Сидя на чемоданах, в родительской квартире, он кривится в лучах восходящего солнца, и потоках маминых нравоучений «Стыдоба то какая! А я тебе говорила, говорила! что эта динамщица тебя выжмет и выкинет! Двое детей, Боже! а он пьяный лыка не вяжет!»… Именно в том момент, Вася понимает, что обе его женщины одного склада, что всю жизнь притягивал его именно такой типаж. Редкие проблески маминой нежности - неизменно сменяла привычная угрюмость. А маленький Вася в теле Василия Ивановича до сих пор бежал к этому горизонту проблесков, что первый, что второй раз. Но что толку теперь, читать этот нелепый сценарий писаный как бы на коленке в туалете – что зовётся его личная жизнь? – он горько усмехнулся. Рано или поздно ему придётся вынырнуть из вороха воспоминаний, и попробовать реальность на вкус. Нужно просто открутить решётку шахты, и снова подержать президентов в руке. Эта мысль, смягчённая коньяком, уже не вызывала дурноту, а даже появилось некая насмешливость надо всем. Он выпил, затем быстро и небрежно достал сумку и кинул ее на стол. С саркастической улыбкой он достал серебристую спайку, ковырнув ножом разодрал пластик и высыпал баксы на стол. Секундно промелькнула в голове сцена – вот сейчас, например, ему поплохет, а вызвать скорою то он и не сможет, либо вырубится, тогда ещё хуже… Он решительно мотнул головой, и крикнув – к чёрту!!! – отогнал эти мысли. Подкурив сигаретку, Василий Иванович, смотрел на кучу зелёных долларов, но уже не со страхом, или помешательством, а с интересом и иронией.

- Вот мы какие значит – щурясь он начинал монолог с бумагой зеленых тонов, как со старым другом, которого давно не видел – как и сказать то не знаю! Может, твою мать что за хрень, я Василий Иванович будем знакомы!? И что прикажете делать аа? Как снег на голову то! Ахахаха! Он взял ещё одну спайку и проделал то же самое, потом ещё одну, так что теперь весь кухонный столик был завален стодоллоровыми купюрами, как в мексеканском нарко-картельном боевике. – вот опять ускоряется – Василий приложил руку к груди – надо успокаивать, где наше лекарство, таааак… уж изволите за знакомство то!?

- И что же, все эти мировые войны – ради вас!? А все вот эти лямурные вдохновения, и позы, и спектакли – типа моей Маринки то, тоже ты стимулируешь!? – глумливо щурясь, Вася перешёл на ты с Бенджамином Франклином. – я двадцать лет пахал, людям чужим дома возводил, стены строил… за крохи, за малую часть от твоего духа! Весь этот пошлый ералаш, вся эта дивная и нелепая цивилизация, твоим, твоим пульсом бьётся Бенджамин! А сейчас, этого пульса у меня столько выходит… столько, что и я смогу… смогу…

Он открыл письмо и снова прочёл его… Сейчас он мог воспринимать эти строки, не свозь призму денег, и всей ситуации, а просто как послание одного некогда живого человека – волею случая - ему самому. Осознав что здесь не может быть ошибки, розыгрыша или подставы, что ситуация почти наверняка является таковой, как её рисует неизвестный автор, Василий Иванович ещё более успокоился внутренне. Он ещё раз прочёл… «живи так как ты хочешь» - хммм, и как же это? Он снова подошёл к зеркалу. Раскрасневшаяся морда, глаза светятся вопросами до селе неизвестными ему, невероятными, дикими… «как хочешь ты». – Действительно, как же ты хочешь? – он вдруг посмотрел на себя, прямо в свои глаза, сощурившись, совершенно серьезно - словно и впрямь ожидая ответа – замер в ожидании. Пустота. Тишина. Ничего.

Потом он осознал комичность своего вида, и смеясь подкурил сигарету, стал рассматривать себя дальше. – да Василий Иванович, а ты ещё очень даже ничего – он похлопал себя по пузу – пожалуй, с таким приданным можно бы и найти симпатичную даму, помоложе… бррр! – он помотал головой, отряхивая глупость как собака комья грязи – неееет, продажные женщины самые честные, факт! Это же сколько я самых честных и красивых могу привлечь вот с этим? – он покосился на столик – да что там, ерунда это всё. А жить где? Где бы хотел? В Крыму сейчас самые лучшие строительные проекты, что там наша трёхэтажка! Аахах! Можно даже самому участок купить, и всё построить с нуля, а потом на такой твёрдый пассивных доход жить…. Вдруг он осёкся. Он понял, что не видит своей жизни вне контекста роботы и стройки. Что не может представить себе реальности, в которой он не вкалывает, не впахивает, не ждёт результатов, не надеется. А просто… просто живёт. Имея всё, без непомерного труда, без хронической усталости, без пермаментно накатывающей депресухи, без подраных рук, боли в спине… Имеет всё. Но всё – это что же? Что значит для него иметь всё? По мимо дорогих проституток – он понятия не имел что это может быть. Он никогда не задумывался об этом, никогда не мечтал. Смешно, но даже заграницей он был исключительно по роботе, и слова Турция и «ол инклюзив» слышал только из рассказов. Все как то некогда было, всё семье, детям…

- А если помечтать!? – с ухмылкой и поднятой бровью старый строитель вопрошал сам себя – слабо? Он представил как садится на самолет и летит… куда? Да какая разница, туда где тепло, море, красивые – и главное – честные мулатки, живёт в отеле, ездит на экскурсии, ходит в дорогие рестораны, ездит на местную охоту…сафари, точно! Ныряет с аквалангом, загорает на белоснежном песке с коктейлем в руке - днями на пролёт… Стоп, свадьба у Маши…дети, мама… Как он мог, он совсем забыл близких, и что самое интересное не включил их в свои мечты. Как быстро человек может стать эгоистом! Да и ребята тоже, как он оставит их, Миша, Валера… они только собрались запустить свой первый проект, вложение на старость, это их общее дело, на него расчитывают!...

- Чёрт! Да какой Валера, Миша! Всегда я был у них рабочей лошадкой, и сам знаю что физически буду пахать больше других ещё лет пять! Дочки…детей всегда можно обеспечить, вот этого – он нервно махнул в сторону денежной кучи – хватит с лихвой, и на образование, и на помощь! А мать, с ней тоже самое! Вася чё ты вешаешь то сам себе!? Когда б ещё пожил для себя!?... Для себя… так чудно было произносить в слух эти слова. А разве он заботился о семье, не для себя? Разве семья, была не частью его самого, и, заботясь о ней, он заботился о себе самом. Так он думал, и в первый раз – все почти двадцать лет – и во второй, был рад снова найти себя в этой заботе, в отдаче –ради всех – для себя.

- И что!? – он стоял, руки в бока, как полу умный, дискутировал сам с собой – что же!? Для тебя сейчас Маринин хахаль разъежает на опеле – на который ты променял пять лет жизни в Польше? Для тебя сейчас живёт в евро квартире Танин хмырь, которому она ноги лижет? Для себя ты берёшь основной вал роботы в вашем «равноправном» бизнес трёхугольнике? Когда в последний раз тебе звонили дочки, сами звонили? Да и вообще…вообще твои ли это дети?!!!

Выдохшись, Василий припал руками к комоду склонив голову. Ему стало стыдно, за свои эмоции и слова, что так вдруг слетали с языка – то, о чём он даже думать не смел.

Конечно мои – думал он – что я несу, старый дурак, иначе и быть не может. Я их люблю, и это самое главное. И до сих пор заботился о них, всегда был рядом, какое уж там сафари, и подводная рыбалка, ахааха… старый дурак. Подошед к столику, он начислил себе пять капель, и трясущимися руками выпил залпом. Подкурил, затянулся жадно. - Так то лучше – задумчиво протянул он выпуская в потолок струю дыма – А ещё лучше, быть здесь, заботится о девочках, и... всё это оставить им – да, пусть молодые головы ломают, куда богатство тратить, а мне поздно уже.

Он сгрёб купюры обратно в сумку, затолкал в нишу и закрутил решётку. Останется подумать, в какие банки раскидать на проценты все эти деньги, и жить как раньше, не меняя планов. Да и захоти он круто всё повернуть, и воспользоваться этим бездонным кошельком, слишком сложно выйдет, ибо вызовет множество вопросов и ненужных разговоров. Так что придётся только ехать за бугор – а это как он только что решил, исключено, он нужен здесь.

Вася скинул джинсы с носками в угол кухни, заложил за ухо сигарету, вылил в чашку остаток коньяка, и вышел на балкон. Внизу, с высоты пятого этажа, он услышал смех молодых людей, вглядевшись, увидел в проулке парочку целующихся, что отбились от шествующей впереди колонны молодёжи. Она оторвалась от него нагоняя остальных и звонко смеялась.

Огонёк его сигареты вспыхивал на фоне удивительно ярких звёзд, и там же неслась другая точка пульсирующего света – то самолёт несся куда то. У Василия Ивановича что-то защемило в груди. Ему представились пассажиры самолёта, путишественники, утопающие в креслах. Не принуждённо болтают они о всякой ерунде, и смотрят в иллюминатор, а в низу пробегает земля словно каталог завлекательных пейзажей на сенсорном экране планшета. Делятся они своими впечатлениями и планами о прошлых и будущих полётах, и восторженно хлопают ладоши и ресницы «рекомендую вам, после Куала Лумпура обязательно посетить Майзию таких храмов и пагод нигде вы не встретите», «а всё таки, берега индийского океана скажу я вам, вы просто обязаны посетить в этом сезоне!»

- Чего хмурной такой? – оборвав туристический трейлер в голове Василия Ивановича сосед с лева махал рукой.

- Дааа- потянул Вася – конец сентября а парит… пошёл бы дождь - я был бы счастлив!

- Каждый год Вась ты это говоришь – смеялся дед .

- Что уж поделаешь, люблю дождь… доброй ночи Данилыч!

Как есть, Василий Иваныч плюхнулся на диван. Последней его мыслью было – нужно отвести мешок в деревню, в сарае схоронить. Он засыпал. Эхх… и всё же… Куала Лумпур…

Проснувшись утром, Василий, вспомнил свою последнюю мысль, перед сном – деревня, сарай... Поднявшись, индифферентно он проделал утренние тело движения, и уже через пол часа сидел в машине с сушкой на заднем сидении. Без колебаний, он отвёз поклажу в село. В старом сарае, заваленном кучей барахла он пробрался в дальний угол, и положил сумку в потресканный деревянный шкафчик. Затем завалил всё это дело хламом побольше. Проделал всё это быстро – за какой-то час – и теперь довольный собой сидел в машине с явным облегчением – ибо уверил себя, что сие совершенно необходимо и единственно правильно сделать. Вернувшись в город, во дворе, он увидел двух мужиков сидящих за столиком под плетью виноградных листьев. Он увидел полупустую бутылку пива, и вожделенно сглотнул. Чувствовал он себя хренновато, и сейчас - когда камушек с души успокоился в сарае – ощущал паршивость самочувствия с нарастающей силой.

- Здаров мужики! Что играте!?

- Привет Вась – протянул ему руку Федорыч – не поверишь, в дурака шпилим!

- Третьим возьмёте!?

- От чего бы не взять слушай! – говорит Самвэл, грузный арменин с седой бородой – вход в наш клуб со своим пивасиком, ээээ… входной билет двушка!

- Понял, ща буду…

Вернувшись с пивом, и жирным вяленым лещем, Василий Иваныч был радушно прият в компанию старых дворовых товарищей. Обоих он знал ещё со школьной скамьи, и вливаясь в знакомый галдёж и шутки, Вася почувствовал некую оттепель в душе.

- Что то ты помятый Васёк! – подозрительно улыбнулся Андрей Фёдорович.

- Да…зять вчера приежал, вот и дали мы с ним банку…

- Ааааа слушай, хорошие у тебя отношения с зятем – одобрительно кивал старый армянин – а мои дочки нашли каких-то дрыщей мутных, ни поговорить, ни выпить… один даже мяса не ест слушай «пеган» какой-то!

- Может «веган»? – тасуя татуированными руками колоду улыбнулся Федорыч.

- Да чёрт их разберёт! Сколько мужиков нормальных, мои выбрали веганов! Стыдно родне показать, сидит оно, чёлка крашеная, слушай дырки в ушах, говорю сынок покушай хоть овощи – ереванские специи – такого нигде тут не подают… Анаит моя, говорит, папа, в овощах гриль сливочное масло, а это слушай продукт животного происхождения… я же говорила тебе, Дима это не ест!... Тьфу!!! – яростно сплюнул Самвел Давидович – наливай Вася!

- Отец, что ты негодуешь, а? – с прищуром говорит Фёдорыч – Сам говоришь, парень программист от Бога, уже сейчас сидя дома, зарабатывает больше чем твои племяши на рынке с фруктами возятся! Не бухает, дочку твою любит, вон два раза уже за бугор возил… даже не курит! А ему всё не так! Ну подумаешь дырки в ушах! Зато в голове всё на месте, Вась ну ты слышал это!? – толкает локтём Иваныча старый моряк – то футболка длинная то перец короткий, это про тебя Давидыч!

- Да я ж и не говорю что парень плохой, просто уж больно…эээ… слушай, специфичный! Гагагагаг!...

- Специфичный, это случай со старым хорватом, ну как случай – пожалуй вся жизнь – сбей ка  – Фёдорыч сунул Васе колоду – так вот, человек, в молодости потерпел крушение поезда с моста, сам спрыгнул в ледяную реку – спасся, через год значит, летит он в самолете, и у того значит вырывает дверь, хорвата выбрасывает на ружу – девятнадцать человек погибло а он упал в стог сена и снова выжил! через сколь то лет, едет в автобусе через мост – опять значит крушение, многие погибли а он жив, потом через лет двадцать, едет наш хорват по трассе, и тут за поворота вылетает грузовик – ну мужик дал в сторону и начал слетать с обрыва, каким-то чудом ухватился в полёте за ветку, и смотрел как его машина летит в пропасть и разбивается – сам то… сам то мать его, живой!

- Сказки бабушки Арины слушай гагага – тряс двойным подбородком арменин – не бывает такого, шелуха…

- Да это ж ещё не всё! Вот вам вишенка на тортике – Фёдорыч пригнулся на локтях попеременно заглядывая в глаза старым друзьям – уже будучи стариком, выигрывает он значит – как сказали в передаче – «компенсацию от судьбы» - выигрывает в лотерею миллион баксов!!! Как вам такое!? Специфично а!?

- Да где ты эти сказки слышал!?

- Вчера на канале смотрел, всё официально, есть такой человек, в топе везучих второе место занял… какой-то вроде… Селлак имя…

- А кто ж первое тогда!? – эмоционально резко развёл руки Самвэл Давидович

- Да япошка там один, два ядерных взрыва пережил, в Хиросима выжил, бежал на поезде в Нагасаки…

- Гагагага, прибежал да, слушай, бывает же… но миллион слушай, это! Вот же хорват! Мне бы миллион, я бы слушай…

- Что ты бы!? Ну ну? - Фёдорыч смотрел блестящими хитрыми глазами.

- Гмм.. – вдруг услышал свой голос Василий Иванович – и что бы, и впрямь ты сделал Давидыч?

- Хммм.. мужики, ну вы даёте, слушай сразу родне всей по домине шикарной купил, кому квартиры там, потом, золотишко прикупил бы, поехал в кругосветное турнэ слушай…

- Да никуда б ты не поехал, не успел бы, с твоим то размахом, такое внимание привлёк бы, и там уж одно из двух, либо менты отобрали б, либо, понятное дело криминал… светить такие деньги Сева, скажу тебе, значит подвергать жизнь смертельной опасности. А потом, возникает масса сложностей, как их узаконить, куда вложить и т.д

-Оооооооооййй слушай – Самвел Давидович прикрыл рот выпуская пивной дух, на раскрасневшемся лице растянулась беззаботная улыбка - вечно ты всё усложняешь, были б возможности а инструменты появятся! Ну ты прав, дело слушай конфединциальное, но одно я точно знаю что бы зделал – и он склонившись над столом, заговорщицки поманил пухлым пальцем товарищей.

- Что же Сева? – с иронией придвинулся Васлий Иванович

- Удиви – подмигнул старый моряк

- Слушай голый бегал бы тут!!! – эмоционально раскинул руки Самвэл Давидович - мамой клянусь! голый бегал бы и кричал слушай гагагагаг!!!

- Что кричал то!? Ахахахаха! – заражаясь смехом тер глаз Фёдорыч

- Кричал бы «ПОШЛО ОНО ВСЁ НАХЕР» Ггагагагаг слушай…

Смеялся и Василий Иванович. И что то шутил в ответ, внутренне же – за расслабляющей пивной шалью – поражался невероятной иронии всей ситуации. Он отлично посидел с товарищами, расслабившись, и немного забывшись. Зайдя домой в квартиру, он вышел на балкон, набирая старшенькую, Машу…

- Алло пап! Привет, у тебя что-то срочное?

- Привет дорогая! Нет, просто хотел тебя услышать…

- Аа.. я тут с Мишей выбираем свадебный костюм ему.

- Передавай привет зятю!

- Обязательно пап… я тебя позже наберу, окей?

- Конечно доча, целую тебя.

Звонил Григорич, просил проследить сдачу генеральской квартиры – один из приоритетных объектов фирмы. И это значит, что завтрашний выходной потерян. Что же, оно и к лучшему. Василию Ивановичу нужно быстрее вклиниваться в обычную жизнь. Он лёг в постель и стал рассматривать плавающие мысли. Он подумал, что деньги лучше всего положить на счёт старшей когда у них появится первый ребёнок, тогда он будет знать наверняка, что у них это серьёзно. Тогда же и младшей счёт открыть. Скоро свадьба, нужно и себе костюм прикупить. С горечью он подумал так же, что вряд ли дочь позвонит, а значит о совместном выборе свадебных нарядов можно не надеяться. Василий Иванович не любил навязываться. А кроме того, чувствовал он, и некую охлаждённость, и отдаление дочерей. Не трудно догадаться, что Марина, не особо скрывает своего отношения к бывшему мужу, и конечно же, это всё впитывается детьми… А может даже, она наговорила им… нет! Он нервно перевернулся на бок. Хватит об этом, чёртовы мысли.

 

Василий Иванович втягивался в прежний ритм жизни и обязанности. Физическая робота вытесняла нелёгкие мысли и как всегда дома он чувствовал радость в простых вещах. Взяв долгосрочный кредит в банке, трое соратников пришли в ресторан отпраздновать. Теперь, ещё более он чувствовал облегчение от определенности которую выбрал: быть верным делу, и товарищам. Людям, которые его ценят, и которым он нужен.

Как всегда импозантный Григорий Михайлович, сидел в красивом тёмно синем пиджаке и в слух оперировал цифрами. Трудовые мозоли на его, теперь, холёных руках, давно заменила деловая прозорливость и выстраданная жизнью мудрость. Валерий Гинадьевич - самый веселый – и не обременённый «рабочими мелочами» – их компаньён, с умным видом слушал эти цифры, и нетерпеливо крутил пальцами в перстнях – Посмотри на Иваныча, весь шампунь добивает – он сверкнул улыбкой золотых зубов, и щёлкнул пальцами в воздухе, подзывая официанта – хлопчик, принеси нам коньячку хорошего, и закуску!

Эти, два совершеннейших антипода – подумал Василий Иваныч – однако, они определённо распорядились бы десятью килограммами долларов США. Предприимчивый Михалыч, сделался бы солидным боссом строительной компании. А Валере пожалуй позавидовал бы и сам Остап Бендер, по части воплощения роскоши, сладострастия и веселья милионерской жизни, в купе с феерверками, медведями, и цыганами. Василий Иванович же был неким средним, и уравновешивающим фактором в их трёх угольнике. И без него, без его опыта и – не без гордости подумал он – имени, не было бы компании. Однако, почему сейчас, когда они празднуют совместное детище, он чувствует себя словно лишний? Почему, он выбрал такую дорогу? Он снова посмотрел на руки компаньенов. Валера был старше на пять лет, но руки гладкие и ровные, да и дерзкий блеск глаз, никогда не покидал его, это совсем другой человек – как бы не понимающий смысла тяжкого труда. Михалыч, тот понимает, и прошёл всё, но, изменился, теперь приобрёл некие качества, и может себе позволить использовать других. Вроде, как они на равных теперь, а что он, в какой касте сам Василий Иваныч?

- Вась ты чего? – Григорий Михалыч отечески ложит руку на плечё Василию. – Хорошо себя чувствуешь?

- Да задолбала париловка эта, конец сентября! – Василий Иванович растягивает воротник галстука – Пошёл бы дождь! Я был бы счастлив!

 

Ээээ… да к чёрту! Он пьёт с компаньёнами за успешное начинание. Жизнь течет своим чередом, однако Василий понимает, что начал курить снова, развязался. И просыпаясь по ночам, он бродит по улицам выкуривая с десяток сигарет.

Вот и свадьба дочери. Он долго ждал этого момента. Но с начала торжества почему то ощущает неясную смутную атмосферу. Ему как бы и рады, но относятся как –то… «терпимо»? Дочь прячет глаза? Ну и конечно Марина со своим хмырём, отпускает колкие шуточки в его адрес – другого он не ожидал. Что делать? Он накидывается. Нажитый опыт ,держать себя в руках даже в горькие моменты, позволяют ему прилично провести дочку за муж, и не сорваться.

 

День сменяет ночь, пятница сменяет понедельник, всё течёт как нужно, как обычно. Засыпая, Василий Иванович вспоминает рассказ Федорыча о стране Басков:

Добродушные, беззаботные люди, неспешно растят виноград на склонах холмов выходящих к океану. В закусочных, едят они свои тапасы, мило болтая часами на пролёт, и бросают салфетки и пробки бутылок прямо на пол – чем больше пробок – тем круче кабак.

Хорошо там, может дочкам путёвку какую купить?

 

Он возвращается с роботы. Небо затянуто тучами…невидимая рука слегка сжимает невидимую внутри душу. Он берёт коньяк в магазине, и устраиваясь на балконе, долго размышляет глядя в небо. Гора окурков как в ускоренной съёмке растёт на дрожжах. Он смотрит ввысь, в свинцовую громаду туч. Ну же, ну же…

Добивая коньяк до последней капли, валится спать, и моментально вырубается.

Он просыпается, и неожиданно для самого себя, твёрдо решает поехать в деревню, потрогать Бенджамина своими руками, возможно, он должен понять нечто… На дворе раннее утро, а солнце уже пробивается на горизонте, угрожая жарким днём. Василий Иванович, делает пару глотков кофе , и закручивая термос, трогается в путь. На подъезде к селу, он замечает вдалеке столб дыма…

- Хмм… - бурчит он задумчиво. Не похоже на кучу листьев, уж больно плотная туча…

Подьежая ближе, Василий Иванович тщетно силится отогнать плохие мысли прочь, он топит педаль газа в пол. Сердце колотится, с каждым проулком всё сильнее - лишь подчёркивая правильность опасений… Чёрт!!!! Бл…,!!! – орёт он вылетая из машины. Вокруг хаты собрались соседи, чуть не пол села. Кто-то, всё ещё тащит воду вёдрами, кто-то бросает лопатой песок. Но большинство просто смотрят на огромный пылающий факел, некогда бывший сараем. Василий Иванович идёт прямо, не замечая никого вокруг, как светлячёк в своём наваждении.

- Вася, прости уж! Не уберегли! Ребятня наверно малая, баловались спичками то, да вечно же они бегают, мелкие совсем шалопаи!.... – причитал дед Никита подходя к Василию Ивановичу в плотную, и пытаясь его обнять. – Ну дом то, сад, деревья всё целое то, могло ж хуже быть…Вася! Ты чего Вась!? Что ж там барахло то, ничего ценного, да и скажи спасибо Богу, что так взял, а не здоровьем!

Толкнув плечём деда, Василий Иванович, шёл дальше ускоряя шаг. Его толкали вперёд крохи надежды – может, ещё не поздно, может внутри не всё ещё…

Он чувствует жар огня на своём лице, и кажется, запах своих горелых волос. Языки пламени заграждают вход. Василий Иванович, садится на четвереньки – возможно он сможет проползти внутрь, всего пару секунд нужно! Кто то подбегает сзади, протягивает руки что бы остановить его, но останавливается сам. Потому что вместо того, что бы начать ползти, старый строитель преклоняется лбом в землю, как мусульманин на молитве. Его сотрясают беззвучные рыдания. Но слёз нет ни капли. Он понимает что это конец. Так он лежит какое-то время, люди подходят успокаивать его.

Вдруг он резко вскидывает голову вверх, в сардонической надежде уличить улыбку автора – автора этой комичной пьесы – под названием «жизнь Василия Ивановича». Но видит лишь яркое, бездонное, и всепожирающее солнце. Оно пульсирует оранжевыми кольцами, оно бьётся раскалённым пульсом, оно взрывается беспощадной реальностью. Его пульсирующий звук, заполняет всё вокруг, переходя в барабанный бой, но и этого ему мало, оно начинает угрожающе щипеть тысячами змей….

Василий Иванович резко поднялся на кровати. Перед глазами всё ещё плыли круги оранжевого кошмара, словно пытающегося пробраться в реальный мир. Он часто и тяжело дышал, сердце колотилось в груди, пот покрывал всё тело. Из открытого окна лоджии донёсся поток холодного воздуха, и только сейчас, Василий Иванович понял откуда доносилось щипение – снаружи бушевал ливень. Ноги сами понесли на балкон. Стена дождя безбрежным барабанным боем покорила раннее утро. Кораблик пустой бутылки коньяка проплывал мимо острова пепельницы с промокшими кронами окурков. Такой идиотской улыбки, у Василия Ивановича, никогда ещё не было на лице, полу умной, или даже безумной, застывшей улыбки.

Очень тихо, он шептал себе под нос, пару слов, повторяя их – как мантру – всё громче, и громче…

- Пошло… пошло оно…оно всё…нахрен…нахрен, нахрен! Нахрен! Нахрен пошло! Пошло всё оно нахрен! Всё нахрен!

Он снял трусы, и носком скинул их с балкона. Бегом выбежал из квартиры, смеясь как голенький ребёнок выбегающий из дома в дождь, летел галопом по ступенькам. Он толкнул дверь подьезда и с восторгом прыгнул в объятия дождя.

Сердце радостно билось, глаза блестели, он бежал свободный, и кричал «ПОШЛО ОНО ВСЁ НАХРЕН!!!»