Шел я себе по одной из сердечных улиц Москвы. Различаю среди незнакомых фигур одну историческую. Из личной истории. В свою очередь, фигура также меня распознает и предлагает скрепить взаимное узнавание рукопожатием. Рукопожатие происходит, после чего дорожки наши расходятся. Но послевкусие осталось. Оно выразилось в чесотке внутренней стороны примененной для акта рукопожатия ладони. Дальнейшая история развилась на почве моих фантазий во время ее чесания.

 

Историческая фигура (далее ИФ) в спешном порядке собирается окунуться в “разгрузочные процедуры”. Душа и тело, как считается, возятся в одной песочнице. Есть также предположение, будто бы компоненты души хранятся в мозге. Так вот, назначение “разгрузочных процедур” – простирнуть мозг. Как можно его простирнуть? ИФ исследует данный вопрос долгое время. Достаточно долгое для того, чтобы ИФ можно было присвоить степень кандидата простирочных наук. На самом деле, таких людей очень много в нашем мире, и, естественно, каждый из таких людей прошел свой собственный аутентичный путь для того, чтобы примкнуть к кругу изыскателей. Что характерно для представителей данного сообщества - они не индивидуалисты, они любят замыкать круги, они часто действуют вместе, совершая обмен опытом и идеями. Такие конференции. Но (!) это нечто большее. Здесь и свои регламенты, и свои форматы. Правда, редко когда они достигают общероссийского или, тем паче, международного масштабов. Главное, что обмен в данных кругах происходит не только интеллектуальными разработками. В этом, собственно, главное отличие “разгрузочных процедур” от научных конференций.

 

ИФ проходит вдоль подмостков школьной территории, и глаза его (ИФ - мужского пола) направлены именно туда, а не в сторону асфальтированной улочки, по которой он шагает. Люди под тенью деревьев руками и мимикой дают понять ИФ, что будут рады его видеть. ИФ улыбается и, понимая, что “разгрузочная процедура” сегодня уж точно состоится, бодрым шагом топает к ним. Это понимают и вши на его макушке, которые начинают проявлять повышенное шевеление.

Когда компания оказывается в зоне действия вербальной сети, ИФ прикладывает к располагающей улыбке десерт в виде фраз, которые можно трактовать, как “бурные овации тем, кого я и искал и на кого сейчас рассчитываю”. Такой десерт, вполне естественно, приходится по вкусу всем участникам компании, каждый из членов которой выражает свое гурманское “ммм” по-своему. Сидящая по правому краю скамейки Девица покрывает свой взгляд женским нектаром, а продольными движениями ладоней растирает свои стегна, тем самым донося одурманивающую пыльцу до усиков новоприбывшего мотылька. Господин годков под сорок радостно изрыгает приветственный всхлип, после чего высовывает покрытый коричневыми пятнышками язык. На левом фланге разместился Боевой собрат ИФ, который в несколько агрессивной, но вместе с этим придающей ИФ воодушевление манере, тычет в него то пальцем, то сконструированным уже из пяти продолговатых удальцов сепсисным кулачком. ИФ выказывает им радость улыбкой для всех одинаковой, ибо он воспринимает членов компании, как единый организм. Вот часть этого организма в лице Господина протягивает ему хмельную бутыль, а Боевой собрат начинает кичиться ратными подвигами, умело разбавляя повествование звуковыми эффектами междометий и обрушивающимися о колени ударами пятерней. Обобщая информационный посыл друга, ИФ понимает, что того снова уволили с работы за препирательство с начальником. ИФ кивает и поддерживает решение оратора препираться. Девица принимает кивки на свой счет и расплывается в улыбке на манер плавящегося на только что испеченных блинчиках маслица. Глазками она дает понять, что нужно брать, пока горячо. Тем более что все уже так растеклось.

 

ИФ понимает, что содержимое послания в бутылке заканчивается, а он желает продолжать черпать злачную мудрость и дальше. Господин не понимает ничего, и его слюни растекаются по эпидермисному ободку. Все дальше и дальше от преданных глаз, устремленных на ИФ, который решает, что так больше жить нельзя и нужно пойти в магазин за дополнительным модулем мудрости.

 

Через 15 минут ИФ возвращается из магазина с составившим ему компанию Господином. За это время Боевой собрат успел огрести от Девицы, которой пришлись не по нутру прикосновения его волдыристых орудий. Нет, она четко решила, что в масштабах данной “разгрузочной процедуры” принадлежит одному лишь ИФ. Только ему явно не хватает решимости, поэтому она очень благодушно встречает поставку новой порции хмельной азбуки прозрения. “Ну что, герой, вернулся?”, - многообещающей тональностью Девица подводит его к руслу своего водоворота. Боевой собрат отхватывает свою порцию пойла и, отпивая, начинает озабоченно разгуливать вокруг скамейки. Господин же увлечен интересным ароматом пятна на своих заплатанных портках.

 

А в ИФ, вместе с проникающей в его глотку жидкостью, приходит прозрение. Оно, как Ноев ковчег XXI века с установленным громоотводом, укрывает его от разворачивающегося в его душе апокалипсиса бытия. “Если Бог есть, то он – здесь”, - думает ИФ, глядя на бутыль. “Как же Бог мог изгнать из Эдемского сада Адама, не даровав ему возможного оснащения для сопротивления мирским невзгодам? Может, алкоголь и есть частичка Божья, анестезирующая эссенция из клеточных ядер всего того, что могло бы составить Его материальное воплощение?”. Наконец-то ИФ доходит до истины. “Церковные службы, шествия с мощами святых, похоронные церемонии, - в конечном счете все это призвано улучшить качество спирта в алкогольных напитках, насытить его молекулами Божьего царства, что позволит отвести грех. А празднование Рождества Христова есть, по сути дела, мольба по рождению будущего изобретателя спирта v 2.0, напитки на основе которого будут способны отпускать прегрешения любого рода. А для чего тогда люди празднуют Пасху?”.

 

ИФ разговаривает с кружащими вокруг него ангелами и ликами святых, пытаясь добиться от них ответа на поставленный вопрос, тем самым отпуская дружественный совокупный организм на попечение своей совести. За совесть Господина переживать не стоит, ибо она сокрыта от людских глаз в листве сна и возникает лишь в его сознании. Там она открывается для него в виде ребуса, постичь зашифрованное значение которого его атрофированный алкоголем разум уже никогда не сможет, поэтому вновь разочарованная, совесть улетучивается из недр его тела в форме выхлопных газов из кишечного прохода. К этому времени Боевой собрат перестает играть роль наматывающего круги вокруг скамейки циркуля. Достаточно разгоряченный, он приближается к занятому молодой семейной четой сидячему месту и начинает втолковывать мужской половине, что сейчас в него врежется крылатая ракета, после чего он заберет из под обломков женскую половину. Однако объяснить замысел будущего события у Боевого собрата получается не очень. Более того, он получает толчок в грудь, который сносит его с ног. Змеящийся язык Боевого собрата пытается шипеть хлестко и убедительно, а носитель змеящегося клубка вскоре встает на ноги. И сразу же получает кулаком в область змеиного гнезда. Поэтому ответные бомбардировки у Боевого собрата получаются пока что только на уровне слов. Причем выпускаемые из его уст разрывные наконечники палят врассыпную, а сам стрелок явно борется с управлением.

 

ИФ не наблюдает всего этого. Он прокручивает хранящуюся в его душе коллекцию пережитых пасхальных эпизодов. “Так, сладкий пирожок, яички, постоянные подтверждения воскрешений. Чему будет равняться сумма этих частностей?”.

 

И тут компоненты экспозиции раздвигаются, и меж ними появляется личико Девицы. Экспозиция перестает проецироваться на реальность, переходя в латентную форму. Она затаилась. Девица же к этому времени продвинулась глазами далеко за ширму окуляров ИФ в то время, как ее руки начали заползать под его футболку. ИФ начинает ощущать присутствие Господнее. Оно разносится по его телу, порождая заряженность вселенского масштаба. “Пришло время построить мир заново”, - чуть слышно произносит ИФ, на что тесно к нему прижавшаяся, а потому и все услышавшая Девица отвечает: “Я уж отчаялась”.

 

Перестройка стартует по декрету “губы и язык”. В полном соответствие с Законом, ИФ присасывается и начинает стихийно прогуливаться по шее Девицы. Проводя геодезические работы, он также обозревает доступные для тактильного обозрения участки ее ног. ИФ составляет карту местности для переделки мира. Для перехода к зондажной Пятилетке ее творцам необходимо уединение, которое они обнаруживают в кустах, в пяти минутах ходьбы от жилого дома. Планомерное разворачивание Пятилетки предполагает, в первую очередь, спуск творцов с небес на землю. Далее же им надлежит положиться друг на друга. Друг никогда не откажет в разрыве оков, сдерживающих обоюдный потенциал. А потому, в ближайшее время проходящим мимо кустов со своими дитятками мамулям следует держать очи востро: сеанс разрыва формальной атрибуции и переход к неформальному акту бурения даже под покровом растительной вуали может оставить тяжкий отпечаток на еще только формирующейся психике.

 

Тем временем, ответственный за буровую установку ИФ начинает разрабатывать месторождение. Работа идет полным ходом. В ходе этой работы Колонии площиц меняют хозяев и делятся историями из жизни маленького городка.

 

Едва находя лишний воздух, ИФ спрашивает: “Ты же ведь знаешь, зачем мы затеяли это дело?”. Едва находя волю на совладание со стоном, Девица отвечает: “Оттягивать дальше было нельзя”. Ее ответ никак не продвигает ИФ к истине, поэтому он спрашивает: “Противозачаточные приняла?”. После утвердительного “угу” ИФ на время заключительной стадии процесса сбавляет обороты мыслительной деятельности до предельного минимума, возводя на эталонный уровень физическое проявление решимости довершить таки начатое.

 

 

Девица лежит в кустах вместе с ИФ, пребывая в блаженной неге или беспамятстве. В свете проведенной “разгрузки” к ИФ приходит понимание роли Пасхи в человеческой жизни: “гибель греха есть смерть сперматозоидов, и, соответственно, их переход к вечной жизни. Пополнять небеса нерожденными – вот то, чем стоит заниматься!”. Рассматривая в уме инсайт, ИФ посмотрел на небо, которое из голубого успело окраситься в синий цвет. И тут ИФ понял, что скоро ему предстоит очередная рабочая смена...

 

 

…под утро ИФ шагает к дому родному. В его сознании проносятся часы работы. И не только лишь сугубо прожитые очертания последней смены, но и обобщающим образом сшитая компиляция труда за все его время работы в забегаловке. ИФ, как не пытается, все не может вспомнить, когда было положено начало плетению паутины воспоминаний этого отрезка трудовой карьеры. Все начинается ровно так же, как и пока продолжается: вот он подходит к шкафу для одежды, водружает на себя кухонный халат и входит в столовую. Там его встречает напарник, странный Субъект, который хотя и формально умеет разговаривать, но создать осмысленную конструкцию уровнем выше одного слова не в состоянии. Но режет и шинкует хорошо. Потому и держат. Вся проблема, однако, в том, что на долю обязанностей работников столовой вечерней смены тяжким грузом ниспадает мытье гигантообразных стальных цилиндрических кастрюль для варки колбасных изделий и круп по завершении последнего цикла готовки. И ИФ, под словечки Субъекта, воспринимаемые им на уровне значимости радио-передачи “Покажи, что ты можешь, хотя ты не такой. Мы с тобой! (Самовыражение для умственноотсталых)” [ *], все драит и трет.

 

ИФ помнит расплывчатые очертания картин, по ходу работы просочившихся в его память и служивших доказательствами проводимых перед сменами разгрузочных мероприятий. Почему-то каждый раз при их всплывании он запирался в туалете и выворачивал свой желудок наизнанку. Наглядный ли это сигнал организма об удачно проведенных циклах запуска “стиральной машины” или же, наоборот, симптом брака в работе механизма, ИФ не знал. Он понимал лишь одно: перестать прочищаться для него стало уже невозможно.

 

ИФ походит к подъезду и не замечает, что весь путь до дома, да и во время каждой вылазки наружу, да и на протяжении каждой секунды уже неизвестно скольких лет догробной жизни на планете Земля он не ощущал ароматы мгновений. Любые: обонятельные, осязательные, зрительные, слуховые, вкусовые. Голос интуиции погребен в растущей изо дня в день гнойной массе пыточных попыток пробиться сквозь бельмо на душе. Все значимые фрагменты, из которых складывается его существование, незначимы и прозрачны до атрофийной однородности, из которых состоят его впечатления о моменте. Уникальность момента превращается в изуродованное до уровня осколков массированным запуском металлических шаров стеклянное поле пинбольной машины. Адаптация к такому восприятию мира потребовала капитального ремонта его внутреннего мира, перестройки его пространства под морг.

 

Он достает ключ и открывает входную дверь в свой теплый очаг, который, впрочем, уже долгое время не может разогреть гадостливую стужу в душе, температурный минус которой он воспринимает только в состоянии здравого рассудка [т. е. никогда]. Он переобувается и, не удосуживаясь переодеванием, падает навзничь на кровать. Под потолком виражируют мухи. Но это ведь Лето! В походе по кровати маршируют клопы. И это тоже нормально, ведь свои!

 

Он их не замечает, он занят самосозерцанием обрывков своей жизни и пытается рефлексировать. “Неужели у всех наворачивающих траектории по пешеходной зоне господ такая же монотонная и безрадостная жизнь? Я ведь все делал и продолжаю делать исключительно по заветам Божьей воли. Господь, ведь я вливаю Тебя в себя практически ежедневно. Если этого не происходит, то исключительно по воле обстоятельств, причем я караю себя угрызениями совести за отступление от положенного порядка суровее любого наказания в рамках службы в старообрядческом монастыре. На улицах даже летом бывает облачно, бюджета столицы не хватает на то, чтобы их разогнать, - значит, Ты можешь видеть, сколь многих нерожденных я отправляю в Твою обитель. Не то, что многодетные семьи! Я и праздники религиозного рода просеиваю через свой разум, задумаюсь над заведенным порядком. Что не так?”.

 

ИФ так и не дождался ответа, провалившись в сон.

 

Наутро он просыпается и следует в отхожее место. Выйдя оттуда, он ступает на кухню. На столе лежит телефонная трубка, которая давно уже не в состоянии функционировать. ИФ перешагивает через препятствие на кафельном полу и включает воду в раковине, чтобы наполнить чайник. Наполнив его, он снова перешагивает напольную преграду и ставит воду на кипячение. ИФ всегда все делает на автомате: и ставит воду, и кушает, и перешагивает.

 

ИФ попивает чаек с бутербродом и уходит на улицу, в поисках “разгрузки”. Повод ведь есть: Господь Бог его не слышит, а это несправедливо и потому удручает.

 

А если вернуться в квартиру и посмотреть на препятствие, которое ИФ ежедневно перешагивает, то можно увидеть вздутый, а кое-где и треснувший под напором деятельности бактерий труп. На месте зияющих отверстий лица к будущей поездке в большой мир готовятся опарыши.

 

Судебно-медицинская экспертиза покажет, что ежедневным препятствием для ИФ была его мама. Но когда придет “черед и весть”, сказать сложно, ибо “шарманка будет играть по заведенному порядку” настолько долго, насколько получится.

 

* передача просуществовала недолгое время и закрылась на основании практически единовременной подачи жалоб от слушателей и ведущих, существо которых роднил пункт о том, что “это невыносимо!”