– Клара, детка, разве ты не знаешь, что нельзя уходить самой из детского сада?
Молчание. Клара надулась и смотрит на пыльные носки сандалий. По сандалиям ползёт муравей. Он интересует Клару куда больше, чем разговоры о её поведении. Он движется упорно, он идёт к цели. Как Клара пару часов назад. И она уверена, что муравей не очень-то представляет себе, зачем он это делает. Как и Клара.
– Детка, посмотри на меня.
Клара поднимает голову.
– Пообещай, что больше не уйдёшь одна?
– Обещаааааааю.
– Зачем ты ушла? Тебя обидели?
– Не-а.
– Соскучилась по нам с папой?
– Не-а.
– Ты решила отправиться в путешествие?
Молчание. Клара не уверена. И ещё Клара рада бы, да не умеет сказать, что почувствовала, как что-то вспомнила. Только не вспомнила, что. Но именно это чувство, жгучее, как крапива, заставило её бросить скакалку прямо на площадке сада и «отправиться в путешествие».
– Мам, а куда ползёт вурамей?
8 лет
– Послушайте, только с вашим ребёнком возникают такие проблемы, вам известны наши правила! Уходить и приходить под полным наблюдением! Как получается, что Клара либо не доходит до школы, либо не доходит до дома? – директриса раздражена, хоть и говорит пока спокойно. Но Клара уже знает, как легко вывести её из себя.
– Это я у вас хочу спросить! – папа лупит кулаком по подлокотнику кресла. – Как получается, что ребёнок беспрепятственно уходит из школы, куда смотрит охрана? Учителя?! Может у вас бракованная система слежения? Что, если её похитят?!
– Школа не господь бог, – повышает голос на несколько тонов директриса. – Не взваливайте на нас воспитание своего ребёнка! Откуда у неё эта тяга к бродяжничеству? Это ведь уже третья её школа за две четверти, так? В других было так же! Займитесь своей дочерью, почините её чип отслеживания! Мы не можем брать на себя ответственность за такого ребёнка!
– Какого – такого?! – Клара мельком взглядывает на отца: уже начал багроветь. Она тут же опускает взгляд и продолжает незаметно расколупывать краску со стула.
– Антон, не нужно, – умоляющий голос матери. – Послушайте, она ведь только пошла в первый класс, это такой стресс для ребёнка, вы же сами понимаете.
– Стресс у всех, а такие проблемы только с вашим ребёнком. Мы не хотим под суд. Я молчу о том, что органы опеки могут заинтересоваться и вами. Клара, хочешь попасть в приют?
Клара пожимает плечами. Ей в общем всё равно, откуда уходить. Может быть, из приюта уйти будет проще?
– Ваш ребёнок проявляет отвратительное неприлежание, рассеянность и непослушание, – рубит директриса. – Если так дальше продолжится, мы вынуждены будем исключить Клару. А пока на испытательный срок.
***
– Будешь сидеть в своей комнате все выходные! – орёт отец из-за двери. – Скажи спасибо, что я тебя не выдрал, неблагодарная маленькая дрянь!
Клара слышит, как всхлипывает мать рядом с ним. Она не одобряет такие методы воспитания. Клара тоже. Но обе понимают, что у папы – нервы. Иногда Клара с равнодушием думает, что если бы была мальчиком, папа бы её уже убил. А с девчонок взятки гладки.
Клара, не раздеваясь, ложится на кровать и смотрит на луну. Она и сама устала постоянно уходить. Но если бы только ей хотя бы раз дали добраться до цели. И знать бы, где эта цель... Воспоминания о том, чего не можешь вспомнить, ужасны. Хуже комара в темноте, которого никак не можешь прихлопнуть. Клара не замечает, как засыпает.
***
Она просыпается от тряски. Папа несёт её на руках, рядом плачет мама. Они где-то на улице. Ноги очень мрёзнут и саднят.
– Мам, что случилось? – спрашивает Клара.
– Детка, ты ходила во сне, – говорит папа ласково, пока мама отворачивается и пытается наскоро вытереть слёзы. – Мы с мамой очень испугались, ты очень далеко ушла от дома, нам с мамой пришлось тебя искать на машине. Но сейчас мы приедем домой, ты согреешься, всё будет хорошо.
– Пап, а докуда я дошла?
– До самой Руменки.
Руменка -- за северо-западной границей города. Клара это запоминает.
11 лет
– Алло. Да. Мы подъехали. Несколько раз присели на ленту, задний магнит всё ещё барахлит... Сразу отсюда поеду в ремонт. Да, сейчас психотерапия, а на шесть часов томограф... Да. Представляешь, вчерашний шарлатан сказал, что у неё крама нарушена проклятием, просил за снятие порчи огромные деньги... Думаешь?.. Да, к гомеопату на завтра... Детка, убери ноги с приборной панели... Спасибо.
Кларе удобнее рисовать в машине, поставив ноги на приборную панель, но маме это, разумеется, не нравится. Клара опускает ноги и горбится над планшетом. Рисунки в нём не отличаются разнообразием. Серо-зелёные холмы, дерево с двойным стволом ближе к зрителю, ключ у подножия холма и ручей, образующий подковку. Дневные виды, ночные виды, утренне-вечерние виды. Всегда летом или весной. Иногда Клара пыталась нарисовать звёзды над деревом, но постоянно стирала их и перерисовывала.
– Да... Ты сумел записать нас к этому нейро-остеопату?! Антон, ты молодец! Да, целую, до вечера.
Мать убирает телефон в сумку.
– Клара, детка, ты готова?
Клара в это время пытается вынуть из мозга очередную мучительно ноющую занозу памяти: «Вроде бы это кипарис, – бормочет она. – Или, может быть, сосна? Лиственница? Нет, кажется, сосна. Или кипарис?»
– Клара!
– Да, мам, да. Сейчас...
– У тебя сегодня сеанс гипноза, соберись, пожалуйста. Ты же не хочешь расстроить на с папой?
– Мам, кипарисы растут на северо-западе?
– Клара! Мы же договорились: ни слова о северо-западе!
– Но доктор Ташевич говорил, что наоборот нам нужно туда съездить...
– Доктор Ташевич довёл тебя до лунатизма, милая. Поэтому мы больше не пользуемся его услугами. И потом, ты же не можешь толком объяснить, куда на северо-запад нам ехать.
Это было правдой, поэтому Кларе больше ничего не оставалось, кроме как молча закрыть планшет и вылезти из машины.
***
– Мама подождёт тебя за дверью, Клара, проходи. Как твои дела?
Клара не любит улыбаться, но на доктора Милоша без улыбки смотреть не может. Он забавный: круглый, пухлый, как деловитый колобок, и весёлый.
– Нормально, док. Сегодня мы были у колдуна, он выпотрошил воробья прямо мне на колени, представляете? А в конце его вырвало. Он был в этом... в трансуре.
– В трансе, наверное. Мда уж, лучше бы их снова объявили вне закона, честное слово.
– Тогда и вас объявят.
– А вот и нет, гипноз официальная наука, я по ней диплом защищал.
– Знаете, у всех этих типов тоже есть дипломы. И институты.
– Да. Это ужасно. Ты готова? В прошлый раз почти получилось.
– Угу.
Доктор надевает очки виртуальной реальности на себя и на Клару.
Клара закрывает глаза, как только слышит низкое гудение гипно-машинки и проваливается в видения. Видения блеклые, как во сне, звуки приглушены. Но в этот раз она различает гораздо больше. Кларе кажется, что она воспринимает всё через толщу воды. Она знает, что док через свои виртуальные очки видит то же самое, но всё равно заставляет её рассказывать.
– Ого, какая чёткая картинка сегодня! Я внутри помещения, док. Оно что, из ткани? Тут мужчины и женщины в форме...
– Это похоже на армейскую палатку, Клара. Тебе знаком кто-то из людей?
– Нет. Да. Не знаю. Какая странная у них форма. Серая, тоже из ткани... Смотрите, док, у них чёрные клипсы. Как в кино про прошлый век, там такие передатчики ещё не встроенные...
– Отлично, Клара, ты видишь себя? Ты смотришь на это сверху? Со стороны?
– Я ээээ... я как будто одна из них... Я тороплюсь. Слышите? «Срочная эвакуация», «Марш-бросок». А я... Кажется, собираю сумку... Тут надпись на контейнерах! М... Сивчев... Сивчев Салаш... Так, я выхожу из помещения...
– Клара, что снаружи?
– …
– Клара? Ответь. Что снаружи?
…
– Клара!
Ооооо, – говорит Клара и садится, открывая глаза. – Оооооо! Это же то самое место, понятно?!
– Клара, спокойнее, спокойнее, мы не закончили.
– Да нет же. Мы закончили! Теперь просто нужно туда съездить! И узнать, что я забыла!
– Да, возможно, это имеет смысл. Я порекомендую твоим родителям...
– Ох, они не станут слушать!
– Почему не станут? Сивчев Салаш не так далеко от города, вы могли бы съездить туда на выходные...
Мама заглядывает в дверь:
– Доктор, простите за вторжение, но у нас сегодня томограф, вы ещё долго?
– Нет, нет, мы уже закончили. Знаете, я советовал бы вам съездить завтра на Сивчев Салаш, Клара увидела его в гипносне.
– Хорошо, хорошо. Клара, прощайся с доктором.
– Пока, док.
– До свидания, Клара.
***
– Клара?! Что ты здесь делаешь?!
Клара угрюмо переминается с ноги на ногу на пороге и страется не смотреть на Милоша:
– Что, что. Я сбежала из дома, док. Вы мне поможете?
– Как ты меня нашла?!
– У вас в ворлдбуке адрес же указан, машина меня привезла.
– Ты что, угнала машину?
– Ну вроде как да...
– Вроде как?! Клара!
– Вы мне поможете или нет?
Теперь Клара смотрит ему прямо в глаза. Очередь дока отводить взгляд.
– Дома наверное уже сработал сигнал, что ты не в комнате ночью! Сейчас тут будет полиция!
– Док, вы что, глупый? Я заглушила сигнал и оставила дома фейковый чип.
– Современные дети...
– А как, вы думаете, мы школу прогуливаем?
– Клара, неужели не было другого способа? Всё равно обман раскроется. Меня ведь могут посадить в тюрьму...
– Ну пожалуйста, док. Я бы не стала вас приплетать, но у меня больше нет нормальных знакомых взрослых, а через городскую границу я выехать не смогу, я не умею менять возраст в официальном аккаунте.
– Ну хоть что-то ты не умеешь. Почему же родители отказались тебя везти?
– …
– Клара?
– … Просто после томографии. Они какие-то странные. Наверное, у меня что-то опасное нашли. Но мне не говорят, конечно. У папы опять нервы. У мамы тоже. А я больше не могу ждать! Ещё в больницу меня загонят и тогда конец всему. А вдруг мне жить осталось неделю?
– Не говори глупости. Ты проживёшь ещё две сотни лет, не меньше.
– Ага, сразу две тысячи. Ну так что?
– Дай мне хотя бы одеться. Поедем на моей машине.
– Док, вы супер, когда мне стукнет тридцать, я выйду за вас замуж.
– Я польщён, но я противник семейных отношений.
– Ну ладно, тогда буду вашим компаньоном в старости.
– Договорились.
***
– То самое место?
– Ага.
– Уверена?
– …
– Ладно, вот фонарик, идём.
– Знаете, док. Давайте я схожу одна, а вы тут последите за дорогой. Меня же отсюда хорошо видно?
– Клара, давай всё-таки вместе...
– Ладно, но вы держитесь подальше. Я хочу одна...
– Хорошо, я буду в тридцати шагах от тебя.
– Идёт.
Начинает накрапывать дождь, уже немного светлеет. Клара натягивает капюшон на голову, включает фонарик и идёт на холм, оскальзываясь на мокрой траве. Сзади пыхтит док.
– Сосна, – шепчет она, прикасаясь к шершавому стволу. Дежавю настигает её с небывалой силой. Это правильное место, наконец-то она здесь. Но зачем? Всё равно не вспомнить! Клара утыкается лбом в кору.
– Папа! – слышит она детский голос. – Папа, ты пришёл меня забрать?
Клара вздрагивает и выглядывает из-за ствола. Со стороны обрывистого склона к сосне выбирается светловолосый мальчик, лет пяти. В утренних сумерках его голова белеет как одуванчик.
– Я не твой папа, – говорит Клара. – Я вообще девочка. Ты что, потерялся? Как тебя зовут?
Мальчик замирает на полдороге, и задумчиво смотрит на Клару.
– Я уверен, что ты папа, – говорит он. – Я тебя чувствую.
Он подходит к Кларе и обнимает её. Клара не любит детей, она неловко хлопает мальчика по спине и тут на неё накатывает. Как будто не она, а кто-то другой, сквозь неё, истосковавшийся по этому мальчику, изболевшийся от беспокойства о сыне, сожранный чувством неискупимой вины, тянется наружу. Тянулся всю её короткую жизнь. Или две жизни? Три? Слёзы сами текут по щекам. Кларе кажется, что сейчас она и умрёт, потому что человек не может вынести столько сильных эмоций сразу.
– Ты тут давно? – спрашивает Клара, едва выталкивая слова через сжатое спазмом горло.
– Ты сказал, что заберёшь меня отсюда, чтобы я ждал тебя. И я ждал. Ты сказал подождать.
– Клара!
Голос доктора.
– Клара, во что он одет?
– Вы что, не видите, док?.. Ох, не видите. Ткань на ощупь.
– Двести лет, Клара, всё совпадает. Клара, сейчас я отключу аппарат и ты проснёшься. Клара, ты готова?
Клара холодеет и притискивает к себе мальчика.
– Ты меня обманул! – кричит она. – Зачем?! За что?!
И просыпается.
***
– Спасибо вам, доктор, спасибо. Что бы мы без вас делали. Мы так испугались, когда она убежала, сами понимаете, в таком состоянии...
– Соболезную. Видимо, микрокисты росли давно, этим и объяснялось её поведение.
– … (рыдание) Мы хотим воспользоваться новой программой, Компаньон, знаете?
– Перенос сознания в цифру? Благородно. Может быть, в старости мы с Кларой снова встретимся. Вы не хотите узнать, куда она так рвалась?
– Нет, спасибо, доктор, спасибо, теперь она едва ли куда-то сможет сбежать... В больнице уже начали подготовку.
– Ну что ж, передавайте ей привет. Всего хорошего.
– Прощайте, доктор, спасибо.
***
Он приехал на это место спустя неделю после похорон Клары. Похороны были скромными и полными надежды – родители отдали сознание дочери в оцифровку набирающего популярность социального проекта «Компаньон». Он не понимал, какая для родителей разница – всё равно они больше никогда не увидятся, не смогут поговорить с дочерью, это базовое условие для «Компаньона» – никаких контактов с родными после заселения в сеть. Впрочем, это не его дело.
День был ветреный, он добрался до вершины холма и закурил, глядя вниз. Кое-где виднелись ровные участки возделанных земель, по дороге изредка проезжали автоматические грузовики. То тут, то там сверкали стеклянные крыши подземных домов. Не так пустынно, как ему показалось в ту ночь, когда они с Кларой смотрели гипносон. И всё же это то самое место, сон оказался поразительно точен. Что он тут рассчитывал найти, и сам не знал. Может быть, это был его способ проситься к Кларой. Он привязался к ней за три года терапии, она практически росла на его глазах. С восьми лет до одиннадцати. Для ребёнка это большой срок. За всю свою практику он не видел человека, даже и взрослого, который был так сосредоточен на цели, хотя имел весьма смутное представление о ней.
Он сунул окурок в карманный утилизатор и обошёл сосну вокруг. Это было не так просто – одна сторона холма оказалась обрывистой – сосна росла как раз на краю, он всё же оступился и съехал на несколько метров вниз по песчаной почве. Когда он отряхнулся и полез обратно, заметил что-то вроде большой норы. Кто делает такие норы? Лисы? Барсуки? А может, местные ребятишки вырыли себе пещеру? Взрослый человек бы туда не пролез. Сам не зная, зачем, он руками раскопал вход, довольно скоро его рука наткнулась на что-то твёрдое и острое. Порезался до крови. Осторожно раскидал песчаник, под которым нашёл раздробленный маленький череп. Медленно убрал руки, отвернулся, сев прямо на землю и закурил ещё одну.
Говорят, во время гипносна, как и во время обычного, душа отрывается от тела и отправляется в путешествие. Он не верил в души и их переселение. Поэтому думать о мальчике, которого, возможно, оставил здесь отец двести лет тому назад, не хотелось.
Может быть, я чего-то не понимаю, но у меня возникает вопрос - а что хотел сказать автор этим рассказом? О чём он? Как предположил один из рецензентов, "О любви? Которой не хватило одним, чтобы услышать своего ребенка. И которая двести лет вела другого к оставленному сыну." Этот же рецензент пишет: "«Ни слова о северо-западе!» - это же не отрицание ребенка, это отрицание способа решения проблемы, который раз за разом ни к чему не приводит. " Родители Клары, разумеется, любят своего ребёнка. И тратят уйму времени, денег и нервов, чтобы помочь дочке.
О любви отца, "которая двести лет вела..." Да разве могло быть по-другому?!! Разве это какая-то особенная любовь? Любой бы в его положении стремился к оставленному малышу.
Кроме того, я не поняла, для чего нужна была в рассказе смерть Клары. Если она как-то связана со стремлением души отца к душе погибшего сына, то это полный финиш. Разве можно жертвовать жизнью чужого ребёнка, чтобы обрести своего?
Спасибо за подробный комментарий РоботБендер всё верно прочла, и на вопрос "о чём говорит нам автор" ответила)
Смерть Клары, это просто привязка к моему рассказу "Фантом", сеттинг тот же) И ещё -- это лазейка для тех, кто как доктор не хочет верить в переселение душ)
Так роботБендер считает, что рассказ "О любви? Которой не хватило одним, чтобы услышать своего ребенка. И которая двести лет вела другого к оставленному сыну." Первое - неправда, родители любили Клару, а второе - само собой. Так о чём же рассказ?
Первое - неправда, родители любили Клару, а второе - само собой.
"Не хватило" не значит "не было". Родители, которые бьют своих детей, тоже их любят. А насчет само собой... Простите, вы ни про одного неплательщика алиментов не слышали? Или про младенцев, которых в мусорные баки выкидывают? Родительская любовь далеко не безусловный рефлекс. И да, могло быть по-другому.
Если автор действительно написал в этом рассказе о большой родительской любви, как Вы считаете, то это просто ужасно. Не надо такой любви, если за неё платят мучениями ни в чём не повинные маленькие девочки.
Честно говоря, я не думаю, что Клара заплатила своей смертью за что-то. Человек смертен (с) Просто совпало. Чисто логически, каков был смысл душе(?) отца-военного убивать ее, пока она не дошла до пещеры? Да и доктор Милош настаивает: все это переселение душ – сказки, поведение Клары – следствие ее болезни. А так-то да, девочку жалко. И Марусю из «Детей подземелья». Или вон – во вчерашней серии «Игры престолов» - девочка заплатила за доброту своего отца по отношению к путникам (Псу и Арье). Мир несправедлив.
Спасибо, что отвечаете на комментарии. Всё верно) Просто я считаю, что автору немного некомильфо самостоятельно отвечать, что он там имел в виду -- если вопросы возникают, значит, плохо подал. А вот когда читатель, который всё верно прочитал, отвечает, это уже совсем другое дело. Так что: спасибо-спасибо-спасибо.
А вопросов море, да... Если предположить, что переселение душ здесь всё-таки было, так-то вообще души во время своих путешествий покидают тела... И трогательные объятия мальчика с девочкой-отцом в эту концепцию не вписываются. Если же весь рассказ просто о бредовых видениях больной девочки - тогда зачем?
Ну да). Как гласит не очень приличный анекдот, "случаи бывают разные"...) Бывает, что автор почему-то не хочет объяснить идею своего произведения, ну, а бывает - не может...
Просто, интересно, восхитительно! Все понравилось, и стиль, и персонажи, и сюжет. Приятное глазу оформление довольно не частое явление на сайте. Благодарю. Прочёл с удовольствием.
2. Доктор Милош скорее симпатичен, чем нет. Колобок не может быть опасен. Но он тоже раздираем противоречиями. Богатые клиенты, которых не хочется терять. Желание помочь симпатичной ему девочке. Боязнь лишиться практики. Мне, кстати, не показалось странным, что он все же согласился ехать (вне последующей развязки): просьба умирающего что-то да значит. Тем неожиданнее оказалось истинное положение дел: доктор Милош сумел-таки найти лазейку. Сцена с мальчиком очень пронзительная. Потому что все начинает проясняться, потому что все так резко обрывается. Сказала бы, что сцена по делу жесткая, но слезы, «сейчас умрет», «столько сильных эмоций сразу», как по мне, это уже перебор в сторону индийской мелодрамы. ИМХО, вот этих слов: «кто-то другой, сквозь неё, истосковавшийся по этому мальчику, изболевшийся от беспокойства о сыне, сожранный чувством неискупимой вины, тянется наружу» и «спазма в горле» было бы достаточно. Собственно, в тему к тому же: раздробленный маленький череп – это чтоб больнее было? Чтобы не просто представлять маленького, брошенного, умирающего от голода и жажды, а представлять его страх и его врага – сильного и безжалостного? Перенос сознания – почему бы и нет? Тут я на позициях доктора. Если родители считают, что так лучше. Если родители верят, что это продлит жизнь их дочери, пусть и в виртуальном пространстве. Если это поможет родителям пережить трагедию.
А финал мне не показался оборванным. Тут много недосказанного, но по-другому и не могло быть. Клара так и не добралась до пещеры. Доктор отрицает возможность переселения душ. Родители озабочены другой миссией. При таких-то вводных… И еще. Я прочитала у кого-то в отзывах: а мальчик, мол, к чему? И подумала, что рассказ ведь не о мальчике, нет. И не о девочке. О любви? Которой не хватило одним, чтобы услышать своего ребенка. И которая двести лет вела другого к оставленному сыну. Спасибо.
В общем, спойлер в комментариях опять не работает( Придется мне свой поток сознания поделить на два комментария.
1. Надо сказать, что когда я читала в голосовании, что этот текст состоит из одних только диалогов, я очень удивлялась. Почему одни диалоги? Я же точно помню, как выглядела Клара. И врач у нее был очень такой, запоминающийся. И четкой была картинка, когда они отправились вместе на поиски незнамо чего, а потом оказалось… В общем, я сейчас открыла текст – и правда, почти одни диалоги)
Я не совсем поняла смысл названия. Почему-то у меня, в первую очередь, сработало значение «служение», а не «дисциплинированность». И, если это понимание верно, стремление Клары вернуться к мальчику – и есть смысл ее жизни? Или «послушание» - это поведение мальчика, которому сказали ждать и он ждал? Я уже говорила, что начало отчасти похоже на Сайлент Хилл. Это и играет на руку тексту, и, наоборот, настраивает против. С одной стороны, однозначно ждешь уже чего-то мистического, захватывающего. С другой – раздражаешься на вторичность. Особы, менее терпеливые, чем я, вполне могут бросить читать. Я читала, потому что «вурамей» и потому что пятилетка как настоящая). А потом поняла, что Сайлент Хилл тут не главное. Главное – те, кто вокруг. Сцена беседы родителей с директором очень жизненна. Именно за счет реакций обеих сторон. То, что разговор состоялся при Кларе – бестактность, разумеется. Но в современных школах, например, именно так и проводятся советы по профилактике: когда уже остальные средства - разговоры, убеждения, шантаж - исчерпаны, так хоть на родителях оторваться. А то, что школа пыталась – понятно из «Но Клара уже знает, как легко вывести её из себя». И образ родителей весьма убедительный. Есть проблемный ребенок, и решить его проблему не так и просто. Герои выставляют психзащиту: это не я плохой родитель – это школа не выполняет своих обязанностей. И не смейте говорить мне, что у ребенка есть проблемы – это просто странности, на которые не стоит обращать внимание. Отец защищается нападая, мать просто пытается закрыть глаза. И оба беспомощны – в своем желании помочь ребенку. Воспоминания о том, чего не можешь вспомнить, ужасны. Хуже комара в темноте, которого никак не можешь прихлопнуть - здорово Несколько точных штрихов – возможно, подсмотренных в жизни – и рисуется образ девочки, не по годам способной к анализу окружающей обстановки. И рядом «Кларе удобнее рисовать в машине, поставив ноги на приборную панель, но маме это, разумеется, не нравится». Ребенок. Очень странный ребенок? Не думаю. Дети в больницах взрослеют быстро. Дети, осознавшие, что родители не всегда могут им помочь, предпочитают полагаться на себя. Мама не хочет слышать дочку. Мама устала. «Ни слова о северо-западе!» - это же не отрицание ребенка, это отрицание способа решения проблемы, который раз за разом ни к чему не приводит. Почему читатели решили, что родителям все равно? Клару спрашивали, возможно, даже колесили по северу-западу – результата ноль. Зато лунатизм. Зато страх потерять. И родители выбирают другой способ защиты: врачи, колдуны, экстрасенсы - поиск лучшего. Это ведь тоже своеобразное послушание – крест, который они согласились нести. Которому теперь подчинена их жизнь. Быть может, потому они и не стремятся в Сивчев Салаш? Кому захочется, чтобы его жизнь потеряла смысл?
Огромное спасибо за такой отзыв. Вы совершенно верно всё прочли и поняли. И отзыв тем ценнее, что я для вас автор чужой) Если хотя бы один читатель так воспринял этот рассказ, он уже написан не зря. Ещё раз спасибо!
Ну, по этому рассказу стоит сделать фильм. Он будет понятнее, чем текст. А так очень неплохо! Такой стиль повествования и изложения истории очень хорошо вписывается в рассказ. Единственное- конец немного подкачал. Он слишком прост для сильного психологического рассказа. Можно было бы придумать что-то посерьёзнее, однако, это уже пожелание. Автор молодец! Успехов!
0
РоботБендер всё верно прочла, и на вопрос "о чём говорит нам автор" ответила) 
