Я принял важное решение. Сегодня я начинаю вести дневник – боюсь, если не запишу, то забуду все те события, воспоминания о которых могут скрасить долгие вечера моей старости, которые, думаю, я буду проводить у жарко растопленного камина, любуясь роем снежинок за помутневшим стеклом. Почему я воображаю снегопад? Наверное, потому что мы часто представляем себе старость в виде седой зимы. Если сложатся удачно обстоятельства, то я даже издам свои мемуары, потому что жизнь моя, безусловно, может показаться интересной всем, кто захочет поближе познакомиться с нашей эпохой, в которую важными событиями богат буквально каждый день.

Сегодня я ужинал вместе с господином Долбовертом. Как обычно, в трактире напротив палаты Хрямов. Подавали разрезных фазанчиков под табачным соусом – они потрясающе подходят к местному пиву, особенно если подождать, пока они остынут до состояния чуть более прохладного, чем принято считать идеальным. Мой вам совет, друзья, будете в столице – обязательно зайдите в трактир «под часами», что на центральной площади, и попробуйте.

Мы обсуждали политику, особенно, дела международные, когда к нам неожиданно и со скрежетом подкатился некто Кертинафчик. Я был знаком с ним по учебе в Семенарии, где мы оба изучали методы борьбы с посевами ржи в условиях соседних с нашим государств – науку очень важную для любого, кто имеет политические амбиции. Но широкой публике Кертинафчик был известен как выдающийся кутила, и именно пролитое вино и напитки, которые не только воспаляют наше воображение, но и горят сами по себе, выпарили всю смазку из его колес.

- Здоровенки валенки! – приветствовал нас Упрямый Предвестник Кертинафчик. Титул он получил совсем недавно, но уже занял соответствующую должность и работал во всю глотку на благо нашего отечества.

- Приветствуем Вас, милостивый колупарь, - отвечали мы.

- Долбоверт, и Вы, мой друг, не составите ли вы мне компанию на сегодняшнем заседании Омлетного Худа? Слушанья сегодня будут очень интересные – худят мимикранта из Кроватии. Он мимикрировал под нашего министра каждое полнолуние и пытался занять его место, призывая на помощь охрану, которая, ясное дело, совсем теряла головы из-за его сходства с настоящим министром. С охраной разобрались на прошлой неделе, головы их теперь в весьма надежном месте и, наверняка, не потеряются. Хотите знать, как его поймали?

- Конечно, господин Упрямый Предвестник, - любопытно пропели мы с приятелем в звонкую кварту, напоминавшую бронзовый колокольчик на зеленой бархатной ленточке.

- Тогда идите за мной в бар, а то слушанья скоро начнутся, а мы еще не выпили за Генерального Охудителя. А потом нам надо будет спешить, в зале вы узнаете все прелюбопытнейшие подробности.

Не буду вдаваться в пустые детали, но мы успели выполнить все требования регламента и прибыли на место точно вовремя. Зал был переполнен, некоторые слушатели привели своих постельных свиней – так высоко было значение мероприятия. Каждый хотел ухватить как можно больший кусок культуры, которую ковал этим вечером буквально из воздуха своим деревянным молотком Генеральный Охудитель. А свиньи всегда были сподручны тем, кто хочет выносить культуру из зала Худа или из картинной галереи – свиньи очень выносливы, хотя и мало понимают в музыке (потому их редко можно встретить в филармонии).

Заседание началось и преступника из Кроватии вывели на небольшой помост, усеянный блестками цветов нашего флага, подчеркивающими важность момента для нашей отчизны. Что можно сказать о мимикранте? Он был жалок, настолько жалок, что даже не вышел из образа министра. Последний, кстати, в зале не присутствовал – сразу после задержания злоумышленника он уехал отдыхать в курортный городок, сославшись на переизбыток нервного напряжения.

- Здоровенки валенки! – Приветствовал публику Охудитель, - да воссияет над вами благодать справедливости, милейший номер 342-59-Б, - рассеянно кивнул он в сторону помоста.

В зале сгустилась тишина, все задержали дыхание и приготовились слушать, некоторые в волнении крутили хвосты постельным свиньям, стараясь получше настроить их на соответствующий лад. Свет померк везде, кроме трона Охудителя и помоста. Охудитель лихо тряхнул париком.

- Милейший номер 34259-Б, знаете ли Вы, почему Вы здесь?

- Так точно, господин Охудитель, меня по ошибке приняли за мимикранта, пытавшегося занять мое место.

- То есть Вы хотите сказать, милейший номер 342-59-Б, что являетесь министром?

- Совершенно так и есть, господин Охудитель.

- И тогда Вы допустили, чтобы ваше место занял самозванец? Вы так управляли своей службой, что она не смогла обеспечить вашу безопасность?

- Так и есть, совершенно, господин Охудитель, виноват.

- Пристало ли нашему государственному мужу быть столь безответственным, чтобы допускать такие промахи? Что вы скажете, уважаемые граждане? – в запале воскликнул Охудитель.

По залу пронеслось глухое «нет».

- Пристало ли нашему государственному мужу, уважаемые граждане, жаловаться на тяготы судьбы?!

На этот раз «нет» воскликнули даже я и Кертинафчик. Долбоверт почему-то промолчал, наверное, он не успел – у него с детства были проблемы в понимании народа, потому он и пошел работать в палату Хрямов.

- Ну что ж, милейший номер 342-59-Б, если вы и в самом деле министр, Вы, конечно, знаете, что в нашей стране принято во всем слушать граждан, особенно ту их часть, которая допущена до этого зала. Если же Вы, как мы и склонны считать, прибыли из Кроватии, то теперь вы уже тоже это знаете. В любом случае, Вас ждет суровое наказание. Вам известно, что Вы так истощили своими происками господина министра, что теперь он, по состоянию здоровья, может посещать заседания своего очень важного для отечества ведомства только один раз в двадцать девять точка пятьдесят три суток? Очень, очень предохудительно.

- Позвольте, - растерянно забормотал злодей, - ведь это же как раз протяженность во времени одного лунного месяца, получается, что министр будет заявляться на работу только в полнолуния?

- Совпадение, не более. Вы же хотите намекнуть, что он мимикрант? Но если мимикрант он, то Вы должны знать, что в случае доказательства вины государственного деятеля, рангом не меньше циркового вора и не больше императора, наказанию подвергается не только его самого персона, но, так же, и члены его семьи. Граждане, как вы думаете, пошел бы достойный сын нашей родины на жалкую попытку спасти себя, рискуя благополучием и здоровьем членов своей семьи, являющихся так же гражданами нашей великой страны?

- Нет!

- По всему получается, милейший номер 342-59-Б, что Вы в самом деле мимикрант из Кроватии.

- Постойте, господин Охудитель, кажется я начинаю кое что понимать. Послушайте, уважаемые граждане, - тут в глазах злодея появился какой-то блеск, не даром говорят, что мимикрантов очень хорошо готовят, - обратите внимание, что прошлое заседание Худа было один лунный месяц назад. Мы все знаем, что мимикранты могут принимать чужой образ только раз в лунный месяц. Мы все знаем, в какую ночь…

По залу поползло волнение. Кажется, многие почувствовали, что сейчас в их умы попытаются занести споры дурных мыслей.

- Милейший номер 342-59-Б, если бы Вы были министром, то знали бы, что как раз в ту ночь, в которую наши агенты провели блестящую операцию по поимке мимикранта, ведомство, которое Вы называете своим, приняло указ, по которому заседания Худа проводятся только в полнолуния, равно как и многие другие государственные службы. Это сделано, чтобы быстрее отлавливать мимикрантов.

- Естественно, господин Генеральный Охудитель, этот указ принимал уже не я, а Ваш сообщник, Кроватский шпион.

- Подхудимый, милейший номер 342-59-Б, немедленно заткните свой зад хотя бы пальцем. Или… не будете же вы, в самом деле, утверждать, что зловоние, которое я сейчас ощущаю, исходит из вашего рта?! Мы предпочли бы, чтобы Вы давали показания, вместо того, чтобы распространять болезненные флюиды среди почтенной публики, в этом зале присутствующей!

Вот так, я был приятно удивлен, как хорошо образованны наши чиновники. За словом они в карман не лезут, как говорят у нас в семье.

- На сегодня заседание окончено.

Аплодисменты. Я очень доволен, что живу в такой прогрессивной стране. Единственное, что расстроило меня в этот вечер – так это то, что мой приятель, господин Долбоверт, вышел из зала Худа явно в смятенных чувствах. Если он, не дай бог, заболеет и отбудет на лечение, мне останется проводить вечера только с Упрямым Предвестником Кертинафчиком, а он уж очень скрипуч.