Самурай на балконе

Солнечное, воскресное утро. За каменной гущей построек слышен океанский прибой. Легкое дуновение, пока еще прохладного воздуха раскачивает шторы дверей на балкон. Они манят за собой в утро, происходящее вне дома, к платану, растущему слева и укрывающего добрую часть дома. Проникая дальше, меж веток, на настойчивый стук, внимание привязывается к черно-красной птахе, к наглому виновнику раннего шума. Дятел дробит пятнистый ствол, словно настраивает жизненный ритм просыпающейся округе. Его движения точны, последовательны и безусловны.

Телефонный звонок, втягивает улицу сквозь раскрытые двери в дом. В комнату где на кровати спит человек, а через дверь, на кухне его жена стряпает видимый запах. Завтрак шкварчит, кипит и раздается в объемах. Телефонная трель сплетается с обнаженными нервами спящего человека, натягивает их на диск с дырочками и поднимает веки спящему. В красных зрачках читается потолок, стена и боль пробуждения. Он подходит, он берет трубку, он говорит:

- Алло! – прогоркло и беспощадно.

- Мифунэ, ты последний самурай, спасай сарай!

- Что за чорт?! – в укоризненном па поет М, его лицо исполнено злобы. Его густо загримированное белое лицо с нарисованными стрелами бровями.

Стоит отметить, что так как сей сценарий пишется сейчас в девятнадцатом году, для Акиры Куросавы ушедшему многим ранее, в надежде на скорое его и многих других воскрешение. А может напротив, автор мечтает вскоре попасть в пантеон и не с пустыми руками, тем не менее, все персонажи предстают актерами кабуки несмотря даже на то что действие происходит на берегу Атлантического океана.

М швыряет трубку и осматривает комнату, в раскрытую дверь видна половина зада его жены. «Отвратительно» - думает он захлопывая дверь. Отворачивается, плюет в угол и выходит на балкон. Жена не переставая носится по кухне изредка выглядывает в окно и поправляет волосы. Мимо дома толпа. Похоронная процессия, топот, лязг и вой плакальщиков. У перекрестка, напротив балкона, толпа встала. Темным пятном священника произносится речь, молитва, заклинание, в воздух летит тройное «Аве Мария» и движение продолжается. М замечает, что затылок покойника похож на его собственный, совсем не удивляется позой последнего и пеняет на свое слабое зрение. На опустевшей улице М замечает человека у стены напротив кухонного окна. Он явно старается привлечь внимание жены Ми, которая вывесила свои груди за подоконник. Стоит отметить, что незнакомец напротив есть никто иной как молодой Брандо в майке алкашке, сосем такой каким мы его можем видеть в «трамвае желание». В недоумении Ми бежит и открывает дверь на кухню. Однако там, как и прежде жена готовит. Ми бежит на балкон, но там ее груди опять за окном. Ми кричит незнакомцу напротив, что бы тот убирался, наполняя серой воздух и открывая пасть не только верх-вниз, но и вправо-влево. На этот ор мостовая становится и утекает красным драконом, сваливает быстро, оставляя за собой крупные горошины. Брандо лепит из говна снежки и запускает ими в Ми. Одно, второе, третье попадание в лицо доблестного война перечеркивают белый свет и жгучая вязкая темнота заполняет сознание Мифунэ. Но все же, можно разглядеть за пределом его мечтаний, белую фигурку которая скользит словно на коньках над черной бездной. Вряд ли зритель угадает в ней женщину на кухне. А это было она. Предел мечтаний неподвластен свету и времени.

Тссынк – тссынк тссынк, в залитый смолой сон Ми глухо влетает трель телефона. Он вскакивает и мечется в непроглядной темноте то и дело спотыкаясь и падая животом на что-то невидимое, но приносящее боль. После очередного болезненного падения, Ми собрался духом и пронзил темноту тремя ударами, тремя когтями тигра. Три столбца света перехлестнулись и потерялись в закоулках темноты. Ми подошел к одной из дыр в ней он разглядел себя спящего на циновке. Бррр, ну и жирдяй подумал Ми и глянул во вторую там , на кухне, Брандо раскинув ноги жене Ми терзал ее самые сокрытые и закопанные бабушкой желания. Голова тигра отрывающий плоть, руки жены взлетающие вверх и ее нечеловеческие стоны экстаза. Ми заорал за своей чорной стеной, тем более что глянув в третью он получил клювом в глаз от залетевшего в тишину дятла. Мифунэ всеми ногами руками разносит к чертям темноту и тут же придавлен слепящей белизной утра. Белые столпы, стены потолок и флаги. Мифунэ первое время ничего не видит в этой белизне. Лишь слышен телефон. Потом, в центре потолка начинает темнеть люстра, стремительно пуская корни занимая белизну. Ми схватившись за один из отростков встает и идет к телефону. Но тот уже перестал, а из трубки торчит язык. Ми смотрит на жену на кухне. Она готовит завтрак и приплясывает под кричалки болельщиков за окном. Ножницами перерезает телефонный шнур и идет на балкон. Там футбольный матч между стадом отборных быков и стадом чернорубашечников. И быки, и люди замирают при его появлении на балконе. Избитый, в белой майке, Брандо кричит «Аве, Дуче!». Ми поправляет портупею и начинает декламировать как Муссолини. Его речь гремит над всей улицей уходя в космос. Фасчинаннте. Чернорубашечникам раздали по ведру с водой, они встают на колени опускают в ведра головы и пускают там пузыри. Заскучавшие быки переглядываются и постепенно начинают мычать переходя в стройный вой сирены. Мифунэ закрывает ладонями уши и продолжает декламировать.

В это время на кухню заходят две очень шумные женщины. Можно сказать, что они очень похожи как с лица, так и повадками, и одеждой.

- Расселась тут

- Вы посмотрите на нее, места ей мало

- Ой да проходите уже

- Жрать меньше надо

- на себя посмотрите носит комод за собой

- да как вы смеете, да я на вас

- и я на вас .

На этих словах они застыли перед ничего не понимающей женой Мифунэ. Сиамки зашли слева, сиамки зашли с права, сверху снизу, потерли друг друга локтями и зашелестев старой листвой начали рыться в своих вещах сумках головах и все ж нашли каждая по флакону. Они подошли к плите пока жена стояла у окна и целовалась с брандо, который стоит на пирамиде из быков, на манер американских мюзиклов. Сиамки открыли чайник и слили туда содержимое. И толкаясь и матерясь сами полезли в клокочещую воду. А тут и чайник закипел и засвистел. И понесла жена мужу завтрак, и сидит Мифунэ в расстегнутом мундире принимает чай и говорит слова радости жене. Выпивает чай, хватается за горло и падает навзничь. Жена наливает себе чай, выпивает чай и не падает а становится трехженщиной из метро и на всехшести ногахрукахтрехголовах скатывается в открытую пасть дракона метро. Где и становится миром и смирной. В остывающих глазах последнего самурая читается страх и одиночество смерти.

Нарастающий звонок телефона будит Алену, с непривычной легкостью она вскочила с кровати, сняла трубку и подошла к окну.

- Да жду. Да проснулась. До скорого!

За окном зима поглотила Москву. Больничный парк замело и букашки людей тяжело двигались сквозь. Счастливая Алена пошла на кухню на свист чайника пить чай с медовиком.