уже давно нет… - заметила она. – А если вдруг… -Он в порядке. – Вполне твердо произнес я, вдруг удивляясь своей уверенности. Но тут же отворачиваюсь в сторону. – Скоро вернется! А сам, потупившись, кивнул ворвавшимся в голову пугающим мыслям, коснулся затылком холодной стены, прикрыл глаза, и незаметно выдохнул, лишь не показать ей как сам беспокоюсь за лучшего друга. Некричева Глеба я знал еще с параллельного курса технологического института Москвы. Знаете, по правде говоря, наше знакомство в будущем вызывало улыбку у нас обоих. Забавный случай произошел на пороге сессии, ближе к летним каникулам, когда все вокруг зеленело, а голову наполняли не мысли об учебе, а что-то более яркое и веселое! Как-то я чуть не сбил его на своем мотоцикле. Нахохлившийся, будто яркий павлин, я думал покрасоваться перед институтскими девчонками, показать им силу двух отечественных цилиндров, всю мощь моего железного коня. Я дернул рукоять газа, и, резво сорвавшись с места, едва не налетев на Глеба всей тяжестью той железной дуры. Я чертовски напугался тогда, но мы разговорились, и к моему удивлению, он одобрил «мучавшую» меня в то время страсть к мотоциклам. Даже прикупил себе кое какой агрегат, да начал кататься вместе со мной, появляться на разных мотослетах и вечерних молодежных встречах. Мы и не заметили, как стали отличными друзьями, по братски поддерживая друг друга на дорогах и в передрягах, да и просто в повседневной жизни. Позже вместе с ним мы закончили учебу, вместе и отслужили срочную службу в армии, а после, уволившись, вышли в мир. Начали, так сказать, с чистого листа. И хоть у него появилась своя любимая женщина, а со временем и сын, а у меня моя Ира и две дочери, все же контакт друг с другом мы не теряли. Бывало, встречались, выпивая по стакану крепкого, вспоминали былое время, да рассказывали друг другу о том, о сем. Но наши подростковые взгляды поменялись, а дороги разошлись. Глеб всеми силами вытягивал свой небольшой бизнес, пытаясь выбиться в люди, но, надо заметить, не часто у него выпадало свободное время для встреч, а я все так же, со времен учебной практики, продолжил работать на авиастроительном заводе, позже заняв среднюю должность в офисе, и часто стал засиживаться там допоздна. В общем, встречались мы не часто. Впрочем, мотоцикл так и остался между нами связующим. Я вполне искренне хвалил довольно резвый и по городскому яркий его «полуспорт», а он одобрительно поглядывал на мой хромированный «дорожник». В этом плане мы так и остались с ним родными душами. Но это было «До». Когда же началась эпидемия, во всей этой поднявшейся суматохе и последующим за ней хаосом, именно Глеб предложил нам единственную правильную мысль. Мы долго, сколько это было возможно, обдумывали дальнейшее, и сошлись на мнении отправиться в сторону Уральских гор, и примкнуть к группе выживших, соорудивших настоящую крепость на месте бывшего военного объекта. В так называемый «Алькасар». Знакомый Глеба, которого он представил Алексеем, в прошлом служил в войсках, теперь входил в тот узкий круг лиц, что с начала эпидемии смогли собрать силы в кулак, объединить людей вместе, и воздвигнуть настоящую защищенную крепость - одно из немногих людских убежищ, продержавшихся до нынешних времен. А после и возглавить его, назвав место «Алькасаром». Алексей пообещал, что сможет принять еще две семьи, хотя заметно и скрепя сердце. Для меня и Глеба это был последний шанс вернуть семьи к если не настоящей, то хоть к подобной жизни в обществе, которая когда то у на была. Глеб сделал для нашей семьи огромное одолжение, предложив билет в Алькасар. Я, не отрицаю, раньше много раз помогал ему в сложных ситуациях, а он не раз спасал и меня. Но этот поступок, я считаю, стоит намного большего. Глеба не было больше 12 часов. Еще вчера вечером он отправился наружу, в поиска съестных припасов, и, если повезет, хотя бы примитивных лекарств. Ирина выглядела совсем худо. Поэтому я решительно поднялся со своего места, подхватил горный объемный рюкзак, вскинул на плечи. Это был наш План. Добраться до «Алькасара». С надеждой, что, возможно только там все наши близкие смогут почувствовать безопасность, и спокойно вздохнуть. Но что бы не произошло по пути, добраться нужно в полном составе. В руку легла рифленая пистолетная рукоять, и я покосился в сторону спящих на полу детей. Ухватился за рифленые бока затвора, тихонько оттянул, посмотрел на латунный бок патрона, выглянувшего из окошка, и так же тихонько вернул затвор обратно. -Глеб?.. – сонная Наталья зашевелилась, приподнялась в своем спальном мешке и непонимающе осмотрелась заспанными глазами, – где он? -Еще не вернулся. – Безрадостным голосом ответил я. Наташа, полностью вылезла из спальника, села, и тяжело задумавшись, сонно уставилась в костер. -Костя! Я поднял прислоненное к стене ружье и, прежде чем направиться к выходу, напоследок обернулся, оглядел всех. Взглянул на свою Ирину, поднявшуюся чтобы проводить меня, посмотрел на обеих дочерей, Эллину и Дарью, тихо спящих у стены, прижавшись друг к другу. На смотрящую мне в след с искренней надеждой Наталью, и ее сына Артема, спрятавшегося с головой под пледом. Говорить ничего не хотелось, и обе женщины прекрасно понимали меня. Я лишь, оставив их, беззвучно приблизился к порыжевшей от влаги металлической двери, скрывающей лестницу наружу, и прислонился к ней.Прислушался. -Что мне сказать тебе?– тихо спросила сзади Ира, - Что сказать, чтобы ты вернулся живым, Костя? Стоя к ней спиной, я опустил голову, будто осматривая ружье в руках, сам же с силой сжимая кулаки и веки, пока не заплясали размытые круги перед глазами. И вот опять мне приходится оставлять их одних. -Что в случае сможешь довести детей до Алькасара сама, - Я повернулся к ней и протянул руку к верху ладонью, облаченной в обрезанную кожаную перчатку. – Без меня. Ира опустила глаза, расстроено взглянула на протянутый ейпистолет, вновь подняла вмиг поникший взгляд на меня. -Костя… – сорвалось бесшумное с ее губ. Но руку так и не протянула. Я смотрел в эти огромные серые глаза на протяжении наших двенадцати лет совместной жизни. Я выучил каждый их прищур. Знаю каждую задорную искру. Каждую тень тревоги.Любой крохотный признак печали. Но сейчас Ирины глаза наполнились слезами. Тоскливыми, беззвучными слезами боли и сочувствия ко мне. Я знал, что она готова отдать многое, лишь бы мне не пришлось вновь выходить наружу и видеть творящийся там ужас. А ей не пришлось вновь отчитывать каждый момент, дожидаясь меня в этом подвале. Поэтому я притянул ее к себе и просто обнял. Крепко, не позволив ей опустить плечи и разрыдаться прямо здесь. Провел щекой по ее длинным темным волосам, как любит и с болью в сердце ощутил, как сильно она к себе прижала. Как по обыкновению положила голову на плечо. -Обещай мне, – взволнованно прошептала она, – обещай, Костя! Я пустым взглядом смотрел в стену, перечеркнутую тонкой ломанной трещиной. -Не все здесь зависти от одного желания, Ира. – Вдруг охрипшим голосом произнес я. – Возьми их… Пожалуйста. Я отпрянул назад, и, взяв ладонь Иры, осторожно вложил в нее рукоять пистолета. В другую всунул ключи от автомобиля. -Два дня, Ира. – Я опустил взгляд, не отрывая глаз от этих ключей в ее руке, и вновь, внутренне сжавшись, повторил, - Два дня! И тогда уезжайте. Не ждите, слышишь?! Поднял глаза. Наташа знает, где именно находится этот Алькасар, и сможет объяснить ей, куда ехать. Это дальняя дорога, но они обе хорошо ладят друг с другом, и смогут доехать без меня с Глебом, в случае… Да не важно! Посмотрел в эти огромные глаза и попытался весело усмехнуться. Настала моя очередь обнадеживать ее. Я подмигнул. И, развернувшись, отодвинул засов, рывком дернул железную дверь и шагнул в темноту, царящую за ней. А сзади раздался сдавленный всхлип моей Иры. Трепетный, и в тоже время безнадежный.
"Практически каждый считает, что представить образ разрушенного мира не сложно. Задумавшись, на миг, представляешь дома, объятые пламенем разгорающихся пожаров, разгромленные магазины и ларьки, а так же бетонные руины, оставшиеся на местах былых городищ." - это образ разрушающегося мира, а разрушенный уже не горит. Рано похоронил.
"В то время, когда твой дом стерт с лица земли" - вы потерялись во времени. Он еще горит или уже стёрт?
Мир в смысле взаимопонимания и света? Уточните, но больше похоже, что вы первый описываете. До последнего человека это просто перестройка. А то и не человека, вообще, чувак, в глобальном все это перестройка - и рождение новых звезд, и взрыв Земли, не дай бог.
"перевернувшегося мира с ног на голову. " - "перевернувшего". Угу, я начинаю сечь, что разрушенный мир это не его отсутствие, а одно из привычных состояний.
"нечеловеческое зверство" - а можно сказать "человеческого зверства"?
"Боишься людей, оказавшихся во власти безумия, и способных на бездушность и нечеловеческое зверство, ради спасения собственной жизни." - это как бы норма. Ну только мать ради ребенка может погибнуть. Или если какая-то великая идея есть.И то в последний момент все хотят выжить, ну матери да, то другое, там дать выжить своим генам.
"Понимаешь, как же легко тебя готовы пристрелить, лишь бы заполучить твою теплую куртку и мятую упаковку чертового аспирина." - а ровную не хотят, брезгуют? К чему это уточнение?
"Знаете, видеть, как медленно сникает твоя семья, нашедшая приют в посеревших от дождя развалинах - мучительно горько." - "сникает" замените.
"Слова не опишут подступающей к горлу ком обиды за них." - *подступающий.
"Ведь когда смертельно раненный мир стоит на колени, готовы окончательно рухнуть, тебе не на что надеяться." - *коленях и *готовый.
"Ты это чертовски прекрасно понимаешь, до боли сжимаешь кулаки и терпишь." - ну не чертовски.
"Там снаружи, за холодными стенами, уже не осталось понятия «человечество», «цивилизация». Как и сама человечность." - *понятий "человечнось". Как и самого человечества.
"И вот представить уничтоженный, разрушенный мир, теперь кажется, не так легко, верно?!.." - теперь легче, когда помогли.
"Кажется. Ведь на самом деле все намного хуже." - отвратительное предложение.
"Всю эту сложную, и в тоже время уродливую картину, написанную в серо-темных красках, просто взять и воспроизвести ее, нарисовать в голове до каждой крохотной мелочи, просто нереально." - уродливую - нет.
"Только ...бордовым." - перечитайте сами и подумайте стоит ли что-то изменить, потому что здесь как и вначале сильно затянуто описание одного и того же разными словами. И да, вы ударяетесь в какую-то псевдолитературность, слишком приукрашиваете.
Для меня и Глеба это был последний шанс вернутьсемьик если не настоящей, то хоть к подобной жизни в обществе, которая когда то у на была. --- не предложение, а местная катастрофа!!! 1. Было последним шансом 2. Вернуться если не К настоящей, то... 3. Хоть к подобиЮ (как-то так) 4. То есть во время эпидемии, голода, безлекарствия важно, чтобы семья была в социуме? В подобии общественной жизни? Не еда, не таблетки, не безопасность, а жизнь в обществе?
Глеб сделал для нашей семьи огромное одолжение --- нашей семье. То есть это супер поступок со стороны лучшего друга? То есть вау! ты ваще неожиданно так решил спасти нашу семью! (при чём не Глеб, а Алексей, кстати). Я правильно понимаю?
стоит намного большего. = стоит намного больше = стоит большего ---------------- Давайте я не буду язык тут разбирать, а то чернила кончатся...
Про Алькатрас... Алькасар... написано как-то скомкано... Сколько семей-то в нём было? Что из себя представлял? Что за военный объект? Завод? Склад? Закрытый город? Двинулись они из Москоу к горам? Во время эпидемии? Как они укрепляли объект до состояния крепости?
хотя бы примитивных лекарств. --- а есть высокоразвитые? ))) От рака и спида? )))
Читаю читаю про Алька, а оказца они ещё даже не дошли...
Ухватился за рифленые бока затвора, тихонько оттянул, посмотрел на латунный бок патрона, выглянувшего из окошка, и так же тихонько вернул затвор обратно. --- а пистолет не автоматический? Сдаётся мне, затвор уж давно не передёргивают...
так же тихонько вернул затвор обратно. --- разве передёрнуть плавно и тихо можно?
Наташа, полностью вылезла из спальника --- то есть жарко стало... А ребятёнку какой-то старый плед... Я точно что-то не понимаю про спальники...
-Что в случае сможешь довести детей до Алькасара сама, - Я повернулся к ней и протянул руку к верху ладонью, облаченной в обрезанную кожаную перчатку. – Без меня. --- с этим пояснением про руку (ни слова тут о пистолете), представила себе актёра театра, при пафосной фразе, как Басков, вытягивающего руку и задирающего подбородок ))))
Поэтому я притянул ее к себе и просто обнял. --- жаль, что не сложно обнял ) Как он её к себе притянул, если у него в 1 руке писто, в 2 - ружьё? )))Я не представляю
Крепко, не позволив ей опустить плечи ////ощутил, как сильно онак себе прижала. --- ??? КАК??? Как тогда она его крепко обняла? Чем прижала, если руки у неё как верёвкой связаны )))
- Не все здесь зависти от одного желания, Ира. --- от жеж сука! Не бы жену успокоить, а он пафосный, как ТП...
Я отпрянул назад, и, взяв ладонь Иры, --- д чем он взял? Ружьё же в руке второй!
Настала моя очередь обнадеживать ее. ---- ДА ЧТОТЫЫЫЫ!!!!....
И, развернувшись, отодвинул засов, рывком дернул железную дверь --- зачем тогда тихо затвор передёргивать, если с дверью так? )))
А Наташа всё это время молчала? Вы меня ругали за то, что у меня в тачке 2-е незнакомых молчали, а тут такое )))) Поймала я вас ))) ------------
Что сказать... "А был ли мальчик?" О чём... зачем... что ЗА, что внутри... Просто вырванная из... чего-то сцена пафосного прощания... Начинать с неё... рассказ... как-то нелогично что ли... Про язык говорить не буду... Кажется, из вышнего всё понятно.
Из хорошего... Вы пытались... Вы хотели.... Вы думали, хорошо получилось. Вы имеете какие-то красивые слова и обороты, но не умеете их ввернуть.
Что ж, было приятно покритиковать Пойду ещё почитаю у вас чего-нить
Не сложно /// не различимые ////не громко ///от_чего-то //в след ---- слитно
Зачин со странного. Просто странно, не знаю, плохо или нет. Как-то как полбу: Практически каждый считает, что представить образ разрушенного мира не сложно. ---- никогда не задумывалась и не считала
Если хотели ввести читателей в мир, то получилось это странно. С абстрактных размышлений...
а также (слитно) --- не оч хорошее слово для худ произведения
понять весь набор чувств --- набор? Спектр, гамму...
что пробуют на себе --- что пробуют? Ещё круче )
все самое дорогое для себя
до самых черных глубин --- то есть души-то у них чёрные... Не комильфо так говорить.
каждой крохотной клетке --- и так понятно, что клетка крохотная, усиление не нужно...
----- Блин, а это ведь только начало...
перевернувшегося мира с ног на голову =перевернувшегосяс ног на головумира
Слова не опишут подступающей к горлу ком обиды за них. --- 1. слова не опишут - но вы же пытаетесь описать + описываете уже. 2. Описать ком? Хм...
И вот представить уничтоженный, разрушенный мир, теперь кажется, не так легко, верно?!.. ---- но вы же типа очень хорошо попытались объяснить! Что же свои старания перечёркиваете?
серо-темных красках --- ээээ.... ШТА?
Что могу сказать по вступлению... Волчек правильно сказал... Жуёте, а картинки как-то и нет. Повторяетесь очень сильно, топчитесь на месте, сами себя порой опровергая. Так скажем, картинка не нарисовалась, а мы просто ознакомились с впечатлениями ГГ, что как-то бессмысленно что ли... ---------------------- свернувшись в спальном мешке........ но следом:обхватила руками колени ---- как можно это в спальном мешке вообще выполнить, а уж тем более увидеть? ) сползающий край спальника --- я, наверное, что-то не понимаю в спальниках... И зах она к холодной стене тогда прислонилась?
-Температура большая. --- гигантская просто ) Высокая!
напряженно спавшую --- простите, но это смешно
наше знакомство в будущем вызывало улыбку у нас обоих ---- так и дружили, улыбаясь )))))))))
Знакомый Глеба, которого он представил Алексеем --- а может быть он и не Алексей вовсе, но так уж его представили )))
« Задумавшись, на миг, представляешь дома, объятые пламенем разгорающихся пожаров, разгромленные магазины и ларьки, а так же бетонные руины, оставшиеся на местах былых городищ» - одно с другим не бьется: то разгорающиеся пожары, то тут же уже руины былых городищ. Как так то? Либо пожары уже отгорели, либо ни о каких руинах говорить еще низ-зя. «И грязные, напуганные люди, чьи души поглотил холодный, скользкий ужас. Но, если говорить честно, то лишь единицы способны понять весь набор чувств, что пробуют на себе эти отчаявшиеся, попавшие в беду, и потерявшие все самое дорогое для себя люди» - слишком много отступлений и многословия, к тому же еще и механикой прилично сдобрено – некрасиво, сразу выбивает автора из роли понимающего, в роль ботана, что прикидывает сидючи в уютном мирке своей благоустроенной квартирки, как эти бедные мытари немытые там выживают. Далее то же самое – словоблудство. В принципе этот самый абзац, что в полстраницы книжной длинной, можно до пары строк ужать и текст от этого только выиграет. Короче… все до циферки один надо подрезать до состояния одного абзаца – иначе словоблудие, вызывающее зевоту и желание отодвинуть от себя сию текстовку подальше. Теряете читателей, а текст то толком еще и не начался! «-Костя?.. –позвал слабый женский голос. Я, минуту назад зависший в тяжелых раздумьях, оторвал взгляд от собственных ботинок, и повернул голову, где в углу, свернувшись в спальном мешке, должна была спать моя жена. Ее звали Ирина.» - женский голос. Почему? Он знает, что звала его жена, поэтому не женский голос, а слабым голосом позвала Ирина. Это первое. Второе: «повернул голову, где в углу» - в углу его головы спала Ирина? Нехилый такой – габаритный жбан. Третье: «свернувшись в спальном мешке должна была спать моя жена» - почему должна? Спала – да, но вот это обязующее слово «должна» тут неуместно. Такое ощущение, что ей инструкцию выдали по тому где она должна спать, в какой позе она там должна спать.
Простите, дальше разбирать не буду. Очень слабо написано, очень нудно, происходящее жуется, как жвачка, но не разжовывается до удобоваримой консистенции. Читатель скучает, засыпает. Плохая работа над окружением, очень плохая. Само построение предложений постоянно вызывает желание подъе… подшутить над автором, что ни есть хорошо. Я не тролль, издеваться так не буду. Автору надо больше читать, читать, чувствовать, учиться, вычитывать свое. Главное – надо научиться понимать, где вода, а где сюжетное повествование. Меньше пустопорожнего, больше фактического, толкающего сюжетную линию вперед.
Написано хорошо, красиво и со вкусом. У меня только вопрос по сюжету - я так понял был какой-то вирус? Это значит, что города должны были остаться не разрушенными. Тогда зачем людям убивать друг друга за еду и лекарства, если их и так остались единицы. Можно просто зайти в аптеку,магазин, оружейный да куда угодно и набрать всё что надо. Если была война , и город разрушен - что они тогда там делают? Останавливаться надо в деревнях, мелких населенных пунктов и тд., не разрушенных до основания. Если была ядерная война, тогда вообще не понятно какого хрена они остановились в радиоактивных руинах. А вообще, мне понравилось.
0
