Переломный момент. Часть 2 серии о Джеймсе Степень критики: по существу
Короткое описание: Это серия историй о Джеймсе Лэйморе - американском биатлонисте. Персонажи и все события - выдуманы. Во 2 части: В судьбе Лэймора настала черная полоса. Джеймс лишен возможности вернуться в большой биатлон, теряет друга, узнает о смертельной болезни отца…Но если долго надеяться и не переставать верить и действовать, рано или поздно все меняется, и наступает белая полоса – переломный момент. http://for-writers.ru/publ/trudovye_budni_3_chast_serii_o_dzhejmse/71-1-0-18206 - ч 3
Август Я бреду по улице, бесцельно слоняюсь уже третий день. Моя семья живет в маленьком городке США, и даже иногда приятно пройтись, чтобы в тебя при этом не тыкали пальцем, потому что ты – сын Гарольда Лэймора, прославленного героя и самого лучшего в штате полицейского. И это в лучшем случае; в худшем – я тот самый неудачник-биатлонист из национальной сборной США по биатлону, который всего за три года успел стать едва ли не королем биатлона Америки и также быстро развенчаться. Позор семьи. Ага. Парень, с великим трудом окончивший среднюю школу. Единственное, что я умел в этой жизни – катание на лыжах и стрельба, и меня отправили в «отпуск» аж на четыре года, лишив возможности реализоваться до конца в своих умениях. Я был первоклассным биатлонистом… Собственное самолюбие, ошибки в тренировках меня сгубили в короткий срок. Как еще, если не неудачником, назвать двадцатидевятилетнего парня, который не может найти себя? Я не женат, девушки вообще в последнее время – проблема, и мне приходится жить с родителями, чтобы не сдохнуть от одиночества. Два года как мне окончательно отказали в том, чтобы вернуться в спорт. Еще столько же они травили меня пустыми обещаниями, гоняли на отборы…Я верил им, дурак! Первое время после болезни, что совершенно выбила меня из строя, мне писал Ларс Микстер, искренне желал помочь и поручался за меня перед тренерским штабом. Я, честно, и не думал, что кэп окажется таким здравым парнем. Я рассчитывал скорее на поддержку Келминса или тех же Файонсов. Редерик был занят своей женитьбой, он и мне в клинику писал лишь раз. А братья добивались успехов без меня… Однако ведь и Ларс не был всесилен, к тому же, он тогда и сам уходил из спорта. Ну а после него мне присылали отговорки всякие другие, на этот раз, официальные лица биатлона. Все четыре года – два в надеждах и два в отчаянии – я тщательно следил за новостями биатлона, перестановками в команде. США впервые за долгую историю нынче была третьей в мировом рейтинге, имя Келминса теперь не сходило со сводок газет. Флори ушел в том году, Михи стал одним из самых лучших стрелков, самым настоящим мастером и новым капитаном, кстати. Гранта и Гроута я не вспоминал, ибо до сих пор злился на них. Мы переписывались еще разве что с Эриком, моим наставником, давно покинувшим спорт. Но теперь я был так далек от той жизни, в тоже время биатлон не отпускал, не давал мне вздохнуть. А главное, я ведь продолжал верить, что обо мне вспомнят… Я соблюдал режим, держался, чтобы не спиться, не потерять форму. Усиленно делал упражнения, стрелял по импровизированным мишеням во дворе родного дома, на лыжах занимался, лишь бы не утратить навыки. Ну и по большей части далеко от дома не уходил, гостей не принимал: вся эта прошлогодняя беготня по кабинетам Федерации Биатлона утомила меня до предела. Большего унижения я в жизни я не испытывал и ненавидел тех чиновников, что заставили меня пройти через такое. Как перестали отвечать на мои запросы, так я и начал свое затворничество. Родители отчаялись вместе со мной. Но сегодня, словно что-то должно было измениться, я чувствовал. Ноги сами привели меня в паб. Я бывал в барах, само собой, но очень редко. На выпивку тянуло, признаюсь, часто. Мысли о том, чтобы все бросить и отправить к чертям, - посещали, но после них я ненавидел сам себя и выкидывал их прочь из головы. Я вошел в душное заведение, не обращая внимания на спертый запах, но не то, чтобы я был привычен к такому, нет. Сел в углу, заказав пива, и уставился в окно, наблюдая за унылой, как моя жизнь, пасмурной погодой. - Джеймс? Внезапно меня окликнули. Я лениво повернул голову, готовясь к порции оскорблений и упреков в свой адрес, но расслабился, узнав Фредди. - Ты ли это, старина? – весело уточнил кузен. Я не видел его пару-тройку лет, между прочим. - Как видишь, я. Ты чего тут? Фред почти не изменился внешне: темно-каштановые волосы, забавные усики, что так и не выросли, разве что он не был столь худым, как в подростковом возрасте, к примеру. А еще щетина трехдневной давности придавала образу Фреда некоей брутальности, если я в этом хоть что-то понимаю. Меж тем он лучезарно улыбнулся мне и показал жестом в сторону девицы, сидящей за столиком у барной стойки. - Познакомился с ней. Клевая, да? - Не знаю, - пожал плечами я. - Брат, ты совсем плох, - Фред махнул ей и уселся со мной. Нам принесли пива. – Ты неважно выглядишь. Похудел, осунулся. Одни глаза и торчат. - Ладно тебе, брось. Ты говоришь, как моя мама, - попытался отшутиться я, но Фредди был серьезен. - Ты выглядишь лет на тридцать пять, - он отхлебнул пива и наклонился ко мне. – Что не так? - Не преувеличивай, - поморщился я. - Хочешь поспорить? Решимость друга убедила меня в правдивости его слов. - Я тебе верю. - Ты не заходил два с половиной года, Джеймс. Я не спрашиваю почему, - спокойно проговорил Сейли. – Я слышал о тебе от Ала и тети Сандры, постольку-поскольку. Все действительно плохо? Я и не раздумывал, а сразу признался: - Да. И я совсем не слышал о тебе. - Я тренирую детей, - ответил Фред. – А Рокси вышла замуж. Ты ведь и этого не знал, правда? - Нет. Прости, - я почувствовал свою вину. – Как родители? - В порядке. Ты не увиливай от темы, Джеймс, - он красноречиво посмотрел на меня. - Рассказывай подробно. И тут на меня накатило, будто четыре года я только и ждал, как поделиться своими «соплями» со школьным другом, кузеном Фредом. Я степенно пил пиво, ощущая легкость от каждой фразы, что снимала с меня груз. Фредди ведь всегда понимал и выслушивал меня, и я пожалел, что так предательски забыл о нем и его семью… А ведь в детстве я обожал его папу, дядю Даниэля… - Что же ты молчал?.. – Фред резко сник и покачал головой, что меня слегка удивило. – Я бы мог тебе помочь. - Ладно, зачем сейчас жалеть о том, что могло бы быть? - Ты совсем плох, - вздохнул Фред, взглянув на меня такими глазами, что у меня аж сердце защемило. – Ты все время думаешь о биатлоне, я прав? И нигде не видишь себя? - Ты сам знаешь ответ. Я никудышен в чем-либо еще. - Послушай, я заскочу к тебе завтра, - внезапно воодушевившись, сказал Фред. – И не прячься от меня, ок? Не заставляй Гарольда врать, что тебя нет дома, - посмеялся кузен. - Заходи, - я слабо улыбнулся. Фред вернулся к своей девушке, смерив меня серьезным взглядом. А я задумчиво проводил его, не вполне осознавая, что только что произошло. *** - Джеймс, дорогой, выходи завтракать, - раздался голос мамы. Каждое утро я просыпался, как и прежде, очень рано, как, впрочем, и родители. Мама давно не работала, она обожала вести домашнее хозяйство и наш маленький сад во дворе. Поэтому естественно, что мама готовила завтрак для папы и теперь вот для меня. Однако я редко кушал с ними по утрам, обычно обходясь легким перекусом в своей комнате. Но в это утро мамин стук разбудил меня раньше, чем я проснулся сам. - Я спущусь, мам, - прохрипел я, стараясь как можно громче. Я услышал, как она удаляется от двери моей комнаты. Потерев глаза, я поднялся с кровати и начал одеваться. Подхватив винтовку, что неизменно стояла у моей тумбочки, я вышел в коридор, чтобы спуститься на кухню. - Джим, может, поставишь винтовку у стенки? – сразу же предложил мне папа, когда я подходил к столу, устраивая рядом со своим стулом свою «боевую подругу». У нее и имя было, Лори-младшая. - Пап, она всегда рядом со мной. И точка, - мягко заметил я, привыкший делать все по-своему. Мама лишь вздохнула, подавая мне тарелку с кашей. Они с папой кидали на меня беспокойные взгляды: конечно, ведь раньше я не завтракал с ними, значит, что-то случилось. Мои предки все время ждали от меня новых «сюрпризов», еще худших, чем уже есть, поэтому неудивительно, что они так напряглись. Я же был спокоен, не особо предвкушая встречу с Фредом, поскольку давно перестал радоваться раньше времени, но и не волнуясь по этому поводу. - У меня все хорошо, - прожевав, проговорил я, устав от взглядов родителей. Те заметно расслабились. По крайней мере, папа. - Сынок, ты не подумай, просто…я и не ожидала, что ты спустишься к завтраку, - сказала мама. - Сегодня ко мне придет Фред, и я решил немного поменять свой режим, - пояснил я без особых эмоций. А вот мама радостно вскрикнула, едва не вскочив со стула. Папа вздрогнул от неожиданности и уставился на жену. А я почти подавился кашей, поразившись такой бурной реакции. - Мам… - Сынок, как хорошо, что ты принимаешь гостей! – воскликнула мама. - Да, - только и ответил я, кивнув и продолжив есть. Мама вновь поникла, папа вздохнул. Я понимал, что они ожидали каких-либо эмоций и от меня, но я давно не был тем безмятежным весельчаком Джеймсом, каким был четыре года назад. Я все чаще оставался безучастным, меня перестало волновать все, что не касалось биатлона и моей семьи… Эгоистом я остался, это правда. Но уж точно был серьезным и прямолинейным, кстати. Мне теперь ничего не было страшно, я говорил точно так, как думал. Видимо, еще по этой причине меня нынче обходили стороной девушки и большинство кузенов и кузин, не слишком близких мне прежде. Завтрак вскоре подошел к концу. Папа торопился на работу, где он трудился главным полицейским, а я сразу же отправился на задний двор тренироваться в стрельбе. Я понимал, что, наверное, ужасно докучал своим родителям, заставлял их нервничать и волноваться за меня, но, увы, мне элементарно не хватало средств, что выделяло мне Министерство как двукратному призеру чемпионата мира по биатлону. Я был когда-то несметно богатым, не скрою, но все свое состояние бездарно растратил на развлечения и своих многочисленных подружек, так что о былом величии не свидетельствовал даже счет в банке. В общем, мама и папа проявляли воистину сверхтерпение, раз все еще не упрекнули меня ни в чем. Недаром Глория и Али таки жили отдельно, кстати. Я заканчивал утренние упражнения, когда мама позвала меня в дом, поскольку к нам приехал Фред на своей навороченной тачке. - Ну наконец-то ты дома, Джеймс, - сказал он, когда я зашел через черный вход на кухню. Они с мамой пили чай. – Ей Богу, никогда бы не подумал, что ты сможешь столько лет жить в одиночестве. - Я не был одинок, со мной была винтовка, - отшутился я, прижимая к себе свой трофей. - Готов поспорить, ты даже в душе с ней, - рассмеялся Фред, подмигнув моей маме. Та улыбнулась, но уж она-то знала, что Фредди прав, черт побери. Потом кузен посерьезнел: - Не хочу томить тебя, Джеймс, да и вас, тетя Сандра, поэтому перейду к делу. Итак, у меня для вас обоих хорошие новости, - он снова улыбнулся. - Фред, милый, это чудесно! – перебила его мама. - Дай ему сказать, мам, - усмехнулся я. - Джеймс, тебя могут принять тренером, если ты сдашь тесты, - торжественно объявил друг. – А ты их сдашь, я не сомневаюсь. - Фредди, проблема в том, что я не планировал становиться тренером, я хочу вернуться в сборную, - упрямо ответил я. – Все-таки мой возраст не настолько большой. - Мы с тобой ровесники, я в курсе, - улыбнулся кузен. – Я понимаю тебя, Джей, ты играл за США, за целую страну, тебя знали во всем мире, - я сжал зубы, слушая, как Фред говорит о моих успехах в прошедшем времени. - Меня же не приняли и в рядовую команду, однако я выучился на тренера и смог стать им. Это тоже непростое и не менее увлекательное дело. К тому же, если не хочешь работать с детьми, хотя мне очень даже нравится, то с твоим опытом ты сумеешь тренировать взрослых атлетов, почему бы и нет. Мама смотрела на Фреда, как на своего идола, не иначе. С надеждой взглянула и на меня. Но я не был в восторге от предложения друга. Я сидел с каменным выражением лица, сдерживаясь, чтобы не накричать на кузена, не плеснуть в него чаем, поскольку привык верить в собственную важность и необходимость команде, а Фред уже не верил в меня как спортсмена! Он, зная мое упорство, исключил даже мысль, что я откажусь от его гребаного предложения стать тренером! То есть фактически признаю себя никудышным биатлонистом – так точнее. Этому не бывать. Не в двадцать девять. - Я хочу вернуться в команду, - твердо повторил я. Мама тяжело вздохнула. Она всплеснула руками и, прошептав что-то Фреду, тихо вышла из кухни. Мне надоело, что собственные родители считают меня чуть ли не свихнувшимся, но я давно не подросток, чтобы устраивать сцены. Поэтому я проводил маму мрачным взглядом, оставив ее действия без комментариев. А Фред тоже не выглядел беспечным и вдохновленным, каким я помнил его по школе, и каким он был буквально вчера. У кузена был такой вид, будто он пришел повидаться со смертельно больным, то бишь со мной, но я упорно отказывался принимать таблетки, а Фредди словно бы выполнял роль врача-психиатра. Вроде как больному обязан помочь, не оставить его умирать, но и других способов это сделать у него нет. Мне даже стало смешно, как только я представил себе это. - И все-таки ты остался упрямым пофигистом, Джеймс, - проговорил Фред, наблюдая, очевидно, за моей неуместной сейчас улыбкой. Жаль, что «Джей» из его уст теперь проскальзывало реже, «Джеймс» меня даже старило. Фред изменился. - Что-то во мне никогда не поменяется, - отшутился я. - Пора взрослеть, Джеймс, - наставительно выдал Фред. Он ли это говорит, Боже мой?! Братишка, с которым мы дурачились вплоть до наших двадцати пяти? – Ты же не будешь все время жить с родителями. Я не упрекаю тебя, но ведь и свою семью пора заводить. А их нужно кормить, обеспечивать. - Умоляю, заткнись, - не выдержал и остановил его я, не повышая, тем не менее, тон. Потому что я еще не забыл, что мы были лучшими друзьями. – Я знаю всю эту хрень и сам, без чьих-либо напутствий, - я исподлобья глянул на Фреда, который закусил губу, кажется, теперь чувствуя себя не так уверенно. – В тридцать один я планировал стать тренером. И если какие-то лопухи тянут время, то это их проблемы, а я не оставлю их в покое и попытаюсь вернуться в сентябре. Через месяц, то бишь. - Я слышал, они тебе не отвечают… - Они ждут, когда я приду и вновь оближу им задницы, - я знал, как грубо и грязно это звучит, но не жалел ушей моего «правильного» нынче друга, неженатого, кстати. – Будь у меня жена и дети, я непременно делал бы это чаще, пока эти идиоты не лопнули бы от собственной значимости. Но у меня еще осталась гордость, поэтому я не доставлю им такой радости столь быстро. - Джеймс, а не будет проще принять мое предложение сейчас, не ожидая, немного подкорректировав свои планы? Ведь это вполне нормально, когда человек меняет их. - Господи, Фред, когда ты успел стать таким нудным? – раздраженно бросил я, таки обидев Фреда, судя по его квашеной физиономии. – Я в курсе, блин, что это нормально. Но меня слишком рано вышибли из спорта, чтобы я позволил себе так быстро сдаться. Я испробую все до единого шанса, иначе это буду уже не я. - Твой метод не всегда работает, - помотал головой Сейли. – Сейчас не тот случай, чтобы следовать своим принципам. Иногда нужно позволять себе делать исключения. - Ты считаешь, я не заслужил шанса? – насупив брови, уточнил я, порядком закипая и уставая от бреда человека, которого я считал другом без малого двадцать семь лет. - Джеймс… - Нет, ты прямо ответь, - потребовал я. А у самого внутри все заклокотало и затаилось: я боялся его отрицательного ответа. - Я считаю, что ты был отличным биатлонистом, и я следил за всеми твоими гонками, сам знаешь, - начал Фред. Он темнил, и я точно знал, что за этим последует. – Но твои последние игры, травма… Тренеры, к тому же, не приняли бы такого решения… - Я понял, не продолжай, - мой голос таки дрогнул. – Вполне естественно, что ты так защищаешь тренеров, - кузен хотел оправдаться, открыл рот, но я жестом остановил его. – Ничего не говори, Фред. Просто уходи. - Джеймс, я желаю тебе только добра, - неуверенно проговорил Сейли. Я видел в его глазах непонимание и сочувствие, но к черту все это, если он не верил в меня! - Уходи, - глухо повторил я. Наверное, впервые мне хотелось плакать, и влага уже проявилась у меня на глазах. Чувства просто душили меня, а видеть перед собой Фреда – совсем другого Фреда – становилось тошно и тяжко. Он словно предал что-то глубоко внутри меня, но сам кузен этого, к несчастью, не замечал. – И лучше бы нам больше не видеться и ограничить общение. Я, возможно, и стану когда-нибудь тренером, но не обращусь к тебе. - Твое право, Джеймс Лэймор, - в его голосе отдавало сталью, неизвестно как и когда появившуюся во Фреде. Плевать. – Мое почтение тете Сандре, - он откланялся и скрылся за дверью черного выхода. Я выдохнул и положил голову на руки, так и оставшись сидеть за столом, с нетронутым чаем. Еще никогда за эти четыре года метаний и терзаний мне не было так плохо, как сейчас, когда я потерял друга. *** До вечера я бегал, да просто гонял мяч по двору, разминая ноги. С руками упражнений не делал – без массажиста итак приходилось трудно, одних мазей мало для восстановления, но ни один день я не отлынивал. Обедал я обычно в комнате, как и завтракал, кроме сегодняшнего дня, поэтому маму до ужина не видел. О разговоре с Фредом забыть я не мог, как ни старался, поэтому после изматывающих физических упражнений кушать вечером я все же не спустился, а лег отдохнуть у себя в комнате. Его фразы все крутились в голове, всплывали веселые картинки из прошлого, когда Фредди был героем школы, отнюдь не я… Не укладывалось в голове, что он мог так измениться. Разумеется, мы все взрослеем, но не до такой же степени! Мы клялись в вечной дружбе, я искренне верил, что она сохранится навсегда, как у моих родителей с тетей Эшли и дядей Майклом, но, видимо, то большая редкость, как говорил мне когда-то дедушка Артур. А теперь Фред просто стал в одночасье чужим и непонятным мне человеком, и я не мог относиться к нему, как прежде. И это было ужасно. Других таких друзей у меня никогда не было и вряд ли будет. Поплевав в потолок, я поднялся с постели, чтобы добраться до коробки с письмами в Федерацию Биатлона, что остались без ответа. Я собрал их в кучу, перевязал и твердо решил, что не буду тянуть месяц, а через пару дней обязательно лично заявлюсь с ними в Министерство. Пора было снова действовать! Придумав план действий, я успокоился и лег обратно в кровать. Послышался стук в дверь. - Джеймс, - позвал меня папа. - Я устал, пап, - крикнул ему я, пряча письма. - Ты ужинать будешь? - Нет. - Ты расстроил маму, Джеймс. Может, все-таки впустишь? Я поднялся и отпер замок. Это раньше можно было притворяться, а теперь, конечно, такой фокус не прошел бы. В комнату вошел папа. Мой рано поседевший папа. Я не был с ним близок и мало общался. Все проблемы обсуждались с обоими родителями сразу, реже – с мамой. С папой – почти никогда. Так повелось с детства, у него больше времени уходило на более податливого Али, на кокетку Лори, а у меня – на друзей, конечно. С биатлоном я рано перебрался из дома в свою квартиру, а когда вернулся и поселился тут, то многое было упущено, не хотелось ничего менять. И вот такой приход папы был редким, потому важным. - Ты не против, если я присяду? – мой героический папа, глава полиции по нашему штату, выглядел неуверенным и растерянным, что меня немало удивило. - Пап, ну, конечно, нет, - я похлопал по кровати. Он несмело присел. Я удивленно вскинул бровь, глядя на папу. Что-то было не так, определенно. И было странно, что он непрямолинеен со мной, ведь я давно вырос, и мне не нужно было объяснять простых истин, как детям. - Ты хочешь поговорить не обо мне, так? – спросил я его. - О тебе в том числе, - ответил отец. – Ты знаешь, мы с тобой не были особо близки…Сначала твои младшие брат и сестра, потом твоя работа, моя служба… - замялся он, проведя рукой по затылку. Совсем как я, когда особо волновался. – Мама заботилась о тебе лучше. - Ты винишь себя в чем-то? - Да, но не в этом дело, - папа, наконец, вздохнул и взял себя в руки, продолжив: - Ты старший в семье, Джеймс, и после меня останешься главным. Сказал, как отрезал – ни дать, ни взять. - Говори как есть, пап, - попросил его я, садясь в кровати и положив руку папе на плечо. – Ты болен? Отец побледнел. - Да, сынок, - выдохнул он. – Тебе сейчас тяжело, но ты должен знать как-никак. Я болен серьезно, и уже давно. Надеялся излечиться, мне помогало много хороших врачей. Но, увы, мне осталось от силы полгода. Я сглотнул: вот тебе и еще один удар… - А как давно ты болен? - Пять лет… Я жил с родителями четыре года и не заметил, как умирает папа. Боже мой… - Все хорошо, Джейми, - прошептал он, обнимая меня. У меня по лицу стекали слезы: этот день выбил из меня последние силы. – Я бы хотел получше узнать тебя за оставшееся время. Но ты, пожалуйста, не напоминай мне о болезни, пусть все останется, как было, только позволь мне приблизиться к тебе. Я мигом утер слезы кулаком, не разжимая объятий папы. - А мама знает?.. – тихо уточнил я. - Конечно, - горько вздохнул он. – Али и Глория не знают. Я кивнул, соглашаясь с чем-то, сам не зная с чем. Лори была слишком незрелой в свои двадцать шесть, она жила с очередным парнем и вела не самый достойный образ жизни, хотя работала вполне успешной секретаршей при крупном чиновнике Министерства, но, если честно, все мои опасения, что она – копия меня, не самая лучшая причем, они сбылись и приумножились. Глория настоящая стерва, она редко приходит в гости, и родители больше не восхищаются ей и ее красотой. Они любят ее, несомненно, но… С Али все было гораздо лучше. Он успешно служил полицейским, но частые выезды на задания и постоянная пассия, с которой братишка встречался уже два года, но не женился на ней, не давали ему возможности часто бывать дома. Поэтому я отлично понимал папино нежелание сообщать младшим о своей скорой смерти, как бы это эгоистично и жестоко не звучало. Мы просидели с отцом еще какое-то время, молча. А потом разговорились. Я позволил ему осмотреть мою комнату, показал кучу снимков со школы, с гонок и церемоний – все то, что просто не успел сделать прежде. Сейчас незачем было размышлять, почему так вышло, а не иначе, нужно было действовать. Определенно. Смех папы и его полное понимание всего, о чем бы я ни говорил, - тому отличное подтверждение и хороший стимул. - Передай маме, что я не буду больше ее огорчать, - в завершении нашей посиделки сказал я, улыбаясь. – С завтрашнего дня кушаю только с вами. - Хорошо, - улыбнулся папа. – Ну, а ты расскажешь, зачем приходил Фред?.. - Завтра, па, я поделюсь с вами завтра. Не хочу портить вечер своим очередным нытьем, - произнес я. - У тебя все наладится, я уверен, - сказал папа, взлохматив мои волосы и поднимаясь с кровати. – Четыре года простоя – много, но не критично. - Два года простоя, - подмигнул я папе. – Первое время они даже звали меня на пробы. - И еще позовут, - улыбнулся отец, отдаляясь к двери. Я кивнул, и папа вышел из моей спальни. Я почувствовал, как одновременно счастье и горечь наполняют сердце. Я провел отличный вечер с папой, который, оказывается, полностью на моей стороне, но ведь совсем скоро его не будет рядом… *** Позднее я расспрашивал папу о его болезни, но он попросил этого больше не делать. Я не мог смириться, конечно же, но и нарушить его просьбу тоже не мог. Как взрослый человек я понимал папу и его решение, но как любящий сын и спортсмен, я хотел бороться до конца. Эта дилемма вставала передо мной ребром по ночам. А днем я продолжал свои тренировки, отложив, правда, визит в Министерство, вечерами мы болтали с папой или гуляли все втроем, не забывая и про маму. С ней мы виделись чаще и успевали надоесть друг другу за день. И в целом, моя жизнь стала налаживаться. Я постепенно «возвращался» в семью, вернее будет сказать, я в нее по-новому «входил», ибо никогда не проводил столько времени с родителями. А теперь каждый день с удовольствием общался с моими дорогими папой и мамой, делился своими проблемами и переживаниями, коих стало намного меньше. Я снова обретал себя через общение с родителями. Они внезапно оказались самыми важными людьми, а не мнимые друзья, как считал я раньше по своей глупости. Фреда я не простил. Папа сказал, что я отчасти прав, - мне этого достаточно. А мама пыталась отговорить, ведь это сын Даниэля, ее брата, но я был тверд в своем решении порвать с ним дружбу и пообещал никоем образом не мешать ему жить. А я и не собирался, я не делал гадости родственникам, даже будучи шутником в школе. Али, правда, обижался на шутки, но мы с ним давно уладили наши разногласия и сейчас хорошо общались, когда он приходил. Плавно, но верно я возвращал себя из того четырехлетнего Ада, в который сам себя поместил, не видя никого и ничего вокруг. *** Однажды нежданно-негаданно мне пришла смс от Келминса. Он будто знал, что в моей жизни появился просвет, и вот так вовремя решил объявиться. Это было странно, но, Боже, я ждал его письма, ибо очень хотел получать хоть какие-то новости о сборной. Август – время не самое свободное у спортсменов, кстати, но сезон начинался с сентября, поэтому неделя отдавалась тренерами для отдыха. Сейчас как раз было именно такое время. «Привет, Лэймор! Сколько лет прошло с нашей последней встречи, ты заметил? Скучал ли по своей маленькой белобрысой моли? О да, я знаю о прозвище, что ты мне втихомолку дал. Да, я скотина, потому что не писал и не звонил тебе, но это не значит, что не вспоминал! Короче, лохматыш, давай увидимся в среду в два в пабе «Черная роза»? Выпьем, посидим, да поболтаем, а потом можешь разбить мне рожу, если хочешь. Ха-ха. Ну а серьезно, приходи, Джеймс, я виноват перед тобой и готов искупить свою вину. Редерик «Мелкий» Келминс». Эта зараза даже вспомнила все свои клички, что я ему дал. И как после такого я мог не согласиться на встречу? Я злился на Келминса, о да, но все же понимал, что сначала женитьба, потом плотный спортивный график, могли затмить мое имя в его памяти. Как и всех остальных. Но, блин, Рик опомнился, и я не упущу возможности повидаться с ним, может, даже и «разбить ему рожу». Последнее – шутка, конечно. Я быстро накатал «Да» и отправил в ответном смс. На следующий день я уже прибыл в указанный паб. Редерик предстал передо мной, ну просто, ангелом воплоти: голубые глаза сияли, как у ребенка, широкая улыбка, так несвойственная сдержанному Келминсу, длинные белые волосы и обычный белый костюм в дополнение к образу. В общем, я не устоял и обнял этого чертягу. - Ну здравствуй, Рик, - сказал я. - Обойдемся без привычных приветствий? – усмехнулся Келминс, посматривая на меня с лукавой улыбкой. Я кивнул. – Ладно, здравствуй, Джей, - протянул Редерик. Мы рассмеялись. Еще несколько подколок, и мы заняли столик в углу, подальше от шума, царившего в таких заведениях. Нам принесли вина, поскольку высокородные блондины не любили пива. - А почему тогда мы пришли сюда? – с издевкой спросил я, когда официант ушел. - Потому что только здесь всем наплевать, что я – Редерик Келминс, - улыбнулся Келминс. – Все эти пьяные люди не в состоянии узнать меня, - добавил он с усмешкой. - О, точно, ты ведь знаменитость, - подколол его я. Безобидно, кстати. - Чему не так рад, - добавил Рик. – Михи достается больше внимания, слава богу. - И он не зазнался? - Есть немного, - улыбнулся Келминс. – Но вовремя останавливается, если ему намекнуть. Бывает, ходит весь из себя, тренироваться отказывается со всеми, но это так, мелочи. - Да, вот, что слава с людьми делает, - покачал головой я, вспоминая, что популярность сделала со мной…Стало невыносимо грустно, и я сделал глоток вина из горла бутылки. - Давай поговорим о другом, - нашелся Редерик, и сам посерьезнев. – Мою жену зовут Клер. - Да я знаю ее имя, - улыбнулся я. – Ты меня с ней познакомь. - Завтра приходи, - сразу нашелся Келминс. – Дед и бабушка уедут, отец все время в Министерстве, мать – у своей сестры, поэтому мне спокойно можно приводить в дом Лэйморов. - Ты до сих пор спрашиваешь разрешения? Мы рассмеялись, поскольку, конечно же, Редерик шутил: он не спрашивал. Дед брюзжал – это да, но в основном вряд ли кто-то мог запретить ему хоть что-либо. Рик был достаточно твердым и смелым человеком, чтобы противостоять своей семье, что было не так-то просто, кстати говоря. Потому Келминсам проще было смириться с протестным нравом наследничка, чем запрещать ему. Тем более после его женитьбы на чистокровной американке, крупных успехов в биатлоне. Как ни странно, а имя семьи и основных ее традиций Редерик не нарушал. - Ладно, как твои? – поинтересовался Рик, успокоившись и делая глоток вина. - Мама - хорошо, довольна своим хозяйством и огородом, - сказал я. И задумался, стоит ли говорить про папу. Келминс заметил эту паузу и напрягся. – Папа…Он не совсем в порядке. Но…В общем, пока жив. - Я понял тебя, дружище, - проговорил Редерик. – Я всегда восхищался твоим отцом, втайне от своих, конечно. Передай ему мою признательность. - Обязательно, - кивнул я, взглядом благодаря друга за то, что не стал допытываться. Такие темы, как ни странно, давались легко, хотя весь разговор, так или иначе, затрагивал грустные и серьезные моменты моей жизни. С Риком всегда было намного проще и легче обсуждать подобные вещи. И он сам прошел через нечто подобное. - А сестричка и брат нормально? - Ты знаешь мою сестру, - я криво улыбнулся. – А с Али все в порядке, служит. - М-да, у тебя все невесело. У моих, впрочем, тоже. Потом Редерик рассказывал о своей Клер, вплоть до истории их знакомства, ведь он не расписывал всего этого. Затем, конечно, делился впечатлениями от гонок, мы сплетничали о членах сборной, тренере «Усаче», много смеялись и выпивали. Келминс знал о моих проблемах и мытарствах, но о них условились сегодня не говорить. И вечер проходил в веселых тонах. Пока не появилась Она. Мы как раз вспоминали что-то веселое из нашего общего спортивного прошлого, когда я умолк на середине фразы, заметив Ее. Черноволосая стройная девушка в обычных джинсах, кроссовках и, однако, в плаще, возможно, никогда не привлекла бы мое внимание где-то в толпе, но я услышал, как она обратилась к бармену. О, какой это был голос! Я жадно впился взглядом в его обладательницу, прищурившись, пытался рассмотреть каждую деталь. Чаровница пленила меня своим чудесным голосом, милой искренней улыбкой, брошенной какой-то девушке за столиком, и плавной изящной походкой. Мне не доводилось прежде восхищаться женщиной именно так, и это чувство окрыляло, возвышало и отделяло меня от реальности. - Джей, - позвал меня Келминс. Этот противный голос, фех. - Рик, ты посмотри на это чудо, - сказал я другу, махнув в сторону моей Чаровницы. - Какое? На ту, рыжую? - Да нет же! Черноволосую! Келминс только хмыкнул и пожал плечами. А я понял, что если немедленно не подойду к Ней, то умру на месте. И я слишком долго был затворником, чтобы не встать и не пойти к Чаровнице сразу, не откладывая. - Ты куда? – послышалось сзади, но я, не поворачиваясь, махнул Келминсу, и двинулся к цели. Меня не пугал возможный отказ, я боялся, что Она узнает меня и польстится на созданный СМИ образ, хоть я и был неудачником-биатлонистом, я оставался носителем знатной фамилии. Не узнать меня, пожалуй, было невозможно, но я надеялся, что девушка, по крайней мере, не выпучит глаза «фанатки» и не будет акцентировать внимание на моем заработке, блин. Меж тем я настиг столика двух девушек, среди которых была Она, и спросил, применяя свои старые приемчики «бывалого ловеласа»: - Девушка, вы не прочь выйти из этого душного бара и прогуляться со мной? - Нет, - хмыкнула Она, обменявшись улыбкой с подругой. И голос ее не показался мне великолепным, на сей раз. - А могу ли я узнать причину? – вежливо спросил я, не теряя надежды и уверенности. - Ты – Джеймс Лэймор, а я не тусуюсь со знаменитостями, - отчеканила Она. Едва ли не в первый раз мне отказали, потому что я – это я. Забавно. И тем интереснее. - А я не на тусовку вас позвал, милая леди. - Вы отвяжетесь уже, наконец? – спросила Она. – Я ответила «нет». Ваш друг заскучал, - девушка махнула головой в сторону Келминса, качающего ногой и наблюдающего за мной с ухмылкой на губах. - Он подождет, - решительно ответил я, все еще нависая над девушками. – Раз уж вам знакомо мое имя, не представитесь сами? - Маргарет, - протянула руку ее подруга. Я кивнул, пожимая ладонь. Маргарет дала понять, что не прочь провести со мной ночь, но мне не были нужны утешительные призы. Я ждал ответа от Королевны. - Артемида, - помолчав, все-таки ответила она, но руку не подала. Я улыбнулся: теперь я знал ее божественное имя - Артемида. *** В тот вечер Артемида наотрез отказалась идти куда-либо со мной. Навязывалась Маргарет, но Рик быстро отбил у нее охоту. Келминс и вывел меня оттуда, когда я намеревался выкрасть Чаровницу силой. А потом на званом обеде у Рика и его жены Клер – потомственной аристократки, скучной особы, кстати, но Редерик был от нее без ума, - я услышал из ее уст имя Артемида, и мое сердце пропустило удар. Оказалось, моя черноволосая была из хорошей семьи Бэконов, училась с Клер в нашей же школе. Жена Рика, к слову, была младше его на пять лет, поэтому, очевидно, я не помнил ни ее, ни мою Миду, как я уже прозвал Чаровницу. Келминс потом признался, что и сам не замечал их в школе, а ведь он-то был младше меня на два года. В общем, я знал, что не увижу Рика еще долго, но, все верно поняв, Келминс обещал писать мне чаще, раз уж я решил всерьез приударить за Артемидой. И я ушел из его дома окрыленный и довольный. Ее будет нетрудно отыскать. Тем более если твой отец – глава полиции. *** Я нашел Артемиду Бэкон через два дня. Ну, вернее, папа ее отыскал. Артемида работала на радио, но не ви-джеем, как думалось мне, а всего лишь помощником ведущего. Подробностей я не знал, но расстроился, что обладательница такого великолепного тембра была там на вторых ролях. На радио работал Альберт Шауль – хороший друг моего дяди Даниэля, и я с ним мельком виделся, поскольку папа тоже общался с дядиными друзьями, поэтому именно к Альберту я и направился с целью найти Миду. Офис, отведенный под радиостанцию, был небольшим. Коридорчик, всего несколько кабинетов, но зато они сами были внутри огромными и просторными, кроме кабинок для ви-джеев, конечно. Милая секретарша охотно отозвалась на мою просьбу провести меня к Шаулю, который, как оказалось, не просто работал, а возглавлял эту станцию. Я хотел, было, сразу спросить у провожатой про Артемиду, но решил, что заглянуть к Альберту не будет лишним. Шауль узнал меня сразу, что неудивительно. Я его, впрочем, тоже, хотя его длинные патлы вместо коротких волос, что у него были, меня несколько поразили. Дядя Даниэль рассказывал про то, что Альберт когда-то носил дреды, я, честно говоря, не особо верил в это в принципе. - Привет-привет, Джеймс, рад тебя видеть! - весело проговорил он, поднявшись мне навстречу и попутно загребая меня для объятий. - Здравствуй, Альберт, - слегка растерялся я, тем не менее, улыбаясь и принимая его объятия. Вот уж кто не менялся с годами, так это Шауль – сто процентов. И меня это радовало. Мы прошли и сели на диван, Альберт с интересом рассматривал меня, а я тушевался неожиданно для себя. - Как Сандра, как старина Гарольд? – спросил он, не переставая улыбаться. – Как здорово, что ты зашел, Джеймс! У меня порой все нет времени зайти к Даниэлю, уж тем более к вам. - Да, - сказал я зачем-то. – Мои родители хорошо, Глория и Александр – относительно в порядке. - Как сам-то? - Неплохо, - пожал плечами я, не захотев грузить его своими проблемами. Как человек СМИ Шауль должен был знать мою ситуацию, вне сомнений, но он явно был не из тех журналюг, что лезут в душу. – Я, собственно, пришел к тебе по личному вопросу. - Выкладывай, все решим по мере сил, - сложив перед собой ладони лодочкой, проговорил Альберт, настроившись на серьезный лад. Я провел рукой по затылку, вздохнул и сказал: - Ну в общем, у вас тут работает одна девушка… Шауль понимающе улыбнулся. - Хочешь познакомиться? - Я с ней, можно сказать, знаком. Но наша встреча закончилась не слишком хорошо, - замялся я и даже, кажется, покраснел. – Я бы хотел сделать что-нибудь полезное ради нее. - Так кто же она? – заинтриговался Альберт. - Артемида Бэкон. - Мм, она точно работает у нас? – уточнил Шауль, напрягая лоб. – Извини, я не помню всех сотрудников. - Да, она должна работать у вас, помощником ведущего вроде как. - Ага, я выясню, - кивнул Альберт и полез в ящик стола. Он извлек бумагу и принялся читать. – Так… - задумчиво протянул он, водя пальцем по документу. – Да, есть такая. - Вот… Я бы хотел, чтобы она, если желает, получила место ведущей. У нее прекрасный тембр, - проговорил я. - Ну если ты так считаешь, - протянул Альберт, всерьез задумавшись, – то есть смысл ее проверить на деле. Хочешь, чтобы она знала, чьих рук дело? - О, нет, я лучше потом сам ее «случайно» встречу и признаюсь, - улыбнулся я, довольный тем, что все так удачно сложилось. - Понимаю, - улыбнулся Шауль. – Сегодня вечером можешь ее караулить, все устроим, - он подмигнул. - Спасибо, - поблагодарил его я, тронутый пониманием малознакомого лично мне человека. – Не ожидал, если честно, что ты поможешь. - Что ты, твой папа часто выручал меня и близнецов в школе, пришло время отдавать долги. Его детям я всегда рад помочь, тем более в таком важном деле как любовь, - многозначительно протянул Альберт, улыбаясь. Его морщинки вокруг глаз свидетельствовали о том, что он действительно все время улыбался. Я покинул его кабинет. *** А вечером уже стоял у входа в офис, караулил Артемиду. Чаровница появилась скоро. Вся такая красивая, идеальная, в изящном длинном черном плаще, юбочке, туфлях на невысоком каблуке (слава Богу, что не шпильки). Мисс Элегантность. Она улыбалась, что давало мне надежду на то, что Шауль выполнил обещание, а сама Мида оказалась талантливой ведущей. Недолго думая, я направился к ней навстречу. По всем законам жанра Артемида узнала меня и нахмурилась, попытавшись свернуть с моей дороги. - Привет, Чаровница, - поздоровался я, сильно рискуя с этим прозвищем. - Хм, - было мне ответом. - Тебя повысили, правда? - Так это ты?! – изумилась черноволосая, остановившись. Ее глаза пылали гневом, но от этого не перестали быть красивыми. – Ты подкупил моего шефа, что ли?! - Ну я не настолько богат, чтобы распыляться деньгами, - нахально ответил я, довольный, что мы так скоро перешли на «ты». – Ваш главный начальник хороший приятель моего отца, только и всего. - Я не приемлю подобных подарков, - строго заметила она, перестав, однако, громко возмущаться. – Более того, от мужчин, которые мне неинтересны, я вообще держусь подальше и им рекомендую. - Ну-ну, мисс Строгость, позвольте же мне попробовать поразить Вас, - шутливо проговорил я, отвесив поклон. Но она, вопреки моим ожиданиям, не рассмеялась и не улыбнулась. Напротив, сильнее сдвинула брови на переносице, поморщила носик и бросила: - Ты невыносимый шут. После чего Чаровница гордо процокала мимо меня, явно направляясь к своему автомобилю, чтобы отправиться домой, или куда там еще. - Почему ты не хочешь просто пообщаться и узнать меня? – крикнул я ей вслед, огорченный и растоптанный. - Потому что я итак знаю тебя, - отозвалась Артемида, едва повернув голову в мою сторону. - Я совсем другой в жизни! - Поздравляю, - хмыкнула Мида, не останавливаясь. А вот я не мог сдвинуться с места, чувствуя свою беспомощность и надвигавшееся отчаяние. - Ты ведь свободная девушка, я знаю! - Это не значит, что я кинусь тебе на шею, - ухмыльнулась она прежде, чем сесть в машину и исчезнуть с моих глаз. Я, однако, не расклеился, а напротив, нашел в себе силы завоевать ее, несмотря ни на что. *** В течение недели, последней в августе, я отчаянно выдумывал новые способы покорить сердце Артемиды. Я присылал ей каждый день цветы: и на работу, и домой. Адрес я, разумеется, раздобыл, но заявляться туда сам - не смел. Я выяснил, что она ненавидит биатлон, весьма огорчился, но не знал причины такого ее отношения. Зато Мида любила музыку, тюльпаны, настойку боярышника для успокоения перед своим эфиром и плавание. Для меня, дышащего одним только биатлоном, такие приоритеты Артемиды показались откровением. Но я был готов потерпеть ради нее, если, в конце концов, эта девушка станет моей. Потому я и отправил ей домой простую акустическую гитару, не придумав ничего оригинального. А еще я ведь каждый день провожал и встречал Артемиду с работы. Близко не подходил, нет, но находился в поле ее видимости. И вот однажды Чаровница подошла сама. - Чем ты платишь своим информаторам? – вот так в лоб спросила Артемида. - Своим «спасибо» и фирменной улыбкой, - серьезно ответил я и продемонстрировал широкую улыбку. - Фех, - выдала Мида, скривившись. – Я бы потребовала с тебя денег. - Понравилась гитара? - Давно такую хотела, все руки не доходили купить, - искренне ответила она, не кривя душой. Я возликовал в душе, но виду не подал. - Обращайся, небогатый Джеймс Лэймор скупит для тебя хоть все товары мира, - я откланялся. - Ты действительно небогат или издеваешься? Я закатил глаза. - А как ты думаешь, много ли платят спортсмену за то, что он четыре года сидит дома? – съязвил я. - Ой, извини, - внезапно сказала Артемида, закусив губу. Я наконец-то увидел в ней что-то человеческое по отношению ко мне. - Проехали, - махнул рукой я. – Хотя в качестве компенсации согласись поужинать со мной в кафешке. - Пообедать, - сразу же заметила Артемида. – Я как раз туда иду, - она указала на маленькое кафе вдали. Я кивнул, и мы отправились в заведение быстрого питания. Заказали пиццу, я добавил к ней еще и картошки фри, салат и гамбургер, ведь не каждый день позволял себе такую вредную, но вкусную пищу. Артемида никак на это не отреагировала. Будь на ее месте худосочная блондинка-клуша, то непременно поморщилась бы и пробормотала что-то про диету. Но Мида другая. - Зачем тебе все это? – спросила, тем временем, Чаровница, поедая свой кусочек пиццы руками. - Что, это? – уточнил я, прикидываясь идиотом. - Ухаживания за мной. - За тем, что ты мне очень понравилась, - улыбнулся я. - Я не из тех, кто соглашается быть девушкой на одну ночь. - Я знаю это. - И я прокляну тебя, если ты посмеешь меня обмануть, - пригрозила она, что было вполне серьезно. - Значит ли это, что ты согласна со мной встречаться? – я не мог не подловить Миду на слове, само собой. - Это ничего не значит, - резко ответила Артемида, прожигая во мне дыру. – Я способна расплатиться с тобой деньгами за твои подарки. Последняя фраза меня задела. - Почему ты не допускаешь мысли, что я отношусь к тебе серьезно? – спросил я, перестав улыбаться, а всматриваясь Миде в глаза. – Ты настолько веришь в слухи и таблоиды, Мида? Она вскинула брови, услышав такое прозвище в моем исполнении. - Я – Артемида, - сразу же сказала она. – Я не верю в сплетни. Но я доверяю собственному чутью. - Значит, оно ошибается, - твердо ответил я, сжав зубы. Я машинально поглощал пищу, глядя только на Артемиду, да морщил лоб. Она явно чего-то не договаривала, поскольку объективных причин избегать меня у нее не осталось. Но Мида была крепким орешком, посему хранила молчание, когда я так упорно пытался прочесть в ее глазах согласие или возражение. - Чего ты боишься? – наконец, не вытерпел я. - Я не боюсь, - быстро ответила она, отведя взгляд. - Я же вижу, что дело скорее в тебе, чем во мне. - Самомнение у тебя завышено, - усмехнулась Артемида, а потом внезапно загрустила и согласилась: - Я боюсь, ты прав, Джеймс. Мой брат был биатлонистом, он погиб два года назад. Упал с высоты… - Я сочувствую, Артемида… - Это не все. У меня был жених, незадолго до свадьбы, год назад, его случайно подстрелили из винтовки, и его не успели спасти... Он тоже встретил смерть в этой проклятой игре, - она выдохнула и совсем сникла. – С тех пор я зареклась общаться со спортсменами, а тут ты… Я не знал, что и сказать. Мое сердце словно бы перестало биться, а легкие – дышать. Мне было больно видеть страдания Миды, но ведь и помочь себе она не давала. Я легонько дотронулся до ее ладони, которой она прикрывала лицо. - Это все стечение обстоятельств, а не закономерность, - прошептал я. – Твоей вины нет в том, что двое дорогих тебе людей погибли, - я сглотнул. – И уж тем более нет связи в том, что они были спортсменами… Люди порой гибнут по разным случайностям, которые невозможно предугадать. - Ты, правда, так думаешь? – спросила серьезная Артемида, пряча и сглатывая слезы. - Правда, - я кивнул. Мида вдруг потянулась и обняла меня за шею. Я обомлел, совершенно потерявшись. - Другие обычно соглашались с моими доводами, а мать до сих пор винит меня в смерти брата, - сказала она. - Слушай только себя, - посоветовал я, тепло улыбнувшись. Артемида расслабилась и явно была благодарна мне за поддержку. Она уже не смотрела на меня исподлобья, а стала доверять. - Хорошо, я готова попробовать встречаться с тобой, - проговорила Мида. - Позволишь называть себя Мидой? – обрадованно спросил я. - А ты себя – Джейми? - О, ну ладно, - состроив недовольную мину, согласился я. Артемида улыбнулась. Именно так, как я мечтал с самого первого дня нашего знакомства. Моя Чаровница. *** Сентябрь С моими успехами на личном фронте я понимал, что мне еще предстоит череда неприятных моментов, связанных с Федерацией Биатлона, ведь наступил сентябрь, а я дал себе слово разъяснить все в этом месяце. Помимо папы (мама все же сомневалась, как ни печально) в меня теперь верила Мида. Она оказалась очень ранимым человеком, любящей свою маму, которая ее не желала видеть, преданной своей работе и очень улыбчивой девушкой. Артемида играла мне на гитаре, и я был поражен ее мастерством и, конечно же, идеальным вокалом. Она пообещала ходить на мои гонки, если меня примут обратно в сборную. - Я все еще опасаюсь смотреть биатлон, но ради тебя я сделаю это и приду, - сказала Мида. – Я слышала, один из биатлонистов уходит, поэтому у тебя есть шанс вернуться. Ты только верь, а я поддержу. После тех слов я ее впервые поцеловал… А уходил-то из сборной нелюбимый мною Гроут. Ему предложили другой контракт в Болгарии, и он предательски смотался туда. Бездарность рассчитывала еще на что-то, ну надо же. Как только я узнал эту новость сначала от Миды, а потом и из газет, то сразу же решил пойти в Министерство. Я долго собирался, настраивал себя, репетировал вместе с мамой свою речь перед чиновниками… Но идти никуда не пришлось. По счастливому стечению обстоятельств за один день до запланированного мною визита туда они сами мне написали. «Мистер Джеймс Гарольд Лэймор! Обращаем ваше внимание, что в национальной сборной США по биатлону освободилось место для Вас. Мы помним, что вы неоднократно изъявляли желание вернуться в команду и подавали прошения. К тому же, проходили отборочные, показывая хорошие стабильные результаты. Просим Вас прийти послезавтра, в среду, на просмотр. Тренер Хомиртон уверяет, что вы – наш лучший вариант. Докажите это на деле. С уважением, Генри Олкори, секретарь ***». О, трудно описать, какие я испытал эмоции, прочитав это! Я просто прыгал до потолка, чем сперва напугал маму и вызвал нервный смешок у папы. Но потом они прыгали уже вместе со мной, узнав содержание письма. И, разумеется, я тут же сорвался и на папиной машине добрался до дома Артемиды, где мы вместе отпраздновали мой предварительный успех. Без пошлости, кстати, все было прилично и солидно. Надо ли говорить, что этой среды я ждал с особым трепетом. А с каким волнением я появился на трассе, что было мне родным домом без малого три года… А как мне обрадовался немолодой уже «Усач», тренер Хомиртон! С возрастом, видимо, люди становятся сентиментальными, ибо никогда прежде он не проявлял столько чувств и эмоций. Тренер крепко обнял меня, потрепал по волосам. - Рад видеть тебя, Лэймор, - сказал он. – Прости меня, я сам долго решал собственные проблемы, едва поспевая за темпом соревнований. - Что вы, тренер, я не злюсь на вас, - я не врал, поскольку знал, что уж Хомиртон про меня не забывал, хоть и молчал, как и все. После такого горячего приема я и несколько новичков пробовались. Здесь не было всей действующей сборной, был только биатлонист Морис, сменивший когда-то меня, Макс, да Тим. Из тех, кто был со мной в команде, не было никого. Я справлялся со своими задачами без особого блеска, но вполне достойно и хорошо, чтобы не было стыдно перед самим собой. Мои пробы прошли много быстрее, чем когда-то в первый раз. Я с огромным волнением ожидал результатов. Рядом со мной дрожали юнцы, кто-то храбрился, кто-то откровенно боялся провала, а кто-то все пытался встать поближе ко мне, чтобы я дал совет. Но я не давал никому советов, поскольку мое положение сейчас было не самым выгодным. - Итак, я выбрал троих. Одного в основной состав и двоих в запасные, - объявил Хомиртон, выходя в центр поля, вставая напротив нас – десятерых отчаянных людей. – В основу я пока ставлю Пита Карисона, - счастливый юнец радостно сделал шаг вперед. – В запас пойдет Рик Шацкий, - еще одно молодое лицо озарилось улыбкой. А я заметно занервничал, мое сердце пропустило удар. Хомиртон не смотрел на меня, что еще больше пугало. – И Джеймс Лэймор, в запас. Я выдохнул. Боже мой, неужели это свершилось? Лишние ушли с поля, двое новобранцев отошли в сторону, увлекаемые членами сборной, а тренер похлопал меня по плечу. - Поздравляю. Наберешь форму – и я уверен, вернешься в основу, - подбодрил он меня, уходя с поля. Я кивнул, сам направившись к раздевалке. Наверняка уже завтра начнутся тренировки. Долго придется доказывать, что я не пень, а мастер-биатлонист, но я не сомневался, что Хомиртон не даст мне отсиживаться все гонки! Я готов терпеть, ждать и трудиться! Лэймор я, или нет, в конце концов?! Тем более теперь, когда рядом со мной была моя Мида, на которой я обязательно женюсь в самое ближайшее время. Не все же Келминсу хвастаться своей женой.
По сюжету: с дувушкой как-то было все предсказуемо. Отошлет, потом примет, ну а когда она рассказала ее парень и брат погибли потому что были спортсменами, мне показалось перебором. Пусть уж кто-то один.
Но сам текст написан хорошо. Читалось на одном духу. И передача эмоций на высоте. Описания конечно скудненькие но их вполне хватает для представление окружающей обстановки.
0
