Нет, в первую очередь ты охватываешь новое место не взглядом, это было бы слишком просто. Ты не видишь разложившихся носков и дырявых сапог, ты не видишь стул, стоящий здесь с начала пятидесятых годов, не видишь что портрет президента висит в той же раме, что и портрет Ленина, не видишь потрескавшихся рам, наскоро окрашенных перед государственным праздником, не видишь отвратительного больничного оттенка стен, и пол поначалу не кажется выщербленным. Глаза не успевают охватить комнату, в которую ты входишь. Первым в дело вступает нос. Этот запах, которого не описать в привычных выражениях. Он кислый, как капуста, которую бабушка скормила свиньям, потому что ее не успели съесть. Он пряный, как кожа, перчатки из которой носили патриоты третьего рейха. Он въедливый, как дым дешевых сигарет. Он безнадежный, как вся твоя жизнь. Что почувствует человек, которого без предлога вызвали в эту комнату? Ему известно, что существуют старшие по званию чины, которые лучше знают, ибо обладают властью. Где-то было сказано, что послушание — суть здравое развитие, а отклонение от нормы равно государственной измене. Все это долбилось в бритую голову, проговаривалось несколько раз. Они отрицали религию, но пользовались методами монахов. Повторять, повторять, натаскивать. НЕ сметь перебивать! Он знал все это. И запах не ударил ему в нос, потому что привычка следовать всему и принимать все въелась в кровь, заменила ее. Без разговоров, без объяснений. - Гусиным шагом, рядовой! Окрик, который не кажется суровым, который выглядит необходимым, против которого не восстает здравый смысл. Нельзя просить объяснений, это закон. Этот человек в такой же пятнистой форме, только со звездочками, он наверняка знает, в чем дело, он имеет право знать, а я кто, а я никто! Никто, а не я, садится на корточки и высоко поднимая колени ползет по немытому полу. Человек в пятнистой форме знает, в чем причина, потому и подходит к нему ближе, идет рядом шаг в шаг, а потом внезапно обгоняет и протягивает ногу так, что через нее надо перелезть. Не сбить ритм, не сбавить скорость, не сметь упасть. Стопа выдерживает вес всего тела, одно перекатывание — действительно, э, а можбыть ты пидор, как гусь, - потом второе, оно проще, но сложнее, потому что можно упасть, а этого никак нельзя, товарищ младший сержант. - На месте стой, раздва! - Команды вольно не было! - Сидеть, рядовой! Эти слова, отрывистые и властные обжигают бедра, в которых нарастает напряжение, которые сводит судорога, которые колются, как шерстяной свитер на голое тело. А этот человек лениво подходит к окну и закуривает со скучающим видом. ОН смотрит в даль и видит идеальные ряды новобранцев, с лиц которых вкус кирзовых сапог не успел сбить ребяческий налет веснушек, он, забавляясь, теребить металлическую цепочку на шее, к которой крепится крест, он видит высокий забор, такой же, как тюремный, и чувствует себя бесконечно счастливым. Да, это то, о чем он мечтал в тот день, когда со своим другом играл в собачку с местным ботаником (так забавно блестели глаза этого недомерка сквозь очки, когда он пытался отнять свой портфель), когда с тем же другом затащил за гаражи длинноволосого парня из соседнего дома и показал ему, чем отличается хер настоящего мужика от обрезка трубы, когда первая телка, прельщенная папиной машиной, раздвинула ноги за теми же гаражами и позволила сбить себе целку в десятый раз. Все было хорошо. - Рот открыл! Эта сопля на корточках все равно, что ботаник, что пидор, что телка. Все это куски мяса, которые нужны человеку, читающему отче наш, слушающему только Газманова, гордого своей родиной, ненавидящего америкосов. Он состоит из другого мяса, в нем другая кровь, и эти тела можно уложить в лестницу и подняться к небу, потому что настоящий мужик, потому что есть первый канал, потому что есть президент. Все идет так, как надо, он живет в великой стране, а остальные не значат ничего. Так почему бы не засунуть дымящийся окурок в рот этой мрази (ну онж эта ни такой как я, патаму и мразь, членасос, салажонок ибаный) (ну я то настоящий мужик!), и смотреть как он сдерживается изо всех сил, чтобы не закричать. - Сидеть, рядовой, сидеть. Нет нужды в восклицаниях. Он теперь смирный. Теперь можно наблюдать, как он не смеет пошевелиться. Можно приказать другому принести из столовки обед и, усевшись напротив, смаковать каждый кусочек. - Пить хочешь? Да, это полумертвое лицо исступленно кивает, услышав кажущееся ласковым словом. От иголок в ногах возникает противоречивая вера, что в принципе этот человек неплохой, что это все не его вина, что он поступает так, потому что знает. И настоящий мужчина победоносно направляет желтую струю в пересохший рот. - Пей, петушня, как тебе, вкусно? Но есть предел. Ноги не выдерживают, и с последней каплей изможденное тело падает навзничь. А второй? Он чувствует ярость? Да нет, он знает. Так и должно быть. - Команды лежать не было! Занять позицию!
написано - паршиво. Честно. Но. Ихь думала, что увижу в тесте очередное колорадское дерьмо... но не увидела. Увидела неуважение к своей стране, увидела шестёрничество, ёрничание в духе Стругацких, и прочее, но - без пропаганды. За что ессно плюс. Не надо думать что, ихь считаю слабаков,которым армия - тяжесть - нелюдьми... они просто другие, ну, прямо как пидоры.
Девушка, мое отношение к своей стране принадлежит только мне. В любом случае оно обоснованно и объективно. Что касается армии... ну, конечно, будучи девушкой почему бы не порассуждать на тему, как это важно, что быть девушкой солдата честь, а п*зда и у бабы есть. Но это все мелочи.
Написано паршиво. Удивили. Еще сильнее удивился, когда зашел к вам. Но если буду продолжать, то это будет выглядеть нелепо.
Автор видит эти казарменные ужасы не первый день и практически на каждом шагу. Если к этому присовокупить то, что реальность фантастичнее вымысла, станет еще ужаснее. Но мне безумно приятно видеть здесь человека, относящегося к тому слою, против который данный рассказ и задумывался. Это подтверждение того, что я не промахнулся. А рассказ ваш я прочитаю, ибо предвкушаю романтическую юность в сапогах.
Саш, как человек неглупый, ты должен понимать, что под 9 мая этот рассказ зазвенит громче, нежели в обычные дни. Примерно как рассказы о зверствах советских солдат в Германии. Потому что ты замешал все на патриотизме.А в эти дни данное слово обретает тот смысл, который в него вкладывался изначально. Любовь к своей стране, а значит и к людям ее населяющим. У тебя патриотизм показан больной и вонючий, коего сейчас полно, я согласен. Ты показываешь старую раму и новое наполнение - да,да,да. Потрет президента висит в той же раме, что и портрет Ленина. Сильная деталь, в которой весь смысл рассказа.Сейчас для многих патриотизм в этом - повесил на стенку картинку и пускай висит, что твоя икона. Деградация. Ширма. Раньше хоть верили в этот ритуал, а теперь просто мода. Молодежь, у которой наверняка в семьях есть репрессированные, несут портреты Сталина.Б*я... Иногда хочется остановиться и сойти. Армия, понятное дело, лучшего места для раскрытия темы было не найти. Но сейчас, опять же, мы вспоминаем ту армию, своих дедов,прадедов, отцов, матерей,бабушек, и нам не хочется задумываться, что современная армия ТАКАЯ. Она такая сейчас, и даже хуже, но забивать этим голову в праздник не хочется. Рассказ хороший получился. От него горький осадок, конечно. Но это потому, что исполнен он хорошо. Однако он был бы уместен чуть попозже. И отзыв бы я написал тебе более интересный,чисто по теме. Короче - с праздником!)
Конечно, я человек неглупый, потому написал и приурочил. Про армию я, кстати, сомневался поначалу. Но потом прочитал историю про Андрея Сычёва и постановил, что могу от этого оттолкнуться. Сложно было отойти от моих любимых философствований на тему что есть что и вернуться ко временам, когда работал в натурализме (и как я думаю, не совсем мне это удалось, но я старался как мог). Вообще в идеале у меня написать объемный роман про Россию, как она мне рисуется, но планов слишком много, а работается медленно, один роман пишу уже третий год, и конца и края ему не видно. Спасибо, что прочитал; спасибо, что отписался.
Здравствуйте автор. Тема очень актуальная. Это первый плюс Вам.
Цитата
Нет, в первую очередь ты охватываешь новое место не взглядом,
Не понравилось это "Нет" такое впечатление что это предложение не первое. Вообще первый абзац получился невнятным. Разложившиеся носки - может истлевшие? Написано так, что можно подумать что и портрет Ленина и портрет неизвестного президента висят в одной рамке. Может надо было использовать "где прежде висел портрет Ленина...". Как глаза могут охватить комнату? Мои под такое не заточены. "Первым в дело вступает нос" - звучит по крайней мере двусмысленно.
Второй абзац лучше. Хотя описания запаха мне показались затянутыми. Может нужно было найти более короткие и точные определения. Как пахнет "кожа, перчатки из которой носили патриоты третьего рейха" я увы не знаю, поэтому картина запаха оказалась неполной.
Цитата
Что почувствует человек, которого без предлога вызвали в эту комнату?
Как это предложение связано с предыдущим абзацем? Я уже забыл про комнату, пока читал про запах. Может имеет смысл поменять первый и второй абзац местами? Сам абзац тоже немного невнятный. ИМХО у Вас есть проблема: не всегда можете точно описать что задумали.
Дальше пошло действие, и стало лучше, а начиная с ботаника, вообще хорошо. Но финал не получился. Наверно надо было написать так, что бы не только дух но и читатель поверил, что в сержанте проснулось что-то человеческое. Как-то это более подробно описать. А потом окатить читателя холодным душем.
или перевести на другой уровень, написать как лейтенант глумиться над сержантом...
0
