- Красавчик, - обратился к юноше бармен, - как ты говоришь звали того фокусника, которого ты ищешь?

- Даниель, - пробубнил Данте, оттирая очередной заплеванный стол. Его поверхность была настолько грязной, что даже все тряпки липли и рвались, оставляя помимо пролитой выпивки, кусочков пережеванной еды и еще бог знает чего совсем не отдираемые куски ткани.

- Это когда его ты искал ты так огреб? – в пабе уже почти никого не было, кроме пары тройки самых закоренелых алкоголиков, оттого бармен искал себе собеседника среди всех, стоявших рядом. И несмотря даже на чудовищный внешний вид Данте, тот его чем-то заинтересовал. Бармен наверняка хотел послушать историю о синяках под глазами, о ссадинах на щеках, о пропаже нескольких передних зубов, о том, откуда на руках у парня столько швов, а самое главное о том, как ему умудрились вырвать с корнем несколько внушительных по толщине прядей длинных светлых волос.

- Руки я поранил когда ломился в закрытую дверь, волосы мне повыдирали когда я пришел ко дворцу Сальвадора в первый раз. Приняли за попрошайку и за них протащили через весь его чертов сад. Синяки поставили, когда я пришел туда же во второй раз, ссадины и зубы – это третий раз. Я тогда уже умудрился залезть в сам дворец.

- Ну ты и придурок, - улыбнулся бармен, сам лишенный почти всего переднего ряда зубов. – Еще губы у тебя классные. Такие пухлые, ух. Ахаха.

- Еще одна тупая шутка и у тебя будут такие же, - огрызнулся Данте, уже выливая на стол целое ведро воды. Внешний вид, заработанный за две недели поиска Нелли или Даниеля, придавал ему воистину устрашающий вид человека, повидавшего в свои молодые годы семь кругов ада и способного остатками зубов откусывать людям головы. Именно потому все дерзости, которые он без капли сомнений бросал всем хамам, задирам и идиотам, стали приводить к куда меньшему числу таких же злобных ответов.

- Вообще-то ты на меня работаешь. И тем более я знаю, где найти Даниеля, так что не надо мне тут огрызаться.

Данте тут же остановился и буквально подлетел к уже вымытой им стойке.

- Говори.

- Думаешь все так просто? Может ты задел мои чувства и я потребую компенсации.

- Не плати мне за эту неделю, - сразу предложил Данте условие, которое могло устроить его жадного начальника.

- По рукам,  - сразу согласился тот, - Итак Даниель будет сегодня здесь.

- Здесь?! – переспросил юноша, не веря своим ушам. – В этой дыре?!

- Да, в этой дыре… - подобное определение ничуть не обидело собеседника Данте, точно так же считавшего свое заведение приютом для самого нищего сброда. - Твоя смена закончится и через полчаса сюда с выступлением придет твой Даниель.

- Я не верю, - юноша поднялся из за стойки. – Я видел его выступление на свадьбе Магреты и Сальвадора. Он потрясающий фокусник. Что ему делать тут?

- Я не знаю, - пожал плечами бармен, - он сам предложил выступить. При этом выступать он будет за выпивку, а этого своего пойла мне не жалко.

- Ох… я отдал тебе всю зарплату за то, чтобы поторчать тут на полчаса подольше, - буркнул Данте, с размаху бросая рваную тряпку в ведро с почерневшей водой.

Ни один из столов не стал чище, от смрада и грязи в такой таверне не избавиться никогда, и юноша считал, что он просто продавал тут свое время, а не работу. Он проклинал это место, каждую ночь возвращаясь сюда со смены посыльным и, желая лишь погрузиться в сладость спокойного сна, снова драил одни и те же столы, стены и пол. Но когда подобная работа дала ему шанс связаться наконец с Данте и попытаться выяснить, что это за чудо такое было у него в кармане, отношение к работе тут же изменилось, представ перед глазами юноши одним из самых удачных поворотов в его жизни.

Даниель пришел во время. Он, уже будучи пьяным, шатаясь поднялся на крошечную, заплеванную сцену и на какое-то время просто застыл там уродливым жалким силуэтом. От былого величия и красоты не осталось и следа, все смыли бурные волны драк, пьянства и пребывания у самого черта на рогах. «Что же с тобой стало?» - спросил сам себя Данте, вспоминая грандиозное выступление фокусника на свадьбе у Сальвадора. Тогда его купали в овациях, тогда его таланту, его непревзойденному мастерству восхищались, не в силах смотреть на представление с сомкнутыми губами. Он был абсолютным покровителем сцены, и во что же превратился сейчас? В богом забытой таверне он показывал самые простые и убогие карточные фокусы, которые мог бы придумать ум человеческий. Зрителями была всего пара тройка пьянчуг, и те умудрились остаться недовольными настолько, что один из местных бродяг запустил в Даниеля пустой бутылкой портвейна. Фокусник даже не дернулся, когда бутылка просвистела у него перед глазами и разбилась на водопад из крошечных фейерверков за спиной. Словно он хотел лишь одного – чтобы бутылка попала ему в голову.

Данте, почувствовав всеобщую жажду затеять в столь поздний час драку и развеять тем самым сонную обстановку, поспешил подскочить к фокуснику и, извинившись перед собравшимся сегодня сбродом, вытащить Даниеля на улицу. Им в след полетела еще одна бутылка, и, судя по звукам, драка началась уже между посетителями, что исключило всякую возможность погони.

Когда дверь черного выхода открылась, на грязный снег узкой подворотни, закиданной всяческого рода помоями, вывалился Даниель и, свернувшись в позу эмбриона, попытался, кажется, заснуть.

- Ты что творишь?! – рявкнул Данте, поднимая жалкого фокусника с холодной и грязной земли.

- Мария… - пробубнил Даниель, когда юноша оттаскивал его за волосы к импровизированной из мусорных баков скамейке.

- Что там с Марией? – тащить Даниеля за волосы было пренеприятнейшим делом оттого, что запустив в руку в этот хаос сальных сгустков юноша так и ожидал наткнуться на кого-нибудь из мира насекомых.

- Мария… Мария мертва… На моих глазах, на моих глазах… - Данте вспомнил то мгновение, когда видел Даниеля со своей возлюбленной. Вспомнил, как они были красивы, как они были веселы и как жадно хватались друг за друга даже в безумии пьяного угара.

- Кто убил Марию?

Даниель поднял наконец лицо, взглянув прямо в глаза Данте и передавая свои чувства через охрипший, наполненный ужасом голос, произнес:

- Магрета!

Данте вздрогнул, все еще не желая верить, что сейчас находится на самой вершине водоворота, ведущего к глубинам потустороннего безумия.

- Жена Сальвадора? Зачем… - юноша опомнился и предпочел все-таки перевести разговор на более важную для него тему, пока Даниель вдруг не умер или еще чего сейчас не случилось. Хотя Даниель и так выглядел уже несколько лет мертвым… - У тебя в кармане был ключ. В кармане багрового пальто.

- Мария… - Даниель снова опустил голову на искалеченные руки, смывая чистотой своих слез засохшую на лице грязь.

- Не Мария. Ключ. Слушай меня! «Оуе де долорос»! Помнишь что это?

- Она убила Марию… чтобы лишить меня сил… сила в наших сердцах, а сейчас мое сердце разбито…. Мои силы…

Даниель не слышал ничего, что не касалось Марии. Желая привести павшего волшебника в чувства, Данте даже замахнулся на него, но в ту же секунду и к так избитому, грязному и пьяному Даниелю проснулось невероятное сострадание, следствием которого стало то, что Данте просто начал молча рыться по карманам фокусника, пока не нашел… Ключ! Тот же самый ключ с той же самой надписью!

Поскользнувшись на снегу, юноша кинулся к ближайшей двери и поспешил попытаться просунуть в замочную скважину отобранную у Даниеля ценность. В тусклом сиянии и ключ, и скважина почти незаметно для глаза поменяли форму, чтобы идеально подойти друг к другу. Повернув ключ Данте немедля ни секунды распахнул дверь все того же черного выхода, из которого минуту назад они вывалились с Даниелем… и перед глазами представала абсолютно другая картина, нежели грязный узкий коридор, ведущий в крошечное помещения таверны.

На улицу пролился свет факелов, ночь в клочья раздирал визгливый звук скрипки и шум сотни смеющихся голосов. Прямо перед Данте располагалось несколько столов, за которыми сидели приличные на вид джентльмены, объятые в ореол дыма своих трубок.

И каким бы странным ни было бы то место, Данте, выдернув ключ из скважины, швырнул его лежащему на земле Даниелю и, чувствуя сердцем присутствие Нелли в мире, куда он направлялся, смело шагнул через порог, захлопнув за собой единственный выход, доступный без ключа.

Огромные круглые столы стояли на чем-то вроде балкона, с которого вниз, вдоль стены, вела накрытая красным ковром деревянная лестница. Несколько джентльменов, заинтригованных зрелищем на сцене, внизу, негромко разговаривали друг с другом перекинувшись через высокие перила. Большинство из них обсуждало огромную люстру, озаряющую помещение блеском сотен дрожащих на сквозняке свечей и параллельно с этим  почти полностью загораживающую им вид.

Тем временем на первом этаже, на сцене, под визгливую скрипку и еще пару-тройку абсолютно непонятных инструментов красовались несколько одетых в потрясающее платья девушек. Из толстых слоев складок их одежд периодически появлялись стройные ножки, вид на которые был кульминационным для всех собравшихся здесь, он притягивал сотни глаз и заставлял замолчать десятки голосов.

- О! – воскликнул джентльмен сидящий около двери,  в которую вошел Данте, - подходи сюда, молодой человек! Я угощаю!

Данте осмотрелся по сторонам и убедился, что эта фраза была обращена именно к нему. Его явно с кем-то спутали, но юноша не желал терять возможности завести диалог с кем-либо из этих мест. Возможно, хотя бы кто-нибудь в этом странном заведении знает о Нелли…

- Я смотрю, благодаря тебе, парень, я тут не самый красивый, - улыбнулся молодой человек, когда Данте подсел к нему за стол. Помимо него за столом сидел еще ужасный на вид карлик зеленого цвета и дама, в потрясающем платье и с невероятно красивыми глазами. Все бы ничего, если бы на платье не спадала ее длинная черная борода, а глаза не закрывали густые растрепанные брови. – Меня, кстати, зовут Мелфис. Расскажи мне, парень, от кого ты так огреб?

Данте осмотрел своего собеседника, намекавшего при слове «самый красивый» на свой огромный синяк под глазом и на распухшую от удара щеку. Эту рану он тщетно пытался прикрыть моноклем, прочно застрявшим между опустившейся бровью и поднявшееся щекой, но эффект от увеличивающих свойств монокля получался еще более чудовищный. В остальном внешность Мелфиса вызывала лишь приятные эмоции – он каждую секунду поправлял пряди льющихся волнами до плеч волос, дабы они всегда лежали идеально, облаченный в дорогой костюм он выглядел приличнее многих собравшихся тут, а его голос очаровывал и успокаивал с первых же слов, тут же рассеивая тревоги и волнения. Пожалуй, нельзя терять интерес, проявленный подобной персоной.

- Тебе действительно важно знать, откуда у меня все эти синяки? – спросил Данте, присаживаясь на свободный стул. Стоило только ему оказаться рядом с Мелфисом, как благодаря взмаху его руки на столе появился потрепанный лист бумаги и чернильница. С появлением пера же возникли проблемы: Мелфис судорожно замахал руками к которым, в блеске крошечных искр, прилипло что-то наподобие тонкого стержня в ошметках перьев.

- Важно, очень важно, - пробубнил молодой человек, выкрикнувший несколько нецензурных слов, когда несуразица с его руки наконец-то отвалилась и ему пришлось доставать уже приготовленное перо из внутреннего кармана расстегнутой рубашки.

- А откуда у тебя синяк не расскажешь?

- У меня? – Мелфис огляделся, но тут же опомнился, - а да! Я же с тобой минуту назад заговорил… так… синяк… меня ударил… как же его звали то? А! Льюис Кэрролл меня ударил! Будь он проклят, сукин сын…

Данте уже охватили сомнения по поводу вменяемости своего нового друга, и с каждым произнесенным им словом сомнения лишь усиливались.

- Наверное, в вашем мире его имя еще не прозвучало, но я уверен, что обязательно прозвучит и попадет в историю! Он такую сказку отхватил – о-го-го! Я сначала сам пробовал расспросить Алису обо всем, за что и огреб... невероятно, но после того как я получил по лицу, у этой девочки появилась несказанная симпатия к данному… джентльмену.

- Я не понимаю о чем ты, - сказал Данте, отвлекаясь на представление, которое начиналось на сцене стоило только всем некогда танцевавшим там дамам зайти в тень красного, тяжелого занавеса. Сейчас перед публикой стоял дедушка, сияющий невероятным для своего возраста потоком жизненных сил. – Расскажи мне сначала, что это за место? – обратился юноша к Мелфису, понимая, что из такой болтливой персоны необязательно вытягивать ответы на все волнующие вопросы с помощью уловок, хитростей и тонко сплетенных речей, владением которыми Данте, увы, и так не обладал.

- Таверна «Единорог». Не самая лучшая в Мавеле, но все-таки сюда заглядывают иногда интересные личности… Красная шапочка тут бывала, за разговоры с ней Братья Гримм сломали мою скрипку на которой я обязательно сыграю. Ох! Как я играю, ты бы слышал! Я недавно…

Поток речей Мелфиса оказался подобным горной реке, противящейся всем законам природы и притяжения – она могла внезапно потечь вверх на скалы, затем медленно сползти с них вниз и ускорится на самой ровной в мире поверхности, смывая своим бурным потоком из лишних слов все признаки логики и вменяемости.

- Кто еще сюда заглядывал? – поспешил перебить его Данте, пока голова не треснула от напора ненужной и чрезвычайно бесполезной информации о том, как Мелфис обучался игре не скрипке.

- Ворон, явившийся Эдгару Алану По недавно разбил тут окно и очень долго качался на люстре, Серый Волк недавно загрыз тут моего коня… теперь приходится ходить пешком… а знаешь, как это неприятно? Соль так и стремится испортить любую купленную мною обувь!

Чувствуя, что нить разговора снова оборвалась и весь клубок рассуждений Мелфиса снова упал не туда, Данте тут же поспешил вернуть все на свои места и выяснить главное:

- Ты знаешь Нелли?

- Страна Оз? Поздно, друг, если ты хотел про нее написать, то…

- Нет. Дочь Сальватора.

Мелфис тут же изменился в лице и подсел поближе к Данте, сжав перо настолько сильно, что уже через секунду оно сломалось. Дернувшись от неожиданности, безумный сказочник снес чернильницу, заляпав черной, липкой краской и свой лист бумаги, и рубашку, и фрак, и стол и даже платью бородатой дамы досталось немного не отмывающихся капель того, что могло бы стать хорошей историей.

- Да, дочь Сальвадора. Она пропала две недели назад, - юношу перебил грохот оваций, когда дедушка со сцены долетел на почти прозрачном облачке до самой люстры и сейчас весело махал публике рукой прямо от туда.

- Отличное начало для сказки! – воссиял Мелфис, - пропажа дочери некогда самого великого волшебника нашего королевства!

- Волшебника? Вашего? – Данте всегда догадывался, что Сальвадор не от мира сего, но чтобы его родина была за порогом двери, открытой волшебным ключом, он и предположить не мог.

- Да… - протянул Мелфис, - даже несмотря на то, что у него не было чужого сердца, он являлся самым могущественным здесь. Каждый из нас мечтал написать о нем сказку, но рассказывать о своих приключениях имел право только он… стоило ему только заметить перо на своих выступлениях, как он силой волшебства превращал его обратно в целого гуся! Но, Сальвадор покинул нас несколько недель назад… кстати с его исчезновением и связано появление черных рыцарей, с которыми ты еще, увы, познакомишься. Его ученик не способен нас защищать, он потерял любовь… как же его звали… Даниель, кажется…

Данте обернулся. Как раз отварилась дверь, через которую он сюда попал, и в нее, растолкав всех рядом стоящих, ввалился ободранный и грязный Даниель, напившийся еще сильнее с момента их последний встречи. Судя по уже полупустой бутылке крепчайшего бурбона, фокусник забрал свое жалкое вознаграждение за еще более жалкое выступление в совсем-совсем жалком месте.

- Неужели ты про этого Даниеля? И он – ученик Сальвадора?

- Про него… не оправдал юнец надежд старика, не оправдал… не осталось больше воистину могущественных волшебников! Отсюда и все эти разбои, убийства… - Мелфиса передернуло при воспоминании о тех пугающих мрачностей, за перечисление которых он так яростно взялся.

- Почему он таким стал? Я видел его представления… он потрясающий фокусник! Даже лучше этого… клоуна, - Данте, прищурившись, снова кинул взгляд на порхающего по сцене дедушку, ставшего жертвой или воздушного вихря, или собственной неумелости и закружившегося в десятке невероятных петель недалеко от сцены.

- Любовь мой друг! Когда у тебя есть чья-то любовь, ты становишься вдвое сильнее! Она сильнее всякой магии!

Данте улыбнулся, внезапно проникнувшись к Мелфису самыми теплыми чувствами:

- Я то думал, вы тут наслаждаетесь лишь такими «представлениями». Знаешь что, поиск всяких фокусов, колдовства – это удел наискучнейших заурядностей. Жизнь, данная нам такой, какая она есть – итак божественно увлекательна и интересна! И нет колдовства сильнее, чем чары Нелли… - отвлекшись на воспоминания о девушке, Данте не сразу заметил как его собеседник, согнувшись пополам, нервно выцарапывал остатком пера все произнесенные юношей слова, пробуя их уместить на незапачканный чернилами кусочек листа.

- Я уверен, ты мне расскажешь удивительную историю и я, наконец-то, отомщу ей этому Льюису! – восторженно воскликнул Мелфис, - а то сказки про злобного гоблина и женщину с бородой не очень то и хорошо продаются.

Сидящая рядом дама, о которой только что зашла речь, недовольно хмыкнула, повернувшись на стуле спиной к Мелфису, в то время как злобный гоблин тут же вскочил со своего места и, исчезнув с головой под столом, на несколько мгновений вгрызся безумному сказочнику в колено.

- За что?! – вскликнул он, когда гоблин отцепился и, бубня что-то себе под нос, отправился к другому столу, - я не виноват, что про вас никто не хочет читать!

- Я расскажу тебе историю, - Данте, впервые за две прошедшие неделе искренне улыбнулся, - но сначала ответь мне еще на вопрос: значит, если лишить волшебника любви, он теряет часть своих сил?

- Именно так, - кивнул Мелфис, - да не то, что часть… вон Даниель живой пример подобной трагедии! Бедная Мария…

- Ее убила жена Сальватора, - выпалил Данте, увеличивая интерес Мелфиса к своей персоне. – Две недели назад убила. Ты упоминал о…

- Рыцарях! Так вот в чем дело! – Мелфис окончательно терял самообладание от возбуждения, которое ему приносила тема разговора с Данте, он уже не управлял не только смыслом своей речи, но и интонацией, выдавая петуха на каждом втором слоге.

- Ты знаешь, чего хотят эти ваши рыцари и откуда они?

- Никто не знает, - опустил голову сказочник. – Они лишь несут хаос и смерть… они держат под угрозой весь этот мир, из которого… который дает сказки вашему миру! Представляешь, какими станут люди без сказок, без волшебства?!

- Кажется я теперь знаю. Мне нужен Даниель, оставайся пока тут, - юноша поднялся из-за стола и принялся выискивать в толпе буквально на секунду упущенного из вида фокусника.

Но стоило только заметить его торчащую среди зрителей грязную голову и направится к ней, как все свечи в таверне «Единорог» разом потухли, наполнив воздух густым запахом прогоревших фитилей и горячего воска. Как только этот запах смешался с поднявшимися криками и суетой подскочивших со своих мест посетителей, к нему примешался густой и острых запах дыма, сопровождаемый ясным, устрашающим светом из всех дверей и окон. Так пахли факела, что держали в руках ворвавшиеся в таверну рыцари, чьи латы не отражали даже блеск собственного несущего смерть огня. На фоне воцарившегося полумрака, изрезанного острыми тенями от злости огней, их силуэты казались куда темнее всего вокруг и больше напоминали дыры в таком хрупком теперь пространстве.

- Комендантский час! – прорычал один из них, и голос этот словно донесся со всех сторон одновременно, и уж только потом сквозь его рев до ушей Данте снова дорвались крики разбегавшихся во все стороны людей. В образовавшейся суете уловить Даниеля оказалось не так то просто и юноше потребовалось время, прежде чем он снова увидел эту голову с паклями сальных волос. Даниель, которого несла к выходу толпа, уже был почти на пороге таверны, так что юноше пришлось, расталкивая спешащих вниз людей, почти по их головам добраться до ближайшего окна и спрыгнуть вниз со второго этажа на узкую улочку, по которой засидевшиеся в «Единороге» посетители стремительно разбегались в разные стороны. Снова несколько секунд на поиск Даниеля в тусклом свете редких ночных фонарей. Фокусник, еле переплетая ноги, топал по безлюдному закоулку, на который, кроме него, не свернул никто. Юноша бросился было в его сторону, как внезапно за плечо его схватил Мелфис:

- Он самоубийца! В центре нельзя находиться после полуночи! Нужно уходить!

Данте, ничего не ответив, ловко вывернулся из слабых рук сказочника и, продолжая бесцеремонно толкать людей, кинулся за Даниелем. Потеряв его несколько раз из виду, юноша наконец-то догнал фокусника, сидящего около неработающего фонтана на опустевшей площади, освещенной лишь одним фонарем, так и стремившимся потухнуть под каждым легким дуновением ветра.

- Даниель! Даниель! – запыхавшийся юноша упал перед пьяным фокусником, неспособным ровно сидеть даже на земле, - Магрета…

- Да… она убила Марию… на моих глазах… жалкая ведьма…

- Где она? Где сейчас Магрета?!

- Мария…

- Да не Мария! Магрета! Где она?! – Данте, не удержавшись, ударил фокусника по лицу – слишком силен был страх, нагоняемый криками около таверны, чтобы позволить юноше вести с Даниелем интеллигентную беседу.

- …Мария… ты ведь видел, какой она была прекрасной? Я тебя помню…

На площадь обрушились острые тени двух рыцарей на конях, что были такими же непроницаемо черными, как и их наездники.

- Эй вы! Вы нарушили закон! Вам нельзя здесь быть!

Уже в ярком свете факелов Данте все продолжал вытряхивать из Даниеля ответ на простейший вопрос:

- Где живет Магрета?! Где ее найти? – звонкую пустоту улицы, на которую не падал свет ни из одного окна, в клочья порвал цокот копыт  приближавшихся стражников. Данте даже не счел необходимым оборачиваться, когда услышал как с лязгом из ножен были выдернуты мечи.

- Бедняга Сальвадор… Он с ней… Они…

- Да! Да! Где они?!

Даниель внезапно сильно толкнул юношу, повалив его на землю. Данте не ожидал, что в дряхлом теле пьяного фокусника еще осталось столько сил, позволивших ему внезапно подняться на ноги и… броситься на встречу рыцарям.

- Беги парень, беги в Поместье Гратенем, я их отвлеку! – Даниель, увернувшись от одного удара меча, схватил рыцаря за ногу и потянул на себя, повалив черную тень на землю. Конь встал на дыбы и в его реве Данте, застывший от ужаса на месте, даже не сразу заметил появление Мелфиса перед собой.

- Уходим, пришибленный! – сказочник уже не просто схватил юношу за плечо, в попытке остановить, он осмелился насильно взвалить его себе на плечи и, сгибаясь пополам от тяжести его веса, потащить Данте в ближайший закоулок.

Последнее, что видел юноша на площади – это как Даниеля лягнула в спину лошадь с наездником. Дряхлое тело фокусника тут же поднял сброшенный им рыцарь и насадил на клинок, пробивший стройное тело насквозь. Второй удар, от наездника, лишил пришелся Даниелю по шее. Его голова, забрызгав площадь кровью, скатилась на мрак холодных камней.

… и даже после этого в тишине площади раздался стон. Наполненный болью, а лишь радостью долгожданной встречи:

- Мария…