Короткое описание: Чемберлен в нокауте, но еще дышит...
Городской парк ласково шелестел листьями лип, дразнился брызгами фонтанов, обдувал теплым ветром, трепал нам с Ленкой прически и щебетал по-птичьи, приветствуя, как радушный хозяин. Мы наконец-то бросили все дела, детей, мужей, нарядились в платья и отправились побродить. Двадцать лет назад по этим же самым дорожкам мы с Ленкой гуляли каждый день после школы - мечтали о будущем... Ленка собиралась в педагогический. И еще мечтала о замужестве, детях, квартире. А я ее жалела, не понимая, зачем всю жизнь трепать нервы в школе, да еще в перерывах бегать в декрет. Но я тогда деликатно молчала, погружаясь в свои мысли. Чего же я хотела тогда? Поцелуя. Втюрилась в учителя истории и мечтала о поцелуе! Смешно сейчас, глупо, но всем существом я тогда жила лишь мыслями о нем, исписывала горы листочков в дневнике, описывая его улыбку и очки. Марк Твен посвящал целые страницы очкам тети Полли, я посвящала страницы очкам историка! И сейчас как будто дрянная машинка времени провернула свои ржавые шестеренки и забросила нас с Ленкой случайно в будущее. И мы бредем, молчим и радуемся лишнему часу свободы. Она осуществила план жизни на все сто. Закончила пед, ни дня не проработав по специальности, вышла на первом курсе замуж за курсанта военного училища, Ленкины родители подарили им на свадьбу квартиру. И вот только с детьми была осечка. Пройдя через огонь и воду, Ленка родила долгожданную дочку только через десять лет после свадьбы. Потом и сыночка. И теперь она счастливая и уставшая.
- Сил нет, - нарушила умиротворенное молчание Ленка, - Дина совсем не слушается, то ли возраст подростковый, то ли что, не пойму! Представляешь, она заявила мне, что я ущемляю ее права! Обалдеть!
- Перебесится, не переживай, - успокаиваю я, - Купи ей новое платье или колготки, побалуй. Вырастет - кто еще ее потом побалует? Муж что ли?
Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.
Закончив школу, я еще долго горевала, что историк так и не оценил моих страданий. Но университет заглотил меня с головой, с душой и со всеми страданиями. На первом же курсе закрутился водоворот новых людей и новых мечтаний... Влюбленности, романы, свадьбы подруг, сессии, голова кругом!
И что же сейчас? Любимая работа, любимый сын, любимый дом, любимая машина. И муж, который приезжает к нам дважды в неделю. И закрытое в сейф сердце. И полное спокойствие. План выполнен? А его и не было. Когда не планируешь счастье заранее, тогда и не разочаровываешься.
Ленка присела на скамеку возле фонтана. Тяжело вздохнула. У нее к тридцати шести годам уже давление, вздутые вены. И сахар.
- Ух, не могу. Давай посидим. Жара как в печке. Может, мороженого схряпаем? - хитро улыбнувшись, Ленка полезла в сумку искать кошелек.
- Ленок, бросала бы ты эти свои мороженые, тортики, пироженцы. Сахар - не шутки. Давай со мной на йогу. Подтянешь мышцы, нервы успокоишь. Знаешь, какой кайф - шавасана!
- Юлек, да куда мне уже бросать. Я ж вообще сдохну. За целый день пока борща наваришь, шмотье настираешь, квартиру уберешь, детей по кружкам развезешь, к маме с лекарствами и продуктами сгоняешь, мужа в сексуальном пеньюаре встретишь, помрешь на фиг.
- Конечно помрешь. Поэтому надо себя поберечь. Все, завтра вместе идем на йогу. Через не могу! - стараясь построже, но все равно улыбаясь, пригрозила я подруге.
Мне в глубине души обидно за Ленку. Была самая красивая девчонка в школе! Ей признавались в любви отличники, хулиганы и передовые комсомольцы всех мастей. А она над ними хихикала и издевалась. И умница ведь! Все олимпиады по химии были наши. Теперь же это не Ленка, это кочегарка паровоза "счастливая семья", тянущий за собой вип-вагоны с мужем, детьми, больной мамой, нервной свекровью и еще целый товарняк "Дача".
- Ленка, а вот скажи честно, - решилась я спросить, - ты счастлива?
Ленка замерла от неожиданности. Всю ее будто скрутила судорога. Она опустила глаза, покашляла, пощипала ручку потрепанной сумки.
- Ой, Юлек, спросишь тоже... Да ну тебя. Тебе пять лет что ли? Счастье было вон тогда - двадцатник назад! А потом право на халяву закончилось, понимаешь? Счастье - это халява, которую все ждут с неба. Но всех много, а счастья мало. Приходится ограничивать по два кило в руки. Нет, давай все-таки мороженое купим, не могу...
- Хорошо. Ладно. Не имеем права. Допустим, - не унималась я, - А почему тогда твой Лева имеет право, а ты нет?!
- А что мой Лева? Он работает с утра до ночи, между прочим. Семью кормит. А чего сразу Лева? Он заслужил.
- Чем же? Он так много зарабатывает, ты считаешь, чтобы две семьи кормить? И все вы там счастливы? - меня занесло окончательно. Я так громко это сказала, что мило клюющие хлеб голуби взметнулись, будто в них швырнули камень.
Я осеклась, взглянув на Ленку. Зря я затеяла все это, зря. Вторая семья Левы - открытая рана Ленки. Однажды к ней пришла девушка с младенцем и заявила, что ребенок ее мужа. И был великий Ленкин апокалипсис. И Ленка простила. Ради детей. Чтобы отец был, чтобы не ушел. Смирилась, заработав давление. И вены. И заедает боль мороженым. Бедная моя Ленка.
- Да кто б говорил... - грустно промычала Ленка, отмахиваясь от голубей.
Она по доброте душевной не стала напоминать про моего Макса. После очередного его романа на работе мы заключили перемирие с условиями. И живем так уже три года. Зато тихо живем, без нервов. Играем в счастье и всепрощение. И это лучше, чем выть на луну от жалости к себе. Получается, мы с Ленкой разными путями пришли к одному и тому же. Только она жертвенный баран на алтаре, подставляющий шею под нож, а я голубь, который вроде бы свободен, и летать умеет, но кружит только вокруг своей голубятни.
- Я недавно нашу Аллочку встретила, - отвлеклась Ленка, - Помнишь? Федорову.
- Ну и как она? - вяло поинтересовалась я, не имея никакого интереса к Аллочке.
- Она вообще не стала замуж выходить. Работает в салоне красоты косметологом. Выглядит! Как мадам Клико!
- Лен, а ты представляешь себе реально мадам Клико? - захохотала я.
- Какая разница, ты слушай! Пусть не Клико, пусть Мерлин Монро! Тебе бы только умничать. Так вот Аллочка ни разу не рожала, в браке не была и на вид ей не дашь больше шестнадцать лет! Понятно? А мы - две идиотки - вырвали из жизни лучшие годы. Поняла? Вырвали и собственными руками изуродовали.
- Ленка, завидовать грех! Успокойся, - я продолжала смеятся, потому что Ленка была очень смешная, когда завидовала или восхищалась. Ее глаза со светлыми ресницами увеличивались и загорались дьявольским огоньком. Нижняя губа выпячивалась, создавая дополнительный эффект важности прозрения, - Аллочка перенесла в детстве две операции на сердце. У нее врожденный порок. И не дай Бог такого никому. Особенно остаться без детей. И уж вряд ли она так наслаждается жизнью, как ты вообразила. Мужчины приходят и уходят... Сама знаешь...
- Да и не говори... Я как гляну на Динку с Митькой, прям сердце заходится от счастья, прям щемит. И воюю с ними, и не слушаются, черти, а не могу, какое счастье! - Ленка утерла в уголке глаза наворачивавшуюся слезу. Десять лет бесплодия расставили в ее жизни все приоритеты в железобетонном порядке. Дети - это счастье. А остальное не стоит внимания. И нервов. И любви. Муж для Ленки был придатком к счастью, необходимым условием. История с левой семьей конечно сильно встряхнула Ленку, но не затронула глубинные инстинкты самки-собственницы. Нагулял Лева, пусть платит алименты. И ничего больше знать не желала моя Ленка.
- Нет, подруга, я не согласна. Материнство не настолько главное, насколько ты говоришь. Да, оно нужно, важно, без него никакого счастья. Все верно. Но, нельзя растворять себя в детях. Они не оценят. И в муже нельзя. И в науке нельзя, и в искусстве, и вообще растворять себя в чем-то - непоправимая ошибка. Ты же тогда теряешь возможность адекватно мыслить, чувствовать, принимать решения, ты перестаешь двигаться, остываешь, покрываешься ржавчиной. Нет. Нужно быть самой собой, что бы ни было. Предали тебя - больно. Но не нужно страдать. Нужно радоваться - ты это преодолела, пережила, ты выросла! А он - предатель - погиб. Он как человек погиб, пусть страдает, пусть мучается. Или ты родить не могла, допустим. Ты же преодолела, прошла все мытарства, выжила и вопреки всему родила! Это же радость. Ты снова выросла, ты приблизилась к свету. Все стоят любви. Всех нужно прощать и жалеть, потому что всем трудно, все ошибаются...
- Да, Юлек, твой Макс приезжает два раза в неделю, сынульку целует, тебе деньги в зубы и до свидания. И не надо вникать, нервничать. Хорошо устроилась. Так всех любить не сложно. И не нервничать тоже. - Говорила Ленка ехидно, но без злобы. Скорее с усталостью в интонациях.
- А ты знаешь, Лен, он ведь тоже меня простил. Я его тоже предала. И он мучился. Плакал. И простил.
- Как это - предала? Ты? Его? - удивилась подруга, ее лицо вытянулось в длинный узкий ноль.
- Да. Роман у меня был. Витальке было всего полтора года. С катушек съехала, страстью с головой накрыло. Хотела от Макса уйти.
Я никогда Ленке об этом не рассказывала. А тут захотелось поделиться, вспомнилось, ветром жарким надуло.
- И как же Макс узнал? - Да не помню, догадался. Я и не скрывала уже. Собиралась серьезно решать вопрос. Если бы там не жена, я бы и не раздумывала...
Ленка впала в ступор. В ее голове молниеносно промелькнула та часть моей жизни, которую я уже пережила и переосмыслила. Ей нужна была пауза, чтобы представить себе меня в столь невообразимой роли. Секунд через сорок ее прорвало...
- Ты? Мать и жена! Изменила мужу? Максу?! Да ты! Да ты что! Юля, ты с дуба рухнула?! И как же ты можешь вообще жить, в глаза ребенку своему смотреть?!
Ленка шипела на меня как ужаленная скорпионом змея. Яд возмущения брызгал из нее во все стороны.
Я молча выслушала ее, мягко говоря, доводы. Потом мы погрузились в молчание. Полуденный зной спал и парк оживился, молодые мамаши и папаши выбрались погулять с колясками. Шебутная ребятня носилась мимо по узким аллейкам на самокатах. Ветерок посвежел, на небе образовалась маленькая тучка. Сытые голуби расселись на проводах, провисавших между уличными фонарями, и не собирались участвовать в нашем мрачном молчании. Они молчали о чем-то своем, весело и беззаботно.
Первой снова нарушила тишину Ленка.
- Хотя, ты знаешь, Юлек... Ты права. Нельзя растворяться... Пойдем завтра на твою йогу.
Она улыбнулась и обняла меня. И по голове погладила нежно, как свою Динку. Мы встали и побрели снова по дорожке. Купили мороженое и расхохотались просто так, оттого что было хорошо. Весело и беззаботно. Как двадцать лет назад...
0
