Формула выживания. Часть 1
Сквозь темноту окна на меня смотрела темная, страшная зима. Крупные хлопья снега, подгоняемые невероятными порывами ветра, громко бились в окно. Огромная алая луна тускло освещала занесенные улицы. Холодные и очень далекие звезды безучастно рассматривали редких прохожих прятавших лицо от вьюги. Не включая свет, я всматривался во мглу, пытаясь осмыслить, упорядочить свою жизнь.
Из детства воспоминаний осталось не так уж и много. Не могу сказать, что оно было плохим, но и беззаботным его тоже не назовешь.
Расти в эпоху перестройки на врятли это удача. Тогда мне трудно было понять: талоны вместо денег, безработица, разруха, непонятные братки, «МММ» и многое другое, что не под силу осмыслить взрослому человеку, а ребенку и подавно. Так вместе с новой, независимой странной рос и я.
Затем наступил 2004 год, тогда я уже кое-что понимал, но был занят обучением в институте, а не вниканием в проблемы страны. Хотя мне не нравилось то, что правительство выкидывает кучу денег, на так названую защиту демократии. А когда Донбасс работал, вся остальная страна висела у него на шеи – пылились на площади в Киеве, тем самым доводя Украину до ручки. Я больше чем уверен люди защищали не свою идеологию, а просто зарабатывали деньги. Какая идеология может быть у нищего? Уж так мы устроены – максимум, на, что способны это обсудить, полить грязью или восхвалить, кого ни будь, упрекнуть в бездействии. На этом все и заканчивается. А правительство знает, что мы такие тюфяки и поэтому продолжает издеваться над людьми, заботясь лишь о своих личных интересах. К нам очень подходит выражение «какой народ, такое и правительство». Сами бездействуем, а значит так нам и надо. В нормальных странах чиновники не позволяют себе лишнего, люди сразу поднимаются на борьбу с их коррупцией. Мы же можем лишь причитать и продолжать тонуть в дерме.
Но вот пришел две тысячи десятый год, я сижу в дряхлой однокомнатной квартире, за съем которой уходит почти вся зарплата. Теперь все ужасы бренного бытия Украины я ощущаю на себе, как и миллионы замученных граждан нашей страны.
- Сереж ложись спать тебе ведь сегодня в ночь, - выводит меня из ступора голос жены.
- Да Оля, - сейчас, – неохотно отвечаю и плетусь к старенькому дивану советских времен. На работу ехать совсем не хочется, не из-за того, что лентяй, а просто работать за копейки нет ни малейшего энтузиазма. С мрачными мыслями проваливаюсь в глубокий сон.
Просыпаюсь с отяжелевшей головою, хочется спать, но противный будильник на телефоне Nokia, одна из первых моделей, заставляет дотянуться до письменного стола. Уже стемнело.
Ольга на кухне заботливо укладывает не богатый тармозок в спортивную сумку. Она у меня уже на шестом месяце, скоро в декрет, как проживем на мою «огромную» зарплату и ума не приложу, но думать, а плохом не хочется.
- Поешь,- устало улыбается жена и насыпает еду в тарелку.
- Я ведь и вправду проголодался, - отвечаю, нежно глядя на нее. Все-таки она у меня очень красивая: карие глаза, русые волосы, не девушка, а мечта. С аппетитом проглотив горячее пюре и пару рыбных котлет, начинаю собираться на работу.
- На улице такой холод, страшно выходить, - поежилась Оля, вернувшись с балкона, куда только, что относила продукты.
- Да,… а мне еще и работать,- многозначительно замечаю я.
Жена нежно обнимает меня и шепчет на ухо,
- Так плохо без тебя, спать одной совсем не хочется, да и долго кручусь, сон не приходит. А с тобой рас и «дрыхну».
На улице и вправду морозец градусов десять, наверное. Но делать нечего плетусь на остановку.
Тружусь на дробильно-обоготительной фабрике – сортировщиком. Перевожу на русский – лопатой кидаю – весело! Но на лучшее рассчитывать не приходится. Последние годы правления страной были ой, какие неудачные.
Нет, когда-то у меня была хорошая работа, она мне нравилась, я хорошо зарабатывал, денег бы вполне хватило на троих. Но ведь не зря в свое время учился, да еще и закончил с красным дипломом.
Но перед самой свадьбой выгнали в бесплатный отпуск, а после и вообще вынудили рассчитаться… наговоров, я терпеть не мог. Простояв несколько месяцев на государственной бирже труда не получил ни работы ни денег. Так как бесплатный отпуск это не увольнение. Но ведь зарплату не платят, и так может длиться годами. А без трудовой книжки на другую работу не устроишься. Вот и уходишь по собственному желанию. Следовательно, чтобы зарегистрироваться на бирже нужно рассчитаться, но из-за этого тебе три месяца, ни чего не положено. Бред какой-то – а как жить это время? Помощь называется. И пошел не из-за копеек. Думал они, работают, людям помогают трудоустроиться, а они там штаны протирают. Нас только становилось все больше и больше (безработных), а вакансии отсутсвывали напрочь. Нет, можно конечно было устроиться дворы мести или туалеты убирать, но желания не было, а вскоре и эта работа пропала.
Так вот и устроился тогда на эту фабрику, ну а, что делать, не с голоду же умирать, пока наше правительство решит что-то сделать для людей, мы уже все исчезнем с лица земли.
Пройдя несколько сот метров по темным улицам оказываюсь на слабо освещенной остановке, автобуса еще нет. Закуриваю, чтобы хоть как то согреется и скоротать время.
Наконец пару минут спустя, подъезжает старенький «Паз» и мы гурьбой штурмуем его, чтобы занять сидячее место. В автобусе холодно, но благодаря набившейся массе людей вскоре становится заметно теплее. На этот раз мне повезло, успел присесть, хоть перед сменой не устану, а то еще вся ночь впереди.
Объезжая все остановки нашего небольшого городка оказываемся на фабрике номер три. Устало плетемся к проходной. Люди не разговаривают – настроения нет. Лишь несколько мужиков прикалываются над впереди идущими женщинами. Шутки как говорится уже с «бородой», но кое-кто хихикает. В любом месте, как я уже заметил, найдутся парочка остряков. Вот такой неторопливой шеренгой подходим к раздевалки и натягиваем на себя «робу». Одежда уже давно превратилась в лохмотья, но новой не выдают. Когда предприятие было государственным, с этим проблем не было. А теперь частники экономят на всем, а вернее на нас, на рабочих – рукавицы не допросишься.
Переодевшись, направляемся в небольшое, чисто подметенное помещение с лавочками и одним столом для начальника. Чувствуется прохлада.
- Ну что я хочу сказать, - как всегда начинает мастер. И многие от этого постоянства начинают уже улыбаться, - прошлую смену отработали вроде бы, как ни че, но вот… - и начинаем получать нагоняя за мелкие проблемы по работе. Затем расписываемся и отправляемся каждый к своим конвейерам, дробилкам, грохотам.
Мое рабочее место - «выборка». Почему так называется, я не знаю да мне и не интересно. Мои конвейера тяжелые, они транспортируют доломит к дробилке. Оборудование очень старое, еще времен великой отечественной, и постоянно выходит из строя. Ночь обещает быть сложной.
Когда то, я этого времени не застал, а бывалые рабочие рассказывали, на каждый конвейер направлялось по два человека – машинист и помощник. Теперь я один на три ленты. Экономия. Людей вообще не набирают, мы только больше работаем, а зарплата та же. Скрашивают рабочие будни лишь наши питомцы. У каждого в бытовки живет или кот или собака. Лично мне в наследство достался очень дружелюбный кот Василий. Он был настолько пыльный, что погладив его по шерсти, само животное исчезало в тумане. Зато ласку он любил, всегда не прочь был помурчать. Открываю бытовку, Василий как обычно бежит вслед за мной и начинает тереться об ноги – просит есть. От него отрывает телефон – вызывает диспетчер.
- Сережа, - слышу в дали на другом конце провода.- На пятом ЭМИ сработало.
- Понял.- Коротко бросаю в ответ и бегу к конвейеру.
ЭМИ – это прибор, не пропускающий металл в дробилку. Он останавливает агрегат, моя обязанность найти и убрать его. Вот только настроить этот прибор никто не может. Постоянно ложно срабатывает, тратя нервы и силы. Чертыхнувшись пару раз и ничего не найдя запускаю конвейер. Берусь за лопату и начинаю выкидывать просыпки с бетона.
Намотавшись за смену (12 часов) отправляемся в душевую смывать пыль. Эта противная пыль повсюду: на теле, волосах в носу, даже на зубах. Что делается внутри с легкими и подумать страшно.
Домой приезжаю, когда уже давно расцвело. Оля на работе, немного перекусив, заваливаюсь спать. Снов нет, только дикая усталость.
Вечером снова подымаюсь под все тот же будильник. На часах 16.00. Пора встречать жену с работы. Присев на краюшек дивана пытаюсь придти в себя. Голова дико болит – пульсирует. Ноги не слушаются. Умывшись, чувствую облегчение, сон постепенно уходит. Мельком замечаю свое отражение в зеркале и останавливаюсь. Всматриваюсь более пристально. Передо мной совершенно чужой человек: глаза впали, круги от недосыпания, раздражение от пыли по всему лицу. Волосы взъерошены, да и щетина тоже требует бритья. А ведь мне нет и двадцати пяти лет. Довели.
Наспех одевшись, выхожу на улицу. Уже снова темнеет. Улицы не посыпают нигде. Бегу пытаюсь не упасть, но все-таки падаю и лечу в огромный сугроб. Обтрусившись продолжаю свой путь более осторожно. Тем более что фонари не горят, они есть, но их никто не включает.
Оля уже вышла мне навстречу, грустно улыбнувшись, хватает меня под руку. Сапоги у нее очень скользкие, а новые нам купить не за что.
«Отбуксировав» жену домой устало сажусь на диван, включаю телевизор. Жена хлопочет на кухне. По всем каналам предвыборная агитация, реклама.
Тимошенко продолжает нагло врать, что страна вышла из кризиса и все уже хорошо. Вот только кому не понятно, простым людям или как нас называют в прессе «БИОМАСА», жить все тяжелее и тяжелее.
- Надоело, - зло говорю жене, которая смешно стоит с деревянной ложкой в руке, видимо перемешивала что-то в кастрюле, да так и зашла в зал.
- Взять бы это правительство, - продолжаю я,- отправить к нам на фабрику. Пусть как мы поработают, по получают зарплату в девятьсот пятьдесят рублей. Пусть за эти деньги снимают квартиру, оплачивают коммунальные услуги, одеваются, питаются. И по вертухаю на вышку, чтоб никто не сбежал, денег им не передал. Чтоб все по-честному. Интересно как они тогда запоют. Как они тогда выживут, сволочи поганые.
- Что с тобой любимый? - обнимает меня жена, - раньше тебе было наплевать…
- Раньше я жил под крылышком у родителей, а теперь понимаю, как им бывало тяжело. Мы ведь не живем, а существуем, пытаемся выжить. Они, - ткнул я пальцем в телевизор, - понабирали кредитов, растыкали их по карманам, а теперь каждый гражданин, включая младенцев, должен по семь тысяч гривен. Почему же я должен. Если я у кого-то беру деньги, я их трачу на свои нужды, я их чувствую, а этих денег я не видел, но отдать должен. Настоящий рэкет. Все равно, что остановят на улице и деньги заберут. Ведь ничего же не брал, ни копейки не видел, а платить должен?!
- Ну, ты ведь не один такой, - успокаивающе улыбнулась жена, но это меня еще больше разозлило.
- Ты права нас миллионы и мы все будем платить этой горстке коррупционеров. Они нас как обдирали, так и будут обдирать. Мировой кризис блин… У всех более или менее, а у нас полный копец. Очередная отговорка чтоб жизнь нам ухудшить, а себе хапнуть. Да им кризис только на руку. В Украине полезных ископаемых как в пустыне песка, а живем хуже Белоруссии, там вообще кроме картошки мало, что есть, но люди с головой дружат и народ живет не плохо. Это ж надо с Россией поссориться, слон и моська называется. Срубили сук, на котором сидим. Всегда друзьями были. Если, что в жизни случится, к кому идешь? К соседу, помоги мол так и так… А эти полоумные, что сделали! Они нам газ по дешевки, а мы на них грязь, теперь платим как вся Европа. Вот только ни зарплаты не пенсии далеко не Европейские. Кто нас возьмет в Евросоюз, если мы все бомжи и бедняки? Самая коррумпированная страна в мире. Была же хоть какая-то стабильность, за пять лет до чего страну довели. Это ж надо Бендеру героем объявить, теперь и Польша на нас как на ненормальных смотрит. У этого президента кроме голодомора других тем для разговоров нет вообще, они уже сейчас добились почти того же, народ уже голодает, а они что было вспоминают. Сейчас нужно, что-то делать, а не прошлое ворошить. Или опять кто-то виноват, что нам хана? Ты видела фильмы о перестройке, простых работягах и тому подобное? – не дожидаясь ответа, продолжал, - какая там убогая, серая жизнь, какие зарплаты, какие квартиры, какие лица у людей. А ведь и у нас сейчас так же серо и страшно. Мы этого не замечаем, так как со стороны виднее, в фильме видим, а в жизни нет. Ведь нельзя прожить жизнь, и заботится только о себе и своем благосостоянии, пора подумать и о душе, ведь жизнь не вечна, умирать все равно придется и нажитые вещи от смерти не спасут.
Оле, по-видимому, передалось мое настроение, с меня, наверное, не плохой оратор.
- Вообще обнаглели. Наш мэр, сегодня сообщили, который на взятках погорел, его недавно поймали спецслужбы с поличным, на камеру записали весь процесс передачи денег, в газете писали, уже приступает к своим обязанностям. Все куплено. Еще вчера ходила в горводоканал, а там начальник, не помню фамилию. В общем, недавно попался, налево продукцию вагонами толкал, а его всего лишь уволили. Почему не посадили, имущество не конфисковал? Обычный человек уже бы надолго загремел, полная безнаказанность. Так вот он еще тогда сказал, что пойдет только на руководящую должность и вот тебе, пожалуйста, назначили ведь. Он же и там махинациями занимается, как так можно…
- Что? – это была последняя капля. Но увидев, что Оля заметно нервничает, решил успокоиться, ведь сейчас ей нельзя волноваться.
- Ладно, кись, переключим ну их всех…
Но на этом вечер не закончился. Вскоре пришла Олина подруга Светлана. Довольно симпатичная девушка, некогда моя одноклассница, только очень недалекая. Пока копался в компьютере в поисках какой-нибудь более-менее занимательной игрушки, девушки мило шушукались на кухне и звенели чашками с чаем.
- Я буду за Юлю голосовать,- услышал голос Светы.
- Ну, ты даешь подруга,- фыркнула Ольга.
- А, что? Она все делает…, я в ее штабе работаю, она молодец.
- А ты телевизор смотришь, по магазинам ходишь, или читаешь только ту агитацию, что людям раздаете? – встрял я, не смог стоять в стороне, - ты хоть понимаешь, что информация как лекарство, одна лечит, другая калечит?
- Нет, - призналась Света.
- Ну, тогда понятно, - хихикнул я, чем видимо сильно раздражил девушку.
- Она нам по тысячи дала, - начало было Света доказывать свою правоту, но я ее быстро перебил.
- Во-первых далеко не всем досталось, я лично ничего не получил, мои родители тоже. Во вторых нам бросили эти деньги как собакам кости, чтоб не рявкали, типа мы о Вас думаем, заботимся, на самом деле им на всех наплевать. Ты о них много думаешь? Они о тебе тем более… У меня на книжке лежало около сорока тысяч рублей, машина тогда пять тысяч стоила. Родители, бабушки, дедушки собирали деньги, во всем себе отказывали, а нам по тысячи… Да это не помощь, а издевательство. Бросили как кость,- зло повторил я, - бедный народ в очередях чуть не поубивал друг друга из-за какой-то мелочи. Это твое хваленое правительство довело народ до бешенства, мы ведь не думаем, не отдыхаем, не работаем, только и мечтаем о том, как бы хоть что-то ухватить, и радуемся этой мелочи как умалишенные. И как так можно было рассчитать, начать такую акцию, если знать, что всем не хватит. А если не в курсе то, что они вообще тогда могут, считать не умеют. Давно знакомый метод кнута и пряника, ничего до конца довести не могут, да они и не собирались. Не поверю, что правительство не знало, что денег на всех нет, это просто показуха, так сказать пряник. И в конце концов своим повышением цен они все затраты на этот цирк окупили вполне. Можешь не сомневаться. А топливный кризис… до работы хрен доедешь. Я, конечно, понимаю, что только дурная курица гребет от себя, но имейте, же совесть подумайте о народе. У вас и так безграничные пожизненные льготы за счет работяг, у вас столько денег, что нормальному человеку и за несколько жизней не потратить, остановитесь, хватит. Наша власть не лучше фашизма со своим Украинским языком достала, русский совсем со школ убрали, им английский ближе, продались с потрохами. Скоро начнем русские книги сжигать, как немцы труды Дарвина?! Раньше такой проблемы совсем не было. Кто как хотел, так и разговаривал. А сейчас окрысили Запад и Восток против друг-друга. А народ ведется, как и ты, злимся друг на друга, не понимая, что нас специально лбами сталкивают в своих интересах, надо же чем-то нас занять пока они проворачивают свои темные делишки и скрывают не компетентность. А если разобраться, проблемы та и нет. Народом манипулируют в своих интересах, мы просто биомасса, до нас никому дела нет. О людях вспоминают только перед выборами – голоса нужны. Мы продолжаем верить, но ничего не меняется. Я не против украинского языка, почему же многие против русского, дайте человеку свободу выбора. Тем более Украинский язык уже не существует. Если бы сейчас Тарас Григорьевич Шевченко почитал книжку на родном языке, он бы половину слов не понял, для этого теперь нужно знать английский. Может, не будем постепенно слова заменять, все равно ведь заметно, а сразу объявим английский – это и есть украинский.
Ты читала книгу «Цусима»? Хотя отчем я спрашиваю… Так вот там показана гнилость царского режима. Это про нас. Страна погрязла в бюрократической волоките и это приведет к все общему краху. Время на действия не остается совсем его все цело поглощает бумажная работа, документация. Все настолько сложно, что и браться ни за что не хочется. В романе говорилось, что матросов вместо учений заставляли драить палубы, а у нас вместо шагов бумажки. Так вот российский флот тогда потерпел ужасающее поражение…
- А кто такой Дарвин? - только, что и смогла спросить девушка.
-А ну тебя… - махнул я рукой, а Оля громко рассмеялась. Больше не было желания ничего доказывать, встал и просто ушел читать книгу. Ну, что можно доказать девушке которая исправно ходит в какую-то секту и исправно носит десятину от своей зарплаты. А «рулевые» этой секты ездят на таких иномарках, что и крутым бизнесменам не снились. Неужели она не видит, куда идут ее деньги. В нормальной церкви никого не принуждают делать взносы, хочешь, дай, нету и не надо. А таким людям как скажут так они и проголосуют, своей башки же нет. Интересно, почему большинство сект голосуют за одного кандидата? Даешь денег старшему, он отдает приказ и все делают что нужно, удобно и не доказуемо.
- Да как ты можешь за нее голосовать?! – доносились до моего слуха возмущения жены. – Она нас всех бандитами называет, ворами. Говорит, что Донбасс колючей проволокой обнесет.
- Но ведь воров и вправду много
- Они первые воры и есть.
- Нет. Их бы арестовали.
- Проснись подруга, кто их осудит? Им не нужно грабить банк или быть гангстерами, чтобы украсть. Даже взятки брать не обязательно.
- А как же тогда? – искренне удивилась Светлана.
- Например, - на минуту Оля задумалась, - ассоциации врачей переводит в их фонд баснословные суммы для того, чтобы определенные партии не поддержали законопроект об усилении оветсвености за ошибочные действия людей в белых халатах. Другая организация наоборот хочет видеть этот закон в действии и в свою очередь тоже переводит деньги. И главное, что это все узаконено, только очень запутано.
- А как же тогда решаются дела?
- Для них в этом и есть прелесть системы, проблема просто продолжает висеть в воздухе, как и раньше, проще говоря, ничего не решается, это даже никому не нужно.
Затем открывают за эти деньги, какой ни будь бизнес, оформляют его на родственников, а позже получают как бы в подарок и машины и дома и деньги. Главное, что каждый понимает, что к чему, но никто не вмешивается. «Слуги народа» настолько обнаглели, что даже не пытаются этого скрыть, просто плюют нам в лицо, в лишний раз, показывая простым людям, что они никто, а вот мы короли жизни и вы не в силах ничего изменить. Интересно где родственники депутатов берут деньги? Неужели у каждого из них умерла бабушка миллионер? Это просто смешно. Зато хороших людей, которые в состоянии, хоть что-то улучшить, ни когда не подпустят к власти, нельзя нарушать сложившуюся иерархию. Для баллотирования в президенты кандидат изначально должен быть испорчен жадностью. Каждый обязан передать несколько миллионов гривен в какой-то там комитет и тогда его внесут в списки. Это легкое решение автоматически исключает из игры простых людей. Хотя в конституции записано, что каждый украинец может баллотироваться по достижению определенного возраста, про деньги там нет ни слова, ни прямое ли это попирание законов!? Правительству на них плевать, захотят, отменят, захотят новый, выдумают. Были случаи, когда нормальные люди пробивались к власти, тогда они или становились такими же как их новое окружение или… пример с Кеннеди еще никто не отменял. Его ведь убили спецслужбы государств, а ни какой не будь псих одиночка.
Света ушла в глубокой задумчивости, хотя мнения своего не изменила до последнего. Уж слишком хорошо промыли ей мозги в ее маленькой секте. Ничего не поделаешь, религия опиум для народа, особенно для дурного и наивного.
- Сережа,- обратилась ко мне Оля.
- Чаво,- шутливо ответил я, убирая книгу.
- Ты ведь завтра выходной! – больше утвердительно, чем вопросительно сказала жена.
- Ну да, а что?
- Сходи в больницу, тебе кровь нужно сдать, ну мне в карточку написать, что все нормально, в женской консультации требуют.
- Хорошо, мне все равно к онкологу зайти нужно, на фабрике требуют. Выспаться, правда, не получиться ну да ладно.
- Будем ложиться спать?
- Ты ложись, хочу еще немного почитать, - подвинулся я.
Смыв косметику Оля легла рядом и через минуту уже мирно посапывала. Еще раз взглянул на безмятежно спящую жену, на неловко упавший локон волос на щеке, на алые тонкие губы.
Я знал, что это наигранная безмятежность, она постоянно волнуется за меня. На работе участились несчастные случаи. Вот пару смен назад мужчине из нашей смены закрутило ногу шлангом высокого давления, в результате перелом в двух местах, хорошо, что еще мастер был рядом и успел выключить агрегат, а то неизвестно чем бы это все закончилось. На следующий день приехали «белые каски», наши светлые головы по техники безопасности. Осмотрев место происшествия, решили, что пострадавший сам виноват, а значит денег ему не положено, травма то не по вине производства. Никто другого и не ожидал. Теперь к нам очень часто заходят такие ребята, пороются в книге нарядов и домой. Непонятно чего они там ищут. Лучше бы условия труда улучшали. А то, что бы ни куда не влипнуть, фонари сами покупаем, освещение прямо таки слабенькое, да и ламп не хватает, в принципе всего не хватает. Проверяющей комиссии нужна не наша безопасность, а наоборот чтоб как можно больше было нарушений. Ведь им дадут взятку, чтоб по документам все прошло гладко.
Когда-то на комбинате работало больше пяти тысяч человек, нормально работали, нормально отдыхали, некоторые даже вспоминают, что была тринадцатая зарплата. Чего мы молодые совсем не понимаем. Как это так? И управляли всем этим конторские ребята числом менее ста человек. Теперь же контора разрослась как наш парламент (вдвое больше), а вот рабочих втрое меньше и никто набирать не собирается. Скоро, наверное, руководить не кем будет. И зарплаты у них по восемь, десять, а, то и больше, тысяч. Мы их всех обрабатываем, чтоб получить копейки. Ну, прямо-таки государство в государстве. Все одно к одному. Они получают наши деньги, сидят в комфортабельных кабинетах, я там был, видел. Везде компьютеры, холодильники, микраволновки, кондиционеры и еще бог знает что, а нас считают за быдло. Рабочим быть не стыдно, не лень, стыдно то, как к тебе относятся. Зато все понимают, что без нас, а не без конторы производство встанет, но ничего не меняется, кто меньше работает, тот больше зарабатывает – непреклонная истина. Почему так ни как понять не могу. Как же надоело вкалывать на какого-то дядю, зарабатывать для него миллионы и считать подаренные им крохи. Снова погружаемся в страх, как в девяностые годы. Снова боимся бандитов, только теперь они страшнее и опаснее чем когда либо. Теперь они и их деяния защищены законом, у них нет ни понятий, ни жалости, ни совести. Я не за уравниловку, пусть каждый получит по заслугам. Кто сможет заработает. Но ведь наши миллионеры не заработали, а просто украли. Разве это предприимчивость? Трудолюбие? Талант? Заработать с нуля огромные деньги нельзя. Спросите у любого хорошего бухгалтера, что получиться, если честно платить все требуемое государством? Ответ будет прост – должны останетесь. А это значит, что для нас вход в будущее закрыт изначально, ну разве, что найдешь способ украсть, чтоб не посадили. Чтобы быть богатым нужно быть изворотливым предприимчивым вором, короче негодяем, а не хорошим человеком. Закрыл книгу. Посмотрел на обложку. Эрих Фон Деникин. Мне нравились его книги, как и все загадочное, необычное. Он пишет, как многие люди предлагают снова Землю поставить в центр мироздания. Цирк, при нынешних то знаниях. В его книгах есть еще много всего интересного. Но главное они заставляют задуматься об устройстве нашего общества. Ведь оно очень хрупко, его придумали ни боги, а такие же люди, как и мы. И с чего все решили, что оно единственно правильное, скорее наоборот. Большинство людей в нем страдают. Мы забиваем свои жизни кучей мелочей, которые ни чего не значат, которые ни кому не нужны. И думаем, что это и есть жизнь, что так и должно быть. Но жизнь где-то гораздо глубже, а люди ее не замечают, так и умираем, ничего не поняв. На смертном одре все меньше людей могут сказать, что прожили жизнь как следует. Растворяем себя в житейском быту, мечтаем о нем же. Даже мои мечты когда-то были светлые и заоблачные, но с вступлением во взрослую жизнь облака растворились, приходится мечтать, как купить хотя бы маленькую квартирку. А будущее мое, как и у большинства нашей страны известно. Наверное, люди не хотят об этом думать, ведь оно не такое уж и прекрасное, как нам всем казалось в детстве. Думай не думай, а оно от этого не изменится. Просто страшно посмотреть правде в глаза. Так вот: полжизни буду собирать на квартиру, отказывать себе во всем, работать как проклятый, затем полжизни на какую-то завалящую машину, а потом придет время умирать. Разве для этого нужно жить? Это и есть великая цель и смысл существования? Денег на поездки, даже в ближнее зарубежье, ясное дело не будет. В конце концов, кроме своей фабрики и маленького города увидеть ничего не светит. Хочется надеяться на лучшее, но реально на врят ли что-то произойдет. Ну, разве только плохое. За свой не долгий век я уже много этого видел, в основном преждевременную и очень трагическую смерть. Многие знакомые, слава богу, хоть не друзья, умерли от рака. Вот только вчера позвонила мама, сообщила печальную новость. Одна из воспитательниц детского сада, ее сотрудница, умирает от рака. Я ее, конечно, помню, но слабо, да это и не важно. Факт в том, что она отказалась от химиотерапии. Оно и понятно – мне тоже неизвестны случаи ее реальной помощи, разве, что на короткий период времени, а, сколько мучений нужно перенести. Неясно, что лучше.
Я инстинктивно сжался. – Не хотелось, бы узнать, что умираешь и через пару месяцев тебя не будет. Вот ты есть, а потом нет, а главное ты знаешь, когда это произойдет. Наверное, не зря говорят «не так страшно наказание как его ожидание». О чем думает человек в эти последние мгновения жизни. Еще до вердикта она, как и все остальные, даже не думала о смерти, ведь еще не старая, а тут, раз… и все запланированное будущее летит ко всем чертям. Хотя какое там будущее… А еще страх перед смертью, ведь его еще ни кто не отменял. А на, что сосредоточить последнюю жизненную энергию? Когда смерть стучится в двери, только тогда появляются множество неоконченных важных дел.
Почему же люди, зная, что жизнь коротка, растрачивают ее на всякую ерунду. В последний момент многого не успеешь, а случается, так что и вовсе ни какого времени нет.
Отложив книгу в сторону, я выключил свет и поближе прислонился к жене, она приятно «муркнула» и мы заснули.
Проснулись одновременно, она на работу, я в поликлинику. Ночью шел снег, дороги были непроходимыми. Запыхавшись, кое-как добрался до кирпичного здания и юркнул внутрь. Свирепствовал грипп, народу было много. Мне хотелось как можно быстрее сделать свои дела и уйти отсюда подальше. Не хватало еще заболеть, за это могут и уволить. Мне так и сказали, при устройстве на работу, «будешь часто ходить на больничный уволим, за, что найдем».
Сколько в последнее время людей потеряло работу страшно представить. В их числе ни как не хотелось оказаться. По этой причине у нас многие, падая с ног, с повышенной температурой и жаром выходили на работу не щадя себя.
Получив, наконец, в регистратуре карточку и номерок на сдачу крови я отошел в сторону перекурить. № 5. 9.40 – гласил кусочек бумажки, еще было время посетить онколога. Поднялся на четвертый этаж, по дороге то и дело, натыкаясь на людей в белых халатах. Наверху было тихо. Вокруг красивые кожаные кресла для ожидания, цветы на окнах, разговоры врачей шепотом – здесь находится начальство поликлиники. На нужной мне двери было написано «заместитель глав. Врача Куница Е.В. – врач онколог» и часы приема. Я пришел во время, кроме меня ни кого не было в 404 кабинет. Сняв верхнюю одежду, повесил ее на вешалку, стоявшую немного поодаль, на других этажах такой роскоши не наблюдалось. Подойдя к зеркалу, причесался с мыслью, что пора подстричься, но из-за отсутствия денег, пятнадцать гривен выделить было не откуда.
Постучав, вошел, на пороге встретил еще довольно симпатичную, светловолосую женщину лет тридцати.
- Что у вас? – спросила она.
- Медосмотр,- протянул я бегунок.
- А, медосмотр, - многозначительно протянула врач и более грубо добавила, - Сейчас некогда.
- Пока я соображал, что произошло она, скрылась в дверном проеме лестничной площадки.
Решил подождать. Прошло почти два часа, но врач так и не появился. Время было сдавать кровь, по номерку. Перебежав от поликлиники к лаборатории, здание было намного старее и запущеннее прежнего. Со стен давно посыпалась штукатурка, и оно навивало печаль.
Внутри мне в голову резко ударил запах спирта. Я попал куда нужно. Народу было много. Имел глупость задать вопрос толпе,
- У кого какой номерок? – в ответ тишина. Невероятными усилиями разыскал женщину с номером талона четыре. Но закончить это дело по-человечески не удалось. Половина людей, те, кто проходили медосмотр, не имели номерков. Им их просто не выдали, и они проходили по живой очереди. Нужно ли объяснять, что все закончилось скандалом. Кстати сказать, эту практику администрация применяет и до сих пор. С горем пополам, топчась с ноги на ногу, сдал эту кровь и снова отправился к онкологу. Пришлось ждать еще пару часов. После чего мне снисходительно велели войти. Молча, взяли у меня бумаги и, задав вопрос «все ли у меня в порядке?» подписали документ. Вышел из больницы, обуреваемый ненавистью, отправился домой. День заканчивался. И по большей мере я его потратил впустую, на чепуху из-за пары бесполезных подписей. Стоит ли людям ставящих их платить за это деньги? Наверное, они сами понимают, что нет, и поэтому пытаются придать своей работе вид такой сильной занятости и важности. Ольга в этот вечер так же была довольно расстроена. Вернее она была расстроена, я был зол, а жена переживала из-за каждой мелочи, такой уж она человек.
- Что случилось? – после нескольких минут молчания не выдержал я.
- Та достали они, - чуть не плача ответила Ольга и затихла.
- Что случилось? – более настойчиво спросил я, теряя терпение.
- Пошла сегодня в главную контору, попросили письмо передать, захожу в приемную, там сидит секретарша, красится. Отдаю ей письмо, а она так с высока, даже не глядя на меня, «Куда письмо?». Ну, я и отвечаю, что не знаю, так, мол, и так с отдела сбыта попросили передать. А она мне его бросает назад, типа разбирайся и все такое. Да разве я должна? Разве это не ее прямая обязанность. Какая-то голимая секретарша, а строит из себя… А при мне сегодня рабочий хотел зайти в кантору, в робе естественно. Что-то там подписать, так охрана не пропустила, в таком виде нельзя. Раньше такого не было. Что он обязан пиджак с собой носить или как? Совсем обнаглели, за людей не считают.
- Ну, ну, успокойся,- обнял я ее, а в самом закипала злость. Наверное, в нашей стране слово «рабсила» переводится как рабская сила, а не рабочая. – Подумал я, но вслух говорить ничего не стал.
Уже совсем стало темно, когда мы подошли к магазину около своего дома. Хлеба купить не удалось. Его просто напросто не завезли из-за снегопадов. Зима, как и каждый год в декабре, пришла неожиданно, естественно городские службы к такой неожиданности совсем не были готовы. Купив грамм двести самой дешевой колбасы, поужинали и уселись смотреть телевизор. Кроме глупых сериалов и политической рекламы ничего не транслировали. Я взял иголку с ниткой и принялся зашивать замок на своем сапоге.
- Ты ж тока пришивал?
- Не держится ничего, молния постоянно расстегивается. Нога мерзнет.
В субботу у нас с Олей совпал выходной. Это была большая редкость, и мы были этому чрезмерно рады. Попив кофейку, мы решили посетить ее родителей. Они жили в своем двух этажном доме, там же, во дворе, проживала наша любимая овчарка по кличке Гера. День был снежным, решили с собакой прогуляться по парку. Прогулка удалась. Гера соскучилась по свободе, и у нее хватило сил затаскать нас обоих по огромным сугробам. Промокли до нитки. Вечер прошел, без каких либо новшеств. Они меня поджидали на следующее утро, когда на наряде нам было объявлено, что фабрика останавливается, а, следовательно, все мы отправляемся в бесплатный отпуск. Хуже новости за последние пять лет, наверное, я не слышал. Теперь «формула выживания» распадалась как неустойчивая химическая цепочка. Домой вернулся в удручающем состоянии. Выслушав меня, жена тихо заплакала.
- Что теперь будем делать? – всхлипывала она.
Я и сам не знал ответа. Но было жалко не себя, а ее. Как мы не старались, жизнь не хотела давать нам ни одного шанса.
Мы были работящими людьми. Еще во время студенчества я ночью подрабатывал на хлебопекарни, а днем учился. Во время написания диплома работал разнорабочим на стройке. Диплом писал или по вечерам или в обеденное время в пыльной бытовке. Работал и защищался на отлично, а вот теперь, оказался на улице, нас лишали последних средств существования. Мне приходилось, раньше сталкивался с несправедливостью, например, чуть не завалил дипломированние лишь из-за того, что у меня не было компьютера. Мне негде было набрать текст, а от руки не хотели принимать. Когда я попытался объяснить меня еще и мягко говоря, отругали. Моя вина заключалась в отсутствии денег на покупку компьютера. Но я ведь не Кустов, директор нашего горного института. Это у него с должностью сразу появилась и новая машина и деньги. Сдавали всем коллективом на ремонт, и не мало, а вместо ремонта у него завелся новый автомобиль. Для нас же вообще ничего не было сделано.
Похоже, выхода не было. А ведь таких как я в одной моей смене больше двадцати. Как тяжело, как жалко было смотреть, как молоденькие мамы корячатся на лопате. У многих из них было высшее образование. А они оказались на уровне с теми, кто никогда не учился, а только пьянствовал. Мы ведь не старшее поколение, что бы радоваться, что сейчас лучше чем в войну, хотя многие говорят, что даже хуже. Но если это и лучше это мало утишает, ведь каждое новое поколение должно жить все красивей и красивей предыдущего. Иначе где же развитие, если детям тяжелее их родителей. Хотя, наверное, не может быть развития в современном обществе, когда все бразды правления в руках капиталистов. Их мало волнует развитие и счастье всего народа. Им главное выгода и поэтому мы скорее деградируем, чем развиваемся. Стремясь за дешевизной, забываем о качестве.
- Прорвемся,- тихо сказал я,- что ни будь, найду на время.
Отправился к своему, некогда лучшему другу, на