***

Через пятнадцать минут она таки нашла эту гребаную палочку для письма у себя в комнате, тушь в ее мягком кончике почти испарилась. Стержень у палочки был тонкий как волосы на голени стрекозы, а сама оболочка толстая и рельефная, едва помещающаяся между пальцами. На столе не нашлось ни одной подкладки для еженедельных тестовых заданий, поэтому пришлось наслаждаться изуродованным этими условиями подчерком.

Домна поставила галочку, хотя вначале подумала, что поставит крестик. Неважно. Перевернула страницу, скрепленную с верхнего правого угла сползающей закрепкой.

«Вы спите или бодрствуете?» - Конечно, бодрствую.

«Ваш последний сон имел конец?» - Нет. Я проснулась раньше.

 «Где Вы ложитесь спать?» - На вопросы, хоть и составлявшиеся для домашней проработки не хотелось отвечать. «Дома, на кровати» – написала она вкрадчиво.

«У вас бывают «многослойные» сны? Бывает ли так, что во сне вам снится, как вы засыпаете?» - Нет.

«У вас бывают осознанные сны?» - Нет.

«Вы заполняете этот бланк, будучи во сне или наяву?» - Что за бред. Наяву, конечно.

«Если во сне – обратитесь в СОЯ».

***

Забыв утром ключи и проездной, она все-таки проехала три остановки зайцем. Но ее вычислили. Пришлось идти пешком обратно, вызволять из соседской квартиры запасной ключ, и выслушать выговор на работе за ужаснейшее опоздание. Несмотря на все это, день выдался не таким уж плохим, если сравнивать с последней неделей. А последняя неделя была сравнительно неплоха на фоне последнего месяца.

Самара захлопнула дверцу микроволновки и поставила таймер на три минуты. Села на голый табурет, скрипнувший на зеленом линолеуме. Уставилась в журнал «Вяжем для детей».

 - Посмотрим. Сборка. Выполнить швы и вшить рукава в проймы. По краю выреза… - она пересекла текст по-диагонали, периферийно рассматривая розовых зайчиков на картинке рядом с вязанной одеждой, - Связать 10 р. фантазийным узором без прибавлений… Десять рублей!

Она положила купюру на зеркало в коридоре вместе с текстовым приложением своему брату-дошкольнику. Секунду девушка думала, чем еще себя занять, но СВЧ подала голос.

 - Нет, мама, – через полчаса Самара сидела уже в другом конце тихой квартиры около грязно-рыжего телефона с ироничными глазами тупого верблюда, - вот, если бы ты не спросила, я бы никогда в жизни не вспомнила, что заплатить надо именно четыре пятьсот, а не пять тысяч. И все бы мы определенно умерли… Можешь ничего не говорить, я все равно слишком тупа, чтобы постичь это. Тем не менее, вы с папой в  «как-он-там-называется», ваш отель.  Да. Вам придется смириться, что это сделаю я…а? Неужели.  - Она положила трубку.

 - Сегодня вы узнаете, Как. Очистить. Свою печень. – Теперь уже вещал телевизор. Проиграла экранная заставка с надписью «Красота и здоровье» на ненормально цветастом фоне. Возникла телеведущая с отлизанными волосами. – У нас в гостях специалист по здоровью нации – Дроздова Наталья. Здравствуйте. – Только тогда она повернулась к появившейся сбоку личности.

Самара тяжело перекинула ногу на ногу и приглушила  торшер. Глаза уже закатывались от синего экрана. Час ночи – стандартный перелом ее решительности не спать до утра. Она приблизилась к зеркалу и выскребла свалявшуюся тушь из-под века после использования крема для снятия макияжа. Лотос разглаживает и освежает кожу, цветки апельсина смягчают ее, а жасмин успокаивает  и придает коже эластичность. Себорегулирующий компонент нормализует деятельность сальных желез, а провитамин В5 способствует регенерации клеток кожи.

Следующим утром Самара решила не носить сменную обувь на работу. Оставила ее прямо там, спрятав в промежутке между полками в кладовой для уборных принадлежностей. А уже в субботу оказалось, что вместе с ними она спрятала и свои любимые носки-пальчики. В понедельник стало ясно, что ни туфелек, ни носков ей уже не видать – пропали. И даже Елисея, подруга, которая ее еще не забыла, не высказала по этому поводу никаких сожалений. Туфли действительно были замечательные.

Самара хотела присмотреть себе пару вариантов обуви на сайте производителя. Вместо этого она весь вечер переписывалась в QIP с каким-то ненормальным парнем, строящим из себя последователя аристократичной жизни и говорящего как сфинкс - только загадками. А также она параллельно скачивала трейлер к невышедшей комедии «Как жениться дважды» и читала сборник афоризмов древности. После того как у нее в тридцатый раз свалилась закачка и ~*DonLuFrunk*~ настрочил «и больше не смейте, о дева, ранить глубины моей души», она вырубила машину и со злостью подогрела себе все тарелки с едой, которые тухли в холодильнике.

В час ночи, как по расписанию, она отметилась в туалете и ровно в три пятнадцать отдалась кровати. Первую половину ночи ей думалось, что через пять минут прогрохочет песня «Ring ring» на будильнике. А ближе к утру она решила больше не доверять Владику свой ноутбук, и сменить пароль на «выжиматьпочасовойстрелке».

***

Вместо будильника девушка услышала треск дощечек перед крыльцом ее захудалого сарая. Они прогибались над вмятинами земли и окатывались прослойкой грязной лужи под ними. Это старый жилистый дед пошел размять суставы на тот конец поля. Щель в двери вдохнула свежий воздух ,полный росы. Если бы не дверь, Самара бы могла представить, что находится в облаке. Туман проник бы к ней в жилье и обнял, как Сизое море обнимает мыс Когтя, на котором ей еще не довелось побывать.

Ее сарай стоял в одиночестве среди пустыни вокруг завода. Изнутри дом походил на царские хоромы в сравнении с экстерьером. Неподалеку размещался особняк фермера, несколько натыканных как забор деревьев, пара пристроек. Оставалось только догадываться, почему старик именно фермер. Он носил комбинезон фермера, у него была кладовая с инструментами фермера, было даже сгнившее поле с сеном и сорняками, как у фермера, но он не работал на нем. Он днями бродил по этому полю, а иногда пропадал на день или два. Должно быть, в безумии искал свою дочь, совсем забыв, что сам ее продал.

Надев шерстяное платье-водолазку, Самара вышла. Если бы у нее был ключ, запирать было бы все равно нечего. Дорога к заводу лежала через поле камышей вперемешку с серой землей, освещенной вечными фонарями. Шел толи дождь, толи снег, и ее тряпичные сапоги промокли с носков.

Будучи среднего роста, она обычно шла несколько сутулой походкой. Сложение ее тела склонялось к форме земляной орех. Кто-то сказал бы «пористая», «рыхлая», но ни в коем случае не толстая. В меру. Молочно-белые волосы вились подстриженными под мальчика барашками. В контраст - легкий румяный загар. Но нет, седой негритянской старухой она не была, и куклой с синтетической шевелюрой тоже. Все было естественно и от природы. От таких типажей, как она, хоть лопатой отбивайся на Светлом Материке, а здесь ее внешность – антиквариат. Прямой римский нос, пухлые губы, большие глаза цвета фуксии и толстые прозрачные бровки. Здоровая девчушка, от такой одно умиление.

К своему бедному образу жизни она относилась с оптимизмом, потому что работа ее вполне устраивала, и в этих местах поздно искать что-то лучшее. Действительно хорошая работа сейчас уже только по наследству переходит. О должности по специальности и говорить нечего. Было дело, Самара ходила в школу с музыкальным уклоном. Те навыки вокала давно залегли в долгую спячку. Хотя, если честно, пела она совсем недурно, и голос ее был внушающим и сильным. Некоторые расточают такие голоса на ор или капризы избалованных свиней, а она вот сохранила.

Дойдя до завода, Самара отметилась в служебном пункте. Домик ее был в двадцати минутах ходьбы от предприятия по изготовлению зеркал, где она работала.

Зеркальный завод ненамного возвышался над гладкой равниной, он захватывал площадью, а не высотой, хоть там и присутствовало этажей пять. Они все равно смотрелись как один. Малые колебания корпусов и обилие зеркальных поверхностей создавали дрожащее ощущение реальности.

Наибольший спрос зеркала Долгого Плато имели в городах Эруфании, и вовсе не прилежащие деревни, хотя у них и больше прав на это сокровище. Завод, как национальное достояние, продался за деньги каким-то чужакам. В этом мире все куплено еще до рождения. В своих бродячих мечтах Самара планировала посетить Эруфанию, с целью выкупить дочь фермера. Это единственная интрига в ее жизни, над которой она могла размышлять вечно.