Человек с татуировкой Степень критики: желательно аргументированная
Короткое описание: Рассказ был написан зимой 2014 года в декабре. До него я в последний раз занимался написанием прозы очень давно. Но началась война, которая вскоре дошла и до моего города. После десяти или пятнадцати прибываний в холодном подвале дома, я начал писать... Конкретного сюжета тогда у меня не было... Он появился в процессе работы, но одно я решил для себя конкретно: всё должно закончится хорошо!
* * *
Это был уже не первый парад в честь победы. Но сегодня исполнилось ровно 40 лет со дня капитуляции врага, поэтому нынешний праздник носил немного иной характер, нежели предыдущие годовщины. В этот раз организаторы пригласили намного больше артистов, да и сама программа концерта превышала по длительности прошлые не менее чем на два часа. В конце же всех собравшихся порадовал яркий и фееричный десятиминутный салют, после которого на большой сцене посреди площади ещё долго переливалась разноцветными огнями цифра сорок.
Антон дождался конца салюта и медленно, опираясь на трость, поднялся с лавочки. Спина сегодня не болела, но нога тупой болью напоминала о боевом ранении далёкого прошлого. Тем не менее, боль тревожила его не всегда, а лишь время от времени, в зависимости от погодных условий и времени года. Сегодня же ему пришлось взять трость. Именно в эту пору его нога особенно капризно себя вела.
Двигаясь навстречу толпе, Антон старался держаться ближе к бордюру, так как ему было тяжело двигаться по центру дороги, сопротивляясь многочисленным потокам людей, идущим как на встречу ему, так и толкающим его сзади. Возраст, разумеется, уже был не тот. Вот раньше, лет двадцать-тридцать назад, он не избегал столпотворений. Наоборот, старался протиснуться как можно ближе к сцене, чтобы занять самое лучшее место, с самым лучшим обзором. Но тогда всё было иначе, и тогда он был не один. В то время у него были друзья и семья – теперь же их не было.
Однако за долгие годы он научился жить без тех, кто был ему так дорог и принял тот путь, что уготовила ему судьба. Наградой за те утраты, которые ему довелось пережить, была та мирная и беззаботная жизнь, которая его сейчас окружала. Грел душу детский смех на улицах его города, улыбки жителей и их уверенность в завтрашнем дне. Разве не ради этого затевался весь тот ужас, через который ему довелось пройти сорок лет назад? Теперь, наслаждаясь радостью в глазах прохожих, Антон понимал, что всё было не зря. Хотя в то время, в свете боли и слёз, его посещали разные противоречивые мысли.
* * *
По дороге домой он зашёл в круглосуточный магазин. И уже на выходе из него, в дверях, столкнулся с женщиной. Он всего на мгновение задумался и отвёл взгляд в сторону, а когда спустя какую-то секунду вновь посмотрел вперёд – всё уже случилось. Они столкнулись плечами и остановились, глядя друг на друга.
У неё были длинные тёмные волосы и очень красивое лицо. Возраст угадывался с трудом. С одной стороны она была уже не молодой, а с другой – на гладкой, розовой коже не было не единого признака морщин. Голубое платье смотрелось на ней удивительно нежно и романтично, а белые туфли и бело-голубая сумочка отлично его дополняли.
Лет 20 назад это ситуация могла бы стать отличным поводом для знакомства, но только не сейчас. Время знакомств ушло.
«Мне 65 лет. О чём я думаю?» Антон улыбнулся сам себе и, к его удивлению, увидев это, женщина улыбнулась в ответ.
– Вы меня извините. Я о чём-то задумался и… – начал было он оправдываться.
– Ничего страшного. Я…тоже о чём-то задумалась. И вообще это я виновата. Распахнула дверь и, не глядя…
– Нет-нет! Это я должен был смотреть, куда иду…
Он запнулся.
Несколько секунд они оба молчали, а потом дружно рассмеялись.
– И долго мы так будем с вами спорить? Давайте просто признаем, что это случилось и всё.
– Согласен. Антон кивнул. – Это просто случилось и никто не виноват.
– Абсолютно верно.
Продолжая улыбаться, она подошла чуть ближе, и только тут Антон заметил ту деталь её внешности, которую не заметил сразу. Внезапно из незнакомки женщина превратилась в воспоминания далёкого прошлого.
«Неужели это она? Или мне так только кажется»
Она протянула ему руку, пристально глядя в его глаза.
– Антон, – представился он, отвечая на рукопожатие.
– Наталья, – представилась она.
– Очень приятно.
– Мне тоже.
– Вы подождёте? Я сейчас быстро скуплюсь и мы поговорим. Хорошо?
– Хорошо – сказал Антон, не совсем понимая, происходящее. Он то думал, что сейчас они извинятся друг перед другом и отправятся каждый своей дорогой. На знакомство он и не рассчитывал. Хотя с другой стороны, какое же это знакомство? Ведь они и так уже знакомы. И если он её вспомнил, то, скорее всего, вспомнила и она.
* * *
Он ждал её на улице. Она же вышла из магазина минут через пять и, улыбаясь, подошла к нему. Улыбка, казалось, никогда не покидала её лицо, и Антону это нравилось.
– Давайте, я вас проведу, если вы не против? – предложила Наталья.
– Право как-то неловко. Всё-таки это ведь мужская прерогатива, провожать женщину.
– Предлагаю в этот раз сделать исключение.
– Ну что ж… Если вы так хотите.
Некоторое время они шли молча. Он не знал, как продолжить – она тоже подбирала нужные слова. Наконец, когда они прошли через арку в небольшой дворик и подошли к детской площадке, Наталья остановилась.
– Вы ведь меня узнали? – спросила она. – Поэтому так легко согласились пройтись со мной? Без лишних вопросов?
При свете уличного фонаря её лицо казалось ещё прекраснее. Теперь, на расстоянии вытянутой руки, многое в ней выглядело несколько иначе, чем там, в магазине. Но да, он её узнал. Правда сначала он в этом сомневался, однако только до тех пор пока не увидел ту маленькую деталь её внешности, которую сначала не заметил.
– Да. Я вас вспомнил. Только не сразу.
– А я сразу вас узнала, – сказала Наталья. – Но, а потом ещё увидела и татуировку на вашей руке. Только у одного человека, которого я когда-либо знала, я видела такую татуировку. Сорок лет назад, в тот ужасный день, когда я думала, что всему пришёл конец, человек с этой татуировкой спас меня.
Антон покачал головой и тяжело вздохнул.
– Это было так давно и, если честно, сейчас я стараюсь больше не вспоминать о тех временах.
– А мы и не будем об этом вспоминать. Сегодня я вас просто доведу домой, а завтра-послезавтра мы созвонимся и договоримся о встрече. Мне просто хочется с вами поговорить. О чём угодно. Тот день мы обойдём стороной, обещаю. Что скажете?
Антон раздумывал недолго. На самом деле ему и самому хотелось с кем-нибудь пообщаться. Уже очень давно у него не было компании.
– С удовольствием принимаю ваше предложение, – ответил он.
– Ну, вот и договорились.
После чего, взявшись за руки, они покинули детскую площадку и, по выложенному плиткой тротуару, направились на встречу высоким зданиям, из окон которых лился жёлтый свет.
* * *
Уже второй час Антон безуспешно пытался уснуть, но сон никак не овладевал им, несмотря на все его старания. Всему виной были воспоминания, которые после встречи с Натальей с огромной силой нахлынули на него. Как бы он не хотел возвращаться в прошлое – прошлое оказалось сильнее его желаний и с каждой секундой всё глубже и ярче рисовало ему картины того дня.
Не в силах больше себя сдерживать, Антон поднялся с кровати, включил в комнате свет и подошёл к своему письменному столу. В самом нижнем ящике он хранил свой дневник. Тот самый дневник, в который он записывал всё то, что видел на войне: каждый свой день, каждую свою битву, каждый взрыв, крики людей и гул самолётов над головой – всё это хранили в себе 150 страниц двух общих тетрадей совмещённых воедино.
Сев за стул, Антон достал дневник и открыл по середине. Именно где-то в середине был описан нужный ему день. Каждая страница, казалось, была пропитана теми днями. Некоторые страницы были опаленными, на некоторых присутствовали пятна разных оттенков. Где-то были жирные отпечатки пальцев, где-то следы крови.
Он нашёл нужный день мгновенно. Свой дневник даже спустя сорок лет он знал наизусть. Затем его взгляд упал на правую руку. На ней была татуировка, та самая, которая так запомнилась Наталье. За долгие годы она потеряла былую яркость, но сохранила свою форму. Это была надпись. Надпись, которую ему сделали за день до войны. Всего за день, до того, как он услышал первые выстрелы…
* * *
В тот день они отступали из осаждённой деревни под свист пуль и разрывы снарядов. Начало смеркаться и каждому взрыву теперь предшествовали яркие вспышки, озаряющие небо. Вокруг всё вымерло. Одни люди уехали, другие уже месяц выживали по подвалам. Антон и ещё двое солдат бежали мимо разрушенных домов, иногда перепрыгивая через воронки от разорвавшихся снарядов. Где можно было обежать, они лавировали, пригибаясь и падая, когда гремело и взрывалось рядом.
Им нужно было сдать эту деревню, впустить врага, чтобы потом ударить с флангов. Таков был изначальный план командования, в подробности же его Антона не посвящали. Он был простым солдатом и просто исполнял приказы. Как и многие другие. Например, те, что сейчас бежали с ним рядом. Всего 20 минут назад их было десятеро. Затем они разделились по пятеро и вот теперь их всего трое – двое погибли.
За время войны Антон увидел сотни смертей. Вначале было тяжело. Ежедневные ужасы, которые он лицезрел, с огромной силой давили на психику. Бессонные ночи, а если сон и приходил, то снились одни кошмары. В последствие же: одни люди ломались, вторые сходили с ума, а из третьих получались роботы – безэмоциональные, холоднокровные солдаты. Антон совмещал в себе и вторых, и третьих. Он был безумным киборгом. Так ему, по крайней мере, казалось. Хотя на самом деле, он просто научился прятать в глубине себя те чувства, которые когда-то испытывал.
Отстреливаясь, они бежали к окопам и блиндажам, к блокпосту, где их дожидалось подкрепление. Наконец, когда они добрались до дороги, появился грузовик и, мигнув четыре раза фарами, поехал к ним. Рядом вновь просвистели пули. Затем две яркие вспышки озарили небо, и громкие взрывы заставили Антона опять упасть на землю. На некоторое время он потерял чувство слуха, лишь гул и жужжание — вот всё, что он слышал. Когда же он поднял голову и посмотрел на дорогу, то вместо грузовика увидел объятый огнём большой кусок металла. Вокруг него горела земля и более мелкие части от автомобиля.
– Придётся ползти! – прокричал кто-то ему в правое ухо. Антон повернулся и увидел Алексея – одного из товарищей по оружию. Максим, – второй его товарищ, – лежал по другую сторону от Антона.
– Давайте, ребята, осталось ещё чуть-чуть. Мы прорвёмся!
И они поползли. До блокпоста оставалось 500 метров. Если бежать, то это рядом, но если волочиться по земле, то путь занимает гораздо больше времени. Но иных вариантов не было. Вставать было нельзя. Слишком уж низко разлетались осколки.
Антон слышал ответную стрельбу из автоматов и видел, как работала их артиллерия – впереди сверкали вспышки и грохотали пушки. По левую сторону была деревня и в неё уже, скорее всего, зашёл враг. Тогда он ещё не знал точно: сработал ли их план или нет. То, что он сработал, ему стало известно гораздо позже.
Оставалось ещё совсем немного и по рации передали, что уже видят их отвлекающую группу и ещё две, следующие из других направлений. Оставалось ещё совсем чуть-чуть до выполнения задания, как вдруг он увидел человека. Слева, со стороны деревни к дороге бежал маленький силуэт. Было уже совсем темно, но Антон понял, что это был не военный. Силуэт бежал напрямик, абсолютно не обращая внимания на падающие неподалёку снаряды. Рядом ползущий Алексей, тоже заметил объект.
– Какого .., – закричал он и остановился, но взрыв заглушил его дальнейшую реплику, а вспышка, осветившая перед этим местность, на мгновение осветила бегущего к ним человека. У Антона дрогнуло сердце. К ним, по расстреливаемому полю, бежала маленькая девочка.
* * *
Решение нужно было принимать быстро, и Антон принял его незамедлительно. Товарищи что-то кричали ему в след, но он уже не слышал их, так как нёсся на всех парах на встречу ребёнку. По непонятным ему причинам, девочка двигалась прямиком к их блокпосту, вместо того, чтобы находиться где-нибудь в относительно безопасном месте. Плюс она бежала, вместо того, чтобы перемещаться ползком. Скорее всего, просто не понимала, что это так опасно, поэтому Антону ничего и не оставалось, кроме как рискнуть добежать до неё и прижать к земле, пока не поздно…
Пока он бежал, где-то в его голове будто бы работал счётчик, отмеряющий расстояние до девочки.
…ещё 150 метров… Он перепрыгнул через яму в земле и чуть не упал.
…ещё 100 метров… На этот раз он спотыкнулся и кубарем прокатился несколько метров. Вскочив на ноги, он продолжил бежать, хоть и утратил скорость.
…ещё 50 метров… Вот она уже совсем рядом. Осталось лишь протянуть руку… 3…2…1… И вот крепко обняв, он повалил хрупкое детское тело на землю и как раз вовремя, так как в эту же секунду несколько снарядов разорвались где-то рядом с ними.
Весь путь, который они преодолели вместе с поля до машин на блокпосте, девочка что-то кричала ему в ухо, но он ничего не мог разобрать. Лишь только оказавшись в кузове фургона на пути к тихому, безопасному месту, за линией фронта, он мог отчётливо её услышать. Здесь этому не препятствовали звуки автоматных очередей и грохот от падающих и взрывающихся мин.
– Вы не видели моих маму с папой? – спросила девочка. – Они должны быть где-то здесь. Я точно знаю.
Несколько солдат переглянулись. Один посмотрел на Антона…Тот молча встретил его взгляд. Тогда солдат повернулся к девочке и как можно мягче, с улыбкой на лице, поинтересовался:
– Ты точно знаешь, что твои родители где-то здесь?
– Да.
– Почему ты в этом так уверена?
– Просто знаю и всё! – Последнее слово девочка аж выкрикнула. После чего сжала губы и отвернулась в сторону.
– Хорошо, не обижайся. Мы тебе верим. – На этот раз заговорил Антон. – Для начала скажи, как тебя зовут? А потом мы поговорим о маме с папой, договорились?
– Вы их найдёте?
Антон кивнул.
– Обещаю очень стараться. Ну, так как тебя зовут?
– Наташа, – ответила девочка, чуть помолчав.
– Хорошо. Меня зовут Антон. А это мои друзья. – Антон показал на сидящих напротив товарищей. – Алексей, Максим, Николай и Сергей. Расскажи, зачем ты к нам бежала?
Девочка немного поёрзала на скамейке. Было видно, что ей не хотелось об этом говорить. Так прошла, наверное, минута молчания и Антон уже собирался задать другой вопрос, как вдруг Наташа начала говорить:
– Мы с мамой и папой сидели в погребе два дня. Иногда они «вылазили» за водой и едой и снова залазили. Я всегда ждала их внизу. Но вчера они поднялись и не спустились. Я ждала их, ждала… Потом стала звать. Они не отзывались. Тогда я вылезла и увидела, как их посадили в большую зелёную машину дяди с автоматами. Я хотела их позвать, но побоялась. Я думала они уехали за едой или по каким-нибудь делам и скоро вернутся, но прошёл день и наступила ночь, а мамы с папой всё не было… Потом наступил ещё один день… Я почти всю ночь не спала, хотя в погребе были ящики с тряпками, на которых мы с мамой и папой спали. Весь день я боялась вылезти, так как всё вокруг бухало и бахало очень громко. Наконец вечером я решила вылезти наверх, так как хотелось пить, а вода закончилась. На кухне в одно из окон я увидела много зелёных машин на дороге. И подумала, что на одной из них приехали мама с папой. Я не стала их дожидаться и решила прибежать к ним первой, хотя мне и говорили, что когда бахают нужно сидеть в погребе… Но я больше не могла там сидеть без мамы и папы, вот. Вы ведь знаете где они? Отведёте меня к ним?
Все молчали. Никто из присутствующих не знал, что нужно сказать девочке: правду или ложь? Антон смотрел на Наташу и тоже терялся в мыслях. Глядя на милое, красивое детское лицо, и понимая, через что девочке пришлось пройти, ему становилось не по себе от таких жутких историй. Тем не менее, нельзя было сейчас говорить ей, что с её родителями почти наверняка случилась беда, и что она их вряд ли ещё когда-нибудь увидит. Придётся соврать. Во всяком случае, сейчас. И Антон соврал. Соврал под понимающие и одобряющие взгляды своих товарищей. Они тоже понимали, что иного выхода не было, просто никто из них не хотел взваливать на себя всю тяжесть лжи. Все боялись ответственности.
Глядя на красивое личико, ожидающее ответа, на блестящие от слёз глаза и круглые розовые щёки, а также на ту небольшую деталь её внешности, которую он запомнил на долгие-долгие годы, а именно: три маленькие родинки справа над верхней губой девочки, расположенные в форме треугольника.
– Да, конечно, мы отведём тебя к твоим родителям, – солгал Антон, глядя на всё это. – Только чуть позже, хорошо? Ты подождёшь немножко?
– Сколько? – спросила Наташа. – Очень долго? Я не хочу долго ждать…
– Нет, не долго. Скоро… Завтра или на этой неделе… Говоря это, Антон едва не заплакал. Так больно ему было в этот момент.
Кто-то, быть может, скажет, что врать легко. Существую ведь много разных обманщиков. Может и так, но как врать ребёнку, потерявшему родителей? Какому лгуну это по силам? Антону, оказалось, по силам, но только не без слёз.
* * *
…Уже подъезжая к штабу, Наташа обратила внимание на его татуировку на левой руке. Всего три слова на тыльной стороне ладони, которые ей запомнились на всю жизнь.
– Что тут у вас написано? – спросила она у Антона, когда все разговоры о родителях и о том, куда солдаты её везут, были закончены.
Антон посмотрел на руку, затем на девочку и ответил:
– Я люблю Родину. Здесь написано, я люблю Родину…
Для этого сайта - такое произведение редкость, как дейтеранопия. Даже при поверхностном взгляде очень хорошо. Сразу скажу, здесь не найдется ни одного рецензента, кроме меня и еще пары человек, кто хотя бы сколько-нибудь приблизился к такому уровню. (Что для данного сайта не комплиментарно, и уровень ваш - сад детчайший). Но уже в первом абзаце просвечивает общечеловеческая мысль, почти подпольная (радоваться чужой жизни, которая уже вроде и не чужая... якобы, Атлант, подпирающий небо ради мира) , и это держится на пока еще шатком фундаменте ненавязчивых описаний (ненавязчивых как по антуражу, так и языковым средствам). Очень важно, что это беспомощное созерцание жизни ГГ не связано с какими-то прозападными девиациями, или психическими соскоками, нет никакого ебнутого "Соглядатайства" и, тем паче, вуайеризма, а, напротив, как нельзя лучше оправдано. Темпераментная Волчек (прости, не работает раскладка), вы давно, за уймой современного дерьма, открывали классиков? В таком-то году, в такой-то губернии, когда одно событие, перемежевавшись со вторым, вступило в третье (иногда кажется, что температуру окружающей среды, они, скрипя зубами, в последний момент вычеркивают)... Официальное начало может покоробить какого-нибудь Двоечника, с его "стрелками электронных часов", а для нормального автора - это необходимость. Следовательно, в понятия о нормальном авторстве вы не вникаете. А если у вас бомбит (придираетесь так, будто красный маркер потек), то начните с себя, и пишите свои произведения в стиле Чуковского или Крылова.
Начало слишком официальное, больше подоходит для статьи в газете нежели чем для художественного произведения. Первичное появление героя в произведении лишь по имени делает его не ветераном, а современником дня сегодняшнего - внутренний скрежет при ощущении героя - неправильная постановка. Очень много воды в тексте. К примеру: "так как ему было тяжело двигаться по центру дороги, сопротивляясь многочисленным потокам людей, идущим как на встречу ему, так и толкающим его сзади" - сплошь механика, констатация, никакой художественности. Опять же - статья, не художественное произведение получается. "Разве не ради этого затевался весь тот ужас" - то есть ВОЙНА была для того, чтобы сейчас было все спокойно?! Причины не надо путать со следствиями, иначе получается дикий маразм. "Он всего на мгновение задумался и отвёл взгляд в сторону, а когда спустя какую-то секунду вновь посмотрел вперёд – всё уже случилось. Они столкнулись плечами и остановились, глядя друг на друга." - все уже случилось - ощущение, что случилось нечто ужасное: столкновение машин, взрыв цистерны или еще что - несоизмеримые предпосылки и события - некрасиво. Препирания при знакомстве и смех соответствуют подросткам, но никак не людям пожившим. Громаднейший психологический пролет. "подбирал нужные слова" - но при этом было молчание, тогда зачем про нужные слова? Он думал, что сказать, но не слова искал - две разные вещи. Скажете - мелочь, но мелочи строят произведения, а такие вот моменты - это как пенопластом по стеклу. "В тот день" - ну просто криво, так же как и упоминание о татуировке - тоже криво. Ну и дальше у вас идет это "тот день" - это как в низкопробных фильмах и в плохеньких переводах зачастую присутствует: "Сделаем это", "да, сделаем это", "мы сделали это" - че сделали? Неважно, но видимость движухи, вроде как, создать пытаются. "Каждый день, каждую битву" - прошу прощения, но день отнюдь не равен битве, как бы несоизмеримые категории слиты в единое - весьма некрасиво. "му день. Каждая страница, казалось, была пропитана теми днями" - день, днями, к тому же еще и пересечение-перекликание "тот день" и "теми днями" - ну криво, ажно корежит! "20 минут назад" - простые числа прописью "получались роботы" и "Он был безумным киборгом." - это воспоминания солдата времени Великой Отечественной Войны?! Ага, еще терминатора осталось приплести для пущей убедительности "Чувство слуха" - слух он потерял! Не надо приплетать механику, а то дальше он реально станет терминатором, будет протирать окуляры своих визоров от гари, вместо ранения в руку, будет просчитывать потерю функциональных способностей и временное отключение манипуляторов. "мелкие части от автомобиля" - шо за нах?! "Заметил объект" - блин - терминаторы! ОНИ БЫЛИ КИБОРГИ! "в эту же секунду несколько снарядов разорвались где-то рядом с ними." - киношность зашкаливает Разговор с девочкой вычурный, неживой. Монолог с девочкой и вовсе "стилизация" с использованием детских слов, но с полной блогово-статейной структурой. Финал так и вовсе прибит гвоздями и настолько бравурно-флагоносно-пафосный, что аж жуть берет!
Но... не все так плохо. 1) В произведении есть структура, события не спонтанны, а проработаны (хотя начальная сцена с парадом никак не привязана к дальнейшему повествованию. Это мог быть и обычный день, и день независимости и, как тут, день победы, или же еще что). 2) У персонажей есть проработка характеров. Плохенькая, подчас сумбурная, но есть - для начписов это редкость. 3) Персонажи действуют в сценах, а не висят в пустоте. Они привязаны к месту событий, к окружению, к вещам и к своему телу - зачастую начписы просто не помнят про то, что действо должно происходить в декорациях, а не в невесомости. Так что за это уже твердая четверка. 4) Задействованы и визуальная часть и аудиальная, и сенсорная - нет пробелов в восприятии - это тоже немало.
Короче... автор, не обижайтесь на всю высказанную ранее критику. Вам есть куда расти и вы, скорее всего, сможете расти - есть для того предпосылки.
Благодарю за такой раскрытый и подробный отзыв. Я знаю, что мне ещё очень много нужно работать до профессионализма... В принципе, я к этому и не стремлюсь, но писать правильно всё-таки хочется. Действия происходят не в ВОВ, а на Донбассе. А начало... Это будущее, где война, наконец, у нас завершилась. Побеждённая и капитулировавшая стороны не называются умышленно, дабы не было политических перепалок. Главное наступил мир. Киборг... робот... Да, сравнения не совсем подходящие. Согласен. Читал ваш комментарий и с юмором, и с пониманием. Спасибо. Жёсткая критика лучше, чем мягкая лесть. Просто многим рассказы нравились... На разных интернет порталах. К такому я не был готов... Тем не менее, я оправился и принял все ваши замечания на заметку. Ещё раз спасибо.
-2
