— Номер четыре скончалась, — заключила помощник профессора.

Девушка брезгливо взяла мертвую крысу за хвост и выбросила в ведро, которое стало братской могилой для всех подопытных этой лаборатории. Впрочем, надолго им здесь задержаться было не суждено, из-за жестких санитарных требований, предъявляемых профессором. Юлия выдохнула, переведя взгляд обратно на площадку испытаний: шесть из восьми крыс лихорадочно нажимали небольших размеров педали, замыкающие ток в электродах, оставшиеся вяло грызли ломтики яблок. Удивительная картина завораживала первые часы эксперимента, сейчас же не вызывала никаких эмоций.

— Когда мы перейдем к следующей фазе? — девушка обратилась к профессору, скучающе выискивая глазами что-нибудь интересное.

— В 50-х годах уже проводился схожий эксперимент, — пожилой мужчина явно не торопился отвечать девушке, его внимание было сосредоточено на вживлении электрода крысе в мозг.

— Павел Олегович… — протянула Юля, наблюдая за неспешной работой профессора.

— Разве не интересно узнать, сколько проживут крысы в таких условиях?

Девушка отвела взгляд на мусорное ведро и проворчала: «Угу…»

Павел проигнорировал недовольное бормотание помощницы, осторожно закрепляя электрод в области гипоталамуса крысы. Не самая приятная процедура, небольшие отклонения в которой могут полностью изменить результаты эксперимента. Именно в этой области мозга у млекопитающих находится центр удовольствия, который можно стимулировать электричеством. Несмотря на всю болезненность такого воздействия, крысы часами нажимают на педали, позабыв обо всем остальном.

— Номер семнадцать готова… — тихо произнес профессор, выпуская «пациентку» к сородичам. Юлия начала изредка нажимать карандашом на педаль, заставляя семнадцатую искать источник удовольствия.

— Штампуем крыс-наркоманов, — проворчала помощница, наблюдая как новый «пациент» принялся нажимать на педаль.

— За последнюю неделю их число сократилось вдвое. Они почти не едят, не размножаются, игнорируют приготовленные для них развлечения.

— Еще неделя и не станет у нас испытуемых.

— Возможно. Но это все необходимо для статистических данных, — ответил Павел Олегович, вернувшись за свой рабочий стол.

— Почему они умирают? — спросила девушка, бросив еще несколько ломтиков яблок обедающим крысам.

— Если есть доступ к бесконечному удовольствию, теряются стремления и смысл жизни. Зона комфорта убивает не только крыс… — профессор прищурился, после чего криво улыбнувшись, добавил: — они умирают от голода, во всех смыслах этих слов.

— Если будете говорить загадками, не видать вам нобелевской премии!

Мужчина рассмеялся, невольно положив руку на свои седеющие волосы. Доброе лицо испещрили морщины и увлажнили слезы от недавней шутки. Павел не гнался за наградами, единственной его целью был вклад в жизнь общества. Лелеемая в нем с детства любовь к медицине нашла поддержку родителей и друзей. Обсуждая с ними свои теории, в нем разгорался все больший интерес к нейропсихологии. Вопросы об устройстве человека рождали все новые вопросы, лишь изредка награждаемые ответами за исключительное упорство. Это не могло не дать начало ряду теорий, которые профессор проверял на протяжении всей своей жизни. Он убедился, что нейропсихология такая же точная наука, как физика и математика, вопрос лишь в базовых переменных. Возможно, он смог бы достичь гораздо большего, если бы не вопросы этики.

— Чем отличается счастье от удовольствия? — профессор задал вопрос, рисуя в черновике небольшой рисунок.

— Продолжительностью.

— Верно. Если выражаться метафорами, это все можно сравнить с приемом пищи, в котором удовольствие – это прием пищи, а счастье – это состояние сытости.

— Выражаясь этой же метафорой, наши подопытные едят, но не насыщаются?

— Такие очевидные вопросы утомляют, — Павел показал свой рисунок: крыса спит, нажав на педаль, а над ней облачка, в которых она ест и играет в футбол.

— Мило.

— Не происходит «насыщения». Пожалуй, именно в этом и есть суть любого наркотика. Даже больше – любой зависимости. Фастфуд, наркотики, телесериалы, азартные игры – все это ведет к деградации в той или иной степени и приносит удовольствие лишь во время процесса, после остается лишь ломка. Иронично, но в таком случае, удовольствие убивает счастье. В долговременной перспективе… — в дверь постучались, прервав размышления профессора.

— Извините, а мы это… крыс принесли, — у дверей собралась небольшая толпа студентов, с любопытством рассматривающих лабораторию.

— Молодцы, ребята! — Юля жестом указала на свободный стол.

— А лабораторные подпишете? — Спросил один из студентов, поставив на стол клетку с крысами.

— Ох… — Павел закрыл глаза и выдохнул, после чего тихо спросил: — Самовольничаешь, Юлия Дмитриевна?

— Немного, — улыбнувшись, ответила помощница.

Еще раз, тяжело вздохнув, профессор кратко ответил на вопрос студента: «Подпишу».

Студенты засветились от счастья. Быстро поставив все на стол, они направились к выходу, но Юля остановила их просьбой:
— Вынесите, пожалуйста, мусор, — девушка, мило улыбнувшись, указала на ведро с трупами крыс.

Поборов брезгливость, один из парней вытащил пакет из ведра.

— Спасибо, — поблагодарила Юлия, глядя в спину, выходящему из помещения студенту.

— Что это было? — Спросил Павел.

— Вторая часть эксперимента! — С предвкушением протянула помощница.

— Ты и первую часть не поняла.

— А вот и поняла! Если убедить человека, что «фастфуд» полезный, он не притронется к действительно «полезной еде», потому что она менее «вкусная» и ее сложно «готовить». Так как люди не любят сложных путей, подобным способом можно ими манипулировать. Прямо как я нашими студентами! Искать крыс, только ради того, чтобы не писать лабораторную… А ведь им потом это все пригодится! Убивают ли они свое счастье этим самым?

— Не драматизируй. Время можно потратить и с большей пользой, чем на эту лабораторную. Все равно забудут к выпуску, а на отработке вспомнят и закрепят, — профессор подошел к крысам и начал осматривать новый «материал» для экспериментов.

— Ваша жена рассказывала, чем вы занимались в студенческие годы, — ехидно протянула девушка.

— Вот как, — безразлично отмахнулся профессор, — подай мою записную книжку.

Помощница стала более серьезной. Ей давно хотелось привнести разнообразия в вязко-серую атмосферу лаборатории, и сейчас она была крайне близка к своей цели.

— Держите.

— Спасибо, — Павел нашел необходимую страницу и начал перечитывать теоретическую часть предстоящего эксперимента.

— Как считаете, что является сильнейшим мотиватором? — Спросила Юлия, не скрывая интереса в голосе.

— Вера. Твердая вера во что-либо. Если не опошлять это понятие, можно увидеть, как вера двигала людей вперед. Вера в мечту, в идею… Ученые, политики, артисты, художники, писатели – все люди с мировым именем, твердо верили в то, что они делают. Пусть мое имя не так известно, но вера в собственные идеи всегда подстегивала меня идти вперед, а добиваясь чего-то в поставленных целях, чувствуешь себя по-настоящему счастливым. И это чувство останется с тобой, как и достижения. Все чего-либо стоящее дается с трудом. Я очень много времени посвятил своему делу, это было тяжело, но если бы я предался мимолетным удовольствиям, я бы не достиг того, что сейчас имею, — мужчина прищурился, вспоминая события далекого прошлого. Воспоминания отразились легкой улыбкой на его лице.

— Мы будем подтверждать это экспериментами? — Спросила помощница.

— Это аксиома, выведенная при наблюдении за огромным количеством людей. Мы же установим влияние различных эмоций на млекопитающих и то, как это можно использовать с пользой.

— А ведь даже в повседневной жизни так… зона комфорта убивает… — Юлия села напротив профессора, записывая свои мысли в заметках смартфона.

Профессор улыбнулся, наблюдая за ростом своей помощницы. Прошло еще несколько минут и тишину, повисшую в лаборатории, прервал хлопок закрывшейся книги. Павел подошел к клетке и обратился к Юле:

— Начнем вторую часть эксперимента…