Дальнейшие события походили на ночной кошмар. Милка кричала, не двигаясь с места. Всадники метались по улице, рубя людей без разбору. Костер издавал шипение и свист. Кровь, что пролилась на траву, дымилась и пузырилась, а тени завывали, кружась в безумной пляске.

Милка завизжала снова и бросилась бежать, куда глаза глядят. Она видела, как один из всадников полоснул саблей по спине старосты деревни. Тот упал навзничь и более не двигался. Несколько разбойников зажгли факела и стали поджигать солому во дворах. Занялся пожар. А Милка бежала и бежала, не оглядываясь. Раз или два мимо нее пронеслась лошадь с человеком на спине.

Девочка добралась до самого края Вересковки. Лес встретил ее темными кронами и узловатыми корнями. Милка не останавливаясь, исчезла в чаще.

Она неслась, не разбирая дороги. Ветви хлестали ее по лицу, рукам и ногам, но Милке было все равно. По лицу текли слезы, а из горла вырывались хрипы.

Девочка бежала долго в абсолютной темноте леса, но, в конце концов, остановилась. Она упала в сухую листву и заплакала. Плач ее тут же тонул в кроне черных деревьев и вязкой тьме.

Она проклинала судьбу, разбойников, что убили ее мать и всех, кого могла вспомнить.

Плач медленно сошел на нет, а слезы кончились. Милка приподняла голову, тихо всхлипывая и шмыгая опухшим носом. Вокруг была только кромешная темнота и глухой скрежет веток.

Постепенно, к ней начал возвращаться разум и осознание того, куда ее занесло. Следом пришел дикий страх.

- Как же мне теперь выбраться? – вслух спросила она саму себя. Девочка, пошатываясь, поднялась и покрутилась на месте. Но везде ее окружала непроглядная тьма леса.

Что-то осторожно коснулось ее щеки. Милка замерла и тихонько пискнула от ужаса. Секунды отчаяния и оцепенения шли, словно целые дни и, казалось, никогда не кончатся. Девочка чуть двинула шеей и… на какой-то момент ей почудилось, что она слышит слабый голосок у самого уха.

- Не бойся.

Милка зажмурилась и захныкала.

- Не бойся нас.

- Нас?!

Милка крикнула это прежде, чем смогла зажать рот руками.

- Мы не причиним тебе вреда.

Милка хрипло задышала. Ее трясло, но почему-то голосок не пугал. Она решилась открыть рот.

- Кто… вы?

Ответа не последовало. Милка сглотнула и протянула трясущуюся руку вперед. Не нащупав ничего впереди, девочка решила повернуть голову.

- Ты не видишь нас. Пока что.

- Кто вы такие? Что вам нужно от меня? Вы те разбойники? - поток вопросов вырвался из нее.

- Мы – твои друзья. Ты помогла нам трижды. А мы никогда не забываем своих друзей.

Милка нахмурилась. Страх уже отпустил ее, а дыхание немного успокоилось. Ей стало легче не только дышать, но и мыслить.

- Кому же я помогла? Я ведь простая девочка из деревни. Никого не знаю.

Милка почувствовала, как ее шеи опять коснулись.

- Пожалуйста, не надо, - прошептала она. Темнота по-прежнему давила на нее, но вдруг справа возник огонек. Он был слабым, голубоватого цвета, мерцающий и мягкий. Милка подошла ближе и различила бесформенное пятно на стволе дерева.

- Как красиво.

Милка дотронулась до пятна, и тут же несколько других засветились на других деревьях. Свет этих странных пятен заставил тьму отступить.

- Теперь ты видишь нас.

И Милка увидела. Она смотрела, не отрывая глаз, на бесчисленное полчище пауков. Они были самых разных размеров: от крошек, до внушительных гигантов, больше кошки. Насекомые сидели на стволах деревьев, на паутине, что оплетала ветки.

- Ты боишься?

Милка озадаченно оглянулась, но так и не поняла, кто именно задал вопрос.

- Нет, - покачала головой девочка. Они никогда не боялась пауков, не то, что другие.

- Хорошо. Мы поможем тебе.

- Поможете мне? – переспросила она, - в чем же?

- Ты одна из нас. Мы поможем тебе спасти свое гнездо от врагов.

- Гнездо? То есть, мою деревню? От разбойников?

Пауки помедлили с ответом. Они неприятно чавкали и перебирали волосатыми лапками.

- Нет. От ужаса, который накроет твое гнездо.

Милка догадалась, о чем говорят пауки. Она вспомнила тени, что кружили вокруг костра. Вспомнила, как староста деревни кричал о пролитой крови в священном месте. Ее пробрал озноб.

- Мы храним наш лес. Оберегаем его, как можем. Но магия, что пробудилась в оскверненном месте, опасна. Она распространится все дальше и дальше, неся гибель, гибель всему.

- Но что я могу сделать? Как вы можете мне помочь?

Один из пауков спустился по серебряной нити.

- Ты близка нам по духу. Ты умеешь плести паутину, как мы.

- Паутину? – переспросила Милка, - я только умею ткать и шить и…

И тут до нее дошло, о чем ей хотели сказать. Между тем, пауки продолжали.

- Плетя сети, мы можем поймать добычу и полакомиться ею. Сети наши прочны и сильны. Мы научим тебя делать так же.

Милка растеряно посмотрела на свои руки.

- Я согласна на все, только чтобы спасти мой дом. Но только что мне это даст.

- Используй наше умение, чтобы сплести новую судьбу, новую жизнь. Измени ход событий. Заставь пробужденную магию отступить обратно в землю.

Девочка села на землю. Пауки стали спускаться со своих мест к ней.

Милка вышла из леса, когда наступило раннее утро. Она шла, не оглядываясь и не смотря по сторонам.

- Мои слезы я оставлю, чтобы оплакать свою маменьку, - шептала она себе, подходя к Вересковке, - мне больно, но я потерплю.

Над селением вился дым. Милка шла по пустым улицам. На земле лежало несколько трупов. Она отрешенно вглядывалась в мертвые лица: староста деревни, дед Ясуф, Вера. Остальных она не знала. Разбойники, а их было десять, лежали умершими. Ни ран, ни крови на них не было.

- Это наказание, - сказала Милка громко. Послышался стук открывающегося окна.

- Милка?! – вскрикнул кто-то. Девочка не обратила внимания и двинулась дальше. Крик человека заставил остальных выйти из домов. Как видно, крестьяне пережидали страшную ночь, заперевшись и закрыв окна.

Милка подошла к серому камню. Маменька лежала рядом без движения. Девочка опустилась рядом с нею и крепко сжала холодную материнскую руку.

- Маменька, - всхлипнула Милка, но слезы не шли. Она не позволила себе плакать. Пока не время.

К ней подошла тетя Луша и положила ей на плечо ладонь.

- Деточка моя, сиротинушка моя бедная, - запричитала тетя. Милка встала и повернулась. В ее глазах было могильное спокойствие.

- Хватит причитать, тетя Луша. У нас будет время поплакать вдоволь.

Тетя ошарашено уставилась на нее, но ничего не сказала.

- Послушайте меня, люди Вересковки! – голос Милка звучал негромко, но крестьяне слышали все, - если мы хотим остаться в живых, нам нужно завершить Сбор.

- Как же это сделается-то? Да без Бируты? Нее, не сможем мы. Не осилим, - толпа заговорила. Милка прервала причитания.

- Маменька моя не поможет, но помогу я.

Люди удивленно замолчали.

- Я помогу заблудшим душам обрести покой и не трогать больше живых. Не убивать и не мстить нам.

Никто не осмелился ей перечить.

- Что же нам делать тогда? – спросила женщина с ребенком на руках. Милка ждала этого вопроса.

- Для начала пусть каждый расплетет волосы и снимет шапки и венки.

Несмотря на то, что никто не понял смысла сказанного, все, как один, подчинились. Молодые девушки, женщины с дочерьми и старухи стали распускать косы и снимать платки. Мужчина хмуро поснимали шапочки или венки и побросали на землю. Милка обошла людей, осмотрела и взяла у одного мужика нож. Затем Милка собрала платки и расстелила и на земле. Люд наблюдал за ее действиями молча.

- Каждый из вас подойдет ко мне, и я срежу волосы, - произнесла Милка.

- Это что же, обряд Пострижения хочешь начать? – задала вопрос тетя Луша.

- Можете так считать. Но мне волосы нужны для другого.

И больше никто вопросов не задавал. Каждый житель Вересковки подошел к ней, чтобы девочка могла срезать волосы. Милка аккуратно раскладывала пучки и пряди на расстеленные платки.

Солнце тем временем уже поднялось в небе, начав новый день.

Милке принесли молока, пирожков и яблок. Пока она ела, остальные тоже подкрепились. Но никто не пожелал возвращаться домой. Все остались здесь, у серого камня.

- А теперь принесите мне костяную иглу, - попросила Милка. Одна из старух тут же заковыляла к ней, вынимая иголку из своих многочисленных шалей.

- Держи, малышка. Она у меня счастливая.

Милка, ни слова не говоря, приняла иглу.

- А теперь нужны спицы.

Спицы нашлись сразу же. Милка выбрала прядь волос и начала работу. Она вспоминала все то, чему за ночь научили ее пауки, мысленно произнося слова на удачу, урожайность, успокоение и счастье.

Время шло, и работа продвигалась. Милка работала не покладая рук, и волос становилось меньше. Люди по-прежнему находились рядом, негромко переговариваясь между собой.

Милка отбирала волосы по цвету и длине, чтобы получился нужный рисунок. Она не останавливалась ни на минуту, ибо дорога была каждая минута. Девочка знала, что нужно успеть до заката, иначе случится беда. Тени боятся солнечного света, но придут после захода дневного светила, и тогда Вересковка уже не проснется.

Полотно становилось все больше и больше. Милка продолжала в голове повторять заговор, покачиваясь из стороны в сторону, держа в мыслях картину, которую собиралась соткать. Она ткала свою деревню, такую, какую видела она, какую полюбила с самого детства, и какую будет любить до конца жизни. Пару раз она ошибалась, и тут же приходилось возвращаться назад, чтобы исправить ошибку. Пальцы ее покрылись ранками от иглы. Пальцы кровили, но Милка не обращала внимания.

Солнце стало клониться к закату. Тени становились длиннее, а воздух наполнился стрекотом сверчком и пением цикад. Милка устала донельзя, но упрямо продолжала работу. Волос оставалось немного, и готовое полотно развернулось на добрый десяток локтей. Люди восторженно рассматривали рисунки и узоры по краям, узнавая родную Вересковку.

Солнечный диск почти скрылся за облаками. Тревога стала подниматься в людях. Они слышали, как двери и ставни домов скрипят безо всякого ветра, а шум насекомых стихал. Перестали петь птицы, и затихли разговоры.

Милка знала, что времени почти не осталось. Она заканчивала край полотна.

- Разожгите костер, - проговорила она, не отрываясь, напряженно работая иглой. Мужики поспешили собрать костер. Они разложили поленья, полили маслом и подожгли. Один из них бережно отнес труп Бируты подальше.

- Судьбу я меняю, меняю и жизнь, Судьбу я меняю, меняю и жизнь, - стала повторять Милка. Вслед за ней стали повторять остальные.

Огонь искрил и негодующе свистел. Милка закончила полотно и отбросила иглу в сторону.

- Принесите все свечи, какие сможете найти и зажгите их. Мы должны отпустить души.

Милка повернула к огню, не обращая внимания на затекшие ноги и сильную усталость. В голове звучали слова маменьки.

- Душам заблудшим мы рады!

- Рады! – подхватил народ. Теперь повторяли за Милкой, не только взрослые, но и все дети, которые могли.

- Умершие рано иль поздно, мы вам рады!

- Рады!

- Жаркий огонь станет приютом озябшим душам!

- Станет приютом!

- Придите из мрака и обретите покой!

- Покой!

- Мы приветствуем неупокоенных!

- Приветствуем!

И Милка замолчала в ожидании. Вересковка погрузилась в тишину.

Затаив дыхание, девочка видела, как тень, одна за другой отрывалась от земли и проносилась над костром. Она слышала голоса. Но то были не наполненные болью и злобой голоса, но усталые и печальные, молодые и старые. Милка слышала людей, что умерли, а теперь прощались с живым.

Внезапно кто-то заплакал. Девушка опустилась на землю и запричитала:

- Я слышала матушку! Она просила меня не горевать и жить дальше!

- Я тоже слышала. Это же Яська. Мой муж. Он прощения просит!

Умершие люди, словно вернувшиеся с того света, говорили с близкими в последний раз, прощались и уходили навсегда.

Костер угас.

На какое-то мгновение девочка почувствовала прикосновение руки.

- Будь сильной, доченька.

Утерев слезы, Милка отошла в сторону. Сбор был завершен.

- А теперь отнесите полотно в дом, где моя маменька принимала людей. Повесьте его на стену. Больше нам нечего бояться.

- Как же? Неужто мы и правда спасены.

Милка кивнула головой.

- Теперь мы сможем жить дальше. Завтра оплачем мертвых, а после начнем жить, как жили.

- Как прежде жить не получится! – возмутился кто-то. Милка не стала спорить.

- Не получится. Но теперь мы сами будем творить свою судьбу и сами решать, как нам жить.

Милка замолчала и повернулась в сторону леса. Девочка улыбнулась и произнесла:

- Я спасла свое гнездо.