В палатке было душно от запаха пота, крови, мочи и экскрементов. Но помимо этого, прямо физически ощущалась людская боль и страдания словно растворённые в воздухе временного госпиталя раскинувшегося возле Старого рынка.  

Высокий и статный воин, в позолоченном доспехе с искусным тиснением и тёмно-красном плаще с изображением волка кусающего щит, остановился возле одной из самодельных кроватей, на которой дремал мужчина с простым, обветренным лицом, с татуировкой городской стражи на запястье.  

– Рассказывай, – тоном, не терпящим возражения, сказал гость, от чего спящий подпрыгнул на ложе.  

– Ох ты! – выпучил глаза от удивления раненый. – Какая честь. Да, я сейчас встану Ваша Светлость, вот только костыль мне…  

– Ничего не надо. Рассказывай. Я здесь присяду.  

Волчий Щит величественно опустился на деревянный ящик, стоящий возле кровати. Ящик жалобно скрипнул.  

– Уфф, – согнав с лица остатки сна, произнёс городской стражник проводя пальцами по лицу. – Конечно.  

Это был плешивый долговязый мужичок, немногим за сорок, с рукой на перевязи и гематомой на лбу. Умный взгляд серо-зелёных глаз, выдавал в нём человека опытного, повидавшего виды.  

– Ну, говори! Чего молчишь? – поторопил стражника герцог проявляя явное нетерпение.  

– Как прикажите. Ну, в общем, когда «красноголовые» долину-то заперли, ваш сродный брат барон Андрэ и маркиз Бернард собрали оставшихся бойцов вокруг себя. Я был среди тех воинов. Вот этот бедняга тоже, – рассказчик, указал на соседнюю кровать, где без движения, только тихо постанывая, лежал мужчина с замотанной окровавленным бинтом головой, да так, что и лица-то почти видно не было.  

– Много ли вас выжило после разгрома?  

– Да не более пятисот, Ваша Светлость. Раненых много было, кабы не половина.  

– …шансов не было.  

– Не было. Красноголовых-то, почитайте тыщ пять было, не меньше.  

– И что потом?  

– Барон и маркиз объехали всех воинов, и для каждого у них нашлось доброе слово и совет. Я даже прослезился, ей богу. Все готовы были идти за ними до конца.  

– И?  

– Потом, брат Жермен, сотворил молитву, и мы искренне обратились к господу нашему. Не о жизни молили, о смерти достойной павших.  

– «Красноголовые» не мешали?  

– Они мёртвых своих собирали, роты выстраивали, в общем, не до нас им было.  

– Продолжай.  

– Брат ваш, схитрил, и вместо тяжеловооруженных всадников в центр поставил пехоту. Правда не простую – «гончие» всегда были и вооружены получше и доспех надёжный всякий имел.  

– А сколько рыцарей осталось у Андрэ и Бернарда? – склонился над стражником герцог.  

– Не более ста пятидесяти, Ваша Светлость.  

– Дальше.  

– Вот, о чём это я… а-а-а, справа и слева встали безлошадные сеньоры и остальная пехота. Я с деверем был по левую руку от Башни Длинноволосой замершей на утёсе. По краям же встали рыцари.  

– Ну, ну! Не томи! – стукнул кулаком в латной перчатке, по снова жалобно скрипнувшему ящику, аристократ.  

– Когда «красноголовые» ударили, то напоролись на копья и пики, которые мы все без остатка отдали «гончим». Кони супостата, пронзённые насквозь, падали на землю, давя своих всадников, а по ним уже проносился следующий ряд нападавших. Визг, истошные крики погибающих, ржание лошадей – воистину ад на земле.  

– Они увязли?  

– Увязли, а как же? «Гончие» почти все погибли, но дело своё сделали добре. А потом и рыцари своё. Ударили с обоих сторон, только металл заскрежетал и искры полетели, – рассказчик выпрямился и гордо выгнул грудь. – Ну и мы… подсобили. Чем могли…  

– Слишком мало их было, чтобы сомкнуть круг, – перебил рассказчика герцог.  

– Мало, но враг дрогнул. Начал отступать, ряды смешались, под копыта попали свои же пехотинцы.  

– Сколько времени продолжалась схватка? – аристократ не усидел на месте и начал расхаживать взад-вперёд перед кроватью.  

– Не знаю, ваша Светлость. Мне показалось, что долгие часы, но думаю намного меньше. Когда «красноголовые» отхлынули, нас осталось не более сотни.  

– Они конечно, не дали вам передохнуть. Это не в их правилах.  

– Да, не дали, – согласно кивнул стражник. – Перестроившись, противник новой волной ринулся на нас. Ваш брат старался удержать строй, маркиз всеми силами ему помогал, но «красноголовых» было слишком много. На одного нашего, пяток мордатых. В какой-то момент мы закрутились в водовороте индивидуальных, отдельных схваток. Каждый сам за себя. Я уверяю вас, Ваша Светлость, всякий из защитников Амбры поразил десяток солдат врага. Древко моего копья было влажным от крови, а я колол, колол, пока огромный воин, в чёрных доспехах, не перерубил его как тростинку. Это был страшный бой.  

– Тебе нет нужды оправдываться стражник, я был на поле боя и видел сколько «красноголовых» не вернётся на острова, – успокоил герцог рассказчика.  

– А потом, нас осталось не более трёх дюжен. По приказу барона Андрэ, выжившие рыцари и тяжёлые пехотинцы образовали круг из щитов вокруг него. Помимо вашего брата, в центре оказался маркиз и другие воины – городские стражники, ополченцы, мастеровые из гильдии. Все способные держать оружие были здесь. Многие были изранены и еле держались на ногах, но сдаваться никто не собирался.  

– Что вы сделали?  

– Словно ядро из кулеврины, мы устремились во врага. Двигаясь к чёрному штандарту с синими полосами, позади рядов «красноголовых», мы прошили строй неприятеля как раскалённый нож масло. Клянусь вам Ваша Светлость, ни один из бойцов не был убит, нас словно бог хранил… но недолго, – печально скривив губы, стражник смахнул слезу в уголке глаза. – До цели осталось немного, когда хлынул дождь, да такой что мы падали оскальзываясь в грязи.  

– И вас остановили.  

Волчий Щит, сложил руки на широкой груди. Он не смотрел на рассказчика, а только слушал его. Взгляд его был направлен в пустое место.  

– Да, гиганты в чёрных доспехах на которых не отражался даже свет. Кажется их называют «Пещерными медведями». Здоровяки разметали щитоносцев в разные стороны как детей. Меня и этого беднягу, – стражник кивнул за спину, – словно тряпичных кукол выкинули из круга. Помню, что поднялся в воздух и грянулся оземь на какие-то деревянные обломки. С трудом открыв глаза, я видел последнюю схватку вашего брата и маркиза. Ооо! Что это было за зрелище! Они словно два феникса в лучах заходящего солнца раз за разом отвечали атакой на атаку и поднимались с колен даже после страшных ударов. Все оставшиеся красноголовые собрались вокруг них. Немало вражин полегло, но в конце концов... героев проткнули чёрные копья с широким наконечником.  

Герцог вздрогнул и вернувшись к реальности впился глазами в рассказчика:  

– Кто из них умер раньше? Андрэ или Бернард? Ты видел?  

– Нет, Ваша Светлость, я этого не видел. Зато видел одного из ярлов «красноголовых».  

– Ты не врёшь?  

– Как я посмел бы? Гигант в поцарапанном панцире и чёрном плаще, лично подошёл к вашему брату и маркизу, неподвижно замершим под струями воды хлеставшей с неба. Он склонился над ними, но они уже были мертвы и это ему не понравилось. Он зарычал и тут…  

– С неба ударила молния, – закончил предложение за стражника, герцог.  

– Не просто молния! Это была словно кара господня! Убийственный свет бил точно по столпившемся возле мёртвых тел "красноголовым"! Раз за разом, он пронзал их, охватывая синим свечением и превращая тела в обугленные куски мяса в железной обёртке.  

Некоторое время герцог молчал, а потом тихо, так, что его еле было слышно произнёс:  

– Прожарились до корочки. Поделом им.  

* * *  

Когда герцог Грегоир, известный в истории как Волчий Щит, громко лязгая доспехами вышел из палатки, а за ним ковыляя и опираясь на костыль, последовал городской стражник, я ещё некоторое время неподвижно полежал на своём месте, прислушиваясь к стонам раненных и умирающих, число которых не пополнил лишь по счастливой случайности. В конце концов осторожность не помешает. А то схватят и на костёр, у них тут это быстро.  

Сняв с головы (уже надоевшие до чёртиков) грубые, замаранные чужой и своей кровью бинты, я подумал, о том, что моё путешествие подошло к концу. Мечта идиота сбылась хоть чуть и не стоила мне жизни. Вашего покорного слугу так приложили в конце боя, что он еле-еле дополз до безопасного и заранее изолированного от электричества, места. Неприметная кочка, с резиновым ковриком под слоем земли, спасла мне жизнь.  

Барон Андрэ, герой баллад, сказок и песен был жутко популярен в нашем времени (кстати в жизни он был чуть ниже ростом чем я представлял и не яркий блондин с голубыми глазами, а обоятельный брюнет с серо-зелёными). Моим любимым чтивом была зачитанная до дыр книга о его подвигах. Обложку украшали всадники с мечами и копьями несущимися куда-то вдаль и не было вещи дороже для меня.  

Как я переживал в свои восемь лет, что великолепный Абмра всё равно был разграблен и уничтожен врагами, а следовательно отважный барон зря отдал свою жизнь. Со временем, я, правда сменил свою точку зрения понимая, что он просто наверное не мог по-другому.  

А ведь, сколько книг было написано на эту тему. Умники и умницы, а также люди считающие себя таковыми, наперебой утверждали, что поступок Андрэ был заранее обречён на провал и лучше бы его отряд оборонял крепостные укрепления, чем погиб в открытом поле. Да что они понимают? Их не было здесь, а следовательно они не видели разобранную в двух местах стену города из-за некстати затеянного магистратом ремонта. Появилось даже такое крылатое выражение «амбрийская жертва» означавшее бессмысленный поступок. А как вам «баронский этюд» – план, призванный привлечь к себе внимание? Смерть барона стала притчей во языцех, не иначе. Бедняга, ему даже прозвище дали унижающее его достоинство – Медноголовый.  

Свою привязанность к этому средневековому персонажу, я сохранил на долгие годы, и по воле судьбы (иначе и сказать не могу) получив должность младшего программиста в «Институте времени», задумал немыслимое – изменить прошлое. Да, да пойти на преступление.  

Раньше ничего такого, я никогда не делал, совсем. Моя жизнь это компьютеры, клавиатуры, мышки и программы. Она скучная, предсказуемая и не подразумевает море эмоций, литры адреналина и реальные приключения. И всё-таки, я твёрдо был намерен нарушить закон. Не ради себя, ради моего любимого героя, решил измениться, стать другим человеком.  

Не так уж и сложно мне пришлось. То есть конечно сложно, но именно благодаря этому каждодневному преодолению припятствий, в вашем покорном слуге, открылась какая-то чертовщинка. Составить план, два годика потягать штангу (я знаете ли тяжелее клавиатуры в последние годы ничего не поднимал и это было мне необходимо), позаниматься историческим фехтованием на мечах и старофранцузским, а когда всё было готово напроситься на ночную смену, усыпив напарника снотворным, всё это оказалось настоящим приключением. Больные мышцы, растяжения, синяки и ссадины, язык который я ломал незнакомыми словами и чуждой мне артикуляцией, приносили истинное удовольствие, также как и опасность быть разоблачённым. Я двигался к цели и останавливаться не собирался. И вот я здесь!  

Средневековье хоть и встретило меня не с распростёртыми объятиями, но… всё прошло довольно гладко. Да и как могло быть по-другому? Ведь о смерти барона, о том пасмурном августовском дне, я знал абсолютно всё. Оказаться в рядах его разношёрстного отряда, в нужное время, тоже труда не составило, сложнее было сойти за своего. Пришлось даже притвориться немым (произношение у меня было то ещё, да и не только в нём дело). Ну а дальше, дело техники.  

Устройство подобное которому легко собрал бы и школьник, притянуло удары молнии к собравшимся вокруг поверженного героя северянам. Да, Андрэ мёртв, но и войско захватчиков тоже. Сгорело в небесном огне по воле Господа! Так кажется вопят менестрели на улице? Город спасён и не подвиг, не самопожертвование барона не напрасны.  

Оглядываясь, я вышел из палатки и сквозь лабиринт узких улочек отправился к городской стене. Там находилась малоприметная, заранее присмотренная тропка, в соседнюю дубраву, где и ожидал маяк, который отправит меня домой. Ступая по каменной мостовой, я думал о том, что даже если после возвращения меня уволят с работы, бросят в тюрьму… всё было не зря. Вернусь абсолютно другим человеком.  

Сумерки оплетали своими тенётами всё окружающее, постепенно превращая знакомые предметы в нечто новое. В городе гуляли и веселились, празднуя чудесное спасение. Пенное лилось рекой, глиняные кружки трескались от частых столкновений. Возле одного из трактиров собралась группка захмелевших менестрелей что-то старательно тренькавших на своих арфах и ребеках.  

Уже почти пройдя мимо них и завернув за угол, я вернулся. Внезапно, в голову мне пришла интересная мысль. Достав из матерчатого кошеля на поясе горсть серебряных и золотых монет, я бросил их под ноги трубадурам.  

– Сыграйте и спойте про героя сегодняшнего дня, барона Андрэ Карающую Молнию!  

Глаза музыкантов загорелись от алчности и подхватив деньги они согласно закивали. Пальцы их начали ещё активнее перебирать струны, а новое прозвище барона, предложенное мной, примерялось и так и сяк, складываясь со строчками и предложениями текста.  

Вот теперь всё. Усталость навалилась на мои плечи словно только и дожидаясь этого момента. Довольно вздохнув и закашлявшись от не слишком приятного запаха доносящегося из трактира, я продолжил свой путь.  

Всё-таки хороший сегодня день.