ОХОТА НА КОРОЛЯ

Он проснулся днём, когда утро уже успело лениво перекатиться через подоконник солнечным светом, придавая его комнате жёлтый оттенок. Желтоватый туман — обычное явление в его комнате, ведь стены тоже выкрашены в жёлтый цвет, но сейчас он был особенно плотным.

Странно, но он впервые поймал себя на мысли об этом тумане, хотя каждое утро вставал в его объятие, и это его никогда не заботило. А сейчас он, даже не вставая, ощущал его плотность и тягучесть.

И вообще пробуждение было необычным. Он никогда так долго не спал, вставал бодрым, выспавшимся. Сейчас было иначе. Хоть он и спал долго, но чувствовал себя разбитым, утомлённым. К этим ощущениям примешивалось и ещё одно, совсем незнакомое — ему не давала покоя какая-то мысль, которую он и сам не мог ни высказать, ни понять. Как будто он её забыл; она сидела где-то глубоко, не могла всплыть на поверхность и барахталась, мутила воду.

Он стал рыскать в памяти, стараясь найти хотя бы след её, чтобы выяснить, откуда она могла появиться. Он вспомнил вчерашний вечер. Первое, что он вспомнил, это ангел… Ангел каждый вечер приходит к нему. Он бесшумно появляется из воздуха, когда сон уже почти одолевает. В темноте ангел чуть-чуть светиться белым светом, который исходит из его рук, лица, белой мантии, свисающей от плеч почти до пола. Ангел бесшумно парит над самой землёй, его мантия ниже пояса колышется словно он перебирает ногами, но самих ног не видно, лишь слышен прерывистый тихий шорох, будто ногтём проводят по плащу. Когда ангел подходит к его кровати, он чувствует себя таким ничтожным и беззащитным… Если бы он хотел, он мог бы детально разглядеть и запомнить лицо ангела, но ему больше нравилось чуть-чуть прикрывать веки, чтобы и оно скрывалось лёгким свечением ауры… Только глаза он всегда видел — два бездонных спокойных океана. Каждый раз ангел кладёт тёплую ладонь на его лоб, потом берёт его руку и по венам теплом бежит успокоение, сила, жизнь…

Как исчезает ангел, он никогда не видел, потому что сразу засыпал…

В прошлый вечер было иначе. Вопреки обычному ангел появился не бесшумно — его появление предвещали глухие удары и шорох в коридоре, затем удар небрежно распахнутой двери и, наконец, сам ангел, шатающийся и струящийся, как жаркие потоки воздуха с остывающей земли. Он бесконечно что-то бубнил себе под нос и гремел чем-то металлическим на столе. Лишь один раз удалось поймать его взгляд — на месте красивых океанов колыхались мутные лужи… Ушёл он так же, как и появился — как неуспокоенная душа.

Это был не единственный ангел, которого он встречал. На самом деле он их часто видит — идя по коридорам своего дома или сидя перед телевизором. Большинство обходят его стороной, просто проплывают мимо. Иногда они берут его за руку и водят по коридорам, приводят в какие-то комнаты, где он просто стоит, а они о чём-то разговаривают. Потом его просто выводят за двери, и он возвращается туда, откуда его увели. Примерно так он и представлял другую жизнь — блуждание по коридорам, по которым носятся не то дымы, не то тени. Так, может, он уже умер?!. Может быть… Всё на это указывало. Но его это почему-то не очень волновало.

Ангелы… Одни — настоящие ангелы (как его вечерний гость). Они никогда не толкаются, никогда не кричат. Они всегда говорят тихим спокойным голосом. Если они хотят его куда-то провести, то вежливо берут его за руку и неспеша ведут, как будто прогуливаются. Другие — падшие ангелы. Они тоже носят белое, но их можно отличить по их манерам. Они вспыльчивы, толкаются в коридорах, бесцеремонно хватают за руку, что-то орут, чего-то требуют. Жаль, что он не понимает их языка. Может, тогда во всём этом появился бы смысл?..

Но не это его сейчас терзало. Мысль была так же непонятна, как луна за тяжёлыми тучами. Он снова принялся рыться в хламе в своей голове. Случайно он наткнулся на сегодняшние сны. Он их не помнил, но помнил, что было в них что-то интересное. Неожиданно он понял, что его мысль как-то ассоциируется со сном. Может быть, сон натолкнул его на мысль?!.

Его дальнейшие рассуждения на эту тему ни к чему не привели. Тем более что разболелась голова. Он встал, оделся, умылся. Завтракать ему почему-то не хотелось, хотя обычно он делал это с аппетитом. Но пришёл один из «падших» ангелов и ему всё-таки пришлось есть слипшиеся, очевидно, недоваренные макароны, рыбные котлеты, несвежий хлеб и несладкий чай… Как он мог раньше это есть?.. Вернувшись к себе в комнату, он немного успокоился. Он подумал, что давно не играл в шахматы, хотя когда-то это было его любимым занятием. Он достал старую потёртую шахматную доску, сложенную пополам, небрежно раскрыл её — из неё посыпались белые и чёрные фигуры. «Прямо, как души ангелов», — с усмешкой подумал он. Он неспеша, аккуратно расставил фигуры. Потом он бросил жребий — ему, как всегда, выпало играть белыми. Тут он задумался: а кому же играть чёрными? Подумав некоторое время, он пришёл к мысли, что играть чёрными придётся тоже ему. Развернув доску к себе белыми фигурами он замер — где-то он видел именно эту картинку… На белом столе — шахматная доска, развёрнутая к нему белыми фигурами; солнечный свет, пробиваясь через сетку окна, оставляет узор света и тени через всю доску… Он точно это где-то уже видел… Картинка была объёмной, но недвижимой, как фотография. С вами такое, наверное, тоже иногда происходит? Это называется, по-моему, дежа вю… Он боялся шелохнуться, боялся, что это чувство исчезнет, но наваждение было лишь секундными и сразу исчезло, оставив на память лишь тяжёлое дыхание, учащённое сердцебиение и немного адреналина в крови.

Когда он успокоился, он снова решился взглянуть на доску — наваждение не повторилось… Поразмышляв ещё какое-то время, он решил вернуться к игре, хотя дрожь иногда ещё прорывалась и немного мешала сосредоточиться. Он долго обдумывал первый ход, но потом решил, что долго думать над первым ходом глупо, и передвинул первую попавшуюся пешку. Убрав руку он снова замер — ему опять привиделась та же картинка, только с его переставленной пешкой… и следующим ходом чёрного игрока… На этот раз он долго не мог прийти в себя. Сердце бешено колотилось в груди, будто ему стало тесно и оно решило сломать рёбра. Когда сердце всё же смерилось со своим положением, он снова смог думать. Он был очень напуган, но и любопытства было не меньше. Тем более, что, посидев немного, он решил, что испуг ничем не обоснован. Он пересел на место чёрного игрока и уже хотел переставить фигуру так, как видел это в наваждении, но только он взял фигуру в руку, как ощущение игры пропало. Он резко отдёрнул руку, фигура упала на свою клетку и, покачавшись, стала на своё место. Он, немного смущённый, сел на своё место перед белыми фигурами. Он решил переставить чёрную фигуру, сидя на своём месте, но на полпути передумал и убрал руку.

Он решил обдумать другие варианты. Он пытался сосредоточиться на игре, но почему-то не получалось — только зря просидел несколько часов кряду. И когда он это понял, то решил, что пришло время обедать и, если он сам не пойдёт, то за ним может прийти ангел, а ему сейчас не хотелось, чтобы один из них находился рядом с ним. Он решил выйти во двор.

Он шёл по коридору, опустив голову и глядя себе под ноги. Ему не хотелось смотреть на ангелов… Ни на настоящих, ни на падших. Было в них что-то нечеловеческое, отрешённое от этого мира.

Коридор был выстелен чёрно-белыми плитками — точь-в-точь, как шахматная доска… Дорога к выходу во двор вдруг показалась ему трудной шахматной партией. Однообразие чередующихся черно-белых клеток создало иллюзию бесконечности дороги и безнадёжности идущего по ней… Белая, чёрная, белая, чёрная… Нужно хорошенько подумать, чтобы выиграть партию; нужно подавить безумие, чтобы пройти этот путь. Он чуть не закричал, когда порог оборвал чёрно-белую дорогу…

Наконец, он вышел во двор. Конечно, здесь ангелы тоже встречались, но тут можно найти тихую лавочку, где они обычно не появляются.

Там он мог себе позволить спокойно подумать. Хотя мысли упорно текли своим руслом. Думать о ходе игры, продумывать ходы и тактику всё так же упорно не получалось. Может, это оттого, что он давно не играл? Странно, почему ему вдруг захотелось сыграть. Или даже не хотелось, а просто возникла такая потребность… Она жгла. Даже сейчас, когда игра началась и сделан первый ход, она сжигала мозг. Он привык к тому, что партия длится не один день. Но сейчас не мог представить, как это можно выдержать…Разум стучал в череп, как чёртик в крышку свой коробочки…

Он даже хотел, чтобы пришёл его вечерний ангел, чтобы принёс покой… Он на минуту оторвался от своих мыслей и заметил, что солнце уже зашло за деревья и на него легла приятная тень. Он позволил себе закрыть глаза и немного понежиться в её прохладе и сам не заметил, как задремал…

Он очутился на бесконечной шахматной доске. Череда чёрных и белых клеток уходила за горизонт, сливаясь со снежно-белым небом, на котором не было ни солнца, ни облаков. Лишь где-то над ним висел прямо в небе тёмный квадрат. Сзади донёсся какой-то непонятный стон или шёпот. Он оглянулся и увидел, что позади него стоял на чёрной клетке слегка светящийся ангел. Он, подняв руки к небу, как будто молил небеса о чём-то, а чёрный квадрат шахматного поля, на котором стоял ангел, как болото поглощал его. Сначала чернота, как инфекция, стала ползти по белым одеяниям ангела и перекрашивала их в чёрный цвет. А когда она сомкнулась на его голове, светлое свечение вокруг ангела исчезло. Ангел стал полностью чёрного цвета; он бился, размахивал руками, но ничего поделать не смог — чёрный квадрат полностью втянул его в себя. Тишина снова охватила игровое поле. Он глянул себе под ноги и с облегчением обнаружил, что стоит на белой клетке. Потом он поднял взгляд на квадрат над своей головой. Тот, как будто почувствовал его взгляд и стал сжиматься в прямоугольник, сверху послышался шорох и сухой стук, эхом бивший по барабанным перепонкам. Потом прямоугольник резко превратился в узкую полоску и снова развернулся в квадрат. Только теперь на нём были чёрные и белые клетки — снова шахматная доска… Как будто её держали в воздухе, а потом перевернули. С неё посыпались белые фигуры. Странно, но на этой доске было два набора белых фигур. И теперь они все сыпались с неба. Пролетая полпути до земли, они начинали шевелиться: махать руками и кричать — превращались в людей. Падали они почему-то только на чёрные клетки и разбивались с тем же стуком, с которым ещё фигурами бились друг о друга, съезжая с доски. Падая на землю, они разбивались, как пластмассовые — просто разлетались на кусочки. Болота чёрных клеток тут же без труда затягивали в себя их разбитые тела. Как только исчез последний кусочек, наступила тишина. Он с ужасом следил за происходящим. И, хотя оно до сих пор его не касалось, был очень напуган. Творившееся вокруг не давало ему опомниться. Наверное, именно поэтому тишина ударила по ушам не хуже грома. И только теперь он смог подумать, что всё, что он только что видел, было нереальным, не имеющим право на существование…

Сверху раздался ещё один сухой удар, а за тем — пронзительный человеческий крик. Когда он поднял глаза, то увидел, что доска, только что висевшая над ним, теперь стремительно падала на него, только на ней уже не было белых клеток — доска была полностью чёрной… Он посмотрел на поле, на котором стоял — чёрные клетки поглощали белые. Закапал чёрный дождь. Он поднял взор к небу — дождь шёл из падающего квадрата… Поле под его ногами уже полностью стало чёрным и бурлило, как закипающая вода, и он уже по колено в неё опустился. Он снова хотел посмотреть вверх, но не успел поднять голову — сверху с большой силой ударил поток воды. В следующее мгновение он уже бултыхался в воде и не знал куда плыть — вода была абсолютно чёрной, непроглядной. Он поддался панике и начал бездумно барахтаться…

Он осознал себя сидящим на лавочке… Уже смеркалось, тихонько накрапывал тёплый дождик… Сон… Это был всего лишь сон…

Этим вечером ангел вообще не появился.

На следующее утро он встал с той же непонятной мыслью, только она уже не была столь неожиданна и раздражительна. Понять её он всё так же не мог, но, по крайней мере, размышлять было не так трудно и непривычно… Будто мозг, как ржавый механизм, разработался.

В коридоре послышались шаги. Он вспомнил, что накануне вечером ангел не приходил. Ему так не хотелось, чтобы к нему сейчас вошли. Ему сейчас вообще никого не хотелось видеть… Шаги прошли дальше по коридору. Он с облегчением открыл глаза и посмотрел на дверь — на её жёлтой поверхности тень нарисовала очертания шахматной доски, что ещё со вчерашнего дня стояла на его столе. По краям, сливаясь в одну широкую неуклюжую фигуру, стояли по два ряда фигуры и ещё две ближе к центру…

Снова его посетило наваждение, что он эту сцену уже где-то видел, и тут же прошло, оставляя дрожь и частое и сильное биение сердца, которое всё не хотело успокаиваться. И он понял, почему — вчера он сделал только один ход, сделать второй он так и не решился. А сейчас было две фигуры, вышедшие из своих рядов. Он резко вскочил, скинув одеяло на пол, и подошёл к столу. Один ход был его, а вот второй — как в его вчерашнем дежа вю…

Он долго стоял и не мог собраться с мыслями — они метались в его голове, как бешеные псы в клетке. Одни мысли шептали о тепле и покое, которые приносил ангел, другие молча продумывали следующий ход, а третьи тупо орали: «Какого чёрта здесь твориться?!.»

Прислушиваться к третьим смысла не было, можно мысленно закрыть им рот рукой — пускай мычат в ладошку… С остальными было труднее. Если те были буйными, но недостойными внимания, то остальные — тихими, но поглощающими. С приходом вечернего ангела мир становился таким тихим, спокойным, уютным. Хотелось просто лежать в кровати или тихо сидеть на скамейке. А теперь мир давил: луч солнца, шаги в коридоре, фигура на доске — всё нарушало его покой, заставляло обращать на себя внимание, реагировать на своё существование; всё это врывалось в его мир и заполняло его, как мусор уютную комнату.

Но больше всего его сейчас занимало другое — игра началась!.. Ему даже было безразлично с кем он играет. Азарт и чувство игры переполняли его. Он сел на стул со стороны белых фигур, потёр руки и сделал следующий ход. Когда он убрал руку, то ещё с минуту, хмуря брови, смотрел на только что выдвинутую фигуру. Потом, как бы удовлетворённый своим ходом, с улыбкой посмотрел над доской напротив себя, где мог бы сидеть его соперник… Если бы он был… И только просидев так ещё минуту, он понял всю бессмысленность ситуации. Он начал думать, кто мог походить чёрной фигурой, да ещё так, как было в его наваждении. Только ничего путного в голову не приходило.

Чувство игры оставалось, но он решил и не пытаться походить чёрными фигурами, а решил позавтракать и прогуляться. Брошенная игра оставила томящее ожидание, и целый рой мутных мыслей ютился около него. Вопросы оставались: кто, как, зачем?.. Но он уже задавал их себе, как риторические. Игра — вот, что важно!..

Сегодня он решил прогуляться по двору — ему не хотелось сидеть. Гуляя, он встречал ангелов, но сегодня они его не раздражали, и он вежливо кивал им головой, здороваясь. Ангелы, проплывая мимо, оборачивали на него свои светлые лики, как бы удивлённые. Сегодня он впервые за долгое время прислушался к пению птиц — их, хоть и спонтанные и сумбурные, переговоры были очень приятны для слуха. К этим звукам примешивался шёпот деревьев под дуновениями ветра, который приятной прохладой гладил лицо, вскидывал волосы, забирался под воротник и рукава рубашки… Почему раньше на всё это он не обращал внимания?.. Он глубоко вдыхал чистый свежий воздух. Никакие мысли сейчас не тревожили его…

Проснулся он от птичьего щебетания. Он повернул голову к окну — форточка была открыта и на ней, подмигивая и подпрыгивая, весело чирикал воробей. Убедившись, что человек проснулся, он выпорхнул на улицу. С окна взгляд переместился на стол, остановился на шахматной доске.

Он закрыл глаза и полежал ещё минут пять. Затем встал, оделся, заправил кровать и только после этого позволил себе сесть за доску…

Ход чёрными был сделан…

День был прожит в томящем ожидании завтрашнего…

Понеслась вереница дней, заполненных смыслом, чего раньше не было. Каждое утро он начинал с того, что, не вставая с постели, вспоминал свои сны. Ему это не всегда удавалось, но всё чаще и чаще он их вспоминал. Иногда это были бессмысленные обрывки, иногда целые сцены. Иногда ему снилась природа: поля, леса, моря, горы… Они так прекрасно выглядели, что ему жуть как захотелось побывать в таких местах. Иногда ему снились кошмары, и хуже всего, если он вспоминал — становилось страшно, даже несмотря на то, что он знал, что это сон. Больше того, он знал, что самые страшные кошмары не помнил…

Затем он вставал, спокойно одевался, застилал постель и… Делал свой ход. Потом он гулял, ел, мечтал, думал…

Дни шли в ногу с игрой: утро — ход чёрными, ход белыми… Постепенно вылетали фигуры, то чёрные, то белые. Нельзя было сказать, что кто-то выигрывает. У каждого была своя тактика. Каждый своим неожиданным ходом рушил планы соперника. Тот, в свою очередь, в пух и прах разбивал идеи первого…

Он уже забыл считать дни игры, и не заметил за своими раздумьями, как его сопернику был объявлен мат!.. он так увлёкся игрой, что сам не заметил, как это произошло. Он был поставлен в тупик. Хотелось радоваться победе, но она оборвала что-то, одну из струн души, за ней ничего не было, обрыв… Голова вдруг стала пустой, тяжёлой. Мир стал тусклым, неприглядным. С каждой секундой, как лавина, нарастала апатия ко всему. Жутко захотелось спать, спать и не просыпаться…

…Он сидел на стуле, и ему было очень неудобно. Всё тело затекло. Он попытался пошевелиться, но ему это не удалось — его руки и ноги были привязаны к стулу; ноги вместе, а руки отдельно к подлокотникам. Он открыл глаза, но ничего не увидел — кругом царила непроглядная тьма. Он покрутил головой и понял, что на голову натянут целлофановый пакет и туго завязан на шее. Странно — дышать он не мешал. Шевелиться было трудно, но он всё-таки сделал над собой усилие и попытался сорвать путы, державшие его. Верёвки были крепкими и очень тонкими и больно впивались в кожу. Он дёрнулся ещё раз, но верёвки не порвались. Усталость, боль и растерянность задавили его, он сидел, не двигаясь и тяжело дыша. Потом он услышал лёгкий приближающийся шелест и, растерявшись, покрутил головой, забыв, что пакет скрывает от него мир. Тем не менее, его внимание привлекло светлое пятнышко. Сначала он подумал, что это дырка в пакете, но, повертев головой, понял, что оно просто просвечивается через целлофан. Пятнышко росло и вскоре стало обретать форму человека. Этот человек приблизился и положил свои руки на его руку, и в него стали вливаться тепло, покой, сила, жизнь… Он закрыл глаза и закинул голову. Когда он открыл глаза, светящегося человека уже не было…

Он дёрнул руками и легко сорвал верёвки, то же самое сделал и с ногами. Потом руками сорвал пакет с головы. Только пакет сорвался с его головы, как его тут же подхватил резкий порыв непонятно, откуда взявшегося ветра и куда-то унёс. Он, наконец, осмотрелся. Под ногами — снова гигантская шахматная доска. Небо было затянуто тяжёлыми серыми тучами. Перед ним стоял небольшой стол с шахматной доской (сколько можно? Это становится банальным). Напротив сидело нечто, состоящее из тёмной дымки и фигурой напоминающее огромного человека. Внутри он струился и плыл хаотическими течениями. Его руки спокойно лежали на подлокотниках грубого трона из тёмно-коричневого дерева. В радиусе десяти клеток вокруг них никого не было, но дальше на каждой белой клетке стояли светящиеся люди — ангелы. Он посмотрел на тёмного человека напротив. Тот сделал рукой приглашающий жест над доской — ваш ход!

Он посмотрел на доску, хотя сейчас игра его совсем не интересовала. Он подумал, что должен был бы боятся своего соперника, но сила, дарованная ангелом, задавила этот страх. Он сейчас чувствовал себя сильнее тёмного незнакомца. Ему не нравилось, что ему дают роль в пьесе, в которой ему не хочется играть. И ещё он понял — это сон. Он поднял взгляд на тёмного человека. Тот как будто понял его мысли и заструился, задрожал… Как дьявол, столкнувшийся с человеком, который сильнее его…Может, это и был дьявол?!. Но покой и уверенность в себе не оставляли места страху. Он просто смахнул доску со стола.

Доска и фигуры, ударившись об пол, тут же разлетелись в прах, который подхватил ветер и рассеял.

Фигура напротив начала расплываться, по небу поползли ярко-красные молнии, раздался раскатистый гулкий стук, больно ударивший по ушам, и стал ритмично повторятся. С каждым ударом один из ангелов, стоявших на шахматном поле, сдвигался на клетку одного из соседних ангелов, а тот в свою очередь быстро соскальзывал под землю, словно для него она переставала существовать… Стук постепенно ускорялся, ускорялись и передвижения ангелов. Вскоре их передвижения уже невозможно было уловить. Чтобы не метаться за ними взглядом, он остановил его на тёмной фигуре напротив. На голове тёмного человека теперь была золотая корона, горевшая красным пламенем, таким же пламенем на нём обозначились глаза. Когда он попытался взглянуть в эти глаза, его вдруг покинули силы. Уверенность и непоколебимость оставили его. Он вдруг испугался, испугался быть здесь, быть с тёмным человеком.

Как долго нахлынувший страх сковывал его, он не мог даже представить, но когда он снова мог хоть как-то соображать, он заметил, что удары прекратились. Он хотел оглянуться, даже не затем, чтобы осмотреться, но хоть на мгновение отвернуться от тёмного человека. Но грянул ещё один удар. Казалось, вся вселенная от него содрогнулась, весь мир пошатнулся. Он даже вцепился руками в стул, чтобы удержаться. Когда мир перестал дрожать, переживая удар, он удивился — его стул теперь стоял не прямо перед столом, а намного дальше. Он ощутил что-то непривычное на голове, поднял руки и наощупь определил, что это корона. Он хотел её снять, но тёмный человек протянул правую руку перед собой и резко сжал её в кулак. В тот момент, когда пальцы тёмного человека сомкнулись, его голову пронзила резкая боль, словно его голова оказалась в кулаке незнакомца. Всё поплыло перед глазами и он не смог снять корону, но руками почувствовал, что из-под короны потекло что-то тёплое, липкое… Неужели кровь?!. Когда в голове немного прояснилось, он поднёс руки к глазам — действительно кровь… Он посмотрел на тёмного человека — рука была разжата, но в следующий миг вновь сжалась в кулак. По голове ударил молот адской боли, новая порция крови стекла из-под короны.

Сквозь боль, туман и кровь он видел, что тёмный человек сжимает и разжимает руку. Тяжёлый молот ритмично опускался на его голову… Бум, бум, бум… Скоро кровь залила глаза так, что он уже ничего не мог видеть. Руками он пытался сорвать корону, но вместо короны на голове уже был терновый венец, который теперь впился и в руки… Острая боль огнём сжигала голову и руки, нарастая с каждым сжатием тёмной руки. Он дёргался и кричал, хотя не слышал своего крика. Вскоре боль истощила его силы и он мог лишь слабо дёргаться и стонать. Его руки были прикованы к голове. Теперь он чувствовал, что с каждым ударом из него вытекает жизнь и скоро погаснет последняя её искорка, но ничего не мог с этим поделать…

Он не заметил, когда это произошло… Он просто погрузился в пустоту и мрак, которые душным покоем сковали его мысли, и они полностью погасли. Он утонул в темноте, превратился в ничто…