День 3. Мне снится, что я хожу под дождём. Тугой ливень бьёт меня тяжёлыми тёплыми каплями, но я уже никуда не спешу, потому что вся моя одежда пропиталась влагой. Зачем бежать от дождя, когда ты весь насквозь мокрый? Вокруг никого нет. Лишь я и разгулявшаяся непогода. Молнии бьют справа и слева от меня. Мне хочется, чтобы одна из них попала в мои поднятые к небу руки и сделала меня всесильным. «Давай же!» - кричу я буре. – «Всего один раз!». Но ослепительные вспышки, прорезающие небесный свод, не слышат моего призыва. Потом ненастье прекращается. На смену урагану приходит лёгкий ветерок. Внезапно мне становится холодно. Мокрое тряпьё, которое на мне одето, заставляет меня зябнуть. Хочется снять и высушить его, но я раз за разом словно запутываюсь в рукавах и продолжаю мёрзнуть на ветру. Мгновенное пробуждение мне не удаётся. Явь медленно вползает в пелену сна, как большое и неуклюжее животное. Спать не хочется уже давно, но открыть глаза – означает, вновь принять реальность. Мне этого совсем не хочется. Я пытаюсь придумать себе причину, которая освободила бы меня от этой необходимости. Таковой не находится. Зато поводов для пробуждения более чем достаточно. Я открываю глаза и сажусь на кровати. Электронное табло часов показывает 9:03. Привычным движением провожу по мятой со сна щеке. Надо побриться. Зеркало в ванной похоже на пасть какого-нибудь фантазийного монстра. Блестящие кривые клыки выглядят устрашающе. В тумбочке рядом с раковиной обнаруживаю бритвенные принадлежности. Одноразовую бритву, гель для бритья, гель после бритья, гель во время бритья… Чистоплотность не является моей главной добродетелью. Лишь на третий день пребывания в «Отеле» я решил избавиться от щетины. По привычке осматриваю одноразовый станок. Лезвия острые, но слишком короткие, с тем же успехом можно царапаться. Почему у мужчин всегда такое суровое выражение лица во время бритья? Наверное, в эти моменты каждый из нас особенно остро чувствует принадлежность к закрытому клубу, вступить в который можно исключительно по половому признаку. Осознание этого делает взгляд суровым, а выражение лица само собой складывается в брутальную гримасу, даже если речь идёт о шестнадцатилетнем пацане, сбривающем пух на щеках или глубоком старике, уставшем от этой обязательной процедуры за долгие годы своей жизни. При мысли о старике опять становится как-то пусто. Не грустно или тоскливо, а именно пусто. Приведя себя в порядок, я распечатываю очередной конверт, поджидавший меня у двери. Фотокарточку откладываю в сторону. Я не хочу смотреть на труп 13-го, но знаю, что мне всё равно придётся это сделать. Ладно, после. Результаты голосования меня не особо-то удивляют. 24 голоса отдано против меня. То есть, 23 человека плюс Енот. Действительно, настоящая травля. Против номера «17» опять красуется лишь один мой голос. Похоже, у меня выработалась какая-то рутина. Второй не голосовал против меня, просто выбрал какого-то случайного «постояльца». Я невольно улыбаюсь, мысленно благодаря своего неунывающего соседа. Хороший он всё-таки мужик. Тут нет хороших или плохих. Прекрати думать о них, как о людях. Хватит и одного 13-го. Они – всего лишь голоса в телефонной трубке. Статисты. Всё правильно. 13-ый спас меня, а я помогу ему. Только для этого нужно выжить. Остаётся только удивлять гибкости человеческой морали. Я прикрываюсь умирающей девчонкой, чтобы оправдать всю кровь, которая окажется на моих руках. Слишком много на себя берёшь. 13-ый лишь дал тебе шанс, а не открыл дверь на волю. Не надо думать, что ты уже победил – это очень опасное заблуждение. Лист голосования изучен и отложен в сторону. Глубоко вздохнув, я беру снимок в руки. 13-ый лежит лицом вниз, на его спине застыло небольшое кровавое пятно от выходного отверстия пули. Я рад, что не вижу его лица. 13-ый выстрелил себе в сердце. Он убил себя прямо у дверей моего номера. Вчера, после смерти старика, я даже не пытался анализировать его поступок. Сегодня всё встало на свои места, стоило лишь взглянуть на фотографию. 13-ый не просто дал мне шанс, он сделал меня убийцей палачей в глазах остальных «постояльцев», настоящим головорезом, способным обезоружить противника и прикончить его из его же собственного оружия. Я провожу рукой по лицу, представляя, какая грозная репутация закрепилась за мной с сегодняшнего утра. Вполне допускаю, что смог бы сделать нечто подобное и на самом деле. Благодаря отважному старику мне не пришлось узнать этого наверняка. Точно сказать, чем это обернётся для меня, пока ещё не могу. Скорее всего, «постояльцы» не станут больше докучать мне. Кто осмелится вновь «приговорить» зверя, если ночью одному из них придётся заходить к нему в клетку? «Я помню о своём обещании, 13-ый» - мысленно произношу я и ещё раз благодарю за бесценный подарок. Вместо паршивых шестёрок и семёрок мне в руки пришло несколько крупных козырей. Но одно дело иметь хорошие карты, и совсем другое – уметь выстроить игру. Составляю список дел на сегодня. Под номером 1 идёт устранение Логика, под номером 2… ладно, хватит пока и одного пункта. День в «Отеле» начинается не с упругих струй в душе и не с вкусного завтрака. Он начинается с первого телефонного звонка. Определитель показывает двойку. Я усмехаюсь и беру трубку. Это, пожалуй, единственный человек во всём этом дурдоме, которого я действительно рад слышать. - Здорово живёшь, фаталист. – бодро произношу я. - Не так здорово, как ты. – уныло скрипит в трубку мой собеседник. Голос нездоровый и вялый. Он что, действительно вчера пил? – Чего делаешь? - Пытаюсь достать из задницы своё собственное «спасибо». – позволяю себе мелкую злопамятность. - Ааа, ты уж это, не обижайся. Так, сгоряча вырвалось. Я ж против тебя не голосовал… в первый день тоже помог… освежить память, так сказать. – растерянно бормочет второй. Я растерян не меньше. Мою шутку он воспринял, как угрозу? Этот фаталист-пофигист, который напивается и беспробудно спит в разгар охоты, испугался меня? Чего уж говорить о других «постояльцах»… - Ты чего раскряхтелся-то? Пошутил я, по-шу-тил. - Шуточки… Хорошо хоть, меня к тебе по адресу не отправили. Вот бы ты во мне понаделал дырок! - Да, нехорошо вышло бы – говорю я, понимая, что такой исход вполне возможен. Неприятная мысль. Похоже, что 2-ой думает о том же. - Ну чего теперь делать будешь? – спрашивает он наконец. – Кого попытаешься свалить? - Сам прекрасно знаешь. Логика, кого ж ещё. – я сам удивляюсь своей интонации. В моём голосе нет ни малейшего напряжения. Можно подумать, что я заказываю еду в ресторане. - Вот эт правильно! – одобряет второй. – Это дело нужное! Я за тебя. Вот только сейчас здоровье поправлю. Блин, чего они пиво не несут? Голова раскалывается, сил нет. - Нашёл время пьянствовать. Чего, так необходимо это было? - Необходимо - грустно произносит второй. – Жалко блондинчика этого, 22-го. Кретин, конечно, но всё равно… Сосед говорит ещё что-то, но я пропускаю мимо ушей. Я слушаю, но не слышу. В «Отеле» нельзя пить, потому как в этом состоянии ты теряешь контроль. В «Отеле» нельзя терять контроль. Это равносильно самоубийству. Второй слишком много сказал, но сам этого пока ещё не понял. Он потерял контроль. - Ты чего замолчал-то, 7-ой? – интересуется он. – О чём задумался? - Да так, ни о чём… - рассеяно отвечаю я. – Думаю, с чего начать. - А вчера ты с чего начал? - Звонил, пытался убедить, перетащить на свою сторону хоть кого-то. - Ну и как, получилось? - Ты ж листок сегодняшний видел. Зачем вопросы дурацкие задаёшь? - Делай тоже самое и сегодня. Удивишься, насколько всё изменилось. Как говорил один хороший человек: «Добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо больше, чем просто добрым словом». Ты вчера показал зубки, грохнул вооружённого палача. Теперь собирай пыльцу, пока в стане неприятеля смятение. Только не тяни, а то ведь 17-ый этот, он ещё что-нибудь придумает. Если надо, могу помочь. Знаю тут нескольких… - Морально неустойчивых? - Да они все тут… неустойчивые. – ворчит второй. - А ты как же? - И я… только маскируюсь лучше. - Давай, лишним не будет. – разговор должен быть отвлечь 2-го от опасной темы. Я резко возвращаю его к ней. - Откуда ты узнал, что Утёнок блондин? Был блондином… - Чего? Какой нахрен утёнок? - 22-ой! – непроизвольно повышаю голос. – Парень, которого ты убил в первую ночь, синяк отмороженный! - Так на фотографии было видно. – устало, больше для порядка пытается отнекиваться 2-ой. - Ничего такого там не видно. Волосы были бурыми от крови! Будь он брюнетом, рыжим… да хоть каким – на снимке этого уже не разобрать! Это ты его прикончил, сосед! И не вздумай отпираться! - Хорош орать! – срывается на крик второй. – Я убил, я! Тебе от этого легче стало? А мог бы и другой это сделать! Любой из нас! Что меняется-то? Тут не надо ни о чём думать! Надо было думать до того, как сюда попал. А в «Отеле» надо убивать… или умирать – это уж кому что больше подходит. Думаешь, я счастлив от того, что сделал? Мне это удовольствие доставило по-твоему? Да я на себя смотреть в зеркало не могу. Но в следующий раз, будь это ты, 17-ый, да хоть все сразу – я вас перестреляю, как псов! Не собираюсь я здесь подыхать, не затем пришёл! 2-ой, конечно, прав. Что меняется? Мы все пришли сюда, чтобы стать убийцами. 13-ый – всего лишь исключение, подтверждающее общее правило. Стал бы я стрелять в Утёнка, выпади жребий мне? Я на секунду задумываюсь, стараясь ответить самому себе на этот вопрос максимально честно. Да, стал бы. Хотелось бы мне, что бы кто-то узнал об этом? Нет, не хотелось бы. Тогда в чём я пытаюсь обвинить 2-го? В том, что он решил участвовать? Мы сами заперли себя в огромной бочке с дерьмом. Стоит ли корить стоящего рядом в том, что от него плохо пахнет? Злиться мне надо лишь на себя и на собственную горячность. Не стоило давать знать 2-ому, что он разоблачён. Просто взять на заметку. 2-ой опасен, 2-ой умеет убивать. 2-го надо убрать в первую очередь. Нет, я этого не хочу. Он помог мне. Поверил в мою амнезию, рассказал о правилах. Он – просто ещё один голос в трубке. Больше ничего. - 17-ый ещё поживёт, да? – грустно спрашивает 2-ой, словно прочитав мои мысли. – Меня теперь постараешься грохнуть? Я принимаю решение. - Не буду стараться. Логику конец. Перед тем, как положить трубку, 2-ой задаёт мне вопрос. - Если бы ты знал, что нас тут ждёт, как всё это будет происходить, то всё равно бы принял участие? - Нет. – отвечаю я, отчаянно надеясь, что говорю правду. – А ты? - Не знаю, 7-ой. Правда, не знаю.
16:10. Усталость бывает разной. Бывает физической и умственной. Не берусь утверждать, какая из них выматывает больше. Упёртый офисный клерк и добросовестный работяга из цеха после восьмичасовой смены выглядят одинаково выжатыми. Но есть и другие категории усталости, которые определяют, с каким настроением ты закончишь работу, и как будешь чувствовать себя после неё. Конторский служащий составил месячный план, и его одобрило руководство, рабочий собрал сложную схему запуска двигателя и теперь тот послушно гудит на благо производства. Их работа была продуктивной, поэтому они придут домой и, несмотря на усталость, будут пребывать в хорошем расположении духа. Но бывает и наоборот. Отчёт никак не хочет составляться, а двигатель и вовсе сгорает при первой же подаче напряжения. Работа, на которую было затрачено много сил и времени, превратилась в пустую трату сил. Тогда эти двое будут чувствовать себя гораздо хуже. Усталость будет давить на них с утроенной силой. За два дня я успел испытать на себе и то и другое. Вчера, когда последний из «постояльцев» дал мне отрицательный ответ, я готов был свалиться на пол и притвориться мёртвым в надежде на то, что палач не станет в меня стрелять. Моя вчерашняя деятельность была непродуктивна и окончательно выбила меня из колеи, за которой было лишь вялое, бездеятельное отчаяние. Сегодня я чувствую себя совсем по-другому. Фраза, произнесённая «хорошим человеком» Аль Капоне ещё 80 лет назад, оказалась верна и для нашей безумной реальности. Шанс, который подарил мне 13-ый, не был потрачен впустую. К вечеру телефонный аппарат в моём номере накалился добела. Я звонил и принимал звонки. Первый шаг пришлось сделать самому. Наугад набрав номер 25, я заговорил с ошалевшим от страха мужиком, который заикался первые несколько минут. Сложно его винить. Тебе звонит человек, который вчера разобрался с палачом, человек, который знает, что ты был в числе тех, кто приговорил его. Я не пытался его пугать, наоборот, для общения избрал панибратский тон, выгодно отличающийся от высокомерных речей Логика. Когда он узнал, что моя цель это вовсе не он, а их лидер, то обрадовался и пришёл в неописуемое оживление. В тот момент я испытывал лишь брезгливое отвращение. Не лично к нему, а к трусливой сути, свойственной большинству людей. 25-ый заверял меня в том, что ненавидит проклятого выскочку и собственноручно убил бы его, выпади ему такой шанс. «Возможно, так оно и случится сегодня» - захотелось сказать мне в тот момент, но я сдержался. Не надо остужать душевный порыв своего будущего соратника, даже если он вызван самыми низменными причинами. Дальше всё произошло согласно законам цепной реакции. «Постояльцы» боялись 17-го – ведь он умел руководить. «Постояльцы» боялись меня – я умел убивать (по крайней мере, они так считали). Животный страх перед смертью взял верх над авторитетом Логика. Милая привычка топтать сверженного лидера до кровавого месива сыграла мне хорошую службу. Почти никого не приходилось уговаривать или убеждать в чём-то. 17-ый был для них, словно ядовитая змея, попавшая под колёса машины – обездвиженная, но всё ёщё смертельно опасная. Каждому из них хотелось разможить башку этой мерзкой гадины, пока она не успела укусить ещё кого-то. Моя задача была проста: направлять людей в нужном направлении, но при этом оставаться в тени. Я – не Логик и не собираюсь окружать себя ореолом власти, называя своих соседей стаей псов. Я поддерживал связь с 25-ым, который с проворностью чумной крысы разносил заразное мятежное настроение среди других «постояльцев». Время от времени он отзванивался мне, сообщая об ещё одном завербованном. Старательный малый, доказывает свою полезность. Скорее всего, протянет долго, но живым он отсюда не выйдет. Из провокаторов и двойных агентов редко получаются хорошие бойцы. А эту роль здесь рано ли поздно примерит на себя каждый. Мой старый (по местным меркам) приятель, 2-ой, после выпитого пива чуть было снова не нырнул в бутылку. Пришлось привести его в чувство несколькими прозрачными угрозами. Конечно, можно было найти ещё кого-то, но 2-ой обладал странной способностью располагать к себе людей. Мне приходилось делать над собой усилие, чтобы сойти на «своего парня», у него же это выходило очень естественно. Твёрдая рука вкупе с умением вызвать симпатию… Ты уверен в том, что сегодня должен умереть именно Логик? Заткнись, приказал я сам себе. Я не убью 2-го. Во всяком случае, не сейчас. А когда? Завтра? Или через неделю? Твоё милосердие не знает границ! Ты хоть понимаешь, насколько глупо всё это звучит?! Я не ошибся с выбором – пользы от 2-го не меньше чем от шустрилы из 25-го. Он старательно записывал всех завербованных им на листок, а полчаса назад позвонил мне и сообщил, что на моей стороне на одиннадцать человек больше, чем было вчера. Он продиктовал мне номера моих свежеиспечённых союзников. 25-ый добыл для меня ещё 8 голосов. Итого 20 голосов против Логика, если считать мой собственный. Теперь, когда до голосования осталось меньше часа, я лежу на тахте, снова и снова пересчитываю номера, которые заняли мою сторону. Занятие это мне не надоедает. Наверное, что-то похожее испытывает главнокомандующий, любуясь на аккуратно выстроенные полки собственного войска. Я понимаю, что число это не окончательное. Оно может стать немного больше или немного меньше. Человеческий фактор – самая зыбкая материя в любой военной операции. Номер, который я больше всего на свете не хотел бы видеть сейчас, высвечивается на экране определителя. Чуть подумав, я беру трубку. - Как вам это удалось? – спрашивает 17-ый. Голос ровный, но это не значит, что он спокоен. - Это было очень просто. Ваша армия увидела более сильного лидера и встала под его знамёна. Уж это вы должны понимать. – сейчас я говорю с живым трупом. Во мне нет какого-то садистского удовольствия от этой беседы. Лишь желание побыстрее закончить её. - Как вам удалось уничтожить палача? – уточняет 17-ый. - Поджидал его у двери, перехватил руку с пистолетом, разоружил и выстрелил ему в сердце. – рассказываю ему историю из серии «очнулся – гипс». - Вы врёте. – констатирует он. – Одно то, что вы рассказываете мне подробности, красноречиво свидетельствует об этом. - Может быть и так. – пожимаю плечами, будто бы он может видеть меня. – Только что это изменит? - Боюсь, что ничего. Мои псы оскалились на меня и эту ночь я уже не переживу. – я опять начинаю сомневаться, говорю ли я с живым человеком или роботом. - Ваши псы оскалились на вас, потому что вы считаете их псами. - Но ведь таковыми они и являются. Есть большие и сильные ротвейлеры, есть мелкие шавки, которые так и норовят цапнуть, стоит лишь повернуться к ним спиной. Тем не менее, все они ни что иное, как псы. - Кроме вас? – не удерживаюсь я - Кроме нас с вами. – отвечает Логик. – Вы тоже не имеете к ним никакого отношения. Мы с вами, скорее, волки, которые в голодный год режут собак прямо на псарне. Собакам, какими бы они не были сильными, никогда не справиться с настоящими хищниками. - И что теперь? Я должен растаять от лестного сравнения и изменить своё решение? Может быть, попросите меня и пощаде? – зачем я так с ним разговариваю? Ему осталось лишь несколько часов. Но по-другому не выходит. Желание положить трубку крепнет во мне с каждой секундой. - Да не стану я вас ни о чём просить. Кроме того, вы уже не сможете остановить «постояльцев» в их устремлении. Они слишком меня боятся, для того чтобы оставить в живых. Вы же лишь подорвёте свой авторитет, который только начал укрепляться. Знаете, чем бы я мог заняться в последние часы своей жизни? Попытаться убедить остальных в том, что 13-ый застрелился у дверей вашего номера в обмен на обещание, которые вы ему дали… да-да, не удивляйтесь, я знаю и об этом. Он просил о том же и меня. Кто бы мог подумать, что мой отказ даст такие фатальные результаты? Я бы мог использовать своё остаточное влияние на людей, чтобы посеять сомнения в их умах. Но я этого делать не стану. - Почему? - Потому что я не хочу, чтобы живым отсюда вышел бы пёс, а не волк. Хаос и непредсказуемость… это великая сила, но до чего же она омерзительна. Он кладёт трубку, а через несколько часов умирает. Пальбы не слышно, но ровно в полдвенадцатого ночи Енот ставит нас всех в известность о том, что 17-ый номер освободился. Палач сделал своё дело. Теперь кровь и на моих руках, ведь это я вынес приговор своему врагу. Я вымок до нитки. Зачем же теперь прятаться от дождя?
Да, интересно, захватило и я даже удивилась, это не мое, мне больше нравится исторические романы и любовные. Но, сам факт, что прочла без отрыва на выпить чай, говорит сам за себя. Спасибо, продолжайте.
Сегодня всё встало на свои места, стоило лишь взглянуть на фотографию. 13-ый не просто дал мне шанс, он сделал меня убийцей палачей в глазах остальных «постояльцев», настоящим головорезом, способным обезоружить противника и прикончить его из его же собственного оружия. - да, да. "Что так прямо стоишь" и прочее. Но, блин, такое положение вещей шатко. По крайней мере, возможно, но до той поры, пока все не узнают, что старик убил себя сам. Хотя, мож на то и расчет автора. Дочитал. И не понял, почему Логик перестал бороться? Изменил взгляды на происходящее? Люди - псы, твердый расчет - сдаваться ему не свойственно, тем более, когда на руках козырь - он знал о 13-м, его смерти и т.д., больше, чем другие.
А я-то уж думал, не дождусь) Логик не знал наверняка о самопожертвовании 13-го да и знать не мог. Старик предлагал ему лишь голоса своих товарищей в обмен на деньги. Именно самоубийство 13-го и погубило Логика, потому как он просто не мог принять его в расчёт. О том, что 13-ый решился на такой отчаянный шаг, Логик не знал наверняка. Он догадался об этом лишь к концу дня, после разговора с 7-ым, когда уже ничего нельзя было исправить. В этом-то и суть, что Логика погубила его же логика, в которую никак не укладывался поступок 13-го. А насчёт шаткости положения вы совершенно правы, куда ж без неё?)
Рада продолжению. Честно говоря, уже отнесла этот текст в разряд "зацепило, но проды не увидать". Из того, что не понравилось. Не знаю, как в прошлых частях, давно читала, но тут несколько напрягало засилье местоимений. Все эти я, мое, мне, мня мню... Понятно, что стилистика стремится к забугорной, но русскоязычному человеку такое количество - перебор. Чуток проредить не помешает. ИМХО
Автор, Бога ради, пишите быстрее. Отчего-то ужас как захватило. И чтобы сказать что-нибудь конструктивное по тексту: не вполне понимаю тему из начала и конца главы о том, что не нужно прятаться или бежать от дождя, если уже промок. Вы что, никогда не промокали под дождем? Еще как хочется спрятаться - чтобы обсохнуть и чаю горячего выпить. Впрочем, не отвлекайтесь на прочтение моего комментария. Пишите быстрее уже.
0
