- Ты… ты…ты мне не тычь! – и потом он, видимо не удержавшись, неуверенно добавил. – Сукин сын!

На полу лежали ободранные плинтусы, цвета соломы, перегнившей в компост. Если бы сам посетитель не был в таком взвинченном состоянии, то заметил бы странность. Плинтусы не прикрутили как следует, а как бы прислонили к недавно окрашенным стенам. Прочая обстановка была «под стать»: кислотно-салатовая расцветка стен, агрессивно-персикового цвета полы из заскорузлого линолеума, тонкий крошащийся белесый пластик вокруг окон, захватанный по краям грязными руками многочисленных посетителей.

- Идите. – строго оборвал только начавшуюся тираду посетителя кто-то невидимый, за окном.

- Позвольте, но… - попытался защититься посетитель, испугавшись.

Но… сидевший там, в пыльной глубине, уже невозмутимо перекладывал какие-то бумаги с места на место. Может быть, тому, кто «за окном» тоже хотелось и раскричаться, и выпихнуть узкую дряблую дверь, выбежать в салатово-персиковый коридор, и истоптать ногами уродливые плинтусы. И может быть, выбежать на улицу и долго-долго кататься по жухлой траве, горланя что-то нечленораздельное. Может быть… но…

- Позвольте… - посетитель опять ввернул чужое слово, - Позвольте… но как же мне быть?

- Тебе же сказали. – после долгой унизительной паузы, и еще более сухим тоном, сказал «заоконник». – Вам у-же в-с-е ска-за-ли. – на манер школьного учителя отчеканил он по слогам. И громко щелкнул клеенчатой папкой, тем самым только подтверждая свое мнение.  

Вдруг где-то сзади пахнуло перегаром и немытым телом. Как будто что-то тяжелое навалилось на первого посетителя, большое и гадостное. Однако, он собрал последние силы, чтобы удержаться, и не отбежать от окна.

- Здрасьте! – рубанул рубанул детина, видно, тоже посетитель. – Ги-де, скаж-те пожал-ста, получить можно?

- Согласно очереди. – привычно отчеканил тот, кто за окном.

- А-а-а-а, - уважительно протянул детина, и отодвинул в сторону первого. Как будто, смахнул со стола на пол какие-то испортившиеся остатки еды.

- Паспорт. – резко потребовали за окном.

- А-а-а-а… - опять протянул тот, и полез в необъятные карманы засаленной куртки, извлекая оттуда какие-то грязные пакеты.

- Позвольте… - дрожащим голосом сказал первый посетитель, и неловко попытался придвинуться к окну. – Позвольте…

- О-гог-го, - недовольно покачал головой здоровый детина. Со стороны было заметно, как его уши прижались с жирной шее, как будто у крысы перед атакой. – Ого-го…

- Да вы что мне не отвечаете толком!? Позвольте… я должен получить разъяснение касательно вопроса… - затараторил первый посетитель, пытаясь просунуть голову между здоровенным локтем, в небольшую прореху окна. 

- Все разъяснения вы получили.

- Как же, получил? Позвольте…

- Ты че, разпозволькался… а? – вступился детина, - Не видишь, человек работает. – и он уважительно кивнул на того, кто сидел за окном.

- Вы… вы… - затрепетал первый посетитель. – Позвольте…

- А вот и не позволю! – сказал детина, и опять смахнул его локтем куда-то в сторону. 

Тот как-то особенно порывисто отбежал от окна на середину коридора, закружился, закривлялся, вроде как от боли…

- Позвольте, позвольте, позвольте… - закричал он и одновременно, замычал. – Я так не могу, я так не могу, я так бол-л-ль-ше не могу.

Перемена была настолько резкая, что детина открыл кастрюлееобразный слюнявый рот, да так и забыл его закрыть. Даже «заоконник» привстал, и было видно плешивый затылок, и какое-то невнятное лицо, которое больше напоминало провинциальную газету – без особых событий, в которой даже рекламные объявления – и те однообразные.

- Позвольте, позвольте… - все не унимался первый посетитель.

В это время, к нему уже спешил сгорбившийся охранник, на ходу подтягивая штаны. Судя по виду лоснящейся ткани у правого кармана, на работе он яростно лузгал семечки.

- Сща-а-ас. Нау в в-ход. – прорычал охранник так уверенно, как будто с него разом свалились муки геморроидальных спазмов. Что поделать, профессиональная болезнь. – даже говорил он бывшим сослуживцам, ерзая на стуле, и те уважительно кивали. – Мол. не просто так-то страдает человек.

Но первый посетитель не понял этого «сщас наувыход», и опять рванулся к окну.

- Я не дам, я не дам, я не дам… - затараторил он. Но окно резким выученным движением закрылось.

- Ах ты! – даже как-то завизжал детина. И наотмашь ударил первого. Так, что большая землистого цвета ладонь с обломанными грязными ногтями, описала в воздухе какую-то, чуть ли не изящную по своей фигуре, «галку».

- Позвольте… - заныл от боли первый посетитель. От удара он упал на пол и схватился за щеку, становившуюся пуцовой.

Детина, видимо испуганный, посмотрел на охранника. Но тот уже скорым шагом спешил к своей будке. А как только закрылся там, так и поспешно развернул какой-то журнал.

Окно было невозвратно закрыто. И даже детина теперь это понимал. Он бросил на ходу что-то сварливое: Да ну… ема-твою-мать...

На последок еще пнул ногой сидящего на полу посетителя и пошел прочь.

Первый посетитель поднялся. На лице его отражалась какая-то опасная решимость. С зияющим «фонарем» на щеке, и как-то неестественно вихляющим от удара боком, он подошел к закрытому окну и тихо-тихо в него постучал: тук-тук, тук-тук-тук.

Окно через какое-то время открылось.

- Здравствуйте. – уверенно сказал он. – Я бы хотел…

- Да, пожалуйста. – спокойно сказали за окном. – Позвольте, ваш документ.