Предрассветные сны. Часть первая. Степень критики: Каждый комментарий для меня бесценен! Так что пишите все что думаете)
Короткое описание: Война и мир, любовь и дружба... вообщем про жизнь с молодыми ребятами в главной роли. Предупреждаю: повесть содержит сцены насилия, а также не совсем нормативную лексику. Все события вымышлены, но все равно приношу извинения за возможные ляпы. Надеюсь на вашу критику) Следующая часть http://for-writers.ru/publ/predrassvetnye_sny_chast_vtoraja_nachalo/69-1-0-16948
Дорогие мама и папа, пишу вам опять. Сейчас передо мной вид невероятной красоты. Эти горы… покрытые густой зеленкой, эта прозрачная дымка по утрам! Что там Лермонтов? Горы надо видеть! Правда за эти пол года они уже опостылели мне сильнее, чем наша улица. Скучаю и не дождусь когда смогу приехать. И сразу скажу, что б вы не волновались там. Ничего подобного, что сейчас проскакивает по телику, у нас нет. Это все показуха и снимается далеко от нашей части. Здесь только иногда кто-то в горах постреляет, да артиллеристы побабахают для веселухи. А во всем этом есть даже какая-то романтика: мужики в форме и автоматами, рассекаем на БМП-шках по красивейшим горным местам. Если бы не скука. Да еще после зимы комары добавились… А так у меня все хорошо. Как там наши студенты, как у них с учебой не слышали? У вас что-нибудь интересное может, случилось. Вообщем заканчиваю, надо на развод бежать. Жду ответа, ваш Сын) - Слышь, Достоевский, а тебя что позвать забыли? - Меня нету… я летаю над высотой 1254 и воспеваю ее великолепие. - Ну лейтеха тебе перья на крылышках пообщипает. - Пообщипает… - отложил письмо, выбрался с койки, прихватив автомат, - ну пошли. А картежников этих нечего ждать.
Солнце все ниже опускалась к горизонту. Дневная жара сменилась вечерней духотой. Лишь ожидающее впереди озеро давало облегчение сомлевшим друзьям. - Ты поесть взял-то? – спросил Димон. - А как же, - Матвей тряхнул портфелем. Там было не только полотенце. - Ох, я щас поплаваю… - Только не заплывай далеко, а то твой хавчик съем. На месте у берега метровая трава была примята. Там и стали. Матвей скинул портфель: - Ну че, в бой? - Погоди, давай лагерь разобьем. Постелили покрывало, достали пакеты с едой. - Ну погнали… Ребята вошли в воду, и та была холодней, чем казалась с берега. - Да ну на фиг! - Ну что, на три? - Раз, два… Матвей ударил ладонью по воде и сразу нырнул. Забрызганный Димон заматерился и нырнул следом… Бодрящая прохлада гоняла мальчиков в воде. И вылезли румяными, переводя сбившееся дыхание. Вечер был определенно замечательным. Подкрашенное заходящим солнцем небо отражалось в озере. Уже не жарко. Кусочек не очень тронутой природы вокруг. На покрывале вскоре расположились бутерброды, бутылка с компотом. Димон достал упаковку с красным соусом и стал давить на ломте хлеба смайлик. Закончив, придавил свое художество кружочком колбасы и наконец укусил. Не сравнить с тем же дома на кухне... Протянул соус Матвею: - Хорошо сидим. - Согласен с тобой. Пережевывали.
- Я готов, я готов… – Матвей еще раз перекрутился перед зеркалом, - ну все, мам, я побежал. - Ну давай, с Богом, я скоро тоже подойду. С ленточкой выпускника и папкой слов подмышками Матвей двинул на школу. Он волновался, не так, правда, как перед последним звонком. Предстоящая торжественная линейка, которую он будет вести, особо не пугала. Волнение придавало то обстоятельство, что всех своих одноклассников вместе он увидит последний раз в жизни. Все еще впереди, а завтра утром все уже закончиться… Я готов, я готов… Аки Спанчбоб перед повышением летел в Красти Крабс, так и Матвей двигал навстречу своему выпускному вечеру. Впереди, нарядная, с наведенным марафетом, шагала Лера. Они с Матвеем жили в одном доме, вместе ходили в садик и очень дружили там. Тихая мышка такая, но компания у них тогда хорошая была. Эх… детство! Потом родители отдали их в разные школы, и так получилось, что они как-то и забыли о существовании друг друга. А теперь, изредка пересекшись, непроизвольно отводят друг от друга взгляды, вместо того что б поздороваться. В голове у обоих одинаковая мысль: «Да не помнит меня уже точно, садик же был так давно…» Только вот гуляющий сейчас по венам Матвея адреналин от предстоящего мероприятия требовал чего-то необычного. И Матвей сделал то, чего просто так никогда бы не сделал. Поравнявшись с Лерой он заглянул ей в лицо и простодушно спросил: - На выпускной, да? Та не ожидала, но к облегчению Матвея почти не смутилась: - И ты, наверное? - Ага, - Матвей шел в ленточке, - Ты в какой школе учишься… училась? - В пятьдесят девятой. У него были хорошие знакомые с этой школы, он даже завидовал немного им. Но его школа стояла прямо перед домом. Они уже подходили к ней. Матвей увидел свою одноклассницу, ее родители фоткали у клумбы. Махнул рукой приветствуя. Вот-вот он окажется внутри и все начнется. - Ну я тебя поздравляю, приятного вечера! - Спасибо. - Лера кажется, зовут? - Да, а тебя, не помню, прости… - Матвей я. - Точно! Тебя тоже с праздником. Поступать куда надумал? - Посмотрим, мне восемнадцать уже, могу не успеть. - Тогда удачи… - И тебе, - Матвей остановился, - ну вот, мне сюда. - Здесь учишься? - Ага. Недолгая пауза чуть не затянулась: - Ладно, я побежал, мне линейку вести, - и Матвей взял в руку папку. - Ух-ты, ты ведущий? У нас еле двух мальчиков заставили. - Мне так еще с сентября сказали. - Понятно… Ну пока тогда. - Счастливо. Линейка длилась бесконечно, было жарко, и на последней песне никто с девчонок не зарыдал. Зато теперь прошло всего полтора часа, а линейка уже была в таком далеком прошлом, что и не вспомнить. Молодая ведущая не знала, как оживить класс. Девчата группками робко двигались под музыку. Парни, у которых «в контакте» альбомами фотки с ночных клубов сидели за столом и переговаривались или бегали проветриться на улицу. Максим сидел у девчонок, но не танцевал. Матвей с Димоном возвращались с крыльца. Мимо пролетел Артем с Катей. Слету они зарулили к девчонкам, что пытались развлекаться. Артема Матвей уже давно мысленно окрестил будущим народным артистом всея Руси. Тот и собирался поступать в театральный. Что-что, а смешить и веселить окружающих он мог всегда, когда был в настроении. Вот и сейчас под хохот и улыбки Артем на пару с такой же безбашенной Катей выплясывали что-то невообразимое, зато такое заводное! Матвей с Димоном присели. Лет до 12-и и он «жег» на дискотеках в лагере каждое лето, а потом как-то незаметно «перестало получаться» и теперь появляясь где-то, он только и мог, что пригласить какую-нибудь девочку на медляк. - Ладно, я пошел медляк заказывать. - Давай, счастливого пути.
Перрон был полностью заполнен обязанными почетной обязанностью и их родными. - Все хорошо мам. Это ж только год. Если как 11-ый класс, то я и оглянуться не успею, а уже дембелем здесь стоять буду. - Дурак ты. Сравнил армию со школой, - папа в свое время отслужил артиллеристом. - Ты главное ешь там побольше, ты и так худой. И если что, то пиши, звони. Надо будет я добьюсь, чтобы у вас там в части порядок был. - Успокойся мам. Я еще в поезд не сяду, меня уже засмеют. Возле дверей вагона появился какой-то капитан с планшетом в руках: - Тишина! Прекратить разговоры! Поезд отправляется через 10 минут. Сейчас проведем перекличку! Стал перечислять фамилии, на которые отзывались в толпе призывники. Расслышав знакомую, Матвей не поверил, когда следом раздалось «я», чье он бы никогда не спутал. - Димон! - О, Матвей! - Эй, там! Тишина! Оказавшись в вагоне друзья, наконец, встретились и заняли два боковых места: - Чего ж ты не звонил последнюю неделю? - Матвей до сих пор не верил, что он едет служить со своим лучшим другом. - Да знаешь… Мне как-то не до этого было. Ты и сам не звонил. - Ну да. Призывники разговаривали, гражданка осталась на перроне, но она еще была так близка, и не доходило до сердца, что целый год теперь ты будешь мечтать о ней и снить в счастливых снах. В конце вагона появились два сержанта. Два подтянутых крепких красавца, которым форма шла, будто они в ней родились. Заглядывая в каждое купе и что-то говоря призывникам, они продвигались вдоль вагона. Очередь дошла и до Матвея с Димоном. - По полтораста рубликов приготовьте, - склонился один сержант к ребятам в купе и обернулся к друзьям, - вы тоже. - Сдавать ему будете, - указал на одного второй сержант и оба двинули дальше. - А на что? – все-таки спросил тот, кому поручили собрать деньги. - Студенческие взносы. Призывники переглядываясь друг на друга потянулись в карманы. Потянулись и друзья, но Димон вдруг одернул руку: - А у меня нету, - и натянуто улыбнулся. - И у меня нет, - Матвей положил руки на столик. Не поддаться большинству, а тем более приказу этих двух оказалось не очень просто, но все-таки друзья решили поглядеть что будет. Сержанты вернулись через 10 минут, забирая рублики у тех, кого сами назначили. Матвей с Димоном напряглись, предчувствуя что-то неприятное, но никто ничего не пересчитывал. Взяв, что дали сержанты пошли дальше. - Ты поесть-то взял? – спросил Димон. - А как же, мама положила. - Ну давай, доставай.
Было уже светло. Тучки слегка испортили рассвет, но сейчас потиху разбредались. Не спеша Матвей чапал от своей школы. Под конец он здорово клевал носом, как и все. Все-таки от последнего вечера с классом он ждал чего-то большего, хотя и за этот спасибо. На улице ни души. Как будто Матвей остался один в этом мире. И это даже прикольно. Задеревеневшие ноги по пути стали приходить в норму и пришибленное настроение теперь менялось. Все вокруг приобретало волшебный оттенок. Перед подъездом Матвей остановился. Нет, домой ему как-то не хотелось, и новоиспеченный выпускник уселся на отполированную местным бабсоветом скамейку. Хорошо так сидеть в тишине на пустой улице и любоваться приятным погожим утром. Да, определенно хорошо. Из-за школы появился знакомый силуэт. Это возвращалась Лера. Матвей словил себя на мысли, что подсознательно он здесь ждал ее. Правда, когда дождался, весь непроизвольно напрягся и собрался уже идти домой, но удержался. Раз поздоровался вечером, можно и утром еще. А Лера тем временем спускалась от школы по асфальту и вдруг свернула с дороги на ту, что была выложена камнем и шла через детскую площадку прямо к подъезду Матвея. Разглядела. - Доброе утро, - поздоровался Матвей, как Лера приблизилась достаточно. - Доброе, - улыбнулась та, - а ты чего тут сидишь? - Да так… рассвет встречаю. Лера опять улыбнулась. Матвей посмотрел по сторонам: - Пошли я тебя провожу. - Ну пошли. Он жил в пятом, Лера в седьмом подъезде. - Как там у вас прошло? – спросил Матвей, когда они пришли. - Мне понравилось, только наши водку пронесли и один перебрал. Уснул за столом, а потом тошнил. - Бывает, у нас тоже проносили, но так не поупивались. Хотя некоторые еще успеют, до ЕГЭ. - Готовился? - Так, немного. Посмотрим как там с военкоматом. Помолчали. Матвею не хотелось отпускать Леру. Он спросил: - Сильно устала? - Да нет, хотя в Новый год обычно раньше ложусь. - А пошли на родник, - Матвей внутренне приготовился к отказу. Лера тоже не ожидала: - Куда? - Ну за парком, там еще озеро. - Да знаю, - все-таки растерялась, - а зачем? И Матвей уже пожалел что спросил: - Там сейчас красиво, нет никого, - и вдруг представил, как прозвучала последняя фраза. - Да нет, наверное… я спать сейчас пойду. - Ну ладно, пока тогда. - Ну пока. - Поздравляю с выпуском… - Спасибо. Матвей развернулся и двинул к своему подъезду. Услышал за спиной Лерин голос: - Матвей! – позвала та. Обернулся. Похоже, Лера тоже решалась: - Давай в другой раз, как-нибудь? - Давай… Ловлю на слове! – Матвей замер и потянулся за телефоном, - давай твой номер запишу.
Любимый мой! Прочла твое предыдущее письмо. Жду с нетерпением, когда опять позвонишь. Знаешь, чем дольше тебя нет, тем сильнее я скучаю, и, кажется, сильнее влюбляюсь в тебя. Вроде глупо, но не знаю, как еще написать. У нас было и так немного времени, а теперь мы разлучены на год как Наташа и князь Андрей. После твоего последнего звонка у меня вдруг потекли слезы. Очень скучаю!. Не представляю тебя обритого и в форме, сапогах. На присяге ты был такой… смешной, но ты не обижайся. Пишешь всегда, что у вас там все хорошо, а с мобильного не звонишь. Не верю, что это от хорошей жизни. Мои родители переживают за тебя, наверное, не меньше чем твои. Особенно папа часто спрашивает: «Ну как там твой солдат?». Но я знаю, с Димой вы не пропадете. А меня учебой привалило. До сессии не так уж и далеко осталось…
Матвей спрятал письмо в кителе. И улегся обратно на койку. Принялся опять мечтать. Прикрыв глаза, он чувствовал, как счастливая улыбка старательно наползает на его лицо, и ничего с ней нельзя было поделать. Это потому что Матвей чувствовал себя по-настоящему счастливым. Здорово читать ее письма. Она ждет, пишет, переживает, любит! Что это, если не любовь? Окрыляет… кажется, что ты тут торчишь не просто так и сержанты еще не вконец задолбали. Хотя и в самом деле эти два дня они не такая уж и напасть. Что-то никак не могут отцы-командиры у себя в кабинетах разобраться с переездом к месту службы. Учебка наконец закончилась, впереди отслужить эти 10 месяцев где-нибудь под Мухасранью и на дембель. Дембель… Рановато задумался Матвей, ты ж еще даже не салага… Вот бы они там никогда ничего и не решили. Долежать так эти месяцы. КМБ закончен. Сержантам почти нет до тебя дела и ты, как и все, занимаешься тем, о чем уже два месяца мечтаешь - отсыпаешься. Еще бы постираться. Правда, как назло в санитарку зарулили два сержанта: Глинович и сын комдива Авсянский. Матвей никогда не пересекался с ними лишний раз. Все-таки чего они там засели? Скоро на ужин позовут, а тогда уже не протолкнешься со всеми. Перед отбоем вечерний туалет целая рота делать будет. - Димон, ты стираться пойдешь? - У меня уже все сохнет. Матвей завернул в несвежий тельник свою стирку, взял мыло и двинул в санитарку. Кроме сержантов там никого не оказалось. Глинович склонившись шнуровал берцы, Авсянский своей коронной ухмылкой встретил рядового. - Стирайся Зубович. Скоро будешь всех дедов обстирывать, на свои тряпки и времени не хватит. Матвей промолчал, к таким невинным фразочкам он быстро привык. Включил воду, а потом ему на глаза случайно попали берцы Глиновича. Вот блин... Он, еще надеясь, взглянул на змеевик, где все просушивали свои ботинки. Точно, вместо его пары стоит раздолбанная, клееная пара Глиновича. - А где мои? - А, так это твои? – Глинович поднял голову. – У нас с тобой размер одинаковый. Махнемся. - Я не хочу, - Матвей растеряно и раздосадовано следил, как его почти новые берцы все крепче обнимают чужие ноги, которые скоро учапают, и Матвей их больше не увидит. - Да ты не кисни, через пару месяцев у молодого какого еще лучше возьмешь. - Не, мне эти надо. Верни. - Так, глист, - резко вмешался Авсянский, - вообще-то мы тут сержанты, к тому же ты еще с первого дня полторы сотни мне задолжал, не наглей! Ага, вспомнил. Берцов моих захотели, хрен вам. Обида и злоба ходят рядом. - Не дам я берцов, - стараясь не спешить, проговорил Матвей. Вытаскивая изнутри все затаенные обиды чтобы ни в коем случае не спасовать. Спасовать не успел. Получил в солнышко коленом. Как-то все само присело и скрутилось, и кроме резкой невыносимой боли лишь одна мысль заполнило все Матвеево естество: «Стоп-стоп, не бейте… Боже, больно-то как!» - Ахренел, малек? – Авсянский глянул на охнувшего у его ног Матвея, пожалуй, тому хватило, и он все понял. Сержант двинул к выходу из санитарки. Глинович тоже зашнуровался и, вставая небрежно бросил с ехидной усмешкой: - Учебка кончилась, а так ничему и не научился. У-у, морда… Матвей даже про боль забыл. Поднял взгляд со своих берцов на физию Глиновича. А вот хрен тебе! Вскакивая Матвей смог сделать что-то вроде апперкота. Сержант не в силах понять что произошло полетел в стену. Матвей хотел было двинуть контуженому ногой, но не забыл про Авсянского. - Кранты тебе, малек… Взглянув на Зубовича, Асвянский понял, что тот похоже, в самом деле, пожалел о том что натворил, Чего то медля Матвей не накинулся на второго сержанта и тот с силой бросил вперед правую ногу, а затем двоечкой боковых свалил рядового. Матвей упал на спину. В него тут же полетели тяжеленные носки армейских берцов, и он уже забыл с чего все началось, а понял одно – отдал бы все за то чтобы его отпустили и перестали бить. Никогда в жизни не били, спарринги на КМБ и разовые тычки сержантов не в счет. А теперь уже полный абзац и никуда не деться… А Димон напрягся, как Матвей скрылся в санитарке. Когда же оттуда стали доноситься страшные звуки он спрыгнул с койки и поспешил к другу. Пришибленный Глинович у стены и Матвей на плитке в углу. Мысль не всегда опережает действие. С разножки Димон зарядил прямой ногой в спину Авсянского. Тот сбил умывальник, но не головой, а выставленными руками. Ошалело развернулся на корточках к Димону, попытался вскочить. Но опять разножка и никакие руки не спасли от врезавшегося в лицо колена. Ничего не видать… полный рот крови и слез…
- Вот нахрена? Вот какая долбаная мысля! торчала в твоем петушином мозгу, когда ты все это творил?! – голос старлея барабанил по обшарпанным стенкам гауптвахты. - Я что, я вижу он Матвея тыздит… - Димон смотрел в пол, - так его откачали там? - В санчасти лежит. - Кто Матвей? - Оба. Только Матвею твоему там и делать нечего. Ушибы одни. А Авсянскому обе челюсти менять надо! Понимаешь теперь, как ты попал? - Так они же Матвея убили бы! - Не убили бы… а комдив тебя теперь точно убьет! И мне глаз на жопу натянет… - Виноват, товарищ старший лейтенант… Так что, мне ждать надо было пока они успокоятся? - А выпендриваться меньше! И так сержанты - дебилы, еще и молодые-дебилы пошли… - Вы нам на спарингах сами говорили, что придется стоять за себя. - Научил дурака молиться… Старлей выругался, прошелся по узкой камере гаупвахты, остановился у стены: - С Матвея побои мы снимем, - его голос звучал уже по-другому, более спокойно и рассудительно, - и показания про вымогательства возьмем. Хотя на него всем пофиг, но на всякий случай под рукой будут, для тебя же. А ты можешь написать рапорт о просьбе направить для прохождения службы в другую часть. Есть у меня друг, капитан Конев, он ротный в Кабардино-Балкарии. Слышал про летние события? - Слышал… вы мне что на войну ехать предлагаете? - Нет там никакой войны. Летом стреляли, было дело, но все уже расстреляли, а зимой тем более никому воевать неохота. Отслужишь с контрактниками, боевой опыт запишут, и там комдиву тебя намного тяжелей достать будет. - Блин… что прям по-другому мне кранты? - Пожалуй. Но я б по-моему сделал. Мой друг толковый ротный. К тому же боевой офицер и все такое. Он за тебя и перед комдивом постоять сможет, я попрошу. Неохота чтоб из-за такого придурка, как Авсянский, тебе сидеть пришлось, хотя, блин, и ты тоже хорош. Димон прислонился к холодной каменной стене: - Нее, садится не буду.
Ну что ж, написано обычным русским разговорным языком, не буду говорить о всяких оборотах, ошибках и так далее. Про сюжет: заинтриговало, написан живой рассказ об обычных солдатских буднях... Молодец, буду читать вторую часть))))
0
