Короткое описание: Пока сосредоточена на другом произведении, но думаю, что скоро вернусь к этому. Решила немного пыль с него сдуть...
Карара
Старая бумага пахла пылью. Но тот незнакомый, легкий аромат с праздника, коим пахли чужаки из Железной империи, был здесь, в учительской комнате. Видимо, она принесла его с собой. В волосах, на одежде, коже… Да, вероятно так и есть. В башне Шергана все было пронизано им, но это и не удивительно. На праздник пришло множество маршайских женщин — смелых, гордых, роскошных. А мужчины такамата — эти напыщенные снобы, расшаркивались перед ними, как горные козлы, целовали тонкие пальчики, и казались пришибленными и обескураженными.
«Перевозбудились, бедняги!» – как сказала бы старая рабыня Джуфрай.
Карара хлопнула себя по губам и испуганно зыркнула на учителя. Сварох был стар, старее, чем мудрая гора. И, кажется, уже блуждал там в мире снов под руку с ушедшими предками. И когда-нибудь он забудет вернуться из мира сна в мир людей, чтобы дописать свои ученные труды и поведать шахриде о мудрых сказках.
Вот и сейчас спит, и пусть спит. Сквозь сон он едва ли подслушает ее мысли. Карара затолкала в рот остатки медового пирога и села как удобно — с ногами на стул. Взгляд скучающе скользнул по буквам "Как зарождалось Такамайское царство". Карара помнила этот параграф наизусть, как впрочем и всю библиотеку. Неужели ей снова это перечитывать? Скучно, надоело! А на столе учителя лежат еще пахнущее липкими чернилами записи про иноземных гостей. Карара бросила взгляд на заглавие и нетерпеливо облизнула губы.
Маршайских женщин с младенчества обучают искусству обольщения, как дорогих куртизанок — писал учитель. Карара была не согласна с Сварохом. У куртизанок нет достоинства. Маршайские леди были возвышены и неприступны, как крепости. А их манеры и прочая дань этикету, лежали как ров на пути мужчины. Тому приходилось ой как напрячь ноги, чтобы перепрыгнуть его. Разве куртизанки ведут себя так?
«С шести лет женщины империи посещают Академию наук и искусств», прочитала Карара. «Так же их равняют в правах с мужчинами». А это многое объясняет. Они знают себе цену. В то время, как такаматок учат кротости и послушанию. «Муж — господин» – уверяют их. «Ему позволено бить и любить, когда вздумается. А женщина — разменная монета в руках отца, украшение и утеха для мужа».
Покорность и послушание — не для Карары. Она успела вкусить власть, успела ощутить свою значимость, вот только смотреть в глаза мужчине равному по статусу — смело, открыто и с высока… Не могла. Робела отчего-то. Или только перед Шерганом?
Стук раздался настойчиво и требовательно. Видимо стучали достаточно долго, чтобы потерять терпение, а Карара не слышала.
Сварох открыл глаза.
— Как неловко, ужасно неловко, — заскрипел он, морщинистое лицо смущенно улыбнулось, — я снова задремал, а вы вновь меня не разбудили, госпожа. И право, зачем я тут мешаться? Там, кто стучит? Гости?
Карара кивнула и села за столом, как положено. Сварох покачал головой.
— Да-да-да…Мы вас прекрасно слышим, не надо так...Бам,бум,бам старику по затылку. Да входите же, входите, открыто, — разрешил учитель, сел прямо в кресле, положил локти на стол. А осознав, что госпожа отложила тетрадь и взяла его рукописи, что писал по поручению шаха, недовольно выпятил нижнюю губу, но ничего не сказал.
Дверь скрипнула, залетел сквозняк, мурашками пробежал по коже. Карара поежилась. Вошла молодая рабыня, младше Карары, лет четырнадцать, на чистом, красивом лице благоговейный трепет, темные глаза широко открыты. Одета в шелк, ткань оттопыривает уже круглый живот, в волосах переливаются монисты, в ушах сверкают серьги, на руках множество дорогих браслетов. Карара вздернула подбородок.
Наложница съежилась под ее взглядом. Шахриде не могла не думать о том, эта дрянь или другая, заняла место ее матери. Должно быть, отец уже и не помнит, как звали одну из множества женщин.
— Добрый вам вечер, шахриде, — наложница низко поклонилась, из-за раздувшегося живота, это выглядело неуклюже. — Да, подарит вам Триедин долгих лет жизни, счастья и процветания. И вам, мудрейший господин. — снова поклонилась, только уже в сторону учителя. — Шах Эрганг третий Величайший повелел вам, шахриде Карара, подняться в покои и не выходить оттуда, пока на то не будет его позволения.
Карара закрыла глаза, задавила все зреющие в душе протесты и кивнула.
— Хорошо. Я поднимусь к себе. А ты позови массажистку.
Рабыня снова почтительно поклонилась.
— Как вам будет угодно, госпожа.
— Это ребенок моего отца? — Карара кивнула на живот и попыталась вежливо улыбнуться.
— Не тебе, дрянь такая! — крикнула госпожа, ударив ладонью по столу. — Это кровь семьи Орогмо! Ты должна благодарить богов, что носишь его в своем… чреве.
— А я благодарна, госпожа, — рабыня побледнела.
Карара сглотнула. Ей было не жалко эту дрянь. Хотелось бить наотмашь, чтобы слезы из глаз, чтобы прекратила кланяться и распинаться. А еще раздвигать ноги, когда Великий шах восхочет.
«Почему не сопротивляешься?» — хотела крикнуть Карара. Но это слишком. Прислуга не стоит таких усилий. Карара встала, наверное, резко. Голова закружилась, шахриде пошатнулась и ухватилась за стул.
Рабыня и учитель испуганно охнули,
— Нет! — крикнула Карара, подняв руку, на попытку рабыни помочь. — Я в порядке. Я сама справлюсь!
Рабыня не решилась ослушаться, но поспешно прошла в комнату и без спроса распахнула окно. Луна была огромной, казалось, больше самого окна, небо окрасило ее пурпуром. Потянуло сквозняком, послышались голоса, в саду кто-то был и они о чем-то громко спорили. Но разобрать о чем было невозможно.
— Госпожа, вам надо больше гулять, — осмелилась она на неслыханную дерзость. Карара удивленно взглянула на нее.
— Сходили бы с утра в сад, погуляли, — говорила тем временем рабыня, протирая фартуком полки стеллажей. — Тут пыль, затхлость… А снаружи прохладно, и море рядом… Знаете, как красиво смотреть со стен башни. Вам непременно надо туда подняться. И на людях чаще бывать. Вы сегодня так быстро с торжества ушли, и салют не видели… Ах, я чуть не забыла. Магистр Шер оставил вам под…
Карара мгновенно выпрямилась, и, снова хлопнув по столу, крикнула:
— Лохудра лохудрой… И меня учишь? Окно закрой!
Рабыня покорно потянулась к створкам, но скрипучий голос старика ее остановил:
— Не надо, милая. Пусть так. Госпожа молодая, ей все равно, чем дышать. А я старый, глядишь подышу воздухом, лишний день проживу.
Карара резко повернулась к нему.
— Учитель?
— Спать вам пора. И мне, — он зевнул, как огромная пещера и поскреб бороду, — Давайте, Кара. Уберите книжки на место.
Карара взглянула на рабыню, а Сварох погрозил пальцем.
— Сама… Сама! Нечего тут возмутительно нет. Ваш великий предок, Эрганг первый своими руками возводил жалкие лачуги на берегу моря. И много чего после. И каких высот достиг!
— Думаю, мой предок не для того возводил города и завоевывал народы, чтобы его правнучка занималась работой прислуги.
— О как любопытно… И не поспоришь ведь! Но ответьте мне, чем же должна заниматься правнучка такого великого человека?
Карара смерила учителя холодным взглядом:
— Правнучка найдет для себя более достойное занятие.
— Какое же? Рожать наследников?
Шахриде скривилась и промолчала. Сварох это заметил, в глазах старика что-то сверкнуло.
— Думается ли вам, что судьба приготовила для вас нечто иное, Кара?
Старик продолжил:
— А помните, сказку? Как песчаная крыса прокопала туннель через толщу песка, и когда поднялась во весь рост, вдруг осознала себя человеком… Быть может ваш хвост, когда-нибудь тоже отвалится?
Рабыня побледнела, стала спиной к полкам, глаза, как блюдца. Караре достаточно было повысить голос и стража разрубила бы старика на куски за оскорбление дочери шаха. Глаза Свароха лукаво блестели, он готов был принять какое угодно наказание, но донести до шахриде, то что считал правильным. Караре это было знакомо.
— Вы правы, учитель. Я пока еще всего лишь крыса… Но ученная крыса! — Карара прищурилась. — А для того чтобы хвост отвалился, я должна сделать так.
Она улыбнулась и толкнула стопку книг. Они падали со стола, бухаясь об пол, как тяжелые снаряды. Шахриде приподняла подбородок и расправила плечи.
Учитель задумчиво улыбнулся, рабыня, кряхтя, склонилась над книгами.
— Я все понимаю. Пример маршайских женщин заразителен. Но в моих обязанностях, вам напомнить. Вы живете не в Железной империи, госпожа. Такамайское царство не любит сильных женщин, здешние мужчины восхищаются иностранками, но едва ли потерпят такую в своем доме.
Карара сдержала дрожь в руках, опустила взгляд.
— Я понимаю.
— А вы очень умная девушка, Кара. Хоть вам всего лишь шестнадцать. И я бы огорчился больше вашего, если бы знания этой чудной головки, ваша сила духа завяли, только набрав цвет.
Карара не знала, что ответить. Ее сердце заклокотало в груди, она снова растерялась, как на празднике под внимательным взглядом Шергана. Учитель взглянул в окно.
— Приятных снов, Кара.
***
Рабыня прошла в зал для омовения, наполнила ароматную ванну и разложила одеяло на скамье. Она помогла Караре раздеться, шахриде вошла в воду. Обжигающая, но терпимая крепость воды и запах цветочных масел окутали тело сладкой негой.
— Как тебя зовут?
— Машир, госпожа, — тихо ответила рабыня.
Карара помолчала, обдумывая то, что собирается спросить и допустимо ли говорить о таком с прислугой. Она должна… Слуги порою знают больше хозяев.
— Машир, скажи, — голос Карары стал сладким, как мед. — Цветы на моей постели… Откуда и зачем?
— Их прислал вам магистр Шер. Просил прощение за свою бестактность.
Карара удивленно повела головой, прекратив намыливать шею, пена клочьями стекала по рукам, падала в воду.
— Я ведь его оскорбила.
Кажется, рабыня улыбнулась.
— Удивлены? Зря. Про вас такое говорят. Такое! А женщины вами восхищаются.
— Удивлена, — призналась Карара.
— Говорят, после вашей беседы он рассвирепел, как дикий кот. Фыркал на всех. А потом послал за цветами. Как для маршайской леди! — совсем осмелела рабыня.
Щеки Карары вспыхнули, она плеснула в лицо водой, спросила:
— У него большой гарем?
— Одиннадцать жен, госпожа. И все свободные женщины.
— О Триедин, — ужаснулась Карара, — Свободные? Добровольно?
— Ну, во-первых, — хихикнула рабыня и склонилась к уху Карары. — Говорят, он хорош в постели. Во вторых, у него есть шарм. А в-третьих, очень могущественный и влиятельный человек. Не сомневайтесь, он будет хорошим супругом.
Карара лишь поморщила нос. Ее больше привлекала его тайная жизнь и знания, скрытые в его темных глазах и за стенами башни. Она многое бы отдала, чтобы спуститься в его лабораторию, коснуться древних свитков, узнать, чем он занимается.
Выйти замуж ради знаний? Карара усмехнулась, понимая сколь глупым безрассудством это было. Он некрасив, но да — шарм, он есть, а еще особая магия, что-то сродни магнетизму. Бесспорно, в нем масса достоинств, помимо пыльных свитков. Но он предложил ей золото, драгоценности, шелка и свое положение… Карара облизнула губы, и коснулась маленького кулончика на груди.
— Вам не обязательно любить меня…
Шерган видит в ней женщину и хочет впустить ее в свои владения, как женщину, а не Знающую. А жену не пустят в лабораторию мужа. Этот путь Караре не подходит.
Когда она вышла из ванны, снаружи послышался шум. Снова мужские голоса, крики, и кажется, лязг стали. Отец приказал, но…
— Мое платье! Я должна спуститься…
— Но!
— Живо, Машир!
Карара быстро натянула платье, едва успела застегнуть, и выскочила из покоев. С неприкрытой головой, мокрые, распущенные волосы намочили ткань ниже талии. Карара быстро бежала по коридору, застланному коврами. Отец должен быть сейчас в обеденной зале со своими сыновьями и поборниками.
— Госпожа? — на ее пути неожиданно вырос один из телохранителей отца. Неожиданно бросился наперерез и сгреб за плечи.
— Ты схватил меня?
Он стиснул ее запястье, едва не раздробив кости и потащил в обратную сторону.
— Я хочу поговорить с отцом! — Карара буквально повиснув на руке великана всем своим весом. Тщетно, он даже не заметил, ноги сами переставлялись повинуясь его решительной ходьбе. — Зику, да как ты смеешь?! Что ты делаешь?!
— Спасаю вашу жизнь!
— Что?
— Вы должны вернуться к себе!
Его тон испугал Карару, она рванулась, но с таким успехом можно было двигать каменную стену. Рука поборника держала крепко.
— Что происходит?
— Госпожа, как только окажетесь в покоях, заприте двери изнутри. Потом через окно… на крышу… Бегите!
— Что?
— Бегите! — он схватил ее за плечи и больно встряхнул. — Вам нужно бежать! Бежать!
Возможно, нужно больше описывать конфликт воспитания подчиняющихся девушек такамата, и юной гордости Карары, которая претендует, на самобытность женщин Железной империи. По моему мнению, это сделает произведение интереснее.
Линия Карары как раз и затрагивает этот конфликт. Просто в одну главу много всего не затолкаешь)) Тут пока идет так сказать знакомство с этой проблемой.
Старая бумага пахнет пылью. Здесь, в учительской, этим запахом пропиталось все: шторы на окнах, мягкая мебель, стелажи, и даже училка Марья Ивановна. Но сегодня, Карара его не заметила - в воздухе витал легкий аромат праздника, коим благоухали чужаки из Железной империи.
Я не пойму где происходят сюжеты.....то ли в классе истории или учитель читает историю, а может это и есть история, которую читают в классе истории. Может, учитель в истории......ааааа что происходит.
Этих замечаний я точно не ожидала))) В замке. Первая сцена в учительской комнате, вторая в покоях героини, где есть ванная комната, типа огромного зала. Хм, странно, но самой мне было понятно, когда перечитывала. Ну мб непонятно потому-что отрывок. Ну да ладно, раз выложила, пусть лежит.
Может плавно переходить из комнаты в комнату, а мооожет, учителю дать имя. Простите, вот вновь перечитал. Как на экзамене - нужно запомнить 25 кадров за 3 сикунды.
0
Я хочу продолжения!
