Рассказ ветерана. Это произошло во вторник. Я очень торопился и буквально бежал к вокзалу откуда поезда стартовали из Нью-Джерси в Филадельфию. Была середина дня, и вагоны не были так загружены, как это бывает в часы пик. Мне надо было отвести в филиал нашего Филадельфийского офиса кое – какие документы по работе. Я боялся не успеть, и думал, что меня могут уволить даже из –за минутного опоздания. К тому же моя жена снова устроила истерику, что я буду отсутствовать сегодня ночью дома, из-за этой поездки в Филадельфию. Мне казалось, что это очень серьезные проблемы, и я хотел по скорее от них избавиться. Я вошел на перрон, отдал свой билет контролеру и зашел в вагон, располагавшийся ровно по середине поезда. Пройдя в салон, я увидел свободное место и решил его занять – дорога была длинной, а мне хотелось спокойно прочитать свежий выпуск местной газеты. В вагоне было шумно: люди общались между собой, что-то обсуждали, но я быстро привык к этой обстановке и принялся за чтение. Поезд тронулся. Все шло как обычно: электричка набирала скорость, за окном проносились здания, люди, машины. Через некоторое время дверь, соединявшая наш вагон со следующим, распахнулась и в этот момент весь салон затих. Я оторвался от чтения и бросил взгляд на дверь. Там находился человек в военной форме, у которого ноги отсутствовали по бедра, он передвигался при помощи самодельных ходуль на колесиках, при этом отталкиваясь руками от пола. Судя по погонам, это был лейтенант. Он медленно проезжал через салон с маленькой коробочкой в руках и просил у пассажиров подаяния. Когда он подъехал ко мне, я положил в коробочку 5 долларов и почему- то решил спросить его. - Ветеран, что с тобой произошло? Поведай нам свою историю, ты сможешь выговориться, а мы тебя выслушаем, сказал я. Лейтенант глубоко вздохнул. По его виду было понятно, что это больная тема, но он все же проехал в середину салона и начал свой рассказ. - Шел четвертый год войны в Ираке. Той самой, когда они оккупировали Кувейт. Я служил в морской пехоте, и в общем – то наша служба заключалась в том, чтобы прочесывать города на предмет мин, взрывчаток и вооруженных террористов. Я находился там уже полтора года и привык к такой обстановке. Это произошло в Хадите, когда вверенный мне отряд прочесывал северный район города. Мы зашли во двор очередного дома и осмотрелись. Я не давал команды входить внутрь дома, однако один из моих бойцов двинулся ко входу. Когда он был уже в 10 метрах от двери, я заметил длинный шнур, тянувшийся от входа в дом. Мне потребовалось мгновение, чтобы оценить обстановку. Это была мина и мой солдат вот- вот на нее наступит. Не задумываясь, я бросился к нему, и в последнюю секунду толкнул его в сторону, при этом задев своей ногой взрыватель. Взрыв был не очень мощный, самодельные мины не способны произвести больших разрушений, но этого хватило, чтобы оставить меня на всю жизнь инвалидом. Бойцы дотащили меня до медицинского вертолета, и врачи успели остановить кровь. Я был спасен, но моя жизнь была загублена. Попытавшись записаться тренером в морскую пехоту, я получил отказ. Когда я вернулся в Америку я не смог найти работу, ведь я с 20 лет был профессиональным военным, да и кому нужен инвалид? А теперь в 32 года, я оказался на обочине жизни и вынужден побираться в поезде. Он закончил рассказ и двинулся к выходу. Многие стали его догонять и класть в коробочку мятые купюры. Когда он выезжал из вагона, все пассажиры встали, а двое курсантов, которые ехали с нами отдали честь ветерану. Мы ехали около 2 часов, но все это время в вагоне висела мертвая тишина. Все размышляли над его рассказом. Во мне кипели смешанные чувства: с одной стороны я был рад, что в Америке еще остались герои, но с другой, я испытывал такое отчаяние, будто это я заложил ту мину, или мой отказ он получил при приеме на работу. А сколько еще таких неизвестных героем, которые пожертвовали нормальной жизнью за нас ездят в поездах и вынуждены просить милостыню? Почему, когда государство затевает войну, оно думает не о судьбах людей, а о своих корыстных интересах? Эти вопросы мучили меня всю поездку. Когда я вышел из поезда, мысли о спешке с документами, и о проблемах с женой испарились из моей головы. Эти проблемы мне казались такими мелкими, что я даже усмехнулся. Я все думал про морского пехотинца. Как он там? Хватит ли ему денег на то, чтобы сегодня поужинать нормально? Сойдя с перрона, я взглянул на отъезжавшие от платформы поезда, и уверенно зашагал в сторону офиса.
Про наших написано сотни книг, а американцы что не люди? И стоит ли уподобляться " простым американским гражданам", которые, по вашему мнению, не замечают чужого горя?
Да, довольно необычно... Но если так надо, почитайте хотя бы про социальное обеспечение в США... А то нафантазировали себе бедных американских ветеранов. Просто нереально. У нас я ветеранов, просящих милостыню, вообще не наблюдала,ибо они получают хорошие пенсии. А вот у рядовых пенсионеров пенсии действительно очень маленькие. И некоторые просят милостыню. В России. В США-нет. Там пенсии такие, что человек вокруг света круглый год может путешествовать и совсем не по-цыгански.
Честно говоря не понимаю,зачем писать про американского ветерана Иракской войны и его тяжелую судьбину. Зачем?Пишите тогда уж на английском,что ли...Ведь это для них написано.Не представляю американского молодого человека, который садится и пишет про русского ветерана Чеченской войны. А вы представляете? Взгляните,как живут русские ветераны.Они за вас сражались.
0
