О том, как рушатся идеалы. Окончание Степень критики: любая
Короткое описание: http://pisateli.ucoz.ru/publ/o_tom_kak_rushatsja_idealy/69-1-0-11134 - начало Добавлены существенные элементы. (2.07.11)
Глава 3
О своем открытии Джон предпочел умолчать. Он проветрил спальню Себирров, сам вымылся в душе. Духами почти и не пахло. А перед приходом Лукреции улегся в постель, притворившись усталым. Она лишь ненадолго заглянула к нему в комнату и пожелала спокойной ночи. Луи даже не зашел к нему в тот вечер. Джон, проворочавшись в кровати, все думал об Алисии, пытаясь вспомнить что-нибудь еще. Получалось мало, но ему хватило и этого. Наконец-то Джон почувствовал себя по-настоящему счастливым. С этой мыслью и заснул. Посреди ночи Джон резко сел в своей кровати. В голове крепко засела буква «М», такая пресловутая, лихо закрученная. Не медля, мужчина зажег лампу, взял листок бумаги с тумбочки и ручку. Вздохнув, Джон вывел на листе печатную «М». Не так. Тогда он написал снова, но уже сделал завитки на ножках у буквы. Снова не то. Взяв ручку покрепче, Джон повел сначала плавно вверх, потом резко сделал черточку вниз и завершил букву «М». Вот, теперь в самый раз. Внимательно вглядевшись в получившуюся букву, Джон напрягся. Так, что зубы заскрипели. Но это нужно, чтобы вспомнить. Вспомнить очередную маленькую деталь, чтобы паззл наконец-то сложился. И память в награду подкинула: - Помни, сынок, свою фамилию надо писать так, чтобы даже в одной подписи можно было прочесть все наше величие, власть. Так, чтобы было понятно, что это пишет сам представитель нашей семьи, а не какой-нибудь там проходимец, - вещал Гарольд Маннерс, склонившись над маленьким Фредом. Отец и сын находились в рабочем кабинете Гарольда. Мальчик сидел за столом и старательно выводил букву М, а строгий отец бил его по рукам, говоря, что он снова пишет не так. Фред исписал уже три листка, но Гарольд все равно настаивал на продолжении. Наконец, одиннадцатилетний Маннерс вывел именно такую М, которой остался доволен папенька. И подобная практика продолжалась с каждой последующей буквой, пока на –дцатом листе идеальным почерком не было выведено «Маннерс». У Фреда тогда сильно болели мозоли на руках, но он раз и навсегда усвоил, как следует писать свою фамилию. Джон, а вернее Фред, в ступоре смотрел на выведенную букву М перед собой. Его имя – Фред Маннерс. Отец – Гарольд, и, кажется, его давно нет в живых. Та мебель, что была в воспоминании, никак не шла в сравнение с мебелью в этой квартире. Да и одежда отца и сына совсем не походила на то, что носили Лукреция и Луи. Здесь не могло быть речи о разных эпохах, максимум тот век. Слишком дорого и роскошно, не так, как у темнокожих супругов. Словно о чем-то догадавшись, Маннерс резко задрал рукав левой руки: вот она, метка. Лысый мужчина со змеиной ухмылкой – это он поставил ему такую тату. Националист, лидер движения скинхедов. - Вайлонс, - произнес вслух Фред. – Почивший три года назад. Я был скинхедом? Но почему? – Маннерс почесал переносицу. Схватился за голову. - Что же я за человек, черт возьми! Он не мог вспомнить ничего больше. Память, будто издеваясь, нарочно «кормила» Фреда маленькими порциями. Но он обязательно выяснит больше. Он вспомнит. *** Утром Фред, который для своих спасителей оставался все еще Джоном, осмелился и подошел к телевизору в гостиной. Он тыкнул кнопочку, как однажды это сделала Лу, и отошел. На экране появилась картинка. Картинка шевелилась и говорила. Там показывали девушку, которая передавала новость о каких-то переговорах. Потом кадр сменился, и Фред увидел толпу мужчин в костюмах и с серьезными лицами, заседающими в большом зале. Говорили о «саммите», «дружбе народов», о чем-то еще. Фред мало понимал смысл. Он поморщился и выключил телевизор. Ничегошеньки он не узнает оттуда. Тогда Маннерс подошел к столику, где лежали газеты. Полистав немного, Фред наткнулся на маленькую статью в конце и прочел: «Скинхеды снова атаковали на …-стрит двух афроамериканцев. Марк Стивз пообещал разобраться в ситуации». Маннерс не дочитал до конца. Марк. Знакомое имя. Даже слишком. И вдруг Фреда озарило, и он радостно закружил по комнате. Марк! Его сына так зовут! И тут все встало на свои места. Фред вспомнил, что он юрист, работает в Министерстве. Националист, член банды скинхедов в прошлом, дважды избегал срока в тюрьме, один раз сидел. Его отец, Гарольд, был влиятельным политиком и часто выражал свою ненависть к чернокожим, порой и на телевидении. Это и сгубило Маннерса-старшего, а потом и младшего. Фред потому и подался в скинхеды, желая отомстить за убийство отца. Имея огромное наследство, он вполне мог позволить себе шататься по городу с группой таких же безумцев, как он. Искусный манипулятор, подставил многих людей, пытал, и редко, но убивал темнокожих… Фред внезапно остановился посреди комнаты. В голове внезапно возникла новая картинка. Ричард Вайлонс с совершенно безумными глазами, отливающими красным в темноте, пил красное вино и внимательно смотрел на Фреда, совсем еще юнца. Маннерс только-только оправился после смерти отца. Он остался сиротой в свои семнадцать, и Ричард, друг семьи, любезно предложил тому стать его опекуном и вступить в борьбу против чернокожих, убивших Гарольда Маннерса. Фред рос непослушным и взбалмошным парнем, политикой интересовался мало, дрался порой с одноклассниками, хотя и достаточно успешно учился. К чернокожим относился ровно, против них не выступал, но и не поддерживал. Правда, убийство отца этими ублюдками, безусловно, призывало к возмездию. Однако Фред, все же, никогда не был зачинщиком драк, в которых участвовал в школе, старался объясняться на словах, чем на кулаках, и предложение Вайлонса требовало тщательного обдумывания. - Фред, - позвал его Ричард. Маннерс-младший дернулся в кресле, в котором расположился, при упоминании своего имени. – Что ты думаешь, поделись со мной. Я очень хочу помочь тебе, Фред, ты не должен оставаться в одиночестве в такую минуту. Кроме того, ты же понимаешь, что убийцы должны понести свое наказание, а я – тот, кто был лучшим другом твоего отца, и желаю того не меньше. Более того у меня есть помощники, и все вместе мы отомстим. - Я не против, чтобы вы стали моим опекуном, мистер Вайлонс, - начал Фред, наученный вести переговоры. – И ценю готовность помочь мне, тем более что я хорошо знаю вас и уверен, вы не причините мне зла. Но я не хотел бы мстить, убивая самому. - Никто не говорит тебе убивать, Фред, - ласковым голосом сказал Вайлонс, подходя к юноше и становясь возле него, положив при этом покровительственно руку поверх его кресла. – Ты всего лишь можешь поспособствовать мне и моим людям, твой талант бесценен. - И в чем мой талант заключается? – спросил, удивившись, Фред, задирая голову, чтобы заглянуть Ричарду в глаза. Глаза этого человека сверкали от переполнявшего его безумства, но юноша, к сожалению, не умел тогда распознавать причины. - Ты вроде бы неплохой математик, задачки на раз решаешь. Тактик, выходит, из тебя получится неплохой, - говорил Ричард, улыбаясь. – От тебя много не потребуется, всего лишь планирование операции. Зато твой отец будет отомщен. - Пожалуй, вы правы. Хорошо. Губы Вайлонса растянулись в хищной ухмылке. Он дал Фреду выпить вместе с ним вина, и после пяти бокалов во время светской беседы протянул юноше какие-то бумаги на подпись, сказав, что это право на наследство. Фред, не глядя, все подписал. Тридцатипятилетний Фред Маннерс, стоявший посреди гостиной, устало присел на диван, потирая лоб. Новое воспоминание поглотило его. Фреду было двадцать. Он нацелил пистолет в висок чернокожему парню, сжавшегося на земле. Вокруг не было ни души, эти двое находились в самом опасном районе Нью-Йорка, где хозяйничали «белые». На дворе стояла ночь, и Фред совершенно не боялся быть пойманным за убийство очередного ублюдка. Жертва Маннерса выглядел не лучшим образом: его много раз били по ребрам, одежда была порвана, он лежал, свернувшись клубком, и ожидал своего конца. Сам истязатель тоже не обошелся без повреждений: из левого бедра шла кровь, внутри застряла пуля, пущенная этим чернокожим. Фред свободной рукой прикрывал рану, совершенно забыв о боли, его разрывала ненависть к этому парню перед ним, и лишь одно желание: измучить и убить. - Ты за все мне ответишь, тварь, - прошипел Маннерс, скалясь. – Я месяц гонялся за тобой вместе с моими парнями, скольких ты успел положить, однако! Но все, теперь тебе пришел конец. Фред сплюнул кровь на чернокожего. Тот едва шелохнулся, уже не способный на более активные действия. Безумство проскользнуло во взгляде Маннерса, и он спустил курок. Жертва не издал ни звука, только приглушенный стон вырвался из его рта. Это было не первое убийство Фреда; за первое он отмотал срок и вышел досрочно ровно месяц назад. Фред тяжело дышал. Память издевалась над мужчиной, желая подкинуть ему как можно больше ужасных образов, словно расплачиваясь за то, что столько времени информации практически не поступало. Маннерс даже застонал, надеясь остановить поток воспоминаний, но еще одно все же прорвалось сквозь его сознание столь же четко, как и предыдущие два. Фред и Вайлонс находились в доме у последнего, в той самой комнате, где состоялся столь важный и судьбоносный разговор, решивший последующую судьбу Маннерса не в лучшую сторону. Сейчас Фред был разъярен и находился на грани, чтобы не вцепиться в горло своему опекуну, с ухмылкой наблюдавшего за своим названым сыном. - Вы обманывали меня одиннадцать лет! – кричал Фред, срывая голос. – Никто не убивал папу, он сам застрелился! Какого черта вы скрывали от меня правду и заставили возненавидеть черножопых?! - И кто только наговорил тебе такой чуши про отца, Фред? Я говорил тебе правду, - спокойно пояснил Вайлонс, глотнув вина. - Прикидывайтесь и дальше, Вайлонс, если все еще держите меня за идиота, - прошипел Фред, источая всем телом всю свою ненависть к человеку рядом. – Вот только я все знаю, мне поведали правду люди, которым я доверяю больше вас. Плюс ко всему я разыскал настоящее свидетельство о смерти папы. - Ну что ж, если ты все знаешь, то нет смысла тебя удерживать. Я сделаю для тебя исключение и позволю уйти без последствий, - тем же равнодушным тоном известил Фреда Ричард. – Вот только захочешь ли ты уйти, вот в чем вопрос. Я не стану препятствовать полиции, если вдруг против тебя что-то выплывет. - Ничего такого не будет, Вайлонс, - грозно сказал Фред, вставая и отходя к двери, но не повернулся спиной. – Я уйду, я ненавижу тебя. И молись, чтобы мы не встретились случайно, я не упущу своего шанса, будь уверен. - Я убежден в этом, - ухмыльнулся Ричард, глотнув вина вновь. Фред покинул дом опекуна. Ему было двадцать восемь, и наследство отца позволяло жить припеваючи, так что насчет этого молодой человек не переживал. Он вспомнил все. Но лучше бы он никогда этого не вспоминал. Все это казалось абсурдным, невероятным, немыслимым, как будто не про Фреда. Маннерс, стиснув зубы, сжал кулаки, подошел к большому зеркалу в своей комнате и, взглянув на свое отражение, с силой разбил его. Он не хотел быть тем Фредом Маннерсом, но уж слишком поздно было меняться. Теперь нужно только поскорее покинуть Лукрецию и Луи, пока им не грозит опасность. Следовало торопиться, не хотелось бы, чтобы и «коллеги» из старых последователей Вайлонса воспользовались возможностью добить предателя, хоть самого главаря и не было в живых. Маннерс кинулся в спальню хозяев дома, быстро осмотрел шкаф в поисках мужской одежды. Взял первый попавшийся черный костюм, рубашку и вскорости переоделся. Подхватил в коридоре ключи, припоминая «уроки» Лу, открыл дверь. Вышел, закрыл дверь, и бегом спустился с лестницы. Оказавшись на улице, Фред оторопел. Он был в одном из районов Нью-Йорка, где жили афроамериканцы. Вокруг сновали одни чернокожие, озабоченные своими проблемами и не замечавшие бледного Маннерса. Он понял, что так просто ему не вернуться в свой привычный мир. Фред растерянно огляделся, а потом бросился бежать сквозь толпу. Но долго он не протянул. Ничего страшного не произошло, просто Маннерс выдохся раньше, чем планировал, и упал на асфальт. К нему подбежал мужчина, помог подняться. - Что же вы, осторожнее, - пробормотал он. - Да, спасибо, - растерянно проговорил Фред, поднимаясь. Прохожий двинулся дальше, убедившись, что с Маннерсом все в порядке. Виски неприятно покалывало. Маннерс решил оставить свой «побег» на завтра и вернулся к дому. *** Зашла Лукреция. Тихо села на стул возле кровати, приложила холодную руку к пылающему лбу Фреда. - Утомился ты сегодня, - произнесла она. - Да, переусердствовал, - с грустной улыбкой признал Маннерс. Он и вправду чувствовал себя неважно, потому, не поужинав, лег в постель, закрывшись до подбородка одеялом. Неприятно знобило. Но он знал, что все пройдет к утру. Такое бывает, когда плохо себя чувствуешь и пытаешься заняться «спортом». Тем более, после недавней черепно-мозговой травмы. Фред посмотрел на Лукрецию: хрупкую, нежную и невероятно добрую девушку. Как он мог убивать таких же беззащитных, милых молодых женщин? Детей лично он не трогал, но большинство скинхедов не считали нужным оставлять в живых, или невредимых кого-либо. Фред устало прикрыл глаза. Прошлое вернулось к нему, но зачем? - Что с тобой? Тебе плохо? Позвать Луи? – встревожилась Лукреция. - Нет, спасибо. Милая Лу, как хорошо, что ты рядом, - улыбнувшись, проговорил Фред, открыв глаза. – Я отдохну, ладно? - Да, конечно, - Лукреция счастливо улыбнулась, вставая со стула. Она бросила тоскливый взгляд на Маннерса и медленно покинула комнату. Словно знала, что завтра он сбежит. А уходить и вправду не хотелось… *** Фред проснулся рано. Он даже слышал, как Луи и Лукреция собираются на работу. Он спокойно выждал, когда хлопнет входная дверь, и поднялся с кровати. Маннерс достал из-под матраса припрятанный вчера костюм, критично осмотрел его, но все же надел. Затем сел на кровать, взял бумагу, ручку и черкнул пару строк Лукреции. Все-таки Фред был многим обязан ей и ее мужу. Но ей, конечно, больше. Позавтракав, Маннерс вышел из дома. Он не помнил этого квартала совершенно, но что-то подсказывало ему дорогу, и вскоре Фред дошел до того злополучного бара, в котором был впервые в жизни в тот самый вечер. Уже оттуда Маннерс спокойно добрался до своего особняка. Его радости не было предела. Эпилог Когда Фред появился на пороге гостиной особняка, Алисия подумала, что это смерть пришла за ней собственной персоной. Настолько бледным, нереальным и грязным был ее муж. А сам Маннерс невозмутимо отряхнул пыль с костюма, даже пробормотал что-то нехорошее в адрес какого-то бармена. Ступил на ковер своего дома, с надменностью взглянул на картины напротив себя. Выпрямил спину, вздернул подбородок, еще раз встряхнул пиджак. Даже в этих обносках Фред выглядел с прежним лоском и шиком, держался поистине достойно. И только потом соизволил посмотреть на жену, застывшую посреди гостиной и растерянно глядящую на него. - Здравствуй, - спокойно сказал Фред. И все. Будто бы это не его носило, черт знает где, почти две недели. Да еще и без машины. - Здравствуй, - также холодно отозвалась Алисия. Беспокойство в глазах не покидало ее. - Извини меня. За все извини, - продолжил Фред. - Я не понимаю, о чем ты говоришь, - отозвалась Алисия. - О нашей ссоре, после которой я ушел напиваться и не вернулся. - А, то есть ты все-таки вспомнил про меня и пришел? – съязвила она. - Все было не так, - с равнодушием возразил Маннерс. - Поясни, будь добр. Они оба так и стояли, не решаясь подойти друг к другу. Подчеркнутая вежливость со стороны Фреда, язвительность Алисии не давали возможность холодной стене между ними растаять. Но оба настолько устали друг без друга, что попросту не могли больше терпеть одиночество. И происходящее сейчас скорее очередная игра. - Я напился и пошел гулять. На меня напали какие-то чернокожие, хотели ограбить. У них не вышло сразу, поскольку я не собирался добровольно расставаться с фамильными драгоценностями, - сказал Фред с усмешкой. – И тогда один из них оглушил меня. Очнулся я уже в квартире у Себирров, совершенно без памяти. - Где ты очнулся? – приподняв одну бровь, спросила Алисия. - М, у афроамериканцев, проще говоря. Это долгая история, дорогая, - мягко заметил Фред. – Я хочу, чтобы ты знала: я не просто пропадал две недели, я был болен. - У черных? Ты чего-то не договариваешь, - недоверчиво проговорила Алисия. Фред был готов закипеть от обиды. Вместо того чтобы обнять мужа, супруга устроила ему допрос. - Элис, я был не прав тогда, перед уходом, - Фред все-таки прошел в гостиную и сел на диван. Не было больше сил стоять – украденной хулиганами трости явно не хватало. - Выслушай меня, прошу. Он похлопал возле себя по дивану. Алисия, смягчившись, все-таки села рядом с мужем. Она уже не смотрела на него с желанием растерзать на месте. Напротив, теперь Фред видел, как Элис истосковалась, как она переживала за него, как, вроде бы, постарела… - Я был не прав почти всю свою жизнь. Я ненавидел темнокожих, хотя сам никогда не был близко знаком ни с одним из них, - Фред прислонил руку ко лбу. Алисия обеспокоено взяла вторую руку мужа в свою. – Я должен признать, что среди них также встречаются и хорошие, и плохие люди. Мне повстречались и те, и другие. Я когда-нибудь расскажу тебе обо всем, что произошло, но сейчас, Элис, я признаюсь тебе в одном. Фред внезапно замолчал. - В чем, Фредди, ты хочешь признаться мне? – она легонько потеребила его. - Я бы все на свете отдал, лишь бы никогда не иметь уродливой татуировки, - тихо произнес Фред. Алисия, смахнув проступившую слезинку, порывисто обняла мужа. То, чего она всегда ждала, наконец, было сказано им. *** Фред, давно отошедший от национализма, спокойно работал в Министерстве наряду с темнокожими. Однако прошлые навязанные и хорошо закрепленные предрассудки не давали ему возможность объективно оценивать работу подчиненных, общаться на равных с некоторыми клиентами. И вот, после болезни и близкого общения с Лукрецией, Маннерсу стало намного легче. Он повысил зарплату темнокожему адвокату из своего отдела, поскольку, наконец, сумел разглядеть в нем талант к профессии. А вскоре Фред даже подружился с одним своим коллегой с забавными черными косами на голове. *** Лукреция, вернувшись с работы и не обнаружив Джона, ужасно расстроилась и почти расплакалась. Она увидела лишь оставленную им записку на тумбочке: «Дорогая Лу, я вынужден покинуть вас с Луи. Память вернулась ко мне еще два дня назад. Прости, но я просто не хотел расстраивать тебя. Тем более что ничего хорошего ты обо мне не узнала бы. Помнишь татуировку? Я и в самом деле плохой человек, Лу. Потому хорошо, что вы меня больше никогда не увидите. Но и ты, и Луи меня многому научили, за что чрезмерно благодарен вам. Не ищи меня, не стоит. Пусть я останусь в твоем сердце как человек, которому ты и твой муж спасли жизнь. Как добрый Джон – память о твоем дедушке. С любовью, Фред». И размашистая подпись в конце «Маннерс». Лу все-таки не сдержалась и заплакала в голос.
«Получалось мало, но ему хватило и этого» - предложение без привязок, пустое. «На экране появилась картинка. Картинка шевелилась и говорила. Там показывали девушку, которая передавала новость о каких-то переговорах» - выглядит словоблудем. Затягиваете действо плодя предложения «гусеницы». «Националист, член банды скинхедов» - не похож он на члена банды совершенно. Характер не складывается. « - Утомился ты сегодня, - произнесла она» - а то что он зеркало расфигачил – это нормально? «Его радости не было предела» - помните пса Друппи? Вот он тоже говорил «I`m happy» - уровень счастья показан именно так же. Эпилог слишком длинный, хэппи эндовость поддельная, но все же эта часть лучше первой. Составлена она более цельно, есть и присутствие сцен, хоть опять же весьма небогатое, есть персонажи, опять же однобокие, но есть. В принципе, если в произведение вложить побольше жизни, убрать из него лишнюю воду и наоборот, обогатить дополнительной эмоциональной частью, то может получится весьма неплохое творение. Три с плюсом.
Благодарю покорно за комментарии и к этой, и к той части. Постараюсь все учесть, по возможности исправить. Пояснение маленькое: герой уже не член банды давно (ну скажем, лет двадцать как). Вот. А по поводу эмоциональности - согласна, буду работать.
Элегантное, в высшей степени достойное чтиво. В наличии мораль, колоритный герой, вечная актуальность темы. Хотя опять лезет эта американщина, которую я терпеть не могу. Но это уже совершенно неважно. Автору
0
Изначально не планировала Америку, но так уж вышло. Да и вправду не так важно. Спасибо большое=)