Сейчас, когда я вспоминаю тот день, то не могу понять, что мной двигало. Я ведь не герой-пожарный, который может войти в горящее здание. «Временное помешательство на фоне лёгкой контузии» - скажет мне днём позже врач. Вот уж не думал, что когда-нибудь почувствую на себе эту самую контузию. А ещё никогда не думал, что огонь может быть таким жарким. До открытого пламени оставалось ещё метра три, но я чувствовал себя так, словно поджариваюсь заживо. Кто-то с силой схватил меня за руку. Я обернулся и увидел перекошенное лицо своего коллеги. Семён пытался мне что-то сказать. Сирены в ушах не давали услышать, так что пришлось читать по губам. «Чё ты творишь?» - кричал он. Резонный вопрос. Если бы не Семён, то моё движение навстречу пламени закончилось. Не люблю, когда меня хватают. Терпеть не могу. Даже в той ситуации, еле стоящий на ногах перед горящей стеной, я тут же завёлся. Освободить руку рывком не вышло – Семён вцепился мёртвой хваткой. Со стороны это выглядело глупо. Вот горит детский сад, а двое здоровых мужиков затеяли какую-то возню прямо у пылающего дверного проёма. Я откинулся назад, максимально увеличив дистанцию, и со всей силы пнул напарника ногой в живот. Пинок вышел отличный. Раньше у нас во дворе это называлось «ударить с пыры». Семён выпустил мою руку и послушно отлетел назад, наверняка осыпая меня такими проклятьями, по сравнению с которыми сгореть заживо – всё равно, что сходить на массаж. Я тоже не смог удержать равновесия и в соответствии со всеми законами физики неуклюже засеменил назад, еле успевая перебирать ногами. Капюшон моей зимней спецовки каким-то чудом прикрыл голову за секунду до того, как начался ад. Пришло обречённое осознание того, что мне предстоит сгореть живьём в коридоре объятого пожаром здания. Бесцельно и глупо. Вокруг бушевало пламя. Я зажмурил глаза и не видел, как серо-белый городской пейзаж скрылся за стеной огня. Сгорело всё, что только можно. У меня больше нет лица, руки превратились в головешки, а не чувствую я ничего только потому, что мозг милостиво объявил в организме режим болевого шока. Гул в ушах исчез. На его место пришло хищное потрескивание разгорающегося пожара и звучавшие где-то вдалеке испуганные детские голоса. В нос ударил резкий запах дыма. Закашлявшись, я тут же вскочил на ноги и с удивлением оглядел себя с ног до головы. Боли не было. Со мной всё было в порядке. Может быть, опалил волосы и брови, но это уже мелочи. Но как это могло случиться? «Спецодежда» - коротко подсказала мне память. Ну да, она ведь предназначена для защиты от электротермической дуги, температура которой около 2000 по Цельсию. Что ей какой-то хиленький огонь? Никогда ещё я не был так благодарен отделу снабжения. Весь холл первого этажа был усыпан кусками разорванного взрывной волной бетона. В стене зияла огромная дыра. Точнее будет сказать, что стены не было вовсе. Разглядеть что-то конкретное в густых клубах дыма было невозможно. Больше всего я боялся смотреть себе под ноги. Боялся обнаружить маленькие изувеченные детские тела. Пламя ещё не успело как следует расползтись по этажу, но стремительно наращивало обороты. Дым, который в первые секунды казался досадной помехой, приобретал всё более грозные очертания. Пожар разгорался на лестнице, которая вела на второй этаж, жадно пожирал яркие оконные занавески. Прямо на глазах потрескивание превращалось в рёв голодного зверя. Если я скажу, что в тот момент думал о ком-то, кроме себя, то это будет неправда. Мне было страшно настолько, насколько это вообще возможно. Огонь словно пробуждал древний бессознательный ужас перед собой, как у тех животных, которые в панике бегут из охваченного пожаром леса. Дышать становилось всё труднее, моё время уходило. Огонь был повсюду. Лестница! В голове тут же пронеслась логическая цепочка: «Второй этаж – меньше дыма, огня пока нет, зато есть окна, через которые можно выбраться наружу». Больше не раздумывая, я рванул вверх по горящей лестнице. Никогда не думал, что буду дышать с таким удовольствием. После горячей копоти первого этажа глоток воздуха показался волшебным. Я протёр глаза грязными от сажи руками. Здесь действительно не было огня и почти не было дыма. Зато здесь были бело-голубые стены, украшенные множеством детских рисунков. Разница между пылающим первым этажом и нетронутым вторым была настолько разительной, что в голову не приходило ничего, кроме дурацкого сравнения про рай и ад. Здесь было три двери. Одна была открыта настежь. Это была уборная. Вряд ли там есть окна. Вторая дверь поддалась и я вошёл просторную комнату. Здесь были люди. Одна воспитательница и около пятнадцати детей лет пяти. Малышня окружила женщину. Каждый из детей старался находиться как можно ближе к сильному взрослому человеку. Почти никто из них не плакал. Они просто не понимали, что происходит. В их мире ещё не было ни пожаров, ни смерти от удушья. Просто громкий хлопок, смягчённый потолочным перекрытием напугал их и заставил оторваться от игры. Странное дело, оказавшись в центре пожара, я совсем забыл, что кроме меня в здании есть ещё кто-то. На секунду мне стало стыдно. Воспитательница мягко освободилась от своих подопечных и быстро направилась ко мне. В её движениях при этом не было и капли паники. - Вы пожарный? – спросила она почти что спокойным тоном. Я мотнул головой и снова зашёлся в кашле. - Электрик. – удалось мне просипеть сквозь спазм. Дети смотрели на меня во все глаза. Женщина приблизилась совсем близко ко мне и заговорила быстро и тихо. Она была немногим старше меня, вполне миловидной, если бы не бабушкино платье, в которое она была одета. - Надо детей выводить и как можно скорее! Здание после такого взрыва долго не простоит, я вам точно говорю! Когда рвануло, я подумала, что пол провалится. Как будто кто-то по ногам ударил. Слава богу, старшая группа сейчас на экскурсии. Вы нас сможете вывести? Теперь в её голосе явственно зазвучали нотки отчаяния. Говори она так при детях, те бы сразу почувствовали беду. Молодец. - Вниз спуститься не выйдет. Через окна надо их вытаскивать отсюда. По-другому никак. – я взглянул на ближайшее окно и лишился дара речи. - Они тут уже третий год стоят. – пояснила женщина, указывая на решётки, которыми было закрыто каждое окно. - Хорошо, а пожарная лестница? - Есть, только дверь заколочена. - Да вы что издеваетесь? На хрена, скажите мне, заколачивать дверь, которая ведёт на пожарную лестницу. - Я похожа на плотника? – ответила она. – И, будьте добры, не выражайтесь при детях. Я только покачал головой. Вот уж точно настоящая училка. - Где дверь? Она указала на дверь в другом конце комнаты. - По коридору до конца. – крикнула она мне вслед. Мне не повезло. Удар ногой, сослуживший мне сомнительную службу в первый раз, против заколоченной синей двери оказался бесполезен даже при многократном повторении. Возвращаясь обратно в комнату с малышнёй я со злостью подумал, что надёжней всего у нас в стране получается заколачивать пожарные выходы. Некоторое время мы пытались поочерёдно оторвать стальную решётку хотя бы с одного окна. Бесполезно. «А ведь мы тут, как на большой сковородке» - подумал я. Тонкие струйки дыма, проходящие через щели в полу, подтверждали мои опасения. «Либо мы задохнёмся здесь, либо здание и нас завалит горящими перекрытиями! Удивительно, как оно всё ещё держится». От этой мысли я вскочил и в отчаянии начал бить по решёткам на окнах. - Успокойтесь, вы детей пугаете! – училка отдёрнула меня от окна. - Пугаю? – я удивлённо уставился на неё. - Да им уже пора бы испугаться! Мы сейчас тут сгорим живьём, идиотка! Кто-то из детей зарыдал в голос, другой начал звать маму. Воспитательница сделал стремительный шаг в мою сторону, и неуловимым движением залепила громкую пощёчину. Вид у меня после этого был ещё тот, потому что дети тут же перестали плакать. Училка отошла назад, видимо, думая, что я решу ударить её в ответ. - Мужик, тоже мне. – сказала она, когда поняла, что я не собираюсь распускать руки. – Только детей пугать и можешь. Думаешь, мне не страшно? Давай я сейчас тоже начну кругами бегать и панику наводить? Успокойся и подумай, электрик. Что нам делать? - Меня Костей зовут - А меня Викой. Хорошего было мало. Я провёл наверху совсем немного времени. Когда я появился, дыма не было вообще, сейчас же он всё больше и больше наполнял комнату. С улицы раздавались крики. Схватившись за стальные прутья решётки, я выглянул в окно. Сложно было разобрать, сколько народу столпилось вокруг – чёрный дым, тянувшийся из окон первого этажа, закрывал обзор. - Паха! – крикнул я что было мочи. – Паша! Семён! - Костян, ты там живой?! – раздалось в ответ. Не понял, кто именно кричал. Неважно. - Живой! Киньте мне сюда спецовки свои! - Чё?! - Куртки кидайте! По очереди! - Мы тебя не видим! Ты где есть-то?! - Второе окно справа! - Лови! Одну куртку я поймал с первого раза и протащил через решётку, вторую только с третьего. - Вика, огнетушители есть? - Да, целых два есть. - Один здесь. – она сняла с противоположной стены 5-литровый огнетушитель, другой – в коридоре на первом этаже. - Стало быть, у нас только один огнетушитель. Я выйду и попытаюсь сбить пламя, чтобы можно было прорваться к выходу. Потом вернусь за вами. Оденьте это. Не бойтесь, куртка несгораемая. Дыма становилось всё больше. Некоторые дети начали кашлять. - А как же… - Я закутаю одного из них во вторую куртку и вынесу на руках. Потом буду возвращаться за остальными. Очень оптимистично, подумалось мне тогда. Хорошо, если получится выбраться, не говоря уж о том, чтобы вернуться. Сомнения в голосе не прошли мимо Вики. - Уверены, что получится? – спросила она. - Уверен, что если не попробуем, то минут через десять задохнёмся. Пламя полностью оккупировало лестницу. Стоило мне покинуть комнату, где пряталась ребятня, как жар с новой силой ударил в лицо. Перила лестницы, по которой я поднялся совсем недавно, горели. Одним прикосновением огонь превращал детские рисунки в комочки чёрного пепла. В тот момент я не мог представить, как у нас с Викой выйдет выбраться отсюда, да ещё вместе с детьми. Огнетушитель был у меня в руках, и я начал экономно и бережно разбрызгивать его содержимое на открытое пламя. Огонь шипел, как дикая кошка, которую прогоняют с занятой ей территории. Тем не менее, он отступал. 5-литрового огнетушителя хватило, чтобы проложить дорогу по лестнице. Дорогу из белого порошка. Теперь можно было спуститься и не сгореть заживо. Я присел и оглядел первый этаж. Здесь огнетушитель уже не поможет. Открытого огня здесь было немного, но тугой слой дыма, который в обилии выделяла тлеющая мебель, был ещё хуже. Он снижал видимость почти до нуля. Сквозь плотную серую завесу можно было различить дневной свет. Разведку можно было считать оконченной. - Оденьте! – сказал я Вике, входя обратно в комнату. Вторая спецовка была расстелена на полу. Никогда не умел общаться с детьми. Приходилось учиться с ходу. - Ну что, молодёжь, кого покатать по лестнице? – я старался, чтобы мой голос звучал как можно более задорно и весело. Мальчуган в ярких зелёных шортах оказался проворней своих сверстников. Пока остальная ребятня кричала на перебой, он просто подбежал и лёг на расстеленную куртку. - Полетели! – крикнул он мне. - Ага, сейчас полетим. Ты только вот что, умеешь долго не дышать? Мальчик энергично закивал. - А мне кажется, что не умеешь. - Умею, умею! – заспорил он. – Могу вообще не дышать. - Ух ты! – удивился я. – У меня и то так не получается. Покажешь мне как это делать, ладно? Он опять закивал. - Как только возьму тебя на руки, сразу набираешь воздуха побольше, договорились? И не дышишь как можно дольше, даже если страшно будет, ага? - Ага. - Куртка велика. – сказала Вика, нацепив на себя одежду. Спецовка сидела на ней, как скафандр на астронавте. - Если… когда выберемся, напишите жалобу в ателье. Не страшно, что большая. Наоборот хорошо. И про капюшон не забудьте. Вика послушно накинула капюшон. Перед тем, как выйти из комнаты, я оглянулся. Дети смотрели нам вслед. - Дяденька, а меня потом покатаете? – спросил кто-то из них. - Покатаю – буркнул я и вышел из комнаты на встречу огню. Невинные взгляды брошенных детей жгли сильнее, чем самое яростное пекло. Мы двинулись вниз по лестнице. Я нёс завёрнутого в куртку ребёнка, а Вика держалась за моё плечо. По первому этажу мы двигались почти вслепую – дым резал глаза, а со всех сторон ноги лизали языки огня. Я еле удержался от того, чтобы перейти с быстрого шага на бег. В этом случае Вика отстала и, скорее всего, быстро погибла. Я чувствовал её руку на плече. Быстрее, быстрее и не дышать – крутилась в голове единственная мысль. Сквозь чёрную пелену дыма, обрамлённую по краям красным огнём, всё чётчё был виден спасительный выход. Лучи дневного света пробивались сквозь обгоревший дверной проём и указывали путь. Малыш, которого я нёс на руках, закашлялся. Он не мог так долго обходиться без воздуха. А может быть, захотел сказать, что ему страшно и не хочется больше играть в эту игру. Через несколько секунд мы буквально вывалились на улицу вместе с клубами дыма. После горящего здания серый городской снег казался самым чистым из всего, что я видел. Ребёнка забрали почти сразу. Сквозь завесу слёз я увидел, что у Вики загорелся подол платья. Она этого даже не заметила. Похоже, что она ещё не поняла, что для неё всё закончилось, и продолжала спасаться от огня. Какой-то мужчина схватил её за плечи и несколькими движениями сбил пламя на её одежде. Я стоял, держа в руках куртку, в которой вынес из горящего здания ребёнка. Вокруг собралась целая толпа зевак. Некоторые из них благоразумно остались за оградой. Я оказался под прицелом десятка мобильных камер. «Интересно, много голосов получится собрать на Ю-тубе?» - некстати подумалось в тот момент. Вокруг творилась суета, но никто не мог помочь оставшимся внутри детям. Люди сейчас напоминали галок, которые вьются над выпавшим из гнезда птенцом. Я с надеждой оглянулся вокруг, пытаясь отыскать взглядом красные борта пожарной машины. Их здесь не было. Ну да, это для меня прошла целая вечность, а в обычном мире моё пребывание в здании не продлилось и 5 минут. За такой короткий срок пожарные просто не успели бы доехать до места. Кто-то сунул мне в руку бутылку с водой. «Глаза промой!» - проинструктировал неизвестный. А меня потом покатаете? Вода помогла, и резь в глазах сошла на нет. Я посмотрел наверх. В то самое окно, откуда совсем недавно мне махал счастливый мальчуган. Сейчас он там вместе с остальными. Взрослых нет, только дети. Испуганные, ещё не понимающие насколько плохо дело. Неспособные понять. В этом возрасте у детей нет представления о том, что такое смерть. Пожарные прибудут как раз в тот момент, когда в здании останется 14 маленьких тел с дымом в лёгких. Времени оставалось всё меньше и меньше. - Ну ты как? – это был Паша. - Я нормально… Надо бы вернуться. – самому не верилось, что говорю это вслух. - К-куда? – недоверчиво спросил он и посмотрел на меня с лёгкой опаской, как на буйного психа. – Совсем чокнулся? Мы думали, что от тебя угли остались. Я только сейчас понял, кто забрал ребёнка у меня из рук. - Там ещё 14 детей, Паха! - Делай, как знаешь, но я с тобой не пойду – сказал он, чуть помолчав. Я от него этого и не требовал. - Тут есть пожарная лестница, дверь заколочена. Поднимись, попробуй выбить снаружи, может получится, а то изнутри не поддаётся. - Ага, сделаю!
Я вновь стоял перед дверным проёмом. «Что бы ты не задумал – делай это быстро!» - скомандовало подсознание. «Не испытывай судьбу» - прагматично посоветовал разум. Я шагнул внутрь и ничего не видя, добрался до лестницы. Малыши ждали меня почти у самой двери. Маленькие перепуганные лица, каждый из них хотел поскорее выбраться отсюда. Их бросили здесь, оставили без присмотра, наедине с ядовитым дымом, которого с каждой секундой становилось всё больше. Им пообещали, что вернутся за ними, и чуть было не обманули. Сердце в груди сжалось и забилось с новой силой. Теперь я не сомневался и почти не испытывал страха. «Ты всё делаешь правильно!» - одобрило подсознание. Разуму не оставалось ничего, кроме как многозначительно промолчать. «Возьмите меня!» – кричали они почти в унисон. У меня не было времени выбирать. Я схватил на руки тощую девчонку, которая зашлась в кашле, и ловко обернул его несгораемой материей. Вскоре я вновь оказался на улице. Для того, чтобы прийти в себя, времени у меня не было. Вздохнув поглубже, я снова вошёл в здание. Наверное, всё происходило очень быстро. Однако мне казалось, что я двигаюсь со скоростью черепахи. С каждым разом становилось всё труднее подниматься по лестнице. Начала кружиться голова. Спускаясь в бессчётный раз с малышом в руках, я чуть было не потерял равновесие и не упал через догорающие перила. Детей оставалось всё меньше, двигаться становилось всё труднее. Чьи-то руки забирали у меня спасённого, и я снова возвращался внутрь за следующим. Проклятый дым, несмотря на мои попытки задерживать дыхание, всё равно попадал в лёгкие. Сложно было сказать, что больше мешало обзору: дым или пот, который заливал глаза. Я плохо помню подробности своего челночного бега по горящему зданию детского сада. Отчётливо запомнился лишь последний путь. Поднявшись по лестнице, я не удержался на ногах и растянулся на полу. Сил больше не оставалось. «Я тебя предупреждал» - прокомментировал моё состояние разум. Я нашёл в себе резервы для того, чтобы вновь оказаться на ногах. Я сделал это назло собственному разуму. Назло этому пожару. Назло смерти, которая хотела получить то, что ей причиталось. Открыв дверь, я с удивлением обнаружил, что детей в комнате не осталось. Этого не может быть! Оставался последний малыш. Девочка. Я хорошо запомнил её. Такая, с тёмными кудряшками. До этого я схватил мальчишку, который уже лежал без сознания. Я решил, что ему совсем плохо и вынес его первым. Девочка должна быть где-то здесь. Огня в спальной комнате так и было, но дым сконцентрировался таким плотным облаком, что дышать было невозможно. «Дев…» - захотел крикнуть я и захлебнулся горьким смрадом. Она лежала под самыми моими ногами. Я резко схватил её и обернул в куртку. На её тонких ручках наверняка останутся огромные синяки. Тело было совсем безвольным. Теперь оставалось только выбраться отсюда. В этот раз равновесия мне удержать не удалось, и я кубарем полетел с лестницы. Если бы не человеческая жизнь, которую я держал в руках, то получилось бы сгруппироваться. Второй сильный удар головой за 15 минут – это явный перебор. Капюшон смягчил столкновение с полом и этим спас мне жизнь. Отключится сейчас хотя бы на полминуты, означало верную гибель. Но я остался в сознании. Более того, я смог продолжить движение. Сейчас мне кажется, что груз, который был у меня в руках, не мешал мне, а напротив, придавал сил. К каждой ноге словно привязали по пудовой гире, но я шёл вперёд. Последний путь по первому этажу был самым длинным в моей жизни. Два десятка метров через огонь и копоть с полумёртвым ребёнком в руках. Я твёрдо знаю – если бы я шёл один, то никогда не справился бы с этим. Я бы упал и умер. Ещё там, на лестнице. Но сейчас у меня не было на это права. Я отвечал за чужую жизнь и должен был сделать последние шаги своего последнего пути. Ноги подвели в тот самый момент, когда меня избавили от моей ноши. Я не сделал всё, что смог. Я сделал всё, что было необходимо. В здании никого не осталось. Пусть теперь горит синим пламенем! Вместе с чувством выполненного долга пришла боль от ожогов на руках. Глаза начали саднить так, будто в них налили кислоты. Я понял, что не могу пошевелиться от бесконечной усталости. Но это всё были мелочи. Кашель отчаянно пытался избавить дыхательные пути от гари. Ещё чуть-чуть и пришлось бы выплюнуть собственные лёгкие. Но в душе я смеялся. Я победил. Меня взяли под руки и отнесли подальше от здания. Никогда не думал, что сидеть на холодном снегу может быть так приятно. Обожжённые ладони, опущенные в холод, перестали болеть, и по телу пошла приятная слабость. На какое-то время все оставили меня в покое и я наблюдал за тем, как девочку с тёмными волосами освобождают из спасительного огнеупорного кокона. Глаза застилали слёзы, и я мог видеть лишь очертания. Куртка упала на снег. Мужчина недолго подержал спасённую мною девочку на руках, а потом сделал невероятный поступок. Он просто взял и бросил её на землю. Девочка с тёмными кудряшками упала рядом с той курткой, в которую она была завёрнута. «Ты чего творишь, урод?!» - хотел было крикнуть я, но вместо этого из горла вырвался надрывный кашель. Он не мог так сделать, просто не мог! Если только… Я зачерпнул снега и начал яростно тереть глаза. Ребёнка не было. Рядом со спецовкой лежала большая кукла. Она была одета светлое платье, а на её голове красовался целый ворох тёмных синтетических кудряшек. Она смотрела на зимнее солнце своими пустыми стеклянными глазами. Несколько последующих дней я провёл в больнице. Ничего страшного, лёгкие ожоги рук и сотрясение мозга. На ладони наложили повязки, и ложку теперь приходилось держать двумя руками. В ожоговом отделении был настоящий аншлаг. Помимо родственников и друзей приходили родители спасённых детей. Некоторые из них благодарили, другие задавали вопросы о том, как мне это удалось. Я отвечал коротко и невпопад. Один крупный мужчина лет сорока, отец мальчугана, которого я видел в окне перед началом пожара, покровительственно похлопал меня по плечу и предложил работу. Я не запомнил, какую именно. Наверно что-то заманчивое. Возможно, должность инспектора пожарной охраны. На прощание он оставил свою визитку. На третий день пришли какие-то высокопоставленные чины из администрации города, и, умело работая на видеокамеру, вручили мне грамоту. Так до сих пор и не прочитал, что на ней написано. Сказав несколько прочувствованных слов относительно моего героического поведения, они удалились восвояси, чем доставили мне несказанное облегчение. Ради моей скромной персоны часы приёма в отделении на некоторое время упразднились. Я же хотел побыстрее выбраться из больницы и уехать домой. Здесь я был слишком лёгкой мишенью для всякого, кому хотелось меня увидеть. Ночью я закрывал глаза и видел всё. Смотрел один и тот же фильм, который сам же и создал. Девочку звали Леной. У неё были тёмные вьющиеся волосы. Этим она очень была похожа на свою маму. Пришло время, и Лена выросла. Стала совсем большой. Настолько, что родители отдали её в детский сад. Теперь каждое утро мама отводила её туда, а вечером забирала домой. Сначала Лене было страшно. Она никогда не проводила столько времени без мамы. Но потом она вспоминала, что уже совсем большая, а взрослые ничего не боятся. Кроме того, ей нравилось ходить в садик. Вскоре у неё появилось много друзей. Сегодня мама обещала забрать её сразу после того, как она проснётся после тихого часа. Её отпустили с работы пораньше и сегодня они вдвоём пойдут в кафе есть мороженое. Лена очень любила, когда мама забирала её раньше всех. Утром, после завтрака, случился бум. Что-то громко хлопнуло, что пол подпрыгнул. Лена решила, что когда расскажет маме об этом, та всё равно не поверит и скажет, как говорят все взрослые «Не выдумывай». Виктория Васильевна собрала их всех вместе. Лена не боялась. Не испугалась она и тогда, когда из-под пола пошёл дым. Подумаешь, решила она, когда мама что-то жарит тоже дым идёт. Она была совсем взрослой. Было немного страшно, когда к ним в комнату вбежал дядя в большой грязной куртке. Но он оказался хорошим. Начал по очереди брать их и выносить на улицу. Все начали шуметь. Каждый хотел, чтобы взяли его. Лена не шумела. Потому что это некрасиво. Дядя всё приходил и приходил. Дядя в грязной куртке забрал Лёшку, и обещал, что сейчас придёт за ней. Лена кивнула. Вдруг ей захотелось спать. Мама же обещала меня забрать после сна, вспомнила она. Значит, сейчас я засну, а когда проснусь, мама уже придёт. Может быть, они придут вместе с дядей в грязной куртке? И мы пойдём есть мороженое. Меня называли героем. Обо мне писали, как о человеке, спасшем 14 детей, но никто не обмолвился и словом о том, что я перепутал живого человека и тряпичную куклу. Тогда бы история была не такой красивой. Я ни разу не вспомнил ни об одном спасённом малыше. Я думал только о девочке с тёмными кудряшками. О ней и о той дурацкой кукле. О собственной трусости, которая заставила меня поторопиться в самый ненужный момент. Потом меня выписали из больницы. Предприятие предоставило мне оплачиваемый отпуск. Это было очень кстати. Я слонялся по квартире, не зная, чем себя занять. Пару раз в гости приезжали мои коллеги во главе с начальником. Паша выглядел паршиво. Он старался избегать моего взгляда. - У меня ничего не вышло с дверью – сказал он как-то раз. – Ты попросил, а у меня не вышло. - Не переживай. – искренне сказал я. – У меня тоже не всё получилось. - И внутрь я с тобой не пошёл – сказал он некоторое время спустя. – Вместе, глядишь, всех бы ребятишек вытащили. Я понял, что мой коллега чувствует себя точно также. Может быть даже и хуже. - Правильно и сделал, что не пошёл. Мог бы там и остаться. Куртки ваши я забрал, так что ты бы сгорел в секунду. А мне потом надо было бы перед твоей женой объясняться. – я старался говорить как можно более убедительно. - Ну да, так-то правильно. - Не переживай – повторил я. Вскоре после того, как они ушли, в дверь раздался звонок. Я пошёл открывать в полной уверенности, что кто-нибудь забыл у меня телефон или что-то ещё. В дверях стояла молодая женщина с тёмными длинными волосами. Совсем молодая, моя ровесница или чуть старше. Красивая, но очень уставшая и как будто выжатая. Не знаю как, но я сразу понял, кто она такая. - Здравствуйте. – тихо сказала мама Лены и попыталась улыбнуться. Получилось не очень хорошо. Голос у неё был под стать внешности: звучный, но надломленный горем. – Войт разрешите Мы расположились на диване в зале. Чувствовал я себя крайне неуютно. Передо мной сидела мать ребёнка, которого я перепутал с куклой. Я был готов ко всему и снёс бы от неё всё что угодно, если бы это помогло мне снять хоть толику вины, которую я ощущал за собой. Женщина некоторое время молчала. Мне показалось, что она не будет говорить много, тем не менее, то, что она скажет, будет очень важно для неё. - Шла к вам сюда, заготовила целую речь и всё забыла. – сказала она тихо. Её рука отработанным за последний месяц движением скользнула с сумочку за платком. Но слёз так и не было. Она просто не могла плакать. И я не мог. Хотя иногда очень хотел. - Мне кажется, что вам нужно услышать это именно от меня. – сказала она. – Не вините себя ни в чём. - Что? – я первый раз взглянул ей в глаза. - Я видела вас по телевизору. И сейчас вижу. Вы не можете себя простить. Я пришла для того, чтобы сказать это. Я – мать, потерявшая ребёнка, говорю, что вам не за что себя не в чём винить. Вы сделали всё, что смогли. Даже больше. Спасли 14 жизней. Как вы думаете, что чувствуют те, кто устанавливал газовое оборудование в нашем садике? То самое оборудование, из-за которого впоследствии произошёл взрыв. Думаете, они винят себя? Нет, и близко не было. Думаете, себя винит тот, кто отдал распоряжение заколотить пожарную дверь? Нет. Только вы один. Единственный, кто что-то сделал. Не надо. Это просто несправедливо. Сначала я молчал. Этого я ожидать никак не мог. Всего, чего угодно, только не такого. Обвинить меня, значило бы забить последний гвоздь в мой гроб. Я считал, что именно это и заслужил. А сейчас во мне, как будто ослабла пружина, которая не давала мне дышать все эти дни. - Несправедливо?! Знаете, что было несправедливо? Схватить куклу вместо ребёнка! Я почти кричал на мать, чья дочь погибла по моей вине. Просто отлично. Слова вылетали, словно под давлением. У меня не получалось говорить спокойно. - Знаете, почему я так сделал? Потому что испугался остаться там навсегда. Если бы только… если бы только я задержался чуть дольше… - То тогда бы вы и впрямь остались там навсегда. Вместе с моей Леночкой. И никому бы не стало от этого легче. Я вас очень прошу, не оставайтесь на пепелище, продолжайте идти дальше. У вас получилось это тогда, получится и теперь. Она была права. Потеряв дочь, она сохранила своё сердце. В нём нашлось место и для того, кто вынес из горящего дома тряпичную куклу. В комнате опять воцарилась тишина. Только тиканье настенных часов нарушало наше безмолвие. - Я принесла вам её фото. – сказала наконец она. Я покачал головой. - Извините, не нужно. Ленина мама понимающе кивнула. Она думала, что я запомнил её в детском саду во время пожара. Это было не так. Лица стёрлись из памяти. Все до одного. После этого женщина поднялась и, попрощавшись, ушла. Закрыв за ней дверь, я внезапно почувствовал слабость. Совсем как тогда, когда закончил свой последний путь на обугленном пороге детского сада. Ноги вновь отказались слушаться меня. Я сел на полу в коридоре и закрыл лицо руками. «Простите меня» - повторял я снова и снова. Розовая кожа на ладонях быстро впитывала долгожданные слёзы. Ночью мне снова приснилась девочка с тёмными кудряшками. В этот раз она была одна. Вокруг не было ни дыма, ни огня, лишь безмятежная зимняя погода. Лена стояла у ограды детского сада, одетая в светлое пальтишко. Она смеялась и смотрела на меня снизу вверх. Я подошёл ближе. Как же она похожа на свою маму! На секунду её лицо стало серьёзным. «Костик, я на тебя не обижаюсь. Мама не обиделась, и я не обижаюсь». Девочка потянула ко мне руки. Я присел, и она обняла меня за шею. Обняла так крепко, насколько хватило её детских сил. После этого Лена опять звонко засмеялась и вприпрыжку помчалась навстречу утреннему солнцу. С каждой секундой её силуэт становился всё более прозрачным. Она словно таяла в холодных зимних лучах. Уже почти невидимая, она повернулась и смешно помахала мне рукой. Беззаботно, как это умеют делать лишь дети. Я проснулся утром и стал учиться жить дальше.
Самое главное что хочется сказать, и подчеркнуть, так это отличную идею и суть рассказа. Думаю такое вполне возможно и в реальности, особенно учитывая какие реалистичные сейчас делают игрушки, и конечно главным образом, состояние эффекта гг. У вас отличные словарный запас, это чувствуется текстом. Было интересно следить за ситуацией особенно ближе к концу, и я по ходу чтения задавался вопросом, когда же, и в чем собственно оправдается название произведения? И у меня был небольшой шок, когда я осознал что случилось. Но на мой - любительский - взгляд втречаются в расказе некоторые наивные и немного нелепые моменты. Как например, гг отмечает в какое платье одета училка в разгар беды. При том что сам в начале рассказа говорит что даже лиц не запомнил в тот день. Потом, сцена с пощёчиной, опять же, в такой то момент... и я задаюсь вопросом - возможно ли такое в реальности? Ну и вообще, диалоги с воспитательницей, местами не клеятся к ситуации...
Вот ещё:
"...Дым, который в первые секунды казался досадной помехой, приобретал всё более грозные очертания..."
я понял суть и посыл в этом предложении, но всё же инструменты (слова) для передачи смысла, имхо, не совсем удачные. Мне кажется в такой момент, дым как и все вокруг, ну просто не может казаться "досадной помехой". Такие обороты выбивают из настроения, из атмосферы рисуаемой до селе. "досадная помеха" - не сочетается с той реальностью имхо.
Про тонкости пожара в действии, иногда задавался вопросом типа "а хватило бы пяти литрового балона для тушения лестницы? На долго ли? Неужели там все не должно уже было полыхать?" и т.п Но такие, возможные неясности, я легко списываю не незнание темы, тонкостей и сути, в данном случае пожарного дела. И это не плохо. Ведь не можете же вы досконально изучать тему, и только потом писать рассказ. В идеале так и должно быть, но... Я знаю по себе, что когда "душа горит", когда идея растёт и ветвится подробностями, то не хочется якориться буквой закона. Технические моменты, на мой взгляд не самое главное. А вот если интересно, если есть суть и смысл, то технические детали опускаешь... И по моему у вас вышло. Превосходный рассказ. Жаль гг, но концовка с верой в будующее, это здорово. Думаю, он даже и поучительный этот рассказ. Он о том, что иногда люди из хороших побуждений делают смешные и трагические ошибки. Мать Лены тоже пример очень сильного человека, и мудрого. Хотя конечно в такие моменты говорить и силе или слабости не приходится... Вообщем, спасибо автору! :)
Я вот читаю комментарии, и часто ловлю себя на том, что поражаюсь тому, что все члены сайта не стараются помочь друг другу, а больше стараются обосрать. Остроты такие пускают что скоро и здесь будет пожар. Мне хочется всем сказать. Ребята давайте жить дружно.
Я не могу сказать, что текст мне понравился, но он сделан неплохо. Есть драматичныемоменты, но вот в вашем же:
Цитата
потом взорвалсядетский сад, спасли детишек, но не всех, электрик сильно горевал
драматизма больше, чем во всей сцене про «не вините себя». Очень очевидные и не всегда естественные обороты сделалитекст скучным и сухим. Читаешь слово, и сразу понимаешь, что за ним последует. Взгляд – жгёт, дыра – зияет, языки огня – лижут и т.д. Поэтому, несмотря на выверенность, очень много языковой предсказуемости. Теперь цитатами для наглядности.
Цитата
Внос ударил резкий запах дыма. Закашлявшись, я тут же вскочил на ноги и судивлением оглядел себя с ног до головы.
Цитата
Встене зияла огромная дыра.
Цитата
стремительнонаращивало обороты
Цитата
Прямона глазах потрескивание превращалось в рёв голодного зверя.
Цитата
древнийбессознательный ужас
Цитата
Разница<…> была настолько разительной
Цитата
веё голосе явственно зазвучали нотки отчаяния
Цитата
явзглянул на ближайшее окно и лишился дара речи
Цитата
Ударногой, сослуживший мне сомнительную службу в первый раз
Цитата
крикнуля что было мочи
Цитата
Невинныевзгляды брошенных детей жгли сильнее, чем самое яростное пекло.
Цитата
дымрезал глаза, а со всех сторон ноги лизали языки огня.
Цитата
Нуда, это для меня прошла целая вечность, а в обычном мире моё пребывание в здании не продлилось и 5 минут.
Цитата
Маленькиеперепуганные лица
Цитата
Кто-тоиз детей зарыдал в голос, другой начал звать маму.
Напряглинекоторые моменты.
Цитата
-Пугаю? – я удивлённо уставился на неё. - Да им уже пора бы испугаться! Мы сейчас тут сгорим живьём, идиотка!
Яздесь не понял немного. Вот, казалось бы, только что он сказал, что воспитательница – молодец, восхитился её спокойствием, и подумал о том, что пугать детей не стоит, и вдруг начинает орать и пугать детей. Это немного странно.
Цитата
–Только детей пугать и можешь. Думаешь, мне не страшно? Давай я сейчас тоже начну кругами бегать и панику наводить? Успокойся и подумай, электрик. Что нам делать? - Меня Костей зовут - А меня Викой.
Этотмомент я тоже не понял, сначала подумал, что это такое ружье, из которого потом потянется романтическая линия, но в итоге оказалось, что они просто решили познакомиться именно сейчас. Зачем рассказу этот эпизод? Вика после того, как её спасут, больше не появится… А читатель знакомство с воспитательницей мы уже пережил, когда он описывал её мужественное спокойствие. Если нужно было ввести её имя, то было бы достаточно оборота типа: «Девушка назвалась Викой.» Сомнительный кусочек, короче.
Цитата
- Куртка велика. – сказалаВика, нацепив на себя одежду. Спецовка сидела на ней, как скафандр на астронавте.
Вродебы Вика в бабушкином платье, она какбе правильная, умная и суровая женщина, но почему, почему она выдает во время пожара столь кэповскую фразу, достойную эталонной блондинки из анекдотов? Здесь какая-то несостыковка.
Большевсего мне понравилось описание Лены. Хороший, очень живой кусок. А вот логика поступков матери Лены мне показалась не ясной, т.е. я не понимаю, с чего она побежала электрика подбадривать? Откуда у неё время нашлось? Мне кажется, что она бы, скорее всего, год-два ходила в анабиозе и оплакивала бы смерть дочери. Что он такое сказал по телевизору, что она вдруг поняла, что он так страдает? Мотивация главного героя тоже не совсем ясна, вроде бы в начале нормальный мужик, и вдруг такая мелодраматизация с чуть ли не заламыванием рук. Впрочем, он вообще странный. Рассказ,как я уже сказал, не очень понравился, но вот про Лену вышло хорошо. И ещё сцена с коллегой, который не забегал в дом, психологически правильно выстроена. В целом, вышло читабельно.
Добрый день,милостивый государь(государыня) автор! Первое,что кидается в глаза при прочтении Вашего шедевра-его дичайшая длина.Сюжет,который Вы изволили тут изложить мог бы уместится на полстраничке текста,не стоило его так размазывать.Конечно,понимаю вас-вы хотели показать нам весь трагизм ситуации.Но,вспомните ка незабвенного Антона Палыча и его крылатую фразу-"Краткость-сестра таланта".Длина текстов-это чума всех начписов.Уходите от нее,пишите короче и острее. Сейчас век компьютеров,люди хотят получать информацию,да еще что бы она была интересно подана. С сюжетом тоже у вас облом-не видно его за потоками слов.Короче,работайте над собой,авось и выйдет толк.
Доброго утра и вам, государыня! Приходится лишь согласиться с вами по всем пунктам. Словоблудие – это мой бич, который, видимо, будет преследовать меня всю жизнь. Вместо того, чтобы тратить время на выстраивание повествования, мало-мальскую проработку характеров героев, изучение вопроса о взрыве в закрытом помещении, надо было написать примерно следующее: «Ребята выехали работать, потом взорвался детский сад, спасли детишек, но не всех, электрик сильно горевал». Но ведь нет, стремительно развивающаяся чума заставляла произведение расти, как на дрожжах. Насчёт информативности тоже верно подмечено и я обязательно воспользуюсь советом… если решу делать краткие обзоры для фильмов или писать статьи в Википедии. С целью хоть как-то унять свою графоманскую горячку и поднабраться опыта, решил почитать ваши современные, острые рассказы и был сражён наповал. Ни одного нет! Вот это истинная дань краткости! Боюсь, что теперь из меня точно не выйдет толка. Вызвала недоумение лишь длина вашего комментария. Вполне достаточно было написать «много букоф», было бы куда острее, да и в плане информативности отзыв ничего бы не потерял.
0
