- Я забираю детей и уезжаю к маме!

- Давай, вали к этой старой грымзе!

Через полчаса детский плач и оскорбления взрослых в квартире Ивановых стихли, хлопнула входная дверь, и Федор остался совсем один. Нет, он не считал себя на тот момент одиноким – его одиночество скрашивала бутылка, стоявшая на столе рядом с огурцами и селедкой, и черно-белый телевизор «Рубин», который достался ему еще от родителей, последний из которых умер пару лет назад. Федор метким, уже приученным к этому делу пальцем ноги ткнул в большую черную кнопку, и на экране сквозь помехи появилось изображение. После чего он налил себе и, нацепив на вилку селедку, с которой капало масло, выпил с Максимом Галкиным за его же здоровье. Практически то же самое повторилось еще два или три раза с частотой минут в пять. И вот, когда очередной граненый стакан, наполненный до краев любимым зельем, после неудачной попытки взять его трясущейся рукою упал набок, а затем полетел в телевизор, кто-то дважды нажал на кнопку дверного звонка.

- А – а – а… - промычал Федор, - вернулась! – Заходи! – дерзко рявкнул он и откинулся на спинку старого дивана, не обращая внимания на торчащую пружину, которая ткала его в бок.

Когда в дверном проеме показалась темная фигура, сплошь облаченная в черную материю, Федор, конечно, удивился. «Белка!» - пронеслось у него в голове. Лица фигуры видно не было, его закрывал очень длинный капюшон. Дыхание веяло чем-то таким, с чем Федор еще не сталкивался, чем-то угнетающим и каким-то первобытным… В левой руке, кисть которой закрывал длинный рукав черного балахона, незнакомка держала косу – обычную  литовку с деревянным черенком, вроде той, которой Федор косил траву на дедовском поле, когда ему было еще лет пятнадцать. Поставив косу за дверь, фигура загробным голосом протянула:

- Федор Кузнецов?

- Нет, - ответил Федор пару секунд спустя. – Иванов.

Его собеседница непонимающе засунула костлявую сине-серую  руку за пазуху и вынула какую-то бумагу.

- Ах, да, Иванов, - донесся неприятный голос из-под капюшона, - Федор Иванов. А я – Смерть. За тобой пришла.

Федор опешил:

- Смерть? За мной?

- Да. Но тебе рано еще. – Она взглянула на настенные часы. – Еще минут  пятнадцать.

Федор сделал раздосадованное лицо и непонимающе произнес:

- Так это… Мне же рано еще. Мне ведь еще и пятидесяти нет.

- И не будет! – кинула в ответ Смерть и злорадно залилась хохотом.

- Блин… - протянул Федор. – Ну что ж, садись, выпьем тогда.

- Не откажу-с, ответила Смерть, старомодно выговаривая «с» вместо «сь». – Редко кто меня приглашает к столу.

- А что ж так рано-то? – снова сказал Федор. – Что, приказ свыше? – спросил он, и ткнул пальцем вверх.

- Приказ снизу! – ответила Смерть и снова залилась хохотом. – Шучу. У меня на все есть бумага, - проскрипела она и достала из-за пазухи листок. – Читай!

- Погоди. Сначала выпьем. Сейчас, только за стаканом схожу.

Федор соскочил с табуретки и побежал на кухню. Мигом взлетев на подоконник, он полез в форточку. Смерть застала его, когда половина его тела была за окном, а другая, соответственно, задняя, еще в хрущевке.

- Что, решил сбежать? – произнесла неожиданно Смерть, отчего Федор, резко сократившись, ввалился обратно в квартиру.

- Нет, что ты! – начал оправдываться беглец. – Просто у меня за окном заначка висит. Холодненькая!

На свое же счастье, Федор не обманул. За окном в чулке жены действительно висела бутылка водки. Через минуту они вновь сидели в зале. Налили два стакана, выпили. Смерть не закусывала, Федор, глядя на нее, тоже. Он придвинул к себе лежащий на столе листок. Пару секунд буквы расплывались и упорно не хотели сливаться в слова, но после, когда читатель сфокусировал взгляд, что-то в хмельной голове начало проясняться. Заголовок у бумаги был такой: «Постановление о смерти на 24.10.09г». А далее следовал список, весьма длинный, под которым стояла печать и подпись.

Федор недоуменно поднял взгляд. Смерть смотрела на него. Ее лица, как и прежде не было видно, но Федор чувствовал, что она ухмыляется.

- И что теперь делать? – как-то обиженно спросил Федор, умоляюще,  но, в то же время, по-мужски глядя на Смерть.

- Кому?

- Мне.

- Тебе?

- Да.

- Помирать, что ж еще?

- Обидно.

- Так ты же сам виноват. Что ж ты так пьешь?

- Так я же не просто так! От жизни от такой! Как же не запьешь? Платят копейки, и то, с работы выгнали, жена – бюджетница, тоже копейки платят. Двое детей: старшая в школу ходит, младший – садик заканчивает, тоже в школу скоро. Девчонке все наряды надо, да косметику, да и младший растет не по годам. А где деньги на шмотки брать? Жена пилит, говорит: «Иди на работу, будь как все мужики!» А как все мужики? Нас на работе половину посокращали к черту! Что ж делать?

- Даа… Не позавидуешь! – Смерть на несколько секунд затихла и приложила палец, наверное, к губам. – Тсссс…Тихо, слышишь?

С каждой секундой за окном все приближался звук сирены. За окном мгновенно пронеслась скорая. Смерть тревожно взглянула на часы и возмутилась:

- Чтоб тебя! Заболтал меня совсем! Это ж скорая за моим следующим клиентом проехала! У меня же график!

- Слушай, подожди! Потом догонишь! Да, бог с ним!

- Думаешь? – засомневавшись, сказала Смерть. – Хотя действительно, черт с ним!

- Да конечно! Сейчас я еще за одной сбегаю.

Собутыльник умчался. По дороге он зацепился дырявым носком за гвоздь, одиноко торчащий из пола, на котором местами отвалилась коричневая краска. Федор пролетел всего-то метра полтора, но как пролетел, это надо было видеть! Приземление, правда, не удалось – в полете он, как заправский каскадер, перекувыркнулся, и неожиданно натолкнулся на ожесточенное сопротивление обувной тумбочки.

- Ты в порядке там? – раздался голос из зала.

- Ничего, поскользнулся… - ответил Федор и продолжил свой нелегкий путь.

На этот раз Смерть уже доверилась Федору и не стала его контролировать. Он тоже не пытался лукавить – сбегал на кухню и из духовки достал еще бутылку, последнюю, на этот раз, заначку. Принес, открыли. Смерть, хоть и начала позже, а уже была пьяна так же, как и Федор.

- А давай споем? – спросил хозяин.

- Да я не умею, - захихикав, ответила Смерть.

- А ты хоть пробовала, чтобы не уметь?

- Нет, - протянула Смерть. – А, правда, что это я? Давай попробуем!

Федор, не вставая с дивана, перегнулся через подлокотник и, кряхтя, достал баян.

Тут в ход пошли песни, которые, именуются застольными: «Эх, мороз, мороз!», «Черный ворон» и другие из той же серии. После каждой песни выпивали, поэтому Смерть уже почти ничего не соображала, но в голове слабо крутилось мысль: «Я что-то забыла…». Вдруг, она, пошатываясь, поднялась, и, расправив плечи, гордо заявила:

- Так! Все, хватит! Пьянству бой! Я все-таки по делу пришла. Твое последнее слово?

Федор понял, что теперь уже не отвертеться, и, схватив бутылку, встал в бойцовскую стойку. Несмотря на количество выпитого, он еще помнил, как драться и как сражаться. Еще с Афганистана он пытался забыть все военные навыки. Но такое нельзя было забыть, и потому «розочка» в руке грозно смотрела на свою цель. 

Смерть легким мановением руки издалека подняла комод и швырнула его в стену, отчего с нее посыпался кафель, а с потолка упал кусок штукатурки. За комодом последовал телевизор, полетевший в батарею, которую искорежило, и из трубы хлынул напор воды.

- Квартиру не тронь! – на весь дом заревел Федор. - Она в ипотеке!

Тут же все замерло, даже сыплющиеся из окна стекла и капельки воды в воздухе. Все в мире стало статично, в нем остались только Федор и Смерть. Смерть залилась дьявольским хохотом.

- Что же ты сразу не сказал, дурак! Меня ведь коллекторы и на том свете достанут! – крикнула она и, продолжая содрогать воздух ужасным смехом, тут же исчезла. А вместе с ней и разбитые стекла, прорванная труба и все прочее…

Федор открыл глаза. Все в квартире было в порядке. Ну, не то, чтобы в порядке, как раньше было вобщем. Он сидел на диване. Оглядевшись по сторонам, Федор удостоверился, что все произошедшее ему приснилось. На столе стоял наполненный до краев стакан. Федор потянулся к нему и раздался какой-то посторонний шум, после чего из-за двери с грохотом вывалилась коса.

Хоть пить Федор и не бросил, но теперь употребляет только по праздникам. Через пару недель устроился на хорошую работу. Жена с детьми вернулась. Все хорошо, за исключением небольших бытовых проблем.