Предрассветные сны. Часть вторая - конец Степень критики: Каждый комментарий для меня бесценен! Так что пишите все что думаете)
Короткое описание: Война и мир, любовь и дружба... вообщем про жизнь с молодыми ребятами в главной роли. Предупреждаю: повесть содержит сцены насилия, а также не совсем нормативную лексику. Вот на этом пока все. Третья часть уже написана, выкладываю потихоньку.
Девочки сильно мандражировали. Сергей почти нет. Первая контрольная второго семестра, по зарубежке выпала на начало марта, аццкий час подошел, а ему почти пофигу. Он поспал ночью три часа, завязнув в интернете и с книгами, начав готовиться к работе в последние два дня. Ощущение катастрофы не давало ночью тюкнуться носом в клаву, а сейчас кажется, что посиделки были напрасными… нормально все равно подготовиться не успел, но как хреново когда не выспался! Подошла, подбирающаяся к своему четвертому десятку, рыжеволосая преподавательница, впустила группу в аудиторию. Скорей бы все уже закончилось… что б я еще раз так по ночам сидел… нет уж! Буду заранее готовиться или на крайний пропущу следующую работу, но с этого дня точно никаких ночных заседаний! Раздала листы с контрольной, пишут первокурсницы. Да вроде и не так уж страшно. Сел не очень удачно… у кого тут подглядеть можно?.. Ладно, пока сам что знаю накалякаю. - Откуда феник? – спросила сидящая рядом Вероника. - Да так, на лыжах катался… - как-то стремно было говорить про соревнования по боксу, кровь пот и слезы… Не такой уж он пока крутой чтобы хвастаться. Но вообще напустил немного многозначительности, когда про лыжи говорил… Лера сидела через Веронику. На столе завибрировал ее сотовый. Не набросилась на него, как делают все на страшных парах, только схватила и отняла от деревянной поверхности стола. Посмотрела на незнакомый номер и все-таки решилась ответить. Бросив на рыжую опасливый взгляд, сжалась в маленький трепещущий комок и поднесла к уху трубку: - Алло? – Сергей услышал голос в трубке, - Матвей! У Леры парень в армии. Это все знали, хоть она никому почти ничего не говорила. Она часто отвечала на звонки во время пар, потом рассказывала, что домой дозвониться у солдат большая проблема. - Матвей у меня контрольная… сможешь потом позвонить?.. да! Рыжий монстр заметил Леру: - Девушка, да вы с телефоном, имейте совесть. - Ой, - Дернулась Лера, - Все прости… Отключила и спешно отложила телефон: - Простите пожалуйста. Лера знала приличную часть работы. Контрольная даже почти несложная. Вероника тоже всю пару сосредоточенно писала, но пятое задание - где про соответствие греческого и римского пантеонов не полностью сделала. Зомби-подобный Сергей все старался дорваться до ее писанины. Вообще после первой сессии учиться стало легче и спокойнее. Пока никаких завалов. В начале марта начнуться, а сейчас можно начитывать то что задают, чтобы потом не молиться на бесценные часы сна. Лера начитывала. Вечерами отвлекалась от од Горация и поэзии Марциала, букокликов Овидия и Гомеровского эпоса на мысли о Матвее. Представляла его с Димой где-то в горах. Как он там служит, все время думает о ней. Перебирала в памяти их последние разговоры, перечитывала письма. Сошел снег, весна расцвела на улице и в университете. Лишь новые и новые обьемы учебного материала выдергивали студентов из солнечных дней, и весеннего запаха срывающего молодым крышу. А очередным апрельским днем Лера возвращалась, прикидывая что сегодня будет делать. Ей позвонила мама Матвея. Мама готовила на кухне со включенным телевизором когда по новостям показали сюжет о нападении на блок-пост внутренних войск в Кабардино-Балкарии: Показывали блокпост, мельтешащих туда сюда солдат: “Этим утром 16 апреля нападению со стороны радикально настроенных исламистов подвергся блокпост внутренних войск. В ходе часового боя атака была отбита. Есть данные о погибших, но их число не разглашается. Это первое крупное нападение боевиков в этом районе после боевых действий ведшихся с июля по октябрь 2009 года.” И интервью какого-то генерала. Вроде ничего страшного, но смутное опасение зародилось внутри и теперь только крепло. Позвонила Лере: - Нет, сегодня не звонил. Только вчера вечером, вам привет передавал. А что случилось? Позвонила маме Димы, но у нее тоже ничего опровергающего нехорошие предчувствия не услышала. На следующий день не позвонил ни он, ни Дима. В военкомате сказали, чтобы не волновалась. В списке убитых или раненых ни того ни другого нет. Следующим утром в ящике мама нашла письмо от Матвея. Слава Богу, опять пишет про горы и успокаивает. Практически через пол часа позвонила рыдающая мама Димы, ей сообщили.
Овраг тянулся всего метров на десять. Одна-две очереди раздавались на холме и долетающие пули чавкали по земле вокруг. Шмелев наполовину высунул голову. Не видно где духи посели… но свист то ни с чем не спутать. Припал на дно оврага и все бойцы сжались тоже. Мина разорвалась в 40-ка метрах… Несколько секунд сердце бьется в бешеном ритме. Опять пронесло… блять, это уже не шутки. Скоро окончательно пристреляются. Два или три миномёта работали по поселку, с которого отвечали нестройным огнем из стрелкового вэвешники и Сердюк со своим отделением. Один же миномет упорно пытался достать овраг. Прямое попадание мины и никому внизу мало не покажется. Матвей глядел на лежащего на дне Димона. Тот был без сознания на обезболивающем, нога у колена перетянута жгутом, кровь кое-как остановлена… зеленую бледность не скрывала даже грязь покрывшая лицо. Шмелев иногда подбирался к нему, проверял состояние. Рядом лежал полуживой Зеленчик, мертвый Засельский... который засек на холме дульные вспышки, пытался накрыть позицию с пулемета, и почти сразу получил пулю в голову. Отлетел вниз, кричал глазами, но безо рта, трахеи и с перебитым позвоночником… Духовский снайпер ювелирно отработал. Пашутин и постанывающий Зиновьев сидели в стороне. Промедол плохо брал, и от своих ожогов Зиновьев просто сходил с ума… Пашутина знобило, проваливался в полубред… … Семен выскочил из оврага. «Пашутин, падла! Назад!» - понеслись ему в спину яростные матюги Шмелева. Увидев спешащего Пашутина Матвей как очнулся… рванул Димона за подмышки. Семен подлетел, вдвоем под плотным обстрелом потащили Димона в овраг… живей-живей! еще чуток! На дне только Пашутин понял, что у него вспорота ключица. Даже не почувствовал сразу, что подстрелили все-таки, гады… Очередная мина врезалась в землю. Семен открыл глаза и поймал взгляд Матвея. Вымученно улыбнулся. Затихали автоматные очереди. Сначала Зубович подумал, что от стресса у него зашумело в ушах. Но нет, ему не показалась. Летят вертушки, наконец родимые! Звено из пары Ка-50 и одного Ми-24 для раненых. Вот значит как оно, когда 3 вертолета обрабатывает НУРами склон. Вряд ли после таких разрывов кто уцелеет… если духи уже не смотались. … Из двадцатьчетверки выскакивают бойцы с носилками. Осторожно… вчетвером берите. Этим двум промедол кололи, у этого лёгкое задето. Носилки с Димоном загружают в вертушку. - Как он? Жить будет? Принимающий санитар ответил, не взглянув на Матвея: - Все нормально, все будет хорошо… - хлопнул Зубовича по плечу, - Сам не ранен? По дороге с поста катил грузовик. За нами… Шмелев не кричал, и не приказывал: - Все, мужики… давайте потихоньку на дорогу…
Сестричка заканчивала очередную перевязку. Ране потребуется не меньше трех недель, чтобы зажить. Пашутин сказал «спасибо». Сестричка улыбнулась. Зиновьев лежал в палате, прикрыв глаза. Пытался привыкнуть к боли. Правая обожжённая часть лица, смазанная «бетадином», не успокаивалась ни на секунду. - Доброе утро, - Семен вошел в палату и улегся на своей кровати. - Доброе… - не шевелясь, проговорил Зиновьев. - Ты сегодня ночью духов резал? - Чего? - Как-то злобно под одеялом мармытал… - Ну не надо было проситься ко мне в палату… - Так нет, делай с ними что хочешь. Сергеич сказал: Димона из операционной перевели. - Как он? - Не знаю, операция вроде без осложнений прошла. Когда шли по коридору в палату Димона, Зиновьев смотрел в пол. Не хотел встречать взгляды глазеющих на его желтое лицо. - У вас раньше такое бывало? – спросил Пашутин. - Какое? - Чтобы духи так нападали. - В нашем батальоне нет. А так думаю, тем летом много чего было… Димон спал, или еще не отошел от наркоза. Пашутин и Зиновьев вошли и замерли у дверей. Посмотрели друг на друга и обратно на правую ногу Димона. Она заканчивалась чуть ниже колена. Владимир Сергеевич сказал, зайдет через 15 минут. Сидели и осторожно смотрели на Димона. … Ми-24 оторвался и взял курс на госпиталь Ессентуков. Санитары суетились над ранеными. Один из них оглядывал развороченную пулеметной пулей ногу Димона. Кость раскрошена, беспощадно порваны мышцы - нога почти отстрелена. Жгут уже больше часа перетягивает... - Что с ним? Нормально? – Пашутина знобило, опираясь на скамейку, он осторожно пробрался по десанту вертолета к Димону. - Нормально, но ногу отнять придется… Ты сиди, а то повязку собьешь. Семен приложил руку к болевшей, наспех забинтованной ключице… В палате воцарилась тишина. Пикали какие-то приборы. Слышалось напряженное дыхание друг друга. - Зеленчик в реанимации. Может уже в сознание пришел, - проговорил Семен. - Врач к нему пустит? - Сергеич пустит. Спросим. Веки Димона подернулись. Последовал необычно глубокий вдох и он открыл глаза. Над ним белый потолок. Слепит свет, в тяжелой голове гнетущая пустота. Он окинул взглядом палату. Пашутин и Зиновьев смотрят на него. - Мы живые?.. – язык еле поворачивался. Слова не хотели вспоминаться. - Что? – Семен не расслышал, потом до него дошло, - Шутник, бля… конечно живые! Живее всех живых! - Где Матвей?.. - В роте Матвей, на нем не царапины. Это мы тут стреляные и недожаренные, - Пашутин слегка хлопнул Зиновьева по плечу. - Точно?.. – попытался припродняться, - меня в ногу ранило?.. - И бок еще шальняк потом цепанул. - Тыздец… … Димон думал что умер, что сейчас умрет. Как ему было жалко… умирать в такой суматохе, видя свою кровь, пропитывающую разорванные штаны. Отдал бы за жизнь что угодно, если бы знал что… Потом отпустило. Видел горы, вертолеты, внизу дымили черные точки сгоревшей техники, и было так спокойно и хорошо. Забыл про все и наслаждался. Он знал, что впереди скоро наступит совсем хорошо. А теперь… сидит на койке, пялится на аккуратно забинтованный обрубок ноги и постепенно и неумолимо осознает...
Лера заметила Диму. Стоял в очереди в мясном отделе. Когда стоит так и не видно, а как идет - прихрамывает на правую. Тихо подошла сзади. Ухватилась за его плечо. Он обернулся, и Лера ему улыбнулась. И Дима заулыбался в ответ: - Привет, Лера. Что-то сегодня пряталось в нем. Что-то светлое и озорное, и блестевшие глаза это выдавали. Совсем не тот больной тоскливый взгляд, с которым она его встречала иногда на улице. Не та натянутая на мгновение улыбка, которой он ее обычно приветствовал. Он почти сияет… - Как дела? Как сессия? - Да потихоньку, нормально все. А ты как? - Да тоже все хорошо… Вот сосисок чего-то очень захотелось. К ним подошла девушка с корзиной всяких продуктов. Ровесница. Ее губы тоже еле заметно поджимались в милую улыбку. Переводила взгляд то на Диму, то на Леру. - Да, знакомьтесь. Лера, это Катя, Катя это Лера. - Привет, - Катя протянула Лере руку. - Мы с Катей женимся! – Дима приобнял девушку одной рукой. Катя засмеялась, и Дима сильней прижал ее к себе, взял у нее корзину: - Она всегда смеется. - А ты всем говоришь, что мы женимся. - Это же правда! Она опять засмеялась: - Конечно правда! Дима поцеловал Катю. Они познакомились две недели назад. Он хромал с тренажерного зала. Она не могла найти остановку. Оказалось, живут совсем рядом. Пока добрались домой, так разговорились, будто, всю жизнь друг друга знали и наконец, встретились. В тот вечер Дима решил, что нашел свою будущую жену… Она точно была его второй половиной. Проводил Катю до подъезда. - Ну давай, учи, - вернул ей пакет с продуктами. Катя заканчивала второй курс колледжа, была младше его на год. - Если сегодня добью билеты, пойдем на озеро? - Давай лучше на родник. Однажды уже затащила его на озеро. Тогда и рассказал ей про то, что правой ноги у него нет. Все время боялся этого момента, оправдывал хромоту тем, что подвернул недавно. Казалось - все исчезнет, и та злосчастная 17 мм пуля настигнет и добьет его. Он бы не пережил, если бы Катя отвернулась, если бы опять лишь инвалидность осталась с ним. У Кати почти случился шок. Но она повела себя как его вторая половина. Может это такая понтовая жалость? Но с того разговора Дима уже неделю не ворочается перед сном, и лишь мечтает о том, как наконец жениться на ней. Мать сказала он перестал стонать и плакать во сне. Может быть, а ведь просыпаться стало приятно. - Давай на озеро. Купаться не будем. Так пикничек устроим, - настаивала Катя. - Ну ладно, давай пикничек. Катя чмокнула его и открыла входную дверь: - Я тебе позвоню. - Давай. Димон шел домой с пакетом сосисок в руке. В кармане заиграл телефон. Ух-ты, Матвей звонит! - Утро доброе! - Здарова! – ответил Матвей – что делаешь? - Домой иду. А ты? - Да ниче, с тобой разговариваю. Стоим в Круглом, бэхи заправляем. Как там у тебя жизнь, как большой спорт? - Да спорт нормально. А еще я женюсь! - Чево?.. - Матвей, она идеальная! - Это я женюсь, как приеду! Ты что там натворил? - Ничего. Она с 12-го дома. Так что возвращайся, может, успеешь быть свидетелем. - Вообще-то ты мой свидетель, забыл? - Не забыл, но видишь? Как жизнь меняется… Но ты все-равно приезжай, мне тут поговорить нормально не с кем… У меня иногда чуть крыша не едет, так хочется хотя бы баек потравить... Как у вас? - Да тыздец, воюем, бля… Не спрашивай короче. Димон сразу не ответил и повисла мгновенная пауза. - Ты только Лере не ляпни, - спохватился Матвей. - Ну что я совсем дурной, что ли? - Мне еще пять долбаных недель, точно ноги до жопы сотру… И Матвей запел: - Надоело до смерти… честно говоря, Мне таскать по осени этот автомат… Димон допел: - Как война закончится, будем дома, брат. Опять замолчали… - Как Сема? – спросил Димон. - Да что с ним может быть, понтуется перед молодыми, задолбал меня. Хочу домой! - Да хрень это все, я уже хочу обратно, к мужикам. - Ты же женишься! - Да, конечно… Катю ни за что не брошу! - Ну вот, ведь хорошо живешь! - Да… ты тоже там крепись, брат. - Ну, работаем над этим… - Привет всем передавай. Димон расслышал, как Матвей кликнул Матушкина и передал привет. - Тебе тоже передают, я им потом про свадьбу расскажу… Ладно мы уже снимаемся. Веди себя там хорошо. Ща может еще Лере успею набрать. - Я ее только что в магазе видел. - Правда? Как она? - Ждет не дождется! - Все ладно, давай. А то ща пехом к вам пойду. - Давай, брат, ждем тебя.
Только по утрам бывают такие минуты. Солнце выползло из-за леса. Туман и сырость ушли, но еще не жарко. Тихо и ясно. Птички щебечут и вода плещется под днищем лодки. Что еле заметно покачивается на воде. На бортах отражается рябь… - Хорошо сидим, слышишь? - Ох, ты прав… Матвей забил на свой поплавок. Откинулся на нос лодки, закрыл глаза и подставил себя утреннему солнцу… - А что это мы ничего не наловили? – Димон смотрел, как его поплавок мирно сидит по пояс в озере. - Может мы неудачники? - Неет… я нормальный. А ты вот не рыбачишь. - Надоело, мне и так хорошо. Димон проверил наживку. Червяк сидел на крючке, как ему и было положено. Закинул удочку еще раз. Сам, слегка подумав, снял шлепки и опустил ноги в прохладную воду. - Как вода? - Замечательно… Матвей наслаждался утром, ему было хорошо. Ему очень долго было тяжело, а сейчас вдруг стало хорошо. Захотелось понапевать что-нибудь, но при ком-то еще он не мог. Спросил друга: - Как жена, как дети? Димон вглядывался в воду, различая проплывающих возле пяток мальков: - Катя лучше всех, а дети еще не родились. - У меня дети тоже еще не родились. - У тебя скоро родятся. Матвей приподнялся, прищурив глаза. Они уже отвыкли от солнца. - Я по Лере совсем соскучился… - протянул Матвей, - и по тебе. Устал я. - Ну мы сейчас с тобой что делаем? – усмехнулся Димон, - Рыбачим на своей лодке, как и мечтали. А Леру все равно скоро увидишь. Матвей улыбнулся. Лера-Лера, как я тебя люблю! - Ладно, - Димон вытащил ноги из воды и привстал в лодке, - обалденная водичка! - Ты куда? Димон стягивал майку: - К Кате, – усмехнулся он. - Подожди, давай еще посидим. - Не, харош уже сидеть. - Ладно, за крючок не цепанись тогда. - Все нормально. Димон кинул майку на днище, оттолкнулся и щучкой ушел в воду. Только пятки последними блеснули в брызгах. «Что-то долго не выныривает» подумал Матвей, но Димон всплыл через десять метров. Обернулся, махнул рукой, и погреб к берегу.
Матвей уставился вверх. Тишину нарушали лишь разноголосые сопения и храпы. Рота дрыхла. Зубович закрыл глаза, но через секунду открыл их вновь. Что-то случилось. Сердце как-то по-особенному билось. Захотелось вылезти из койки, но он лишь перевернулся на другой бок. Ему что-то снилось… Что же? Вспомнить не мог, но впечатление осталось сильное. Наверное что-то приятное раз теперь так хочется плакать. Хочется, чтобы кто-то пожалел. Хочется обнять Леру, обнять маму. Или чтобы хотя бы Димон что-нибудь пошутил. Может разбудить Пашутина и сказать что ему плохо… Бред. Но что-то точно случилось. Почему он проснулся… Еле слышно из-за несколько километрового расстояния, но это точно. Весной бы еще даже не различил, а сейчас Матвей был уверен. Начали стрелять. Наверное в десантном батальоне, возле Холодного. К еле слышному стрекоту добавились отчетливые хлопки. Тыздец, минометы… Война продолжается, бля. Кажись не зря проснулся. И точно: не прошло и двух минут как Матвей расслышал шарканье Конева: - Рота подъем! …Через десять минут ротная колонна уже урчала в темноте на выезде с базы. Бойцы недоспавшие и не кормленые посели на броне. Взводные бегали от машины к машине, что-то втолковывая сержантам. Шмелев закончил с Зиновьевым. Того после госпиталя сделали сержантом и он взял отделение Сухаренко. Лейтенант подбежал к БМП Матушкина: - Значит слушайте. Обложили десантуру у Холодного. Духи вообще тыздец устроили. Очень близко подобрались по зеленке с запада. Нашему взводу задача: не доезжая до села 200 метров стать на развилке и оттуда накрыть духов. Будьте готовы их гнать еще до ущелья. Все понятно? - Так точно, - ответил за своих бойцов Матушкин. - Ждите команду выдвигаться, - и Шмелев двинул к Сердюку. Третью машину придали для отделения Сердюка еще в том злополучном апреле. Когда доукомплектовывали перебитый взвод. 16-ое апреля 2010 года… и 11 убитых во взводе - его треть. А у вевешников тоже были погибшие… Возле Шмелева после того боя целый месяц особисты терлись. Мол повел под огонь людей, потерял БМП и еще нескольких убитыми… Но Конев вмешался и скоро те отстали. Зиновьев рассказывал, что если бы со вторым отделением тогда с зеленки духов не прогнали – все отделение Сухаренко бы погибло за две минуты. Господи! Две недели до дембеля, а тут на тебе… по тревоге среди ночи… Капитан Конев бежал вдоль колонны ко второй машине первого взвода. Вскоре, наконец, двинулись. Пара «черных акул» прошумела лопастями в над базой. Мировые мужики наши летчики. Оперативненько работают. Уже летят выручать мужиков. Отверни, Боже, от них все «стингеры». …Остановили на половине пути. Не ближе чем с 400 метров колонну стали обстреливать со склона. Бойцы поспрыгивали с брони. Кто укрылся за машиной, кто залег на обочине. Матвей и Семен сидели спинами к БМП и слушали вжики. Рядом обняв свою СВД примостился снайпер Стасик, что ему его оптика в темноте. У него здесь еще месяца нету, но первую зарубку он сделал на второй неделе. Взвод на патруле засек небольшую банду. Сделали моджахедов тогда как по учебнику. Быстро взрослеют молодые… Первый огневой контакт ссутся и трясутся, во второй уже шутить пытаются и кичатся железными яйцами. Сколько их было уже, этих контактов? Половина апреля, май, июнь… все сразу и не вспомнишь. Вот только окончательно привыкнуть к вжикам невозможно. Желание испариться или уйти в какую-нибудь нирвану… не исчезнет оно. На склоне стали рваться снаряды. Артиллеристы отрабатывают свои простенькие пайки. По колонне прошел приказ продолжать движение, про раненых убитых не слышно. Слава Богу. …Война, бля! Несколько дымных столбов поднимались из Холодного. Из села и в село летели желтые пунктиры трассеров. Плотная стрельба, приглушенные разрывы гранат. Шмелев машет рукой. Вот она развилка. Бээмпешки взвода строятся в линию на обочине. Рота проезжает дальше в село. Бойцы залегают у дороги. Без суеты… со своеобразным задором, все уже стреляные. Пушки БМП начинают работать глуша окружающих. Быстро присоединяются автоматы, взводные пулеметчики спешат зарубить свои очереди. Ответного огня что-то незаметно. Вдарим духам! …Шмелев с Сердюком остались с машинами. Первое и второе отделение чешут зеленку. Зиновьев, Матушкин, Зубович, Пашутин, Зеленчик – у этих опыта побольше, идут впереди, остальные за ними. Долбаная темень… движение? Припасть на колено и две-три очереди. Двигаем дальше. А вон лежит две бороды готовые. Наверное, попали под огонь бээмпэшек. «Обыщи» - кивает Зиновьев молодому. Стаскивать тела духов в одно место самое неблагодарное дело. Да и не все иногда оказываются готовы тягать развороченные трупы. - Этот живой! Все поворачиваются к Стасику. Тот целит стволом СВД в шевелящееся тело недобитого духа. - Кто забирает скальп? – Зиновьев вытаскивает нож и подходит к раненому, - Никто? Садится рядом на колено: - Ну что, друг, сначала как барана тебя, а потом скальп? Или наоборот… Только обещай кричать не будешь. Что-что? Не разберу… Кто-то с молодых достает телефон. Пашутин лупит ему затрещину и забирает трубку: «Совсем дебил?». По экранной подсветке спокойно может отработать снайпер. Да и знать надо, что снимать можно! А то, бля, Малахов тебе устроит «Пусть говорят». …Завибрировал телефон у Матвея. Появилась сеть, СМС дошло. Снял каску и присел под деревом. Пряча в каске телефон, прочитал сообщение: «Перезвони, как сможешь. Лера». Как смогу? Сейчас могу, а потом не знаю. Шмелев на боевых бошки откручивает за телефоны. Скоро мы к нему вернемся, и неизвестно, когда нас обратно в расположение отправят. А здесь хорошо ловит. На пару слов можно. В три часа ночи, правда… но уже не в первой. Лера ответила быстро, Матвей сразу понял - она не спала. - Привет, милая, чего не спишь? - Матвей… - Лера всхлипнула, - у нас беда… - Что за беда? – привстал Зубович, - Ты в порядке? - Я да… - Лера собиралась с силами, - Дима погиб! - Что! – Матвей сглотнул, ему стало страшно, - как? Когда? - Он вечером пошел на день рожденье к Кате. Где-то была утечка газа… Был взрыв и три этажа обрушились. - Какого газа? Что ты говоришь?! - Погибла вся Катина семья и он тоже… Матвей чуть не раздавил трубку. Ударил по стволу кулаком… Димон, что ты творишь?! Это я тут на войне, ты то что? Санитар же сказал тогда у вертолета, что будет все нормально. Как же так? - Алло… Матвей… ты слышишь? Матвей опять поднес трубку к уху: - Как тетя Маша? - Плохо, вызывали скорую, с ней сейчас твоя мама сидит… В тридцати метрах прогремел взрыв и Зубович прыгнул на землю. Раздались чьи-то смешки и несколько хлопков в ладоши. - Зиновьев, мудак! Ты ахренел?! – Матушкин подскочил к сержанту, - Ты что делаешь? - Все равно мы бы его добили. - Повыделывался бы и пристрелил, а ты что устроил? - А что я устроил? Ничего же страшного не произошло… Матушкин толкнул Зиновьева в грудь. - Тише-тише, - отступил назад сержант, выставляя перед собой руки, - мужики, что это с ним? – обратился он к солдатам. Те отводили взгляды от взведенного Матушкина. - Довыделываешься когда-нибудь… - прошипел Матушкин, - Я тебе вот это потом в камеру принесу, - он похлопал по своей ручной гранате.
Спасибо за отзывы! Тяжеловато на свои творения смотреть когда в голове все сидит и развивается, а тут так неплохо проясняете) Уважаемый Садомит. В свое оправдание на ваш комментарий могу лишь сказать, что я просто к сожалению не утерпел и выложил "повесть" незаконченной. Изначально не планировал ее делать военной остросюжеткой, спекулируя мясом и чернухой. Есть еще неотьемлемая треться часть в которой Матвей возвращается домой, в которой в принципе историю ждет логический конец, все станет на места. Может с ней в целом все вышеизложенное смотрелось бы по другому... И уважаемый klerik. Про "мандражировать") Я типа это из своего опыта... когда мозгами понимаешь что все, типа пипец настал. Но не чувствуешь волнение, "плевать! хочу домой!". Вот Главный Матвей, Сергей конечно будет в третьей части.
Как можно почти не мандражировать? Т.Е. мандражировать, но не до конца или чуть чуть Как можно почти не мандражировать, когда почти по фигу. Человеку почти по фиг на экзамен но он почти не мандражирует или мандражирует чуть чуть? вы меня запутали Я в начале подумал ГГ Сергей но вы перетекли на экзамене на леру забыв про сергея, потом до меня дошло что главный герой матвей. Где серега боксер куда его дел или он в конце появится Я не медик но объясните мне термин вспорота ключица это как? Матвей сразу не почувствовал что его подстрелили ТЕРМИНАТОР Я понял что есть зеленая бледность еще какая бывает подскажите? красная, черная или серобуромалиновая? слово мармытал -это сила русского языка Все оф топ Дальше даже не буду коментировать. Задумка не плохая но не последовательная все в куче. Не старайтесь свои мысли сразу выбрасывать на бумагу. Постарайтесь их расскладывать. И учите великий русский язык
Если некто береться писать про армейский быт, он должен твердо помнить: потребитель хватаясь за такой материал подсознательно алчет мерзости. Или же сознательно. Смягчение, сглаживание углов, все эти розовые "ахренел малек" - провал. Непременный.
Кроме того у вас, по-видимому, отсутсвует пока ощущение литературной содержательности. Понимаете, есть вещи, читать которые противопоказано, - их нужно (можно) смотреть по телевизору. Вот ваша повесть, например. Она состоит в основном из динамики и диалогов. Нет отвлеченных рассуждений, сентенций, авторское присутствие не ощущается. Сюжет архаичен, он оскорбляет опытных читателей.
Возвращаясь к мерзости. Ее у вас нет. Стало быть по пути Балынского вы не пошли.
Может быть тогда у вас присуствует острое, ироничное повествование и живые персонажи как у Каледина? Тоже нет.
Остается последний вариант: мемуары человека, который лично прятал стропы после приземления в горячей точке. Тут я хороших примеров не знаю. А у вас в аннотации заявлены "фантазии".
Я закончу потертой цитатой: писать нужно либо о том, что знаешь очень хорошо, либо о том, что никто не знает.
0
