Одинокий человек в пустой комнате Степень критики: Приветствую любую
Короткое описание: Старая дуэльная работа перечитанная и не много исправленная
Сидел одинокий человек в пустой комнате.
Старая лампочка над дверью горела круглые сутки, изредка моргая от перепадов напряжения. Крошечное окно на самом верху давало слишком мало света, а периодическое мигание «желтого глаза», напоминало нервный тик. Парнишка лет девятнадцати искоса глянул на дверь и присел на корточки, обхватив руками тяжелую голову. Низкий свод потолка действовал удручающе, и без того измученный молодой человек сутулился еще больше. Днем нары в карцере крепились к стене, сидеть запрещалось. Заключенный не думал об этом, после драки в общей камере, вообще думалось с трудом. Под глазом расплылся фингал, из распухшей губы по-прежнему сочилась кровь, ребра были целы, но бока изрядно помяты. Еще он помнил, как успел испугаться. Когда сокамерникам надоела мышиная возня, три пары сильных рук крепко стиснули парня и поставили раком, тогда дверь распахнулась, охрана увела вновь прибывшего заключенного в мед блок, а оттуда в карцер. Неистребимая вонь от параши добивала. Ерофеев не мог даже смотреть на еду, не то чтобы жевать и глотать, мутило от всего, в горле застрял ком. Иногда, заглушая действительность, перед глазами всплывал образ матери. Парень радовался, что она не дожила до суда. Инсульт настиг во время просмотра любимого сериала, как раз началась реклама, когда сын впустил оперативников. Они говорили что-то страшное, показывали бумаги, ордер на арест. Мама не встала с кресла, только с лица схлынула краска. Опера не сразу поняли, в чем дело, зато он почувствовал, как первый шип одиночества вонзился в спину. Приговор в зале суда он слушал один, совсем один, буквально кожей чувствовал острые иглы проклятий, летящие в его сторону. Несколько десятков человек смотрели враждебно, лица светились ледяной злобой, каждый готов был порвать на куски. Сергей поймал себя на мысли: «Выдержат ли железные прутья обезьянника, если неуправляемая толпа ринется на меня, посчитав приговор не достаточно суровым». Даже сейчас он слышал вердикт присяжных: «Виновен», и эхом от стен отскакивали слова судьи: «Суд постановил, подсудимого Ерофеева Сергея Михайловича признать виновным в совершении преступления предусмотренного пунктом «к» части второй статьи сто пятой УК РФ «Убийство, сопряженное с изнасилованием. И назначить наказание в виде лишения свободы сроком на одиннадцать лет, с отбыванием в колонии особого режима…». Никто не ждал его там – на воле. Никто не слал передач. Те, кого он опрометчиво считал друзьями - отвернулись, узнав о случившимся. - Заключенный номер двадцать три сто сорок пять – встать! – гулко раздалась команда. Сергей вскочил мгновенно, принялся шагами мерить пространство: четыре в длину, пять в ширину. Снова моргнула лампа, глаза устали от электрического света, отвратительный запах испражнений, казалось, впитался в одежду. «А если по-диагонали?», - остановился на секунду. Парень упорно не желал думать о будущем, жизнь лишилась смысла, прошлое кануло в пустоту, утягивая за собой. Шаг за шагом, от стены к стене бродил он, пытаясь избавиться от надоедливых мыслей. Как и прежде бросив настороженный взгляд на дверь, прислонился лопатками к холодной стене.
В памяти всплыл первый вечер, когда Таня благосклонно посмотрела в его сторону. Чуть больше двух месяцев прошло с тех пор, как смешливая рыжеволосая девчонка прибилась к их компании. В свои шестнадцать она изо всех сил старалась выглядеть взрослее, да и вести себя соответственно. Старшие подруги быстро взяли над ней шефство, и вскоре Танюшка стала кем-то вроде любимой младшей сестренки. Ребятам нравилась открытость и непосредственность, упорство и жизнелюбие, а еще нравилось подтрунивать над ее потугами казаться серьезнее, чем есть на самом деле. Серега пару раз останавливал руку девушки, протянутую к бутылке пива. « Рано тебе, успеешь еще напробоваться», - говорил он, от чего ее зеленые глаза сверкали возмущением. Парень пристально следил за новой знакомой, сначала просто из интереса, потом понял, что не обращать внимания уже не может. Чем-то зацепила эта бойкая девчонка. Сергей осторожничал и не спешил проявлять симпатию, но все же во время вечерних посиделок старался оказаться поблизости, сесть рядом. Иногда незаметно подкладывал шоколадку в боковой карман ее сумочки. Татьяна довольно скоро разгадала тайного поклонника, принимала дары, как нечто само собой разумеющееся, и отвечать не торопилась. Однажды, когда закончились посиделки и народ разбредался по домам, она отбилась от стайки подруг. За парком, где собиралась молодежь, никто не ухаживал, и потому листья плотным слоем покрывали все тропинки. Молодой человек издалека услышал легкий едва различимый среди вечерних звуков шорох. Он осторожно оглянулся, заметил ее, но не подал виду, только немного сбавил шаг. Таня тоже замедлилась, хотела подкрасться незаметно, преследовательница оставалась в шаге от цели, как вдруг Сергей резко обернулся и сгреб в охапку незадачливую барышню. Она не закричала, только удивленно смотрела, хлопая ресницами, не зная, что сказать. - Попалась?! В провожалки будем играть? – насмешливо спросил он, наконец, отпустив девушку. – Пойдем. - А, знаешь, я не люблю молочный шоколад, - вместо ответа проговорила Таня, поворачивая на знакомую дорожку, ведущую к дому. - Значит, в следующий раз придумаю что-нибудь другое, - с деланным равнодушием произнес он, снимая ветровку. – Накинь, замерзнешь. В начале сентября так было всегда, не смотря на по–летнему теплые дни, ночи стали заметно холоднее. Солнце раньше пряталось за макушки деревьев, а оттуда плавно скатывалось за горизонт. Деревья соприкасались ветвями где-то над головой, аллея походила на зеленый тоннель. Серега по-братски опустил руку на хрупкие плечи. Девчонка семенила рядом, на каждый его шаг приходилось по два ее. Танюшка путалась в ногах, чем смешила своего провожатого, специально спотыкалась о выступающие из земли корни, чтобы в нужный момент обхватить крепкий торс спутника, удержавшись от падения. Парень понимал, что ей сейчас хочется чего-то большего, чем просто идти, и мелкая дрожь колотит вовсе не от холода. От этой мысли, почему то стало приятно. Таня остановилась на крыльце у подъезда, смущенно вернула ветровку, он попрощался, шутливо чмокнув в лоб. И не успел развернуться, как она юркнула за дверь, только макушка мелькнула в крошечном окошке. Сергей был больше чем уверен: она не удержалась, подпрыгнула с приглушенным возгласом «YES!», но тут же опомнившись, побежала к себе.
Холод стекал от лопаток по спине все ниже, Сергей вновь шагал вдоль стен. - Ужин, - донесся крик надзирателя. Маленькое окошко в двери откинулось, и на своеобразный поднос опустилась миска с жидкой овсянкой, ломоть черного хлеба и стакан еле теплой слабо заваренной жидкости, отдаленно напоминающей чай. Заключенный быстро перенес паек на бетонную плиту, торчавшую из стены и служившую столом. Он знал, через полчаса люк снова откроется, что бы дежурный мог забрать посуду. С закрытыми глазами поднес ложку склизкой каши ко рту, но проглотить не смог. Едва успел склониться над парашей, как его вывернуло. Желудок свело, молодое тело требовало пищи. Сделав над собой усилие, откусил хлеба, тот к счастью оказался обычным черным хлебом, разве что немного черствым. Остывающий чай Сергей пил быстро большими глотками, вода с бульканьем опускалась в пищевод. Опять скрипнуло дверное окошко, парень механически поставил на поднос остатки ужина, в сотый раз прокручивая события того дня.
Почти месяц они виделись у него дома, пока мать была на работе. Татьяна, ничего не объясняя, запрещала встречать ее у лицея, постоянной отговоркой служило не желание выставлять напоказ отношения. Сережка смеялся, но на людях держал «слово», и повышенной симпатии не проявлял. Эта игра «под прикрытием» даже забавляла его. Занятия в институте у Сергея закончились раньше, Таня забежала к нему после обеда. - Привет, Солнце! – с порога выпалила она. – Ты давно дома? - Привет, - он нежно прикоснулся к ее щеке и отошел, чтобы повесить промокшую куртку в ванную. – Только вернулся. Тебя покормить? - Не, я по дороге булочку съела. - Да-а-а, - загадочно протянул Сергей, иногда ему очень хотелось поддразнить ее. – Между прочим, от булочек полнеют. - У-у-у, ты говоришь как моя мама! – наморщила лобик девушка. – Не волнуйся, моей фигуре ничего не грозит! Не веришь – можешь сам убедиться! Гостья уперла руки в бока, испытующе глядя на собеседника. - Да что ты говоришь? – шепнул он, сделав шаг на встречу, бережно притянул к себе, целуя шею. Сергей с трудом сдерживал себя. Руки плавно поднялись на спину и замерли на мгновение. Он тряхнул головой. - Что же ты со мной делаешь?! – парень пристально посмотрел на подругу. Таня довольно улыбнулась – коварный план почти сработал. - Пойдем, я тебе диск с музыкой записал, – он, наконец, отпустил девчонку и направился в комнату. Танюшка невозмутимо забралась с ногами на заправленную постель, и в ожидании смотрела, как Серега выудил из стопки дисков тот, что сделан специально для нее. - Держи, - протянул коробочку он, усаживаясь рядом. - Спасибо, - сказала Таня, отложив футляр в сторонку. Она навалилась на парня со спины, увлекая за собой, заставляя растянуться на кровати, и чмокнула в ухо. Аккуратно вывернувшись, из-под придавившего ее Сергея, устроилась сверху, начала чертить на его груди линии, замысловатые узоры. - Татьяна, ты чего добиваешься? – лукаво спросил парень, нарыв ее ладонь своей. - А сам как думаешь? – с блуждающей полуулыбкой отвечала она, нагнувшись к лицу так, что рыжая челка касалась его лба. Сергей слегка приподнялся, едва коснулся ее губ и тут же отпрянул, осознав, что вновь теряет голову. - Неужели совсем не хочешь? – хитро прищурилась она. - Нет, - не моргнув глазом, соврал он. - И это мне говорит человек, у которого джинсы вот-вот разойдутся в самом интересном месте! – звонко засмеялась девушка и перекатилась на бок, чуть не свалившись с постели. Сергей ловко подхватил ее, не дав упасть. Таня прильнула к нему, осторожно подбираясь к ремню на штанах. «Девчонка явно напрашивается! Что же, она получит, то чего добивалась!», - подумал он. Спустя некоторое время он курил на балконе, тревожило что-то неясное, внутри засело пакостное чувство. Не заметно, на цыпочках подошла Таня, но так и осталась в дверях, ей тоже было не по себе. Задуманное удалось, но вместо торжества, она вдруг почувствовала себя такой маленькой, беспомощной, уязвимой. Серега обернулся, задумчиво выпустив еще одно кольцо дыма. - Иди ко мне, малыш, - молодой человек крепко обнял хрупкую девчонку, уткнулся лицом в кудрявую макушку. Тлеющая сигарета обожгла пальцы, он равнодушно глянул на ожог, машинально стряхнул пепел в сторону и затушил окурок. - А можно мне тоже? – спросила она, потянувшись к открытой пачке. Серега заметил в глазах озорной огонек, угасший было несколько минут назад. - Нет. Не люблю, когда девушки курят. - А меня любишь? – уже в привычной манере произнесла она. - Тебя…люблю, - взъерошив солнечные кудри, ответил он. - Ладно, мне пора, - встрепенулась Танька, пулей вылетев в коридор. – Не провожай, до завтра.
Дали команду «Отбой». - Заключенный номер двадцать три сто сорок пять, лицом к стене, руки за голову, ноги на ширине плеч, - с лязгом открылась железная дверь, принесли подушку и одеяло, наконец, отстегнули нары. Ерофеев лег, вытянуться в полный рост не получилось, неудобно свешивались ноги. Свернувшись калачиком, тщетно пытался прогнать одолевающие мысли. Сон не шел.
Сергей помнил, как на автомате сунул в карман приоткрытую пачку «Winston», заметил Танькин мобильник у кровати. Выскочил на улицу, в надежде вернуть пропажу, но шустрая девчонка уже скрылась в аллеях парка. Молодой человек, не раздумывая, пошел привычной тропинкой, оглядываясь по сторонам, не мелькнет ли где золотистая прядь. «Да, с Танюхи станется, запросто подкрадется сзади и напугает! Ох, чудо в перьях», - подумал парень, представив, как она выпрыгивает из-за куста и смеется. Вместо смеха послышался сдавленный крик, он двинулся на звук, не разбирая дороги, ломая ветки. Девушка взвизгнула еще раз, потом затихла. Сергей чуть ли не кубарем выкатился на проплешину между деревьями и остолбенел. Таня лежала на земле, согнувшись от боли, ее голубую курточку и модные джинсы насквозь пропитала кровь. Впереди слышался шум быстро удаляющихся шагов. Серега не пустился в погоню, думал, что сможет помочь девушке. Осторожно приблизился: сложенные на животе руки что-то сжимали, девушка не дышала. Еще не до конца понимая, что происходит он, убрал ее руку с рукояти ножа, глубоко вошедшего в тело. Первым побуждением было: выдернуть нож, он даже схватился за рукоять. «Стоп!», - пронеслось в голове, - «Вызвать скорую, скорую и ментов». С ее же телефона набрал экстренный вызов, только проговаривая вслух, он начал осознавать реальность происходящего. Долго смотрел на нее, не отрываясь, не верил, что видит в последний раз. Две пуговицы на куртке вырваны «с мясом», разошелся по шву рукав. - Зачем же ты сопротивлялась, малыш? – сказал, будто Таня могла его услышать. Сердце глухо бухало в груди, словно басовитый лай старого пса: «буф-буф, буф-буф». Раскрытая сумка валялась в двух шагах, грабитель, не ожидавший отпора, застигнутый врасплох, забыл о своей добыче.
Сергей перевернулся, плечо упиралось в жесткие нары. Снова винил во всем себя. «Стоило, наплевав на отговорки, проводить упертую девчонку…» Он сделал слишком много глупостей, столько, что следователь, умный, честный мужик, не поверил ему. Перед глазами всплыло лицо капитана. - Ну, посуди сам, - устало говорил он. – Об отношениях ваших не знал никто, родители не в курсе – понятно, а друзья, подруги? Что у вас там по согласию было или по принуждению разберемся. Но было же, факт, на это судебно-медицинская экспертиза есть. Дальше хоть пальцы загибай: сигарета на месте преступления, у тебя такие же нашли, откуда взялась? Я узнавал – не курила девочка. За нож чего хватался? Помочь хотел, не знаю... Да и следов твоих тьма, на сумке в том числе… Ерофеев уже отчаялся оправдаться, потому не прерывал монолог капитана. Понуро опустил голову, бесцельно уставился в пол, догадывался, что ожидает впереди.
Серега лежал, глядя в серую стену. Ждал, когда сон помилует его, позволит провалиться в черную пустоту, куда не проникает противное мерцание лампы, где нет звуков, и остановилось время. Еще он мечтал остаться в забытьи навсегда, но каждый день просыпался за несколько минут до подъема, так замыкался круг. Он сидел на нарах потерянный и несчастный, не в силах изменить свою судьбу, а то и прервать ее вовсе… «Подъем» раскатистое эхо достигло карцера.
обхватив руками тяжелую голову Не понравилось выражение. Вроде понятно, что у ГГ голова болит от мыслей всяких, но и сразу вопрос возникает: а сколько весит голова?
Но это ерунда, считай просто глаз зацепился за фразу.
Не люблю вот такие рассказы про тюрьму и безнадегу, но этот прочитала до конца. Чувства, ощущения ГГ переданы отлично. Автор душу вложил в рассказ и все получилось отлично.
Помню его еще с дуэли. И все равно перечитала не раз. И каждый раз все так же сопереживала - и Сереже, и Тане. Это, наверное, хорошо Стоит ли говорить, что понравилось?)
Немного не понравилась в самом начале фраза "парня поставили раком".
Quote
Иногда, заглушая действительность, перед глазами всплывал образ матери, парень радовался, что она не дожила до суда. Инсульт настиг во время просмотра любимого сериала, как раз началась реклама, когда сын впустил оперативников.
Мне кажется, если разделить каждое из этих предложений на два, было бы лучше - точкой после "матери" в одном, и после "сериала" в другом. Так пауза дольше и читатель успевает больше проникнуться смыслом. Больше времени, чтобы осознать происходящее. Иногда короткие и неоконченные фразы дают больше чем длинные предложения)
Автору спасибо, еще раз. И успехов в работе над будущими творениями)
0
