В опустевшем коридоре районного военкомата, у входа в кабинет психиатра, облокотившись спиной о стену и прижимая одной рукой папку с личным делом к груди, а другой теребя резинку семейных трусов - одиноко стоял, ожидая своей очереди, молоденький призывник. Висевший на стене плакат патриотического содержания, призванный воодушевлять бойцов на подвиги и поднимать им боевой дух - действовал на этого призывника совершенно иным образом, чем на большинство других ребят его возраста. То ли подвиги были ему не нужны, то ли дух его был хронически неподъёмным, но одна только мысль, что он обязан будет отдать долг родине, посвятив лучшие, в чем он уверен, годы жизни службе в армии - приводила его в состояние неприятного самочувствия, что легко читалось на его конопатом, тоскливом лице. Фантазия красочно и подробно рисовала самые ужасные и невыносимые тяготы армейской срочной службы. Неотвратимо время приближало тот момент, когда судьба сможет круто изменить жизнь призывника. Ожидание пугало, заставляло нервничать и грызть ногти. А ведь грызть и в самом деле было что. Грязные, длинные ногти на руках и ногах, специально отрощенные для прохождения медкомиссии. Так же как и специально не мытые уши, шея, не чищенные зубы... Вся внешность его говорила о том, что к этому дню он был готов основательно! Но, как ни странно, все предыдущие врачи посчитали все его старания никчёмными и вписали таки каждый своё - "годен". Внезапно дверь, на которую с угрюмым ожиданием смотрел конопатый - открылась и из кабинета вышел довольного вида паренёк: - Следующий! - Возвестил он и, подкинув папку, радостно направился к раздевалке. Непонимающе посмотрев на только что вышедшего - крайний в очереди медленно двинулся ко входу в кабинет. - Можно? - Поинтересовался он, заглянув внутрь. - Тут ничего не можно, тут только - разрешите! Пора бы знать уже! - Пробурчал врач, посмотрев на часы. - Можно? - Снова повторил призывник. - Тааак, понятно. Входите. - Сказал психиатр. Призывник, крадущейся походкой приблизился к столу и озираясь по сторонам, тайком передал папку врачу. - Вертушкин Базилий Элевентьевич, - прочитал врач, взяв папку с историей болезни. - Присаживайтесь. - Нет! Что вы? - Отрицательно покачал головой Базилий. - Что значит нет? - Я не Вертушкин... - И тем не менее, на стул. - настоял врач. Базилий сел, разинул рот и выпучил глаза. - Не Вертушкин значит и, я так понимаю, не Базилий? - Сказал врач, листая медицинскую карту. - Я селёдка. - Тихо ответил призывник. - Почему именно селёдка? - Не поднимая глаз поинтересовался психиатр. - Потому что я плавал. - Застенчиво признался Базилий. - А еще почему? - Улыбаясь спросил врач. - Потому что.. потому что у меня есть жабры. - Спохватился Базилий и медленно оттопырил уши руками. - И где же вы плавали? - В атлантике. - Уверенно ответил Базилий, вспомнив надпись на рыбных консервах. - В каком именно районе? - спросил врач - Что? - Не понял Базилий. - В каком акватории, если не секрет. - Переспросил психиатр и бросил взгляд на заключения ЛОР-врача. "тугоухости нет" - Везде. На севере, юге... Мы плавали везде... - Начал Базилий. - С другими селёдками? - перебил врач. - С другими, да. Они все были другие, не такие как я. - Сглотнул базилий. - Понимаете доктор, дело в том... - Я не доктор. - Уточнил психиатр. - Понимаете врач, всё дело в том, что жизнь селёдки очень опасна. - Базилий посмотрел широко раскрытыми глазами на психиатра, в надеже на понимание. - Нас постоянно хотят съесть. Морские хищники, рыбаки и даже птицы хотят нас съесть, врач. Так жить просто не выносимо. Просто не выносимо! - И что вы предлагаете? - Лично я ничего против. Ведь это же судьба всех селёдок. Хоть бывает грустно, но это закон природы... - Взгрустнул базилий шмыгнув носом. - Так вот. Жить со всеми и видеть страдания моего народа я больше не мог. Я не мог что либо изменить в этой системе. Ничто не помогало. Даже мои крики: "атас", "шухер", "полундра" во время приближения очередной опасности - никто не слышал, потому что все сами постоянно кричали "атас", "шухер", "полундра" с самого рожденья и до самой смерти. Это великая печаль - вечно жить в страхе за себя, своих близких, понимаете врач? - Понимаю. - И вот однажды я отделился от общего косяка. Я стал одинокий, как одинокий волк. По началу я даже обрадовался этому. Хищники стали меня не замечать. Я, дразня, теребил плавниками их личное пространство, но им не было никакого дела до меня. Ведь кем я стал? Я стал одинокой рыбёшкой. А кем был до этого? Я был стаей, рыбным косяком, могучим питательным стадом! И вот, вслед за радостью пришла депрессия. Кому я нужен? Никому не нужен! Вернуться обратно к своим? Нет, жить той жизнью не хотелось. Куда деться, куда подеваться? Эти вопросы мучали меня долго... - Как долго? - Поинтересовался психиатр. - Очень долго! И может быть, не найдя на них ответов - я бы самоубился, заплыв в пасть дельфину или акуле. Но выход пришел из глубин океана, ну то есть приплыл... - И какой же был выход? - Спросил врач. - Выход как выход! - Ответил базилий. - Я на скорости влетел в задний выход ядовитой медузы! Понимаете же, если в пасть, то это смерть. Но если с обратной стороны, то возможно перерождение! Я так думал. Именно на перерождение я надеялся, когда нёсся на всей допустимой селёдке скорости в зад медузы. - И как? Вам удалось? - Поинтересовался судьбой базилия психиатр. - Это было неописуемо, врач! - Облизнул губы Базилий. - Неужели? - Насторожился психиатр. - Да! Ведь на выходе я был обездвижен ядом! Меня штырило так, как не штырило от разлива нефти на буровой скважине в океане - Радовался Базилий. - Штырило? - Ну да, кумарило то есть, плющило. - Улыбался Базилий - Плющило? А что же с медузой? - Я порвал ей зад и вывернул наизнанку! Бедняга даже не поняла что произошло. - Сказал Базилий и наклонился вперед. - И знаете что, врач? - Что? - Я подсел на них! - На что вы подсели? - Никак не мог понять психиатр. - На медуз! - посмотрел преступными глазами на врача Базилий. - После нескольких минут, как действие яда кончилось - мне вновь захотелось испытать эти ощущения. Я уже начал искать взором одиночки очередной медужий зад. - Нашли? - Кто ищет, тот всегда найдёт, врач! И уже через некоторое время я снова барахтался в дурмане. - Вы что, совсем сдурели? - Да. - Неожиданно вырвалось у Базилия. - Я вижу, прекрасно вижу, что сдурели! Необходимо лечение. - Да. - Снова вырвалось у Базилия. Врач подвинул стул ближе к столу и начал что-то писать в личном деле призывника. Базилий скрестил пальцы. - Ну вот и всё. Вы, Вертушкин, совсем скоро получите своё лечение, - Сказал врач и закрыл папку. - Буду рекомендовать вас во флот. Родная стихия, море... Уверен, вам полегчает. - Какой флот, вы что врач? - Возмутился Базилий. - Какой пожелаете.. - Какой флот, ты чего мужик. Сам же сказал, что я сдурел! - - Ныряй в графин сука! - Вдруг приказал психиатр. - Что? - Не понял Базилий. - Рыба? Ты ведь сука рыба? - Да. - Подтвердил Базилий - А тогда фили ты по суху втыкаешься? Ныряй в графин сука! - Крикнул психиатр и сняв пробку с графина вручил его Базилию. - Но я же туда не вмещусь. - Начал было здраво мыслить Базилий. - Почему? - Удивился врач. - Я большой, а графин... - А графин маленький, да? - Встал из-за стола психиатр. - Залезешь в графин - я вместе с тобой в дурдом лечится лягу, а не залезешь - на флот уйдёшь! Базилий умолк, выпил с горлышка воды, взял папку и пошел к выходу. - Графин оставь! - Крикнул в след психиатр. - А куда я залазить буду? - Спросил селёдка.
Не понятен мне ответ: "Лично я ничего против" на вопрос: "И что вы предлагаете?". Не понятно почему одно и тоже имя то с маленькой буквы, то с большой. Непонятно почему, при всей продуманности "легенды" призывника, некоторые вопросы ставили его в тупик, типо вопроса об акватории. Уж если гнать пургу легко и непринужденно, то он должен отвечать на любой вопрос сразу, или же спотыкаться чаще и не лепить такой бред так продуманно.
А мне не понравилось. Не смешно вовсе и речь врача не профессиональна, будто он вообще быдло с базара. Короче - "годен", а это уже сам решай плохо или хорошо.
0
