одного человека, я жил не напрасно.

                                                                                                                                    Мартин Лютер Кинг

      Южная деревушка близ Украины вся поросла орешником. Кое-где можно было различить и высокие стройные тополя. Эти тополя, к слову сказать, не такие, которые мы привыкли видеть в средней полосе. Слаженные стволы, небольшой овал кроны с причудливым рисунком зеленых листьев, напоминали огромных выросших колоссов. Стройной дугой выстроились маленькие и большие хаты. Всюду живой смех ребятни. Детей здесь было много. В семьях по пять – шесть человек, а то и больше. Деревенский уклад жизни требовал усиленной физической работы, потому дети выступали дополнительным, а зачастую и основным источником труда. По другую сторону деревни расположилась небольшая речушка, в некоторых местах высыхающая к середине лета. На берегах ее квакали неугомонные лягушки. А так, как речка протекала, в самый раз, за огородами, в тех местах всегда стоял гул от кваканья местных обитателей. Называлась эта местность, как повсюду в таких местах «балка».

      Озорные лучи весеннего солнца играли на стеклах яркими зайчиками, появляясь то там, то тут. Из одного такого окошка выглянула маленькая худенькая женщина. Увидев почтальона, мерно шагающего по направлению к воротам, она бросилась навстречу.

     - Неужели письмо от Коли?

     Почтальонша баба Катя, хитро улыбаясь, кивнула головой.

     - Спасибо. Спасибо, милая! - девушка всплеснула руками, - Давай скорее его, не солдат я, право, чтобы плясать, когда приходит письмо.

      В тот же миг она, смеясь, выхватила письмо и, поблагодарив бабу Катю, скрылась в глубине дома.

      - Вот молодежь!

     Почтальон не успела и слова сказать, но по улыбке было видно, что она ничуть не сердилась. Ее только позабавило такое поведение Тони.

    Антонина Ивановна вошла в дом. Резкий порыв ветра, ворвавшись вместе с ней, растрепал ее курчавые волосы. Мама сидела у окна напротив двери. Это была высокая пышная женщина с длинными, уложенными в пучок седыми волосами в простеньком платьице в редкий цветочек. От нее исходил запах свежевыпеченного хлеба. Маленькие глазки щурились под лучами утреннего солнца.

    - Что там еще, Тоня?

    - Письмо, мама, письмо. Как давно я его ждала. Давай же скорее читать.

    Женщины уселись поудобнее.

Николай писал о службе, поминутно напоминая, как он соскучился. В конце повествования обнаружили радостную новость: «17 мая сего года я возвращаюсь домой. Билет уже куплен. Так что ждите, дорогие. Целую. Всегда ваш, Николай».

     - Так это что же получатся, завтра он будет в Ростове? – Антонина не верила своим глазам. Еще раз перечитала последние строчки. Нет, все верно: семнадцатого мая, - Мы завтра же выезжаем.

      Женщины с трехлетним малышом сидели на привокзальной лавочке. Маленькой Коленька бросал камни в голубей. Заняться было нечем, а тут хоть что-то. Птицы собирали семечки, густо рассыпанные неподалеку. Когда очередной камень угодил в кучку голубей и те рассыпались в разные стороны, Антонина Ивановна не выдержала.

     - Коля, сколько раз можно говорить. Не трогай их. Иди ко мне.

Но мальчик не унимался. Тогда мама схватила его за руку и потащила к лавке.

     Стало скучно.

     Незаметно для мамы и бабушки, Коленька скрылся за углом вокзала. Прошло немного времени. Минут пять, не больше, когда две женщины обнаружили отсутствие мальчика. Они искали повсюду, но Коли нигде не было. Отчаявшись, обессиленные женщины, вытирая слезы, проходили мимо жилого дома рядом с вокзалом. Во дворе стояла беленькая машина скорой помощи, из которой доносился сигнал водителя.

Антонина Ивановна удивленно взглянула в салон. Очень странно. Внутри никого не было. Она, совсем не стесняясь, заглянула в кабину. И каково же было ее удивление, когда в машине оказался ее сын, Коленька.

    Безграничная радость заполнила душу девушки.

    - Сынок, а ты что тут делаешь?

    - Вжи, вжи, вжи. Лулю, - Коля тоже был рад встрече. Несмотря на всю его любовь к технике, машина ему порядком поднадоела.

     Доедая второе мороженое, Коленька сидел на руках родного отца, про которого слышал только по рассказам мамы. "Теперь я точно знаю, у меня есть папка. Счастье-то какое! И мороженого целых два разрешили! В машине посидел. Вот так день."

    На следующее утро у Коленьки покраснело горло, поднялась высокая температура. Но, лежа в постели, он с наслаждением вспоминал вчерашний день.

Всегда ваша,