Посвящение Санкт–Петербургу.

Сегодня я проснулся рано, сестра ещё спала, но это было и не удивительно. День был хороший:  за окном светило солнце и ветер с залива качал деревья. Я встал и пошёл на кухню готовить завтрак.

Вчёра я долго не спал и смотрел телевизор. Спать было трудно, потому что на улице было светло. Стало смеркаться только ближе к одиннадцати, и, когда стемнело, стало видно жёлтый свет фонарей на стоянке возле дома, в такой странной серой темноте...

Электрический чайник кипел быстро. Я сделал пару бутербродов и заварил кофе. Я никогда не любил плотные завтраки.

Сегодня я снова сяду маршрутку или подожду трамвая, и они довезут меня до станции метро, где когда-то была глухая окраина, и где убили на дуэли Пушкина... Выйдя из автобуса, я пройду немного, потом открою тяжелую металлическую дверь, которую надо придерживать, когда выходишь, и окажусь на станции метро. Я вставлю жетон и затем осторожно ступлю на эскалатор, сбоку которого из динамика мне сообщат, что в связи с ремонтом эскалаторов устанавливается особый режим работы станции «Пионерская». Там же сбоку весят разные рекламные объявления, и из этих динамиков  в первое воскресенье июля  будут поздравлять с днём военно-морского флота... И этот эскалатор увезёт меня глубоко под землю, так глубоко, что, когда я буду ехать, я успею много раз задуматься о разных вещах, а когда я уже буду сходить с эскалатора, то, смотря вверх,  не увижу его начала.

Я зайду на платформу, и меня сразу же обдаст потоком воздуха из туннеля, воздухом, с таким странным запахом и ароматом, воздухом, который поступает сюда по таким вот шахтам, какая виднеется из земли возле Марсового поля... И вскоре я буду стоять в вагоне и слушать объявление: "Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Петроградская»”, а потом: "Станцию «Горьковская» поезд проследует без остановки". Вагон наберёт ход  и помчится по туннелю сквозь город, и стук его колёс и разных механизмов будет глушить меня, а я буду смотреть на людей, которые читают в вагоне под такой шум…

Потом я выйду на Невском проспекте и стану сквозь толпу людей пробираться к эскалатору,  и затем, поднявшись наверх и пройдя ещё несколько поворотов, я выйду на Невский… Я выйду и сразу же остановлюсь. Я подниму голову вверх и стану смотреть на старые красивые дома, что стоят на обеих сторонах улицы, на гостиный двор, который стоит позади меня, на эту улицу, с машинами и людьми, уходящую к Неве... И так же, оглядываясь,  я пойду за ней следом.

Я пройду мимо открывающего нам свои своды Казанского собора, мимо его зелёной лужайки, на которой всегда сидит много людей. Потом мимо красивых витрин и глобуса на крыше, "Дома книги", я обязательно зайду сюда, но позже. Пройду мимо гладкой брусчатки дворцовой, величественной Александрийской колонны и великолепия Зимнего дворца. И наконец, немного постояв около светофора и пройдя последний перекрёсток, я обопрусь о гранитную набережную Невы. И тогда я увижу её "державное течение", как доходя до стрелки Васильевского острова, где по бокам стоят две колонны, которые раньше были маяками,  она разделяется на два потока и течёт дальше к заливу. Я увижу Дворцовый мост, который по ночам разводится, и его секции будут подняты высоко вверх, образуя один из самых красивейших видов этого города. А справа будет Петропавловская крепость, со шпилем её собора,  крепость, с которой равно в два часа дня раздаётся выстрел из пушки…

И ещё многое и многое…

Но это всё будет потом, а сейчас я сижу на кухне и думаю, что нужно запомнить этот момент. Потому что потом с течением времени он затеряется где-то в моей памяти. Ведь время идёт так быстро. Если я как-то не выделю это мгновение в своей памяти, то потом оно сольётся со множеством других. И в следующий раз, я  уже буду вспоминать это время, когда всё уже закончится, и я буду дома. И я буду жалеть, что я чего-то не сделал, что я где-то так и не побывал... Нужно сделать так, чтобы я не о чём не жалел.

Прошло четыре месяца, и мне это всё уже вспоминаться как далёкий сон, что я ходил по улицам Санкт-Петербурга, что я был там. Я вспоминаю это время и думаю, что я сделал многое, но всё таки не всё что хотелось…. Наверно невозможно сделать всё,  чтобы ты потом не сожалеть об упущенном.

Чрезмерная жестокость.

Они давно уже стали собираться здесь, у моста через небольшую речушку, их громкий голос был хорошо слышен. Большинство из этих молодых людей были хорошо сложены, некоторые были полны, некоторые были худощавы, на вид им было где-то в районе двадцати лет. У большинства из них кулаки были забинтованы эластичным бинтом, или какой-то повязкой. Они стояли и разминались. Рядом были и девушки, кто-то обнимал их, кто-то просто стоял рядом, потом они это всё снимали.

Ни тени сомнения и страха не было в  глазах этих молодых людей, они стояли совершенно спокойно, и, казалось, даже шутили, как будто они были полностью уверены в исходе предстоящего мероприятия. Но я не думаю, что они были уверены в этом. Почему же тогда они были такими спокойными? Может, они просто не понимали, на что идут… Солдату перед атакой лучше не думать об атаке, не думать о смерти, которая постоянно ходит здесь где-то рядом, в сантиметре, в секунде от тебя, тогда только можно выжить, и тогда только эта атака может завершиться успехом. Но я не верю, что эти  молодые люди, стоявшие сейчас здесь у моста, могли не думать о предстоящем, не анализировать все, что здесь будет происходить потом. Солдаты, чтобы не думать об атаке, пили: спиртное помогает отключить твой разум  и оставить лишь только действия, которые будут управлять тобой. Но они были абсолютно трезвы.

Соперников всё не было, и они уже явно уставали ждать. Принесли пиво, и они все понемногу пили. Но вот кто-то, пробежав по дороге к ним, сказал, что они идут, и все стали снимать майки и ещё усиленнее разминаться и затем построились в боевой порядок.

В первой шеренге должны быть самые сильные и бесстрашные бойцы, потому что именно они должны были первыми обрушиться на противника всей своей мощью, если, конечно, противник не сделает это раньше…

И вот, с противоположной конца дороги показались другие молодые люди. Их было заметно больше, и они быстро приближались. Они все были без маек и тоже с перевязанными кулаками. Они кричали какие-то речёвки, или просто хором громких голос – «Убить!».

А первые встали ещё плотнее и поставили руки в стойку. Они кричали – «Один за всех и все за одного!». Не знаю, по-моему, слишком банально.

Когда вторые уже почти дошли до первых кто-то поджег фаер и затем кинул его к мусорным контейнерам. И все бросились навстречу друг другу. Сразу же повалили удары, правой, левой… Но никто не падал, казалось эти удары не причиняют вреда, хотя со стороны казались страшными, было страшно за того, кто под них попал. Они стали перемешиваться друг с другом, и разделяться на маленькие группы, и уже трудно было понять кто где. Вот один большой высокий, с телом полным мышц, парень из второй команды, наступал, он хотел драки. Они все хотели драки, они все были очень возбуждены и безжалостно рвались вперёд. Солдаты так не дерутся, так дерутся берсерки, которые в пылу ярости не замечают ничего, так дерутся только те, которые дерутся только ради самой драки. Настоящие солдаты так не дерутся, они могут драться самоотверженно или беспощадно, но если в этой битве, в этой войне решается что-то действительно важное для этого солдата.

Он всё наступал на него, а другой всё пятился и даже чуть ли не убегал, он понимал, что силы были явно не равны, и не решался драться с ним. В кулачном бою главное держать дистанцию. Если она будет достаточна, то тогда, имея сноровку, можно уклониться или увернутся от удара противника. Для человека неподготовленного это кажется невозможным и, собираясь ударить, он вкладывает всю силу в удар, он уверен, что через секунду он обрушится на голову противника, но в это время он уже находится перед тобой, и перед огромным количеством незащищённых точек. А против длинных боковых ударов, лучшее средство защиты - это наоборот сблизиться с противником.

Как и в войне, в драке главное только победить. Остальное уже не имеет никакого значения. И, как и в войне, в драке все средства хороши.

Вот несколько человек повалили одного на землю и стали его просто избивать. Кто-то кричит, что не нужно бить лежачего, а нужно идти дальше, но они не слушали. И все продолжали наносить удар за ударом. Тот человек, которого били, лежал весь скрючившийся, он прикрывал руками бока и лицо. Казалось, что он не сможет это пережить.

Тех, кто пришёл со стороны дороги, было больше, и они были мощнее. Поэтому они налетели других, рассредоточили их и быстро разбили. Один раз драка возобновлялась вновь, но ненадолго, всё было уже ясно. Кто-то с криками: - Всё, хватит! уходил к мосту, но за ними побежали человек пять, и им тоже пришлось бежать.

Вдруг кто-то закричал: "Менты!”, и стала слышна милицейская сирена, все стали убегать в разные стороны, и вскоре всё было кончено. На том месте, где избивали одного, тоже никого не было. Милиция приехала поздно, в основном все убежали по мосту через речку, и дальше к дороге, если бы они заехали и оттуда, то тогда у них были бы ещё шансы кого-то поймать.

Расставание.

Грусть случается, подумал я, и расставания тоже - это не конец света. Да, в конце концов, нужно держать себя в руках.

 Первое правило оптимиста – нужно искать во всём свои положительные стороны. Что в этом хорошего для меня? Да ничего хорошего в этом нет - только плохое. Я расстался с самым дорогим мне человеком в жизни, а так всё нормально. Хотя вообще-то в последнее время вокруг меня и так было всё плохо, так что особо ничего не изменилось

А почему мне было плохо, ведь она была ещё со мной? Нет, наверно тогда уже её не было. Да, и с чего это я сейчас взял, что всё кончено? Это чувствуется, чувствуется по фразам, по интонациям, по тому, как она прощается, и как хочет тебя увидеть. Отношения человека к тебе видно за версту, сразу можно понять, нужен ты ему, или уже потерял интерес. Можно понять, что всё уже кончено.

Да, нужно взять себя в руки. Соберись, тряпка! – так говорила одна моя подруга, когда хотела взбодрить меня.

 - Это хорошо действует на мужчин, задевает их самолюбие - говорила она.

Да, наверно на женщин это действовать не будет. Если я кому-то это скажу, то она, наверно, просто обидится.

- Может позвонить ей?  Нет, хватит уже малодушничать. Не нужен ей, так не нужен, если бы был нужен, то позвонила бы сама. Ты думал, что можешь контролировать свои чувства? Ха, ну вот видишь, ничего ты не можешь! Чуть что случилось и ты сразу бежишь ей звонить, пытаешься что-то сделать. Ты - а не она! Как бы я не хотел, но я иду на поводу у чувств. Я не могу не обращать на них внимание. Но наверно это всё таки больше хорошо, чем плохо, значит я ещё могу чувствовать…

Всё, хватит пора положить этому конец, не хочет писать, так я и подавно не буду. Не нужен, так не нужен. Мне не нужны такие люди, которые не пишут, чтобы помериться, мне не нужны такие люди, которым я не нужен. А если она просто переступают свои чувства, так же как я хочу сейчас? Ха, ну это её проблемы. Зачем же скрывать свои чувства к человеку? Пусть, дорогой мне человек знает, что я его люблю, что он нужен мне. Мир без чувств превратится в совсем уж мрачный мир. А почему тогда я сейчас так делаю?.. Она первая начала. Я не могу отдавать свои чувства впустую. В любви, тебе должны что-то отдавать взамен, тогда только это будет приносить счастье.

Нужно как-то отвлечься от грусти, нельзя так просто сидеть. Но как это сделать? Мне и так было не сказать, чтоб весело, а тут ещё и это... Да и что собственно случилось? Я всего лишь расстался с человеком, с которым мне было по-настоящему интересно. У меня и так их немного было, этих "человеков”, а тут ещё и это…

Да, она всё-таки не пишет! Как она может?! Неужели она не видит, неужели она не чувствует?? Да, видимо не видит, видимо не чувствует. Я ей просто не нужен. ТЫ ЕЙ НЕ НУЖЕН! – запомни это и никогда не забывай. Но я не верю, как это может быть... У нас всё было просто прекрасно, очень долго… может, значит может. В этой вселенной всё бывает  - как говорил один небезызвестный тебе персонаж, -  и ещё он говорил, что настроение зависит не от обстоятельств, а от отношения к ним…

Нужно перестать думать о ней, от этого мне становится только хуже. Нужно что-то делать, но что? Надо пойти хотя бы отжаться. Да, работа поможет сейчас, нужно куда-то  выплеснуть всё эту энергию, нужно сесть и создать что-то новое.

Расставание дисциплинирует тебя,  оно заставляет тебя собрать все последние силы в кулак и преодолеть это, подняться, восстать из пепла. Либо ты сделаешь это, либо сгинешь. Расставания учат нас переступать через свои чувства. И мы ожесточаемся всё больше.

***

Он был в хорошем и наверно дорогом пальто, в очках с узкими линзами, которые были слегка надвинуты на нос. Волосы у него были не очень длинные, зачёсанные назад.

Он как-то рассказывал, что работал официантом в ресторане, в котором тогда же пел Лепс. Он говорил таким ровным, быстрым голосом, поэтому слушать его было приятно, а так как он говорил обычно интересные вещи, то и не скучно.

-Вот спросите меня - говорил он - почему я люблю водку?

-Ну и почему ты любишь водку? – отвечал второй

-А я вам отвечу, потому что она вкусная. Да, вкусная. У вас есть возражения? Почему водка плохая – она хорошая!

- Да он любит суррогат, он сейчас тебе все уши прожужжит, защищая его.

Чуть погодя заговорил ещё один человек, стоящий сейчас здесь. У него было овальное, всегда немного красное лицо, какой-то потерянный взгляд и медленный, слегка заплетающийся голос. Он всегда приходил в джинсовой куртке, и очень любил песню Deep Purple  Rat Bat Blue.

 – Я в 93-ем году как-то работал на стройке. Моя тогда работала в санатории, и у неё там была подруга, а её муж прораб. Ну, вот она и говорит, иди, подработай. Я прихожу, устраиваюсь, там говорят всё нормально, завтра приходи. Прихожу на работу утром, утром!  Раздеваюсь, все разделись и сели за стол. У них традиция.

- Завтрак – вставил первый.

- И раз так и наливают мне полный стакан. Я говорю: вы что, мужики, я пить не буду. А он говорит: «Не, Лёха, нам такой не нужен, выпьешь стакан – будешь работать, а нет, так и убирайся отсюда». Я стою офигевший, думаю: ну вы блин даёте!

Раздались смех и восклицания всех, в том числе и того, второго, о котором мы ещё не говорили. Он был толст или, вернее сказать, широк, с большим животом, широким круглым лицом с большим носом и немного заплывшими щеками. Всё его волосы были седыми. Он всегда встречал меня требованием что-то рассказывать или стишком, который я сейчас уже и не вспомню…. Он вообще любил сочинять что-то на ходу, экспромтом, что-то вроде: «Налетай не скупись, покупай звукозапись!» и был весёлым человеком. У него в каморке помимо собственно дисков с музыкой была довольно большая полка с книгами, насколько я успел заметить, там была фантастика. На этой полке стояли какие-то фотографии в рамках, портреты великих людей рок-музыки, а рядом на стеллаже стояли музыкальные DVD. Также где-то рядом были и совершенно необычные вещи, такие как какой-то, похожий на викинговский, шлем, старая, наверно, ещё царских времён, пластинка и моделька такой же старой русской машины. Как-то помню там стояла ещё большая коробка антивируса Касперсокго, и я спросил у него:

- А что это здесь делает?

И так я стал обладателем, за приемлемую цену, второго ключа и соответственно лицензии на год пользования этим антивирусом…. Также раньше там у него тлела ароматная палочка и всё диски, особенно те, которые были на верхнем стеллаже под ней, были пропитаны этим запахом. Но сейчас её уже не было, но всё равно, просматривая дома те старые диски, запах ещё чувствовался. А дверь, которая вела сюда, была обклеена плакатами и афишами  групп и музыкантов, что приезжали к нам в город.

 На улице уже давно было темно и холодно, а в этой маленькой коморке было светло и уютно. Уютно от хорошей музыки и хорошей компании, а тепло от виски, перелитого хозяином из родных бутылок с изображением белой лошади в маленькую бутылочку. Или водкой, на дне каждой бутылки из-под которой плавала маленькая серебряная монета, и он постоянно вылавливал её.

***

Молодость – это время мечтаний. Ты живешь и мечтаешь о той жизни, которая у тебя наступит, когда ты вырастешь, когда ты станешь уже взрослым человеком. В детстве ты мечтаешь о любви, которая у тебя обязательно будет, о светлом будущем, которое тебя ждёт.  Играя с другом, ты мечтаешь. Ты представляешь, что это твоя будущая жизнь, ты раскладываешь её так хорошо и красиво, и это непременно должно быть так. Ну а потом твои мечты уходят всё дальше…

А потом ты мечтаешь, вернее сказать не мечтаешь, а ностальгируешь о своей потерянной молодости. Куда ушли все твои верные друзья и бесстрашные подруги? Куда ушли те лихие времена, когда надо было жить на полную катушку, почувствовать эту жизнь во всех её проявлениях? И ты понимаешь, что молодость прошла зря, прошла где-то мимо тебя. И вот ты в приступах ностальгии едешь туда, на ту улицу, где жил раньше, узнаёшь знакомый двор, узнаёшь деревья, по которым ты лазил, заборы, с которых ты падал. Смотришь, как сносят старую коммуналку, в которой ты жил когда-то. В твоей памяти сразу же всплывают картины из той прошлой жизни.

Поэтому вся наша жизнь – это время мечтаний. Мы живём и мечтаем. Мечтаем о том, что завтра, через неделю, в следующее лето будет обязательно лучше, чем было сейчас, что обязательно наступит время, когда мы будем счастливыми. Но что же делать, когда ты ещё молод, но чувствуешь, что эта молодость проходит где-то мимо тебя? Ты не с детством, не с молодостью, всё время проходит где-то вне тебя. А ты только сидишь и мечтаешь, как потом будет обязательно лучше. А когда наступит это "потом”, ты мечтаешь о том, как лучше будет в следующий период твоей жизни….

Поэтому жизнь, где много мечтаний – это самая отвратительная жизнь.