Последний приговор Степень критики: Сюжетная/моральная и стилистическая
Короткое описание: Прошу проанализировать мой небольшой рассказ и указать мне на стилистические ошибки - ошибки повествования. И, конечно, хотел бы увидеть критику в сторону моральной составляющей произведения.
Последний приговор
Виктор открыл глаза, пелена, туманившая длинный коридор, постепенно спадала. Он сидел на жестком стуле, в большое окно падал теплый полуденный свет, вдоль стены тянулись пустующие стулья. - Здравствуй, - сказал кто-то сбоку. Виктор резко повернул голову, рядом сидело сияющее существо, лицо которого было скрыто исходящим светом. - Кто ты? – медленно протянул Виктор. - Где я? Существо улыбнулось. И хотя Виктор этого не видел, он будто всем телом почувствовал исходящее тепло той самой улыбки, которую ему дарили лишь самые близкие люди. - Твой Ангел-Хранитель, - ангел слегка наклонил голову, - не бойся, ты хороший человек… - Какой еще хранитель? – Виктор вскочил со стула и осмотрелся. - Где я?! - Прошу тебя, успокойся, - все с тем же добродушием произнес ангел, - ты умер, и скоро свершится суд. Глаза Виктора поникли, он попытался вспомнить последние моменты своей жизни. - Я ехал домой, ох… Вика, как же, я ведь должен привезти подарок! Я... Что это все значит? Ангел подошел к Виктору и положил свои руки ему на плечи. Словно теплое молоко, по телу расплылась успокаивающая энергия, Виктор еще с минуту постоял, пытаясь смириться с положением дел, а затем присел. - Может, это мой сон? – Мужчина с надеждой в глазах посмотрел на ангела. – Я, должно быть, уснул по пути, уф, надеюсь, я ни в кого не врезался. - К сожалению, я не могу доказать тебе обратного, - с некоторой задумчивостью произнес сияющий силуэт, - но разве во сне ты видел когда-нибудь ангелов? - Все когда-то бывает в первый раз, - пожал плечами Виктор. В коридоре настала тишина, Виктор уже более пристально осмотрел помещение и заметил большие деревянные двери. Он рассмотрел на дверях узоры ангелов, звезды, существ в капюшонах и крылатого человека, держащего весы в одной руке и свиток в другой. - Так значит Он есть? – Не отрывая взгляда от рисунка, спросил мужчина. - Отец небесный, веков связующая нить, всея объединяет мир, - мелодично ответил ангел. - Так получается меня без суда и следствия, да сразу в ад, я-то не верующий, - внезапно озарило Виктора, - а, ну да, там ведь девять кругов, нужно еще определиться. - Разве будет справедливым суд, что отправит в ад того, кто не поверил в сказки? – Ангел снова улыбнулся. – Ну и ада как такового нет, есть только долина покоя и чистилище. Виктор призадумался. - И что там, в этом чистилище? - Души искупляют свои грехи раскаянием, а затем ходатайствуют о возвращении в один из миров. - Так жизнь не только на Земле? – Виктор приподнял бровь. - Ну конечно! – Воскликнул ангел, - Жизнь, она повсюду! Снова настала тишина, мужчина и ангел сидели неподвижно, пылинки кружили в лучах яркого солнца, описывая замысловатые узоры.
Тяжелые двери с легким скрипом приоткрылись, ангел жестом повелел мужчине подняться и взял его за руку. - Я буду рядом, ничего не бойся. Оба вошли в большой зал, ряды пустующих сидений тянулись до самого конца, где возвышалась судейская трибуна, надпись на которой гласила: «Любой благой поступок может быть осквернен намерением, но не всякий плохой им искуплен». Напротив трибуны стояла кафедра, украшенная печатью с весами и свитком. В тот же момент в зал вошли присяжные заседатели, облаченные в темные балахоны и скрывающие свои лица капюшонами. За судейскую кафедру прошло шестикрылое существо, сияние которого в разы превосходило сияние Ангела-Хранителя, однако от него не исходило то тепло, что дарил ангел каждую секунду. - Это Серафим, - шепнул ангел, - самое близкое к Отцу Небесному создание. Рядом с Серафимом появились еще двое. Один, облаченный в белоснежную мантию, другой – в темный доспех. - А это кто? - То проводники, - разъяснил хранитель, - они проводят души в то место, куда определит Суд. Ангел и Виктор сели за стол, близ кафедры. Двери зала Высшего Суда с грохотом захлопнулись, присутствующие взглянули на темную фигуру, шествующую по красному ковру вдоль стульев. То был Мрачный Жнец. Он прошел за кафедру, положил на нее толстую черную книгу и открыл где-то посередине, смахнув красную ленточку-закладку. Первым в зале раздался голос Серафима. Он словно звучал в самой голове, звучал пятью голосами одновременно. - Маршалов Виктор Вячеславович, вы умерли, здесь и сейчас мы рассмотрим ключевые аспекты вашей жизни, после чего присяжные заседатели вынесут приговор, определив ваше дальнейшее существование. Призываю вас соблюдать порядок и уважение к присутствующим в зале. Быть честным и откровенным. Мрачный Жнец огласит обстоятельства вашей смерти. Мрачный Жнец положил костяной палец на страницу раскрытой книги. - Направляясь к себе домой, - раздался скрипучий голос Жнеца, - на автодороге федерального значения А229 произошла авария с участием умершего. Маршалов Владимир Вячеславович, ниже просто умерший, получил множественные травмы внутренних органов, несовместимые с жизнью. Авария состоялась не по вине умершего, посему данная ситуация считается несчастным случаем. На момент смерти, умерший был в трезвом состоянии, грубых нарушений правил дорожного движения не установлено. На этом все. Мрачный Жнец захлопнул книгу и присел за соседний стол. Тем временем Серафим продолжил заседание: - Прошу пройти к кафедре Ангела-Хранителя умершего. Ангел, пройдя легкой поступью, оказался за кафедрой. - Мною хранимая душа при жизни имел двоих детей, девочку и мальчика тринадцати и семи лет соответственно, жену в благородном браке, без измен, не был причислен ни к одной из ныне существующих общеизвестных религий, противопоставив им свою собственную философию, - ангел передал Серафиму листок, - в общем и целом – чист душою и телом! Серафим взглянул на листок и прокомментировал: - А ведь остались еще те, кто не верит на слово древним книгам, думая своей головой и описывая жизненный опыт. - Серафим кивнул головой, и Ангел-Хранитель вернулся на место. – Умерший, теперь ваша очередь, прошу пройти за кафедру. Виктор несколько помедлил, происходящее ему показалось каким-то неестественно быстрым и обычным, словно он до этого знал, что так и должно было быть. Мужчина спокойно встал и не торопясь прошел за кафедру. - Расскажите нам о себе, - попросил Серафим. Мужчина, погруженный в свои мысли, с минуту сохранял тишину, после чего решил начать: - Родился в Калининграде, в семье корабельного механика и туристического агента, отучился одиннадцать классов в средней школе, после чего поступил в вуз, получил диплом по прикладной математике, еще при учебе устроился в компанию разработчиков софта, - мужчина задумался, - ну, вел более-менее здоровый образ жизни, занимался плаванием, любил путешествовать, раскрывать для себя культуру разных народов… Виктор сам того не заметил, как начал говорить о себе в прошедшем времени. Виктор чувствовал себя обнаженным, его жизнь была как на блюдечке, открыта всем, со всеми его тайнами. Он надеялся, что многие его мысли не будут здесь оглашены, ведь каждому есть за что стыдиться, пусть даже это всего лишь мысли. Но он не знал, что мысли видели все: ангелы, серафимы, херувимы, будучи присяжными и жнецы. Мысли слышали все, но никто об этом не сказал, ибо мысли всего лишь мысли, не за все мысли мы несем ответ, ответ несется лишь за действия и намерения – так считали небожители. Серафим кивнул, но только он хотел произнести свою реплику, как его перебил Виктор: - Ваша честь, - мужчина приклонил голову, - могу я задавать вам вопросы? Серафим призадумался, махнул парой крыльев, после чего одобрительно кивнул. - Я ума не приложу, почему вы судите людей, но не помогаете им? – Мужчина развел руки. – Мы стоим перед вами, нагие душой, а вы нас и не предупредили толком о вашем существовании. Религия – не предупреждение, она вызывает отвращение! Я весьма тепло отношусь к некоторым положениям христианства, особенно относительно ангелов-хранителей – это вообще восхитительные существа, но на земле поверить в это мне было невозможно. - Понимаете ли, - ответил Серафим, - так задумал Отец Всевышний, небожители не вмешиваются в дела миров, вне зависимости от их молитв, вне зависимости от веры, никто никогда не помогал и не поможет, и то, что христианство угадало со страшным судом – всего лишь случайность, в редких мирах такое есть. Лишь тогда суд может быть честным, никак иначе. В зале повисла тишина раздумий, Виктор слегка кивнул, после чего Серафим продолжил. - Теперь мы вернемся к процессу. Умерший, прошу вас вспомнить самый благой свой поступок, по вашему мнению. В зале снова повисла тишина. На этот раз Виктор погрузился в мысли на добрых пять минут. Присутствующие смиренно ожидали от мужчины ответа. - Думаю, - произнес Виктор, - стать донором крови, вот мой самый благой поступок. В первый раз я особо и не думал о вознаграждении, если бы его не было, я бы все равно стал донором. Серафим перевел взгляд на Ангела-Хранителя. - У вас есть что добавить? - Умерший, - ответил ангел, - имел намерением привнести свой вклад в дело спасения жизней. - Хорошо, - одобрительно произнес Серафим, - тогда, пожалуйста, вспомните свой самый худший поступок, совершенный при жизни. В этот раз Виктор ответил быстрее, об этом поступке он помнил всю свою жизнь. - То было еще в детстве, я обидел тех, с кем дружил, - стыдливо опустил голову мужчина, - как бы я хотел все исправить, каким был я тогда глупым. Ангел-Хранитель встал, на этот раз у него было что дополнить. - Детская шалость, непринятие и агрессия против тех, кто на нас не похож по манере поведения. В защиту мною хранимого скажу, что он раскаялся в содеянном и, цитирую мысли при жизни: «Будь я там сейчас, я бы ни за что так не поступил».
Серафим пригласил за кафедру Мрачного Жнеца, тот раскрыл свою книгу, снова уткнул в нее свой костяной палец и из-под капюшона произнес: - По мнению Небесной канцелярии, умерший при жизни совершил следующие благой и плохой поступки: в возрасте двадцати двух лет взял в супруги ныне живущую Маршалову Анастасию Валерьевну, сделав ее безмерно счастливой в благородном браке; и в возрасте четырнадцати лет обидел своими словами и действиями тех, кто ранее были его друзьями, что совпадает с мнением умершего. - Могу лишь добавить, - произнес вставший хранитель, - что в обоих случаях намерения умершего совпадали с поступками. Он хотел сделать Анастасию счастливой, хотел иметь крепкий брак, основанный на взаимном доверии и уважении, а в своем плохом поступке он действительно намеревался обидеть людей. Не смотря на то, что Ангел-Хранитель выносил на свет то, что омрачало Виктора, он не держал на него никакого зла, он полностью признавал свою вину, потому считал честность его заступника совершенно чистой и справедливой. - Теперь, - обратился Серафим к жнецу, - прошу огласить деяния, называемые смертными грехами. - При жизни, - вновь раздался скрипучий голос, - умерший совершил следующие смертные грехи: чревоугодие первой степени – пристрастие к сладкому; уныние первой степени – иногда ленился выполнять бытовые дела, при жизни раскаялся; убийство первой степени – мелкие насекомые; тщеславие второй степени – потребность быть замеченным в своих достижениях, раскаялся; гордыня второй степени – чувствовал гордость за совершенные благие деяния, раскаялся; ложь второй степени, раскаялся не во всех случаях; гнев второй степени, раскаялся во всех случаях; оскорбление второй степени – пьяный сосед; зависть второй степени, раскаялся во всех случаях; а также грехи, являющиеся комбинацией смертных, не выше второй степени, раскаялся в сорока восьми процентах случаев. - Умерший, - раздался многозвучный голос Серафима, - вам есть что добавить? - Хочу сказать, - вставая, ответил Виктор, - что я раскаиваюсь во всех своих грехах, но, к сожалению, не обо всех помню. Серафим многозначительно кивнул. - Тогда, на этом заседание окончено, - провозгласил шестикрылый дух и стукнул появившимся в руке посохом, - присяжные удаляются на совещание.
Мужчина и ангел стояли на большом балконе. Парящий замок проплывал над зеленой долиной. Тени колонн, подпиравших массивный потолок, ложились на стоящих у каменных перил духов. - Я думал, что если страшный суд и есть, то на нем должны разбирать досконально всю прожитую жизнь, а не только смертные грехи и лучший с худшим поступки. - На самом деле, - ответил сияющий дух, - смертные грехи не выше второй степени особо в расчет не берутся, тем более, если при жизни ты в них раскаялся. Все проступки и хорошие поступки находят свое отражение в тех, что ты запомнил, как самый плохой и самый хороший, а также в тех, которые считаются таковыми здесь. Все остальное – это твоя неповторимая жизни, то, что отличает тебя от остальных. А жизнь у тебя была очень интересно, я-то знаю. И не смотря на то, что присяжные знают все о твоей жизни, они не обращают внимания на мелкие детали. - Так если они знают мою жизнь, зачем вообще устраивать суд, судили бы заочно и все! – Возмутился мужчина. - В момент суда твое мнение очень важно, присяжные не знают что ты скажешь, по тому или иному поводу, посему ты и здесь. Виктор кивнул. Он до сих пор не совсем верил в реальность происходящего, но ему поскорее хотелось узнать свой приговор. «В конце концов, - подумал Виктор, - если это и сон, то можно почерпнуть кое-что из него».
Зал суда снова наполнился присяжными, за трибуной снова появился Серафим, сопровождаемый двумя проводниками, Ангел-Хранитель и мужчина сели за свои места. - Прошу внимания! – Раздался голос Серафима. – Суд присяжных выносит приговор. Умерший, пройдите за кафедру. Мужчина выполнил просьбу, двое проводников, спустившись с трибуны, заняли место рядом с ним. После этого один из присяжных подошел к Серафиму и протянул свиток, увенчанный маленькой кроваво-красной печатью. Серафим, расправив во всем своем величии три пары крыльев, наполнил зал ярким теплым светом. Свиток раскрылся, в зале наступила гробовая тишина, после чего Серафим зачитал последний приговор.
медленно протянул - а можно протянуть быстро? По всему тексту набросаны стилистические, синтаксические и прочие ошибки. Пока писать эссе Вам рано - недостаточно красноречия. По прочтении возникла одна мысль: "О чем это все было?" Эссе - не сколько повествовательная, сколько описательная форма, и для того, чтобы донести до читателя суть мысли, нужно уметь эту мысль выразить. Пока я у вас ничего не вижу. Более того, Вы не читали текст второй раз, ибо ошибки - полбеды, у вас еще и куча опечаток. Нет смысла и желания их выделять - интерфейс убийственный да и ни к чему, поработайте сами, все они будут видны при втором прочтении.
Второй раз я читал и читал вслух. Я, конечно, уважаю критику, но когда оная по делу с указанием точных моментов и проколов. А ваш комментарий можно сократить до "Не понравилось, ибо не понравилось", уж извините.
Спасибо за уделенное внимание, надеюсь, в дальнейшем вы будете давать более детальную критику.
Здравствуйте. «Полуденный» - это лишнее хотя бы потому что дальше идет «Где я?». Где он, он не знает а время – пожалуйста? Не пойдет. Дальше. Там где про улыбку. Нестыковка. Он не увидел, но почувствовал тепло? Тепло видят? Очень добродушно: ты умер. – гы, не, не так. Меняйте. Тишина – настала? Может я ошибаюсь (очень даже может),но может наступила? Там, где первый раз про Бога и отца нашего – жуть. «Мрачный Жнец?» - серьезно? Костяной палец – не то. По-другому напишите, вызывает сомнения. Про обстоятельства смерти. Уважаемый, на суде так не говорят (был). Плохая попытка подкосить под официальный язык. Первое предложение - биографии – перегружено. Делите на предложения по меньше. «Понимаете ли» - слишком мягко для грозного серафима. Как по мне. Смертные грехи – где похоть? Она не знают что ты скажешь – они же вроде мысли читают. Короче, в ад его. Он же не верил, вот пусть и горит. Правильно, надо сжигать тех кто умеет думать. Шучу) Текст сыренький, читается трудно. Перепишите его. Прям по абзацам. А вообще хорошо когда твоя религия и твои взгляды едины. P.S. Опасайтесь закона об оскорблении))
Спасибо за конструктивную критику и за то, что уделили внимание рассказу)) Это мой первый завершенный рассказ, опыта мало, но буду совершенствоваться)
Я сам не верующий, однако решил все таки написать именно про сам суд, даже если он и есть, своими глазами, как я его вижу, как я вижу справедливость в лице этого суда.
Насчет похоти: к ней относятся измены, беспорядочная сексуальная жизнь, проституция и т.п. А нормальное сексуальное влечение к жене разве может называться похотью? Чем "небо" наградило, тем и пользуемся, с соблюдением всех инструкций)))
По поводу улыбки и полуденного света: я ведь веду повествование от 3-го лица и описываю все события. К тому же я еще не умею писать через фокального персонажа, так что мой стиль сейчас похож на всевидящее око.
Ты умер. Ангелы не лукавят, говорят прямо как есть и как думают. Хотя эта честность и искренность может напугать.
Почему жуть про отца?)
Мрачный Жнец - просто не хотел называть Смертью.
Они не знаю, что бы ты сказал, не будь суда. Это имелось ввиду.
В ад или рай - я не знаю, да и не в этом суть рассказа, потому и оставил конец открытым)
0
