Короткое описание: Написан 4 года назад, найден недавно
Теплый, местами даже жаркий, июньский месяц не внес в жизнь города ничего заметного кроме, собственно, погоды.
Во всем остальном город не изменился. Все та же древняя, неизменная, навязчивая городская обыденность.
В северо-западной части города среди однотипных, 2 этажных жилых домов, было лишь одно здание больше 4 этажей. И это здание, по-видимому, было главной причиной нелюдимости этого спального района. Похоже, что половина населения просто переехала, а новые жители не горели желанием, селится рядом со зданием имеющее специфические назначения. О назначении говорило высокое ограждение по всему периметру и наличие будки охранника со шлагбаумом при въезде в большой двор. Хотя во дворе был зеленый, аккуратно стриженый газон, коего вокруг жилых домов не было. Также чувство контраста создавалось цветом здания. Серый кирпич резко выделялся на фоне красного использованного в домах вокруг.
В здании было два крыла соединенных стеклянным коридором. Первое 2 этажное крыло явно служило для административных целей. Когда как второе, которое было выше на три этажа, предназначалось для проживания, или точнее содержания, кого либо. Аргументом к этой теории являлось наличие стальных прутьев на окнах первого этажа. У человека впервые увидевшего это здания не проходило чувство, что перед ним какое то учреждение, явно с определенной функцией.
И именно в этом учреждении с недавнего времени трудится доктор Джек Фрэнсис, который сейчас возвращается с обеденного перерыва. Он шел по светлому коридору административного здания, в сторону своего кабинета с папкой в руках.
Джек устроился сюда неделю назад по настоянию его давнего друга Билла, работавшего здесь. Узнав о свободной вакансии доктора, с хорошим окладом, учитывая, что он почти месяц сидел дома, так как больницу где он раньше работал, снесли, Джек сразу же взялся за работу. Он был очень благодарен другу за такую своевременную помощь, тем более он переживал не самый лучший этап своей жизни.
Джек был единственным сыном Маршала и Лили Фрэнсис, но теплоту родительской заботы он чувствовал недолго. Отца не стало, когда он впервые пошел в школу. Причиной смерти назвали инфаркт. Когда он заканчивал старшие классы, в иной мир ушла и мать. Он остался совсем один. Были родственники, но о многих он просто не знал, а с теми, кого знал, не хотел общаться. По завершении школы он долго не мог решиться с дальнейшей судьбой. Пойти учится или пойти работать. Хотя он хотел больше учиться, чем работать, в хорошее учебное заведение было трудно поступить, поэтому первые полгода ему пришлось заниматься физическим трудом. Но он не пожалел об этом. Труд снабдил его тем, что пригодилось в дальнейшей учебе; он научился тому складу характера, что помогал выжить во враждебной среде. А учиться он пошел, в медицинскую академию. Поступил не с первой попытки, да и профессия была не очень желанна, хотя наличие гранта и хорошей стипендии сгладила терзания о будущей судьбе. Несмотря на свою сиротскую жизнь, он обрел здесь многих друзей и добился хороших результатов в академии. Все говорило лишь о положительных перспективах в дальнейшем. Здесь на пятом курсе учебы ему повезло встретить Сандру, любовь всей его жизни, а в будущем и жену. Хотя родители Сандры были негативного мнения о свадьбе и вообще считали Джека не ровней их дочери, они связали свои судьбы узами брака. Спустя год после свадьбы в молодой семье родилась дочь. Дочь назвали Элис. Подбирали имя родители Сандры, к чему Джек отнесся как к чему то неизбежному.
Но тут все благоприятное в его жизни кончилось. Нет, отнюдь не рождение ребенка послужило этому. Напряженные отношения Джека с семьей жены, и проблемы с работой, а точнее ее отсутствие. И то, что Сандра оказалась не такой уж добросовестной матерью. Да и он сам не был готов к такому ответственному занятию как отцовство. Вечные пересуды двух, год назад любивших друг друга, веривших друг другу, молодых людей, влились в конфликт окончившийся разводом.
Поначалу Джек пытался вновь воссоединиться, но все попытки были бесполезны. Все его действия пресекались либо Сандрой, либо ее агрессивно настроенной семьей. Он все ходил к ним, звонил, требовал, был готов идти на все унижения, и в конце добился лишь того что бывшая жена дала согласие на то чтобы он виделся с дочерью пару раз в месяц. Но его подкошенного волей судьбы волновало ни сколько судьба его семьи, Сандры, или судьба его дочери, сколько неправильность и несправедливость положения. Не любящее сердце отца или мужа заставляло твердить его о семейных ценностях, а ощущение того что ему придется сдаться. Хотя он не был упорным, мирится с мыслью, что его жизненный путь будет навсегда омрачен таким ударом судьбы, он также не хотел.
И вот в такое тяжелое для Джека время проявленный дружеский порыв Билла, не остался без его внимания. Джек тысячу раз благодарил друга словесно, и намеревался в будущем доказывать признательность делами. Про себя он думал: - Эх, Билл, не думал, что он меня вспомнит. Наверное, он дорожит теми годами в академии. Да уж, время было хорошее. А Билл все тот же своевременный, щедрый, добряк Билли. Если бы не он я бы совсем свихнулся. Позвал в такое добротное место. Вполне дружелюбные коллеги, да и оплата ничего. Но придется разобраться с этой чертовой документацией, хотя при моей работе без этого нельзя. Да мне повезло.
Он пока не знал всю сеть коридоров в здании, но путь к своему кабинету он запомнил. И вот уже подходя к двери, он доставал связку медных ключей. Войдя в кабинет, он сразу же сел за стол. Папку, с которой он вошел, пришлось положить на полку шкафа, так как стол был завален макулатурой. Предстояло много бумажной работы.
Перед ним лежали папки разных размеров, цвета, и времени. Совпадали они наличием нумерации, печатей и надписи. Надпись гласила: «Психиатрическая клиника «Святое сердце».
С первых дней Джек заметил, что предыдущий владелец кабинета, был состоятельным человеком, и мог себе позволить обставить кабинет дорогой мебелью и предметами. Ему сказали, что до него здесь трудился некий профессор и доктор медицины, прослуживший в этой клинике почти 50 лет. После смерти, не имевший ни семьи, ни родственников, он завещал все имущество клинике. – Человек жил и работал один, прямо как я,- думал Джек. - И интересно смогу ли я добиться таких же результатов в своей работе. И кому я оставлю все нажитое в конце жизни, наверное, этой же клинике. Да интересно.
И вот среди такого прекрасного кабинета, как бы Джек не старался, он не мог сосредоточиться над всеми этими историями болезней, что лежат перед ним, занимая всю площадь стола. Заполнив и пересмотрев несколько историй, он ощутил утомление. Его взгляд перескакивал со строчки, на строчку останавливаясь, и перечитывая абзацы по нескольку раз. Попытки по глубже освоить документ, понять причинно-следственные связи болезни и с какими людьми ему придется работать, оканчивались головной болью и легким замешательством.
Поэтому он остановился. Потер глаза, и развалился в кресле, решив выделить, немножко времени на то чтобы расслабится. Он не чувствовал крайней усталости, нет, наверное ему просто хотелось собраться с мыслями. Подумать о важном, в частности о своей, в кавычках, семье и о дочери. Тем более завтра можно было навестить Сандру и Элис. Если ему доводилось остаться наедине с самим собой, он часто думал о них.
Они жили у родителей Сандры. После развода они были на их крепком попечительстве. Все это Джек воспринимал как насмешку. О его разбитой семье заботятся другие, когда как это должно быть лишь его прямой обязанностью. Хотя он не был обижен или рассержен этим, он все понимал и проявлял сдержанность.
На днях ему позвонила Сандра. Телефонные разговоры зависели лишь от нее. Сам он не мог звонить, ему либо не отвечали, либо трубку брал ее отец, и в последнем случае Джек просто клал трубку. Он даже не помнил, когда сам к ним звонил, только предполагал, что полгода назад. И вот на днях был последний их разговор по телефону:
– Алло, Джек. Привет.
– Привет, Сандра. Как вы?
– Хорошо, – часто ответного вопроса насчет его дел не исходило. – Я по поводу Элис, – можно было подумать, что с Элис стряслось не ладное, но Сандра всегда так выражалась, если ему разрешалось навестить их. – Родители уезжают на выходные. Так что можешь приехать. Пока, – заканчивался разговор также по ее инициативе.
Почти всегда в ее словах отсутствовали эмоции. Ее речь была просто голым потоком информации, который надо было поскорее переварить, понять, что к чему, и в конце исполнить. Хотя он уже привык, ощущение разговора с диктофоном появлялось часто. Джек не помнил момента, когда ее проявление безразличия достигло такой формы, что это можно было легко принять за ненависть. Иногда он думал о том, что она всегда была так жестока к нему. Ему казалось, что вся его жизнь прошла в борьбе с ее агрессией. С агрессией подкрепляемой ее родителями, ее большой семьей, друзьями. Казалось, весь ее мир влился в большую ненавистную коалицию, направленную против него.
Единственным существом, крепко привязанным и подлинно любившим его, была его дочь. Хотя его отношения с дочерью нельзя было назвать эталоном отцовства. Он никогда себя не считал себя примерным отцом, и даже не старался им быть. Наверное, Джек был из той группы людей, которые имеют мало желания воспитывать своих детей как положено и считают, что дети вырастут самостоятельно. И даже теперь, когда завтра он должен был обязан поехать и навестить Элис, он явно этого не желал. Его чувство не являлось безразличием, апатией или чем-то другим негативного характера. Несмотря на его ярые походы в прошлом, именно сейчас он просто не хотел с ними видеться. Объяснить себе причину бездействия он также не был в силах. Даже то, что последняя их встреча была почти месяц назад, никак на него не влияло. Он закрывал глаза, и представлял грустные до боли глаза дочери, еле-еле сдерживающие слезы, но завтра его ничто не могло заставить навестить Элис.
Поводов отказываться не было, и многие посчитают его внутренний отказ за абсурд, учитывая тот факт, что и сам Джек вырос в неполноценной семье, без своего отца. К тому же к совершеннолетию лишившись и матери. И наверняка люди оценивая его ситуацию, будут думать о том, что человек с такой болью и утратой будет относиться к своему ребенку с особой теплотой, с высокой эмоциональной привязанностью. Но кто придерживается такого мнения, может легко заблуждаться. Да судьба Джека была омрачена потерей родителей, но несмотря на это он никогда не чувствовал себя одиноким. Ничего опустошающего и уничтожающего он не ощущал, и хотя чувство незаменимой потери часто посещало его в минуты тоски по родителям, он принимал все смиренно. Он старался не давать волю чувствам и горю, дабы не сломаться окончательно. С каждым днем, с каждым годом, все отдаляясь во времени от тех главных трагедий его жизни, он чувствовал, что привыкает и мирится с утратой. Скоро Джек понял, вспоминать все произошедшее ранее становится все труднее. Наконец он решил просто избавиться от всех воспоминаний, запечатать их навсегда, тем самым просто облегчить себе дальнейшую жизнь. Поэтому Джек отказывался от затеи провести время со своей, в кавычках семьей, без каких либо душевных терзаний. И хотя он был уверен, что Элис с нетерпением ждет его, он также был уверен, что пойдет. Он верил в то что, люди со временем привыкают, забывают, и в конце находят свой покой.
Его мысли подводил один итог, завтра он никуда не пойдет и наградит себя, как он думал, вполне заслуженным отдыхом у себя дома. При этих мыслях он даже приободрился. Удобно усевшись в кресло, он поглядывал то в окно, то на убранство в кабинете которое ему очень понравилось.
Бездельничал Джек до момента, когда услышал шаги человека, как он подумал идущего к его кабинету. В дверь постучали, потом она приоткрылась, и Джек увидел голову Билли:
– Не помешал, Джек? – с этими словами Билл вошел с дружеской улыбкой на лице, которая всегда обезоруживала. А тем более давнего друга. Джек это понимал и как бы застраховался на случай негативного ответа на его визит.
– Да нет, конечно, садись, – Джек указал на кожаное кресло, стоявшее напротив стола, но понял, что Билл уже направляется к нему.
– Решил зайти, ты рано ушел с обеда, – в голосе Билла был вопросительный тон, как бы выдавая его беспокойство.
– Да вот решил не терять времени. Столько историй болезней, хочу, со всеми ими ознакомится. Но пока получается, что я прочел тридцать из них, но понял только истории некого Кингсли из 5 палаты, Шеридан из 13, и некой Роуз из 21. Все не могу сосредоточиться…
– Ну конечно не можешь, Джек. Ты устал, как пришел сюда так сразу за работу хватился. Сколько ты уже здесь? Неделю? И ты всю неделю работаешь. Ты ведь еще, сколько дома сидел. Не привык, наверное, – Билл отнюдь не упрекал Джека. Он просто не желал, чтобы он спекся на работе. – Расслабься пока, еще успеешь. Документы никуда не убегут.
– Спасибо, да я и сам думаю завтра отдохнуть, как следует.
– Правильно, – Билл засветился улыбкой.
Он сегодня явно был в хорошем настроении, хотя его редко можно было застать в плохом состоянии духа. Билл являлся человеком неиссякаемого оптимизма, что всегда помогало ему преодолевать трудности, а не избегать их, как это делал Джек. Джек часто замечал, что его друг всегда добивается того чего хочет. Не сказать, что Джек крайне уступал Биллу в проявлении амбиций, но все-таки в работоспособности, в трудолюбии, в упорстве и даже в простом везении прослеживалось явное преимущество Билла. Билл, отличаемый от всех своих друзей неиссякаемой энергией, представлял ту категорию людей, что могли с лёгкостью баллотироваться в президенты. И казалось он весь день ходит с этой улыбкой счастливого человека, будто навсегда застрахованного от всех подлостей судьбы.
Тем людям, кто дочитал автор должен выдать орден. Я не осилил. Это такая же литература как и краткий пересказ Льва Толстого "Война и мир"( это я сейчас комплимент сделал). Литература это не только факты - женился, крестился.
Цитата
коего вокруг жилых домов не было
Я бы поостерегся использовать слово "коего"- (мелочи, скажете? текст состоит из мелочей).В целом - много не нужных описаний уточнений. Литературу любят не за количество слов, а за... Ну вы поняли - иногда надо недосказать. К примеру, в начале июнь не внес изменений?- и ладно, зачем тогда об этом говорить. "Обыденность всё та же"? - удаляем...
0
