Я взошёл в полумрачное душное помещение... Вокруг толпились люди, - так много людей, что в глазах пестрило, затем темнело... я огляделся: ничего приметного, ничего знакомого, только музыка играет, - не на заднем плане, а на плане переднем, будто она - то главное, что есть в этом действе. Я вслушался: нет, это не было тем, что называют "до боли знакомым", но было мне близким. Одна песня сменяла другую, а я всё шёл: то ли это было очень большое помещение,.. то ли я ходил по кругу. Я судорожно пытался запомнить хоть пару слов из звучащих песен, но никак не мог понять, на каком языке. Это был английский - не английский, немецкий - не немецкий. Каждая мелодия словно облегала моё сердце, укладывалась в мою душу, чтобы остаться там навсегда. Я почувствовал странный, необъяснимый покой, которого так желал последние несколько месяцев: но это было не радостное состояние того, что всё хорошо, а, скорей, ощущение пустоты; я был пуст изнутри: во мне не было эмоций, но не было и горестных переживаний, - не было ничего. Хотелось накрасить губы чёрным цветом и прыгнуть с крыши: холодно, без слёз, так не идущих к мужскому лицу, без прощальных писем и размышлений о жизни. И эти мысли как-то очень странно холодили душe, и меня это успокаивало: "Неужели холод в душе приятнее теплоты?" - подумал я. И вдруг я увидел Её: холод сразу выпал из моего сердца, оно словно начало гореть. Я усиленно сглотнул и стал пробираться сквозь толпу: но то ли она отступила, то ли её не было... в общем, я в два счёта достиг Lucy. Она показалась мне совсем не такой, какой была всегда: высокая, статная, в ниспадающем с плеч фиолетовой платье, с украшениями на длинной, изящной шее; я сказал бы даже, что она наконец-то стала женщиной, - теперь то уж она воспринимает, вероятно, мир без своей прежней смешливости... и воспримет меня. Я помчался навстречу ей, как идиот. - Здравствуй!, - сказала она первой, заметив меня. - Это ты? Надо же! - краснея, задыхаясь, начал говорить я, вспоминая в голове дату её рождения. Всё сходилось. Я попал именно "с корабля на бал". Как я склонен к магическому в моей жизни, - прогуливаясь по улице без цели и мысли, зайти именно в то кафе, в котором она отмечает своё... сколько-то летие. Или это не кафе? Я возбуждённо оглядывался вокруг себя, но было темно, лишь очертания предметов и лиц можн обыло разглядеть... Зато её лицо, её блестящие глаза, её влажные губы и милые веснушки на щеках я видел прекрасно! - Да, я. - спокойно ответила она, и я почувствовал прежний холод в её глазах. Только теперь она не старалась скрыть его за смехом, - глупым и бессмысленным. Я даже улыбнулся в душе её перемене. - Такая красивая музыка играет... что это? Мне очень нравится! - заметил я. - Это готический сборник. - Я так и знал. - быстро проговорил я. Я и правда давно понял, в чём причина моего холодного и мрачного настроения. - Дашь диск - переписать пару треков? - приветливо спросил я. Но она уже не слышала меня. Несколько девушек в цветных одёжках подбежали к ней, расставляя по столам тарелки с какой-то вкуснятиной: но я едва ли мог различить их лица, я не видел даже столов, на которые они ставили эти тарелки, не видел блюд. - Я просто не разобрал слов... это немецкий? - продолжал я, уже более робко, чем в начале. Она отвернула от меня своё лицо, шепча кому-то что-то на ушко; потом суета ещё усилилась, пришли новые люди, я слышал из темноты новые разговоры, слышал её прелестный смех, который я так обожаю. Я стоял и размышлял, не видя возможности заниматься чем-либо другим: сначала я заметил, что играющая песня вполне даже английская, и в сотый раз вслушивался в строчки, которые сливались друг с другом и с ударными, и снова ровно ничего не понимал; я старался разглядеть в темноте лица её друзей: надо же, сколько их! И когда она успела со всеми ними познакомиться? Что ж, она всегда любила знакомиться в интернете, и очень скоро завязывала со своими интернет-друзьями прекрасные отношения... иногда даже любовные. И тут я подумал: так ли здесь темно, как мне кажется, или это прошлые воспоминания застлали пеленой мои глаза? Я стал усиленно моргать, но снова, снова, чёрт возьми, я навязчиво видел лишь одну её фигуру, лицо, и руки, которыми она жестикулировала, разговаривая с очередным гостем. - Lucy, я тебя отвлекаю? - еле слышно прозвучало из моих губ. - Нет! - наконец обратилась она ко мне, направив своего гостя в другую комнату. - Я скучал. Она подняла глаза к потолку, и затем холодно опустила их. - Так тебе нужен этот диск? - Ничего, потом, потом... - заспешил я. - А сейчас я просто хочу побыть с тобой. Так странно, что я здесь. - Очень странно. Ты плывёшь с нами? - Плыву? - удивлённо посмотрел я на неё. - Это что, корабль? Она взглянула на меня, как на сумасшедшего; в глазах её засверкали слезинки: она всегда смеялась до слёз, и я никогда не встречал людей с подобным феноменом, поэтому в тот момент в моей душе всколыхнулся целый океан новых воспоминаний. Она снилась мне, так часто, как не снился никто, и всегда смеялась надо мной... или над чем-нибудь ещё. Она смеялась по любому поводу, и всегда плакала, но у неё никогда не текла тушь: не в моих снах, не наяву. И я помню только одну её тушь: синюю. - Это что, корабль? - снова повторил я, пребывая в мрачном возбуждении. Она подняла на меня глаза: и я от неожиданности укусил свои губы. - Твоя синяя тушь! Ресницы... они синие... - вдруг сказал я невпопад. - Да, это корабль. Ты не можешь отличить московские улицы от палубы корабля? Я резко вдохнул. - Здесь темно. - Не знаю, не знаю, я вижу прекрасно! - она снова улыбнулась, легкомысленно, нежно, прекрасно. Я грустно посмотрел на неё: - У тебя день рождения. - Да! Странно было бы не догадаться. - в нотках её голоса зазвучало неприятное, дерзкое и едкое настроение. Я не-на-ви-дел, когда она разговаривала со мной так. Я слаб, да, может, я слаб, может я робок сейчас и не совсем в себе... но что смешного в моей речи, в моей жизни? Над чем она всё время смеётся? Неужели те жизни, что её окружают, глупее или неудачливее её собственной? - я уже не впервые почувствовал чувство, являющееся смешением одиночества, влюблённости и злобы. - Кафе называется "Титаник", по-моему здесь неплохая обстановка. - заключила она. Я вытер рукой лоб и снова огляделся; я точно знал, что не отплыву вместе с ней.
Прошло не больше получаса, мы мило болтали. И каждую секунду мне казалось, что нашу дружбу ещё можно вернуть, что мы могли бы гулять, смеяться, слушать музыку, нести чушь... купить батон белого хлеба и идти, надкусывая его с двух сторон... кататься с ледяной горки под хохот маленьких детей, скатывающихся рядом с нами... но каждые две секунды она давала мне повод разубедиться в моём глупом и наивном мечтании... она смеялась не над шутками, как казалось мне раньше! Она без всякого серьёзного намёка целовала меня почти что в губы, флиртуя и шутя... Она всю жизнь смеялась надо мной, и никогда не любила меня! Я пережил бы отсутствие симпатии с её стороны в мою сторону, но на полном серьёзе узнать, что тебя ни во что не ставят!.. Никогда, никогда, она не желала дружбы со мной... я всегда был одним "из"... Широкий и масштабный интернет мог присылать ей по сто новых парней различных субкультур и ещё больше девушек, - обкуренных, с чёрными или зелёными волосами, фанаток Amatory, или кого-нибудь ещё... Ей могло быть весело с кем угодно и когда угодно, к чему ей было оставаться навсегда лучшим другом кого-то одного? Я с горечью ощутил в себе осознание причины нашего последнего разрыва: ведь разве может человек на вопрос лучшего друга: "Почему она больше не хочет со мной общаться?" отвечать длинным монологом, полным гадостей, проклинаний, и указаний на слабость, немощность, и гнусность привычек? "Почему ничего не получается?" - "Тупая голова, распущенность характера". "Почему учёба не идёт в гору, как раньше? Почему я не уживаюсь с людьми?" - "Потому что вместо дела занимаешься всякой хернёй. Иди ты знаешь куда, зачем мне твои проблемы? Нужны? Нет, хули. Извини, мне надо ответить на сообщение кое-кому." "Как дела?" - "Плохо." - "Почему?" - "А не пойти ли тебе на х**? Какого х** тебя интересуют мои проблемы? Я не такая, как ты, чтоб вешать на всех свои неприятности. Это ты размазня. Короче, иди лесом". - Ты сегодня очень красивая. - вдруг сказал я. Комок подкатил к горлу, и я запнулся. - Спасибо. - ответила она холодно. В её голосе не было больше ни наигранного смеха, ни притворной ласки. "Слушай, а не шёл бы ты лесом?". Мне вдруг представилось, что она скажет именно так. Но она молчала. И тогда я взял её руку: тёплую, приятную, - но так и не решился дотронуться до неё губами. Я, конечно, знал, что моя симпатия к ней может довольно сильно повлиять на нашу дружбу, но то, что нашей дружбы никогда и не было, а была лишь пустая трата времени, чтобы развлечься, ничего не значащие разговоры и притворный смех, - этого я осознать был не в силах. "Но ведь я же счастлив был каждый раз видеть её! Не целовать, не обнимать, а просто видеть её! Говорить с ней, обращаться к прохожим с нелепыми вопросами, - только для того, чтобы испытать ту бурю положительных эмоций, которую может испытать каждый человек, когда на него на улице смотрят, как на ненормального...", - мелькало в моей голове. "Теперь я знаю, что уже никогда не решусь подойти на улице к незнакомой девушке, снять с неё шапочку и нацепить себе на голову, а потом ещё и предложить сфоткать меня в таком виде на её мобильный телефон... мне скучно без тебя, Lucy", - думал я. - Я вряд ли поплыву с вами. - захотел я перевести в шутку свою странную оплошность, ведь когда я увидел её сегодня, у меня ноги подкосились так, что я в действительности готов был поверить, что случайно гулял вдоль набережной и заступил на палубу какого-то корабля, собирающегося к отплытию... может, к берегам Америки, или ещё дальше. - Это понятно. Ей понятно! - взбесился я, но не подал виду. - Я пойду. - тихо сказал я, отпуская её руку. - Хорошо. - говорила она, не двигаясь с места. Я понял наконец для себя, - раз и навсегда, - что мы - разные люди, и что мы никогда не сможем больше быть счастливы как раньше. Меня волновал теперь только один вопрос: была ли она когда-нибудь так рада нашей дружбе, как рад ей был я? Испытывала ли она действительно то, о чём говорила по телефону и что писала в sms-ках? Правдив ли был её взгляд, увидевший меня после разлуки в полтора месяца по причине моей болезни, и справедливо ли я заметил тогда сам себе, что порою ещё один мой друг, которого я ранее считал лучшим, менее успевал соскучиться по мне за полгода, чем она - за полторы недели? И тут я закашлялся - знал же, что не мог так сильно в ней ошибаться. Когда-то всё действительно было очень сильно между нами. Дружба сильнее любви, и она была у нас. Она всегда была не такой, как я, но не всегда она так сильно ощущала, да и я. Что ж, теперь всё было кончено. - Пока, милая. Уверен, что мы ещё увидимся! - бесстыдно соврал я, пытаясь в шутливой форме хоть раз в жизни дотронутся до её губ, - она вывернулась, и, хихикая, помахала мне рукой на прощание. Я направился к выходу, но решил оглянуться [посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я]. Смотреть было не на что: в кафе прибывали новые гости, она мило с ними беседовала... и я заметил лишь одно: каждого она одаривала горячим поцелуем в губы в знак приветствия: и девушек, и парней. И сердце моё сжалось: не от приступа любви, а от ощущения несправедливости - не хотелось мне возвращаться, чтобы возвратить Её, но снова мучил лишь один вопрос: почему именно Я был тем, кто ни разу за всё наше общение, не получил ни одного нормального поцелуя, а было лишь позёрство ради фотографий в контакт?
Я плюнул прямо на пол, и вышел. Было темно и охранники отсутствовали, так что никто не заметил урона, принесённого мною этому кафе.
Я вышел на улицу - навстречу холодному ветру. И единственная мысль была в моей голове, она одна крутилась там, как страх, как смертельный ужас: "Никогда больше не видеть Lucy. Только бы не встретить её случайно на улице.."
- Здравствуй!, - сказала она первой, заметив меня. - Это ты? Надо же! - краснея, задыхаясь, начал говорить я вторым, вспоминая в голове дату.
Зачем это, первой, вторым, третьим. Это диалог, а не колличество выданных шурупов
расставляя по столам тарелки с какой-то вкуснятиной: но я едва ли мог различить их лица, я не видел даже столов, на которые они ставили эти тарелки, не видел блюд. Тогда откуда он знает, что это столы? А может это спины, или вершины гор.
Она взглянула на меня, как на сумасшедшего; в глазах её засверкали слезинки: она всегда смеялась до слёз, и я никогда не встречал людей с подобным феноменом,
Может познакомимся, автор. А то я такой же феномен. И будет у вас двое с таким феноменом. А потом мы пойдём на КВН и наберём команду таких феноменов и создадим свою команду - ЛЮДИ-Ф.
холод сразу выпал из моего сердца, Очень сильная фраза. Просто наповал. Так поймать надо было.
"Зачем это, первой, вторым, третьим. Это диалог, а не колличество выданных шурупов" - да, согласна, спасибо)
"Тогда откуда он знает, что это столы? А может это спины, или вершины гор" - герой вспомнил, что у девушки день рождения... впрочем, возможно они ставили тарелки и коум-нибудь на спины, это уж совсем неважно.
"Может познакомимся, автор. А то я такой же феномен. И будет у вас двое с таким феноменом. А потом мы пойдём на КВН и наберём команду таких феноменов и создадим свою команду - ЛЮДИ-Ф." - Будем знакомы, но с ТОЙ девушкой мы больше не общаемся.
"холод сразу выпал из моего сердца, Очень сильная фраза. Просто наповал. Так поймать надо было" - вы меня пугаете... в плохом или хорошем смысле?
"Очень плохой текст. Но я ещё вернусь" - я буду ждать..
А можете пояснить, где для вас заканчивается "начало", а где продолжается то неинтересное, где уже "нет крючка"? Переломный момент, так сказать, вы где уловили?
"И эти мысли как-то очень странно холодили душe..." - в душе? душу? То ли опечатка, то ли я не понял. "в ниспадающем с плеч фиолетовом платье" Очень много пунктуационных ошибок, но, признаюсь, это не слишком мешало. Потому что написано очень эмоционально, да и складывается впечатление, что автор не перечитывал текст. Это не критика, это положительный отзыв, как ни странно. Хотя текст все-таки стоило бы перечитать... Читалось очень легко и быстро, и даже поволновалась вместе с ГГ.
Только вот что не понравилось. Сначала у меня сложился в воображении такой своеобразный образ героини с холодным взглядом. Но... он полностью разрушился от "целовала в губы всех пришедших, и парней и девушек" (не дословно цитирую) и от нецензурной брани, которой она покрывала ГГ и еще кого-то там (этот момент не до конца ясен:
Quote
"Извини, мне надо ответить на сообщение кое-кому." "Как дела?" - "Плохо." - "Почему?" - "А не пойти ли тебе на х**? Какого х** тебя интересуют мои проблемы? Я не такая, как ты, чтоб вешать на всех свои неприятности. Это ты размазня. Короче, иди лесом"
. ) Вот. Не знаю даже, как это поправить, да и стоит ли?..
P.S. и все тот же Дексаметазон меня опередил)) Из его комментария следует, что я читала, пропуская некоторые строчки.
"Очень много пунктуационных ошибок, но, признаюсь, это не слишком мешало. Потому что написано очень эмоционально, да и складывается впечатление, что автор не перечитывал текст" - да, признаюсь, у меня была исправленная версия, но я её не нашла... пришлось выложить эту. Да, здесь много ошибок. Мои извинения, когда накатывает, печатаю очень и очень абы как)
"Сначала у меня сложился в воображении такой своеобразный образ героини с холодным взглядом. Но... он полностью разрушился от "целовала в губы всех пришедших, и парней и девушек" (не дословно цитирую) и от нецензурной брани, которой она покрывала ГГ и еще кого-то там" - Хм, в общем-то сначала мы видим равнодушие, а также герой объясняет, что в своём платье Lucy выглядит ВЗРОСЛЕЕ, - а уж затем он вспоминает и мы узнаём вместе с ним, что когда-то она была вот такой (сами находите определение, раз уж она поливала его нецензурной бранью), да и сейчас мало изменилась. Поцелуйчики, вечериночка..мы наступили на грабли главного героя, ведь Она ничуть не изменилась.
Я взошёл в полумрачное душное помещение... Вокруг толпились люди, - так много людей, что в глазах пестрило, затем темнело... Затем пошёл дождь и я выключил свой плазменный телевизор.
Кстати, полумрачное, это он сам почувствовал, или у него были специальные детекторы, как в фильме Чужие. Да уж, мрачное настроеиие было у ребят, когда почти всю команду перебили. И Горман тюфяк, салага. Второй боевой вылет.
Потом разберу. А будете ругаться, автор, то не разберу.
"Кстати, полумрачное, это он сам почувствовал, или у него были специальные детекторы, как в фильме Чужие" , "Потом разберу. А будете ругаться, автор, то не разберу." - конечно я буду ругаться Герой удивлён, он устал, но только что увидел Lucy... его слова не надо воспринимать дословно.. ну мало ли, какие у него ощущения... возможно, что и так. Детекторы эти называются и у него, и у меня, и у вас - Эмоции.
Это потому что вдохновила меня песня Skillet, она, конечно, на английском.. поэтому Lucy показалось мне лучше, чем Люси или Люся... Именно с таким написанием имени у меня прочувствовано всё...
0
Герой удивлён, он устал, но только что увидел Lucy... его слова не надо воспринимать дословно.. ну мало ли, какие у него ощущения... возможно, что и так. Детекторы эти называются и у него, и у меня, и у вас - Эмоции.
