Листва на сырых ветках скрутилась в хрустящие трубочки, но гореть не хотела. Весь костер был похож на фабрику-чум по выработке высококачественного дыма. Белесый, густой, он поднимался над поляной и потом, вытягиваясь в тонкую струю, вальяжно уходил в черноту августовского неба. Гога, десятилетний пацан, смотрел на дымоизвержение и ждал колдовства. По его мнению оно вот-вот должно было случиться и тогда... Что именно тогда, он не знал, но полагал, что откроются какие-то тайные двери, и знания, бурлящими потоками, поглотят с головой, только держись! 
Но минута уплывала за минутой, молочный дым неторопливо переливался с сумерками, стрекотали сверчки, и колдовства не было. Гога нахмурился и сердито посмотрел сквозь очки на свою спутницу. Эль сидела, скрестив ноги по-турецки и положив на них расслабленные запястья. Её лицо выражало абсолютную безмятежность: глаза закрыты, дыхание ровное, такое, что ему бы позавидовал любой йог. Гога поджал губы - похоже, кое-кто уже плывет в бурлящих потоках, а он все еще на берегу! Несправедливость, с которой Гога мириться не будет. В конце концов, это его рассказ, он в нём главный!
- Костер не горит, - пробубнил он, - а должен полыхать и бросать тени!
Эль медленно открыла глаза и сфокусировала взгляд на рассерженном лице Гоги:
- Ой-ля, много ты понимать эн ла брухерия(в колдовстве), - фыркнула она.
Но Гога был непреклонен: 
- Костер должен гореть, поляна должна быть в окружении дубов, - сердитой скороговоркой тарахтел он, - и из-за них выходят тени, которые...
- Ш-ш-ш-ш! - Эль прикрыла веки и устремила указательные пальцы вверх. - Эль силенсио, пор фавор... (тишины, пожалуйста)
Гога замолчал, напряженно прислушиваясь, но вскоре снова пошел в атаку:
- И чего? Я ничего не слышу!
- Пф-ф-ф-ф!
По людоедскому выражению Эль можно было сделать однозначный вывод, что кое-кто её достал. И этот кое-кто был автор фанфика про колдовство в лесу с её участием, то есть Гога.
- Хей, ту, йихо! (ах, ты, мелочь!)- выпалила разбойница, машинально кладя руки на рукояти кольтов, мирно покоившихся у неё в кобурах на поясе. - Что ты хотеть? Ты хотя бы знать, что должно произойти-ить? 
Еще совсем недавно Гога бы испугался. Да и любой другой, даже взрослый человек,  чувствовал себя неуютно, осознавая, что еще мгновение, и пара блестящих "миротворцев" уставятся своими черными дулами. Но сейчас Гога отлично знал, что он здесь главный, и отчаянная бандитка может грозить и выгибать левую бровь сколько ей влезет, и ничего ему не будет. Он останется в целости и сохранности, только потому что он автор этого сочинения.
- Эступидо ниньо,(глупый ребенок) - проворчала Эль, похоже, тоже понимая, что размахивать револьверами не время и не перед кем, - ты хоть знать, что есть настоящий колдовство?
Взгляд Гоги обрел заинтересованность,  мальчишка подался вперед:
- Не-ет,  расскажешь?
Эль снова положила руки на колени и полуприкрыла веки. Вид её стал чрезвычайно довольным и, одновременно, снисходительным:
- Я даж не могу знать, мочь ты понять или ньет? - насмешливо протараторила она, внимательно следя за Гогой из-под опущенных ресниц.
- Я смочь! - горячо закивал мальчишка. - Очень смочь!
- Есть четыр-рье стихий, - начала Эль, - воздух, твердь, небо и вода... Мы здесь их соединять. Ла огера(костер) объединять твердь и небо, сам он есть - эль фуэго(огонь), а дым, он комо агуас(вода)... течь-ёт вверх...
Гога внимательно смотрел на неё  Вокруг уже изрядно стемнело, и фигура Эль едва угадывалась, возникая из темноты отдельными контурами. Зато дымящий костер, время от времени потрескивающий и пощелкивающий, оформился и стал более заметен.
Молочный дым, одновременно белый и черный, уходил в бездонное звездное небо и, казалось, впадал в Млечный Путь. Внезапно августовский небосклон обрушился на Гогу, раскрывая перед оторопевшим мальчуганом глубины и пространства вселенной. 
Созвездия, много, раздвигаясь, открывают за собой еще, потом -  еще,  дальше в черноту, наполненную холодными огоньками звезд,  еще глубже...  Белые, голубые, красные, желтые - такие крохотные и, одновременно, огромные! Гога смотрел на это великолепие, не в силах отвести глаза:
- Но самый важенный момент, - откуда-то издалека доносился сладкий голосок Эль, - это то, что брухерья есть в нас самих. Просто нуженно сосредоточить и ...
Она протянула руку к костру, и на кончике её указательного пальца вспыхнул крохотный огонек самого настоящего пламени. Мгновение, и тлеющие листья вспыхнули, окатив нестерпимым жаром все вокруг. Гога охнул и отскочил от костра. Как все изменилось! Яркое пламя с жадностью пожирало подсохшие ветви, причудливые тени прыгали вокруг костровища. Теперь Эль была видна совершенно отчетливо, но она уже не пыталась погрузиться в транс. Повесив на палочке кусок ржаного хлеба, она с легкой сосредоточенностью пыталась подсушить его на бьющемся в агонии пламени. Мир сжался до размеров поляны, освещаемой костром. Небо, еще минуту назад безграничное и звездное, стало черным дерматиновым покрывалом. Гога невольно вжал голову в плечи.
- Видеть? - подмигнула ему Эль. - Все, как ты хотеть - большой огонь, тень-и лос арболес, черноте-ень... Колдовство!
Гога растянул губы в вежливой улыбке, мысленно возвращаясь в прошлое, где в сумерках тлеющий костер был дорогой, текущей от земли до бескрайнего неба, наполненного огромными маленькими звездами...
- Которые есть очень дорого стоить, - грустно вздохнула Эль и, разломив кусок зажаренного хлеба пополам, аппетитно захрустела своей половинкой.