Похороны.

Маленькая искорка мгновенно переродилась в пламя погребального костра, жадно поглощающее колоду¹ (1 - способ укладки дров), дым медленно обволакивал великана лежавшего в боевом облачении и сжимающего на груди двуручный меч подстать своему росту. Резкий запах пряных трав ударил в нос, заиграли гусли, ведун затянул унылую песнь, а род молчал, потупив взоры. Лишь невысокая девушка, прикусив нижнюю губу, всматривалась в огонь, будто ждала, что гигант, почувствовав жар, пробудится ото сна, старец прекратит петь и всё будет по - старому. Но чуда не произошло, и мелодия оборвалась лишь с тлением углей. 

- Прости, что не уберег его, – не поднимая головы, прохрипел стоящий рядом богатырь, как две капли воды похожий на погребенного воина. Девушка ответила объятьем, не сводя глаз с кучи пепла.

- Незачем тебе больше здесь оставаться. Пойдем, провожу, – через какое – то время произнес близнец.

- Не надо Святослав, я сама, - прошептала зеленоглазая красавица, последний раз взглянув на пепелище, двинулась прочь.

- Береги ребенка, - промолвил в след Святослав, но девушка не обернулась.

 Ярко светило солнце, ветер щекотал лицо, кузнечики весело трещали, словно пытаясь приободрить, но ничего не выходило. Белослава всё также отстраненно брела по тропе.

Как только девушка ступила на теплый камень мостовой, ее сознание вырвалось из вязких пут забытия, и она услышала шумное ворчание реки, что бушевала под мостом. Белослава подступив к краю, перегнулась через перила. Вода манила и будто предлагала – «прыгни вниз и все будет кончено, не будет больше горя, тяжб и страданий».

- Нет! Не бывать этому, – еле выдавила из себя слова и бросилась прочь по петляющей тропинке.

Березовая роща приняла несчастную с распростертыми объятьями, кудрявые деревья успокаивали красотой.

 – Одна ты осталась из тех, кто меня поймет и с легкостью выслушает. Мысли страшные витают, жизнь больше не мила, к мужу хочу, - шептала Белослава, обнимая белый ствол с черными веснушками. Тучи, нещадно гонимые ветром, накрыли солнце, сгущая мглу.

 – Прощай березка, - произнесла девушка, поспешив домой.

Не успела она подойти к забору, как со двора начал доносится радостный лай. Массивные дубовые ворота легко подались вперед, огромный пес тут же загородил проход, высунув язык и шустро виляя хвостом. Белослава упала на колени, крепко обняв мощную мохнатую шею. Животное, почувствовав настроение хозяйки, прикрыло пасть и село на задние лапы.  

- «Мечеслав принес его для Градомира. Еще щенком Рует больше походил на медвежонка, чем на собаку. Маленький непоседа очень любил играть, вечно приставал к мальчику, но тот так и не ответил взаимностью. Тогда вечно неунывающее животное нашло понимание во мне» - вспомнила девушка, поглаживая мохнатого зверя. 

Пару мгновений спустя из избы показался мальчишка, светлая голова едва доставала до середины дверного проема, рубаха мешком висела на острых плечах, а опущенные вниз брови придавали детскому лицу хмуро – задумчивый вид.

- Вот и все, Градомир - хлюпая, сказала девушка, поднимаясь на ноги.

За окном сверкнуло, раскат грома промчался мимо, безуспешно пытаясь догнать сестрицу молнию. Капли забарабанили по крыше, с каждой секундой набирая частоту.

Белослава заботливо укрыла сладко спящего на печи братика, малыш чему – то слабо улыбался.

- «Хоть кому то из нас удалось заснуть. Я уже и забыла, как выглядит его улыбка, после случившегося два года назад он не произнес ни слова, стал нелюдимый. Лес - его второй дом, если не первый как – то сказал Мечеслав», – подумала девушка, усаживаясь на лавку и вглядываясь в тусклый огонек свечи.

Воспоминания, как вода из прорванной плотины, заполонили сознание, возвращая к тому злополучному дню.

Воспоминания.

«Наша деревня располагалась в живописном месте. По Северной стороне протекала мелкая, но широка речушка. Густой лес, вплотную подступающий к ее противоположной стороне, всё никак не решался взять этот барьер. С Запада возвышался одинокий холм, скрывающий устье, а с Юга и Востока простирались плодородные земли, благодаря которым к нам часто заезжали купцы.

- Уххх, - вздохнула я, убирая прядь со лба.

Тот день с утра не заладился: серые облака то и дело пробрасывали редкие капли, уборка избы затянулась, а на матушкино наставление прополоскать белье оставалось мало времени. И чтобы успеть до темноты я решила незамедлительно отправиться к речке, где заодно можно отдохнуть от суеты.

- Беуасвава вавьми меня съ съабой, ну вавьми, вавьми, - я вздрогнула от неожиданно затараторящего сзади Градомира.

- Хорошо. Но обещай не баловаться и во всем слушаться, - наставительно погрозила пальцем.

- Аха, – губы малыша растянулись, тоненькие ручки обхватили в объятье мою ногу. 

Непоседливый длинновласый братишка, не имеющий равных в подкрадывании даже среди кошек, часто пугал невзначай. По ночам вымаливал сказки, а в благодарность мочил простыни. Но я не жаловалась, ведь когда любишь и не такое стерпишь. Малыш, отцепив ручки, поскакал чуть впереди. Громоздкая кипа белья еле позволяла за ним поспевать. 

Тревожный звон колоколов достиг моих ушей во время полоскания белья.

- Градимир! - от ужаса вскрикнула играющему поодаль братику.

Мигом, забыв про одежду, схватила его на руки и бросилась к  частоколу. В голове зазвучал голос матушки, – «Если когда – нибудь случится такое, что услышав колокол, ты будешь у реки или дальше, беги в лес. Слышишь меня? Не вздумай бежать к частоколу!».  - Резко сменив направление, понеслась в чащу.

Звон стали, ржание лошадей, предсмертные крики - какофония сражения раздавалась отчетливо, словно бой проходил не за речкой, а в соседних кустах. Братишка ревел не прекращая, но вскоре, устав, утихомирился и уснул. Я же не смела шевельнуться, даже когда спина затекла, а ноги онемели под его тяжестью.

Казалось, шум боя никогда не прекратиться, но, внезапно, смех и улюлюканье ознаменовали чью - то победу. Резко запахло гарью, цокот постепенно отдалялся.

Когда наступила тишина, прерываемая лишь треском горящей древесины, я настороженно потрясла Градимира. Братик мгновенно открыл веки, пристально вглядываясь в мои глаза.

- Вставай. Всё кончилось, можно идти домой, - сказала я и, посадив его рядом,  выглянула из убежища.

Взору предстал лагерь, поглощенный пожаром.

- О, нет. Нужно помочь родителям! – вскрикнула я от ужаса.

Схватив малыша, сломя голову устремилась к деревне. Внезапно начавшийся дождь промочил насквозь одежду, мокрые волосы лезли в глаза, а окоченевшие ноги не желали слушаться.

Пожар никто не тушил, а ливень прекратился также мгновенно, как и начался. Из-за сильного жара у вывороченных ворот я решилась войти, только когда стихия удовлетворила жажду разрушения.

Закрыв малышу глаза,  аккуратно ступала по пепелищу. Вокруг дымились покосившиеся обугленные избы, всюду, обгорелыми куклами, лежали родственники, друзья, знакомые. Как сейчас помню запах гари, паленых волос и жареного мяса. Малыш запросил кушать, и в этот момент я не выдержала, слезы покатились по щекам. Как я могла объяснить, что пахнет не едой?!

«Нужно найти родителей, а то они переживают за нас», - уверяла я себя, направляясь к дому и благодаря богов за то, что избы в глубине деревни не пострадали от пожара.

Дом, казалось, не тронут, но он пустовал. Изрядно вымотавшись от беготни, я поняла, что дальше так продолжаться не может. Поэтому решила спрятать Градомира за печку, укрыв одеялом и всучив малышу головку сыра с ломтем хлеба да кувшин молока, а сама поспешила к бабушке.

У бабуленого крыльца валялась батюшкина рука, всё еще сжимающая топор. Сам он распростерся за порогом с проломленной головой. Видимо из последних сил, отбиваясь щитом от врагов, всё же пропустил удар. Бабушка лежала в луже засохшей крови, как кошка, свернувшись калачиком под ликами святых. Матушка, любимая моя матушка, свисала со стола с задранным подолом, багровые струйки стекали с груди на пол.

Спуская  матушку на пол, я уловила дыхание, за которым последовал булькающий хрип.

– Мамочка, я здесь с тобой, все будет хорошо, – утишала я ее, поддерживая голову.

Я пыталась ей помочь, но что я могла? Только прижать ладонь к жуткой ране…

… матушка испустила дух, не приходя в сознание

 «Все кончено», - слезы с новой силой потекли по щекам на окровавленное лицо любимого и родного человека.

Еще долго я рыдала над телами умерших родных, совсем позабыв о братике. Отдаленное ржание разверзло нависшую над деревней тишину, как гром среди ясного неба.

 «Они снова вернулись!» - паническая нотка проскользнула в душу и я выскочила во двор.

Солнце давно скрылось за холмом, сумерки неумолимо сгущались над деревней, а ветер разметал тучи, обнажив серое небо. Но мне не было до этого дела, так как изо всех сил я спешила к родительскому дому.

Вдали послышались приглушенные голоса и я, умерив пыл, принялась осторожно продвигаться по переулкам. Неожиданно передо мной возник огромный силуэт подобный скале. Вскрикнув от ужаса, я бросилась в обратную сторону. Человек что – то крикнул в след, но я, не слушая, свернула в подворотню. Звон кольчуги угрожающе нарастал, цепкие пальцы впились в плече и рывком развернули. Крепкие руки удерживали мертвой хваткой, не давая и шанса на сопротивление. Задыхаясь от страха, я подняла взор.

Надо мной возвышался бескрылый ангел, закованный в серебряные доспехи. Его пепельные волосы прядями торчали из шлема, а серое лицо обладало прекрасными чертами. Небесный воин ослабил хватку и отступил на шаг, как только ощутил, что я перестала вырываться.

– Не бойся девица, не трону, - громогласно пробасил он.

Я промолчала, наблюдая, как вздымается его грудь, закованная в кольчужный доспех, будто кузнечный мех.

– Моя дружина с самой границы пытается нагнать этих выродков, -  тяжело произнес воин, опустив взгляд. – Прости, что не подоспели во время.

- Мне нужно к братику – ответила, изо всех сил удерживая слезы.

- А где он?

- Я его спрятала.

- Ты позволишь мне тебя сопроводить?

- Пойдем, - сказала я после секундной паузы.

- Пойдем, - эхом отозвался он, поправляя за плечом огромный меч.

И мы поспешили за Градомиром. Лишь шелест кольчуги, да отдаленные голоса не давали тишине овладеть деревней. 

- Как тебя звать? – наконец спросил воин.

- Белослава.

- А меня Мечеслав.

Тусклый огонек масляной лампы разогнал мрак по углам избы.

- Градомир, - ласково позвала, но братик не ответил.

Испугавшись, я подскочила к печке и рывком сорвала одеяло. Малыш оказался на том же месте, прижимая к груди колени, глядел полными страха глазами. Слезы струйками текли по детским щечкам.

- Больше никогда тебя не оставлю, – сказала крепко обнимая брата.

- Белослава, пойдем к дружине – прервал затяжное молчание Мечеслав.

Спустя пару минут мы направились к горящему на площади костру. Градомир послушно плелся рядом, крепко вцепившись в мою руку, и даже не заикнулся о родителях.

На другом конце деревни воззрились два яростно пылающих костра.

– Один - для братьев и сестер, другой - для чужих, – зачесывая назад серебряную гриву, произнес Мечеслав.

 После того, как стало ясно, что в живых кроме меня с братом никого не осталось, Мечеслав предложил нам кров, пока я не решу, что делать дальше».

Отчаянье.

Белославу бьет мелкая дрожь, русые волосы спадают на руки, закрывающие лицо. Капли рождаются, чтобы сорваться со щек и разлететься вдребезги глухим стуком о столешницу, лишь мокрым пятном напоминая о существовании.

«Это не возможно, как ты мог бросить меня здесь и отправиться в лучший мир?! Обещал, что умрем в один день, а сам… Что мне теперь делать? Как жить без тебя?» - утираясь тыльной стороной ладони, вышла во двор.

Ливень принял девушку с распростертыми объятьями, ночнушка мгновенно прилипла к коже, а босые ноги утопали в грязи. Но полная решимости Белослава шла вперед. Рует, тихо поскуливая, выбрался из конуры и, фыркнув, поплелся следом.

«Сколько еще боги будут мучить меня потерями?! Я больше так не могу! Душа изнывает от боли и тоски. Скоро всё прекратится, скоро воссоединюсь с тобой, мой милый, и тогда ничто не помешает нам быть вместе» - капли, смешиваясь со слезами, струйкой стекли по подбородку.

Березовая роща больше не казалась прекрасной и безобидной. Ветки, словно лапы свирепых чудовищ, тянулись, пытаясь схватить и растерзать. Но, осознав, что девушке всё безразлично, расступались, провожая ее скрипучим то ли стоном, то ли плачем. Рует, будто чего - то остерегаясь, держался поодаль.

Ноги обожгло холодом о каменную мостовую. Белослава медленно забралась на перила и посмотрела вниз. Река черным потоком неслась прочь.

«Вот и все, нужно сделать только шаг» - подумала девушка, глубоко вздохнув.

Расставив руки в стороны она медлила. В голове внезапно зазвучал мягкий голос.

«А как же без меня Градомир»? – засомневалась Белослава.

«О нем позаботиться Святослав», - уверенно подумала девушка.

«А ребенок, что в чреве моем? Ведь не только себя гублю»! – понеслась мысль.

- Не могу убить сына Мечеслава - опустив руки, глубоко выдохнула она.

Наклонилась, аккуратно слезая с перила.

Громкий лай неожиданно раздался сквозь шум ливня. Ноги соскользнули с влажного камня, колено заныло от удара, мир померк, а тело обожгло холодом и резкой болью. Попытки кричать не увенчались успехом - вода гасила звуки, отзываясь жалким бульканьем. Рядом раздался оглушающий шлепок, за ним еще один. Ориентация пространства смешалась, а воздуха в легких больше не осталось. Жадный вздох и разум погас…