- Жан! О, Жан, куда ты так спешишь? Мой мальчик, Жан! Жаааааан!!! – истерично завопила маленькая французская дамочка. Точнее не совсем французская.  Глаза у нее были серые, как у матери. Нос картошкой как у отца, форма лица квадратная, а светлые корни черных волос выдавали маленькую дамочку просто с потрохами! Но ей так сильно хотелось походить на коренную француженку, что даже сложное горловое французское «р» выходило у нее более - менее сносно.

- Жан! Дорогой, ну давай зайдем в какое-ниубдь кафе, погреемся. А нет, лучше давай зайдем в кино. Сейчас какая-то громкая премьера. Жан! Ответь мне! Жан! Жан, я к тебе обращаюсь! Мы не можем просто так уйти отсюда! Жан! Купим маме подарок! Давай? У нее скоро какой-то религиозный праздник. Ну ты знаешь же мою мать! Она заядлая католичка!  Жан! Ведь знаешь!

            Она быстро семенила за своим кавалером, не пропуская ни одной витрины на центральной улице Парижа. Она быстро обводила взглядом застывшие манекены в изысканной одежде, и маленький огонек счастья  ненадолго загорался в ее глазах. Ее спутник, заметил это намного раньше нас и поэтому так спешил поскорее убраться с этой искушающей улицы с огромным количеством дорогих и бесполезных вещей с мужской и практической точки зрения.

- Жан! Любимый! Подожди! Ну минуточку, давай остановимся. Пожалуйста, Жан! У меня очень сильно разболелась нога из-за твоей суеты! Неужели ты хочешь, чтобы твоя уточка страдала? Бессердечный! Жан! Да не гонись ты так!  - она остановилась и встала в «обиженную» позу, надув свои красные губки. Хоть молодой человек и пообещал себе, ни под каким предлогом не тормозить, но, не слыша за собой частое цоканье,  он решил всё же обернуться.

- Кретин! Поаккуратней можно? Отрастили себе животы и думают всё разрешено! – он увидел, как его возлюбленная стоит посреди узкой улицы и мешает тихим жителям этого красивого города спокойно пройти. Вот пробежала женщина и с силой толкнула демонстративно обиженную дамочку, так, что та пошатнулась и чуть не упала с высоких каблуков. Какой-то тучный мужчина задел дамочку большим портфелем и потащил за собой ее шарф. Она сначала ничего не заметила.

- Жустин! Осторожно – испугано закричал молодой человек.

Тучный мужчина уже ушел на достаточно большое расстояние и шарф начал сильно затягиваться на шее бедной девушки. Она выпучила глаза и схватилась за горло. Тучный мужчина всё дальше и дальше удалялся от места происшествие, не замечая за собой злополучный шарф.

            Дамочка никак не могла понять, что ей делать. Шарф был завязан достаточно туго и мудрено. По моде. Просто было так модно в этом сезоне завязывать шарфы. Все уважающие себя француженки так их завязывали. А чем она хуже коренных француженок?

            Дамочка с грохотом свалилась с каблуков и продолжала биться в агониях с вылезшими на лоб глазами и открытым,  как у выкинутой на берег рыбы, ртом.

- Жустин! Убери руки, я развяжу тебе шарф! Убери руки! Да отцепись же ты! Эй, остановите того мужчину!

- Какого? Где он? – прохожие сбежались на такое захватывающее зрелище как африканские звери на только что обнаруженный водоем.

- Видите, вон того, полного, с портфелем. Остановите его! – молодой человек говорил это, попутно пытаясь развязать гильотину из шарфа на шее своей возлюбленной. Лицо ее уже побагровело и слезы полились ручьем из ее выпученных глаз, смазывая тушь по всему лицу. 

- Она задыхается!

- О, боже, сделайте скорее что-нибудь!

- Может вызвать скорую?

- Какая скорая? Вы издеваетесь? Надо просто развязать этот морской узел и дать продышаться малышке.

- Или остановить того осталопа!

- И кто только придумывает такие длинные шарфы?

- И кто только придумывает такие цапучие портфели?

- И кто только создает таких неаккуратных людей?

Всё это многоголосье, весь этот разноликий хор мешал сосредоточиться, сконцентрировать все свои силы лишь на узле молодому человеку. У обоих: у жертвы и спасителя, выступила испарина.

            Последний узел, последняя петля и – браво! Шарф отступил перед руками молодого человека. Дамочка тяжело закашлялась, начала хвататься за голову и убирать со лба мокрые от пота волосы. Все зааплодировали и ушли восвояси. А они так и остались сидеть на холодном асфальте, некогда чуть не послужившим могилой для молодой девушки. Она никак не могла отдышаться, и всё время, смотря на свои мокрые и черные от слез и туши руки нервно всхлипывала и начинала рыдать с усиленной силой.

Кавалер, отдышавшись,  и успокоившись от пережитого страха потери, решил успокоить любимую, он нежно прижал ее к груди и начал гладить по волосам, приговаривая:

- Успокойся, милая. Всё уже хорошо. Жустин, всё в прошлом. Теперь всё в порядке. Ну что же ты так убиваешься? М?

Дамочка посмотрела еще раз на свои черные руки, провела большим пальцем под глазом и увидев на нем следы от туши страдальчески подняла брови, готовая заплакать еще раз:

- Жан! О Жан! Ты не представляешь, какой шок, и разочарование мне пришлось только что перенести! Жан! Она оказалась полным ничтожеством!  Она не выдержала! Всего-то, подумаешь, пару слезинок! Она поддалась паре слезинкам! А они так расхвалили ее! Уууу! Кретины! Я не выдержу это! Кому теперь доверять? А если бы я попала в больницу? Я слышала краем уха, что кто-то хотел вызвать скорую. Представляешь, какое позорище? Они не захотели бы лечить пациентку с растекшейся тушью!!!! Они погнали бы ее с позором прочь! Жалко, что мои голосовые связки стягивал шарфик. А то я бы им показала такую скорую! И ты тоже хорош! Жан! Начал всех созывать, чтобы все полюбовались на твою уродливую подругу с растекшейся тушью! Жан, почему ты их не прогнал??! Тебя не заботят мои чувства? Ооо…я расстаюсь с тобой мелочный скупердяй!