Экипаж нёсся с такой скоростью, что даже кучер был в мыле. Из-под копыт вороной четвёрки ошмётками летела во все стороны сырая глина. Изредка попадавшиеся крестьяне, уныло бредущие вдоль дороги, долго провожали взглядом чёрную карету, вытирая грязь с лица. Усталый возничий начал сбавлять скорость только когда повозка, дребезжа, пронеслась мимо верстового столба с неровно прибитой табличкой, на которой красовалась криво намалёванная неграмотная надпись: «диревня пагрантсы». Пугая кур, кучер лихо лавировал между зазевавшимися свиньями и сонно жующими коровами пока не вырулил к маленькому покосившемуся домику на краю селения. Резко натянув поводья, возничий затормозил, чуть не снеся ветхий плетень и не перевернув повозку. Местные мальчишки разочарованно выдохнули, поняв, что аварии не будет, и начали расходиться по домам. Тяжелая, обитая железом, дверь отворилась, и из тьмы за ней возник крупный мужчина в поношенной чёрной шляпе. Он решительно шагал по направлению к дому, не обременяя себя мыслью, что его чёрный кожаный плащ, свисающий почти до пят, пачкается в грязи. Его кованые сапоги разбивали зеркала луж, в которых отражалось грязное унылое небо. Его лицо было просто самим воплощением сосредоточения: маленькие, но грозные карие глазки непрерывно сканировали окружающую обстановку, скулы были крепко сжаты, брови сдвинуты, а волевой подбородок слегка выдвинут вперёд. Большой орлиный нос, вздувая ноздри, трудолюбиво втягивал сырой осенний воздух. Само же выражение лица было настолько каменным, что казалось, им можно колоть гранит.
Немного погодя, из глубины кареты выскочила маленькая хрупкая девушка в цветастом платье с передником. Её тёмно-каштановая макушка едва достигала высоты плеч её спутника, а на милом курносом лице блуждало выражение детского любопытства. Подняв подол платья, чтобы не запачкаться, она как козочка прыгала вслед за высоким мужчиной, стараясь не наступить в лужу, чтобы не промочить свои розовые туфли.
У порога покосившейся ветхой хибары их ждал дряхлый сгорбленный старичок, его иссушенное морщинистое лицо несло на себе отпечаток глубокой печали, седые взъерошенные волосы грязной копной нависли над морщинистым лбом, а в грустных голубых глазах устало поблёскивали живые огоньки. Завидев долгожданных гостей, старик наспех вытер засаленным рукавом мокрые щёки и поспешил открыть скрипучую кривую дверь перед рослым мужчиной.
- Господин, Аччок… шериф, вы уже приехали… так скоро… вот, пожалуйста проходите. Проходите, милости прошу – ток не серчайте на убогость ентой хаты – мой сын очень скромно жил в последние годы…
Высокий человек в чёрном кожаном плаще, слегка поморщившись, жестом остановил говорящего.
- Пострадавший внутри? – и, не дожидаясь ответа, он прошёл внутрь.
Подошедшая вслед за мужчиной девушка дружелюбно улыбнулась старику.
- Не называйте его так, он этого не любит. Шериф давно сменил свою фамилию на «Акк» - она заговорщически подмигнула и добавила: - он думает, что «Аччок» звучит недостаточно мужественно.
- А…
- Можете называть меня мисс Пуф, – всё ещё улыбаясь, бросила девушка и ловко прошмыгнула в комнату.
Ошеломлённый старик провёл мозолистой пятернёй по копне грязных волос, пожал плечами и с угрюмым видом прошёл в дверной проём вслед за представителями власти.
Внутри было темно и душно. Тесное пространство убогой хибары было разделено на две половины старой засаленной шторкой, шериф уже отодвинул её и пристально разглядывал тело, лежащее на полу. Это был крупный зрелый мужчина с толстыми руками и наметившимся уже пивным брюшком. О состоянии его одежды было трудно судить, так как она вся была залита кровью, равно как и практически всё скромное убранство этой половины хижины. На отрубленной голове, валявшейся в углу комнаты были заметны первые следы возрастного облысения, но волевой небритый подбородок и суровые черты застывшего в предсмертной гримасе лица говорили о том, что при жизни это был крепкий и мужественный человек. Последи всего кровавого беспорядка комнаты яркой жемчужиной сверкал полуторный меч из превосходной стали, который всё ещё сжимала сильная рука погибшего.
Едва зайдя в комнату, старик схватился за сердце и постарался отвести взгляд от тела, было видно, что ему очень трудно находиться в этом помещении. Лишь краем глаза он успел заметить, что рослый шериф пристально рассматривал место преступления, в то время как девушка стояла спиной к трупу и, казалось, не питала к нему никакого интереса.
Спустя какое-то время шериф задумчиво произнёс:
- Странно, что следов борьбы совсем нет, хотя следы крови на мече выглядят так, словно убитый успел ранить кого-то из нападавших… - он подумал ещё немного и добавил: - да и их тел не видно что-то, а если бы их кто-то унёс – остались бы следы…
Девушка, не поворачиваясь, сказала, словно размышляя вслух:
- Да уж, и правда. И что ещё более странно – так это то, что его вообще кто-то смог убить. Пьят, ты уверен, что это тот самый Кристофф? – она ещё раз обвела взглядом комнату, словно не веря, что знаменитый на всё королевство победитель дракона мог жить в такой халупе.
На вопрос девушки ответил старик.
- Да, девочка, вы не ошиблись. Это он, мой Кристофф… - голос старца задрожал, и он на время умолк.
Тем временем шериф закончил осмотр места преступления и, к большому облегчению своей спутницы, задёрнул шторку, возвращаясь в первую половину комнаты. Он подошёл к старику и положил тяжелую руку ему на плечо.
- Вы – отец погибшего? – прозвучал его низкий голос: - Вы знаете, что здесь произошло?
Дед вытер рукавом глаза и кивнул.
- Да, кажись, знаю. Ток вы мне всё равно не поверите.
- Это мы сами решим: верить или нет, – сказал шериф тоном, не терпящим пререканий.
Старик понуро опустил голову и кивнул.
- Ладно, ток эт будет длинная история. Господам лучше присесть, – с этими словами он указал на два грубо сколоченных деревянных стула, составлявших чуть ли не единственную мебель в этом убогом жилище, а сам пристроился на ветхом кованом сундуке, стоявшем у двери.
Кое-как устроившись на шатком стуле, шериф скомандовал своей спутнице:
- Винни, блокнот.
Девушка быстро достала из передника письменные принадлежности и приготовилась записывать показания. Старик, видя, что представители правопорядка уже готовы его выслушать, глубоко вздохнул и начал свой рассказ.
Господам будет трудно понять, что здесь случилось, коли они сперва не узнают получше, кем был Кристофф, и как он стал тем, кем был. Он был младшим из шести моих сыновей, но, в отличие от его братьев, с самого раннего детства было ясно, что ему уготована великая судьба. Пока старшие братья купались в речке, дергали девочек за косички и помогали мне по хозяйству, он бегал по округе с деревянным мечом и грезил о великих подвигах. Кристофф никого не боялся: он часто задирал мальчишек постарше, но даже самые страшные синяки не могли сломить его дух, а со временем, он стал грозой всех окрестных забияк и хулиганов – никто в его присутствии не смел дёрнуть девочку за косичку или пнуть кошку – так сильно было в нём чувство справедливости. Со временем, стало понятно, что стать героем – его судьба.
Когда Кристоффу было восемь лет, мы отдали его в школу героев. Ему приходилось очень тяжело, ведь многие дети там были сыновьями рыцарей или лордов, но к тому времени его старшие братья уже подросли и работали вместе со мной, не покладая рук, а моя покойная супруга работала служанкой в замке старого лорда – вместе мы худо-бедно, но умудрялись вовремя оплачивать его учёбу. Иногда приходилось очень тяжело – бывало, неделями вся семья сидела на воде и ячменной каше, но это того стоило. Кристофф всё время тренировался, это стало его смыслом жизни, со временем он стал лучшим из лучших – он был силён, как десять мужей, вынослив, неустрашим, а в бою на мечах ему не было равных. Мы все очень гордились, когда он с отличием окончил школу героев, и я ничуть не жалею, что мне пришлось продать мельницу, чтобы купить ему меч и кольчугу.
В тот скорбный день, когда ужасный дракон похитил принцессу, и король пообещал её руку, тому, кто её спасёт, Кристофф был среди первых, кто откликнулся на зов. Он был силён, молод, красив настолько, что под его взглядом девки в обморок падали, и он был единственным, кому удалось одолеть страшное чудовище и спасти королевскую дочку.
Когда старик говорил о своём сыне-герое, было видно, как он им гордится – в глубине его усталых голубых глаз горели живые огоньки, да и сам он уже не выглядел так жалко. Казалось, что это совсем другой человек: сильный, стойкий, выносливый – но никак не сломленный годами и непосильной работой человек.
При последних словах о победе своего сына над драконом старик на секунду остановился, чтобы вытереть со щеки одинокую слезу, и шериф воспользовался образовавшейся паузой, чтобы спросить:
- Это всё понятно, но нельзя ли ближе к делу?
Старик коротко кивнул и продолжил.
Да, конечно. Победа над драконом – это не конец моей истории, а скорее её начало. Кристофф, ведь всю жизнь готовился именно к такому подвигу, но оказался совершенно не готов к тому, что будет после. Когда король узнал, что его дочь спас не благородный рыцарь, а сын мельника, он был просто вне себя от ярости. Ему совсем не хотелось породниться с простолюдином, но он не стал нарушать своё слово – только поставил перед дочерью условие, что ей придётся отречься от наследства, если она пойдёт замуж за Кристоффа. Её это, конечно не остановило, так же как и моего сына, хотя все мы были очень опечалены тем, что король лишил его награды.
В то время все старшие сыновья уже жили отдельно, у них были свои семьи и свои заботы, так что только мы с матерью помогали молодожёнам встать на ноги. Пришлось, конечно, затянуть пояс потуже, тем более, что мы были уже не молоды, но я всегда знал, что так надо: Кристофф хоть и заслуженно считался великим героем, но всё ещё оставался моим сыном.
Нам всем в те времена приходилось очень тяжело: моя жена вскоре умерла от горячки, а сам я брался за любую работу, какая подвернётся. Принцесса, с детства привыкшая к целой своре служанок, выполняющих любые капризы, оказалась не способна доить коров или работать в огороде, от прялки у неё болели пальцы, даже убираться в доме для неё было слишком тяжело, а как готовить она попросту не знала. Но тяжелее всех пришлось Кристоффу: его руки были привычны к мечу и луку, но молоток с гвоздями ему совсем не давался, и даже от его могучей силы не было много пользы – лопаты с вилами ломались чуть ли не каждую неделю, а один раз он даже загонял до смерти лошадь, когда вспахивал поле – я не знаю другого человека, который мог бы так долго работать без остановки. А ведь это ещё не самое страшное – хуже всего то, что Кристофф был создан для великих дел, а их, как на зло, от него не требовалось. Дракон, которого он убил, был последним, а других монстров в округе с роду не водилось. Могучая сила в душе героя, не найдя выхода, сжигала его изнутри. Я часто наблюдал, как он вечерами снимал со стены свой меч и точил его до полного исступления или выходил на вершину холма за деревней и часами смотрел вдаль.
Так мы и жили. Где-то через год принцесса не выдержала нищеты и работы и сбежала обратно к своему отцу. Кристофф поначалу сильно горевал, но потом как-то притих, успокоился, даже завёл друзей и частенько просиживал с ними допоздна в местной таверне. Со временем он перестал выходить на вершину холма и меч точил всё реже, только изредка по вечерам пел песню, которую про него сочинили в народе, ну знаете, там ещё поётся: «Вот он, вот он, наш герой – На холке мускулы горой…».
А дела наши со временем становились всё хуже и хуже. Последние несколько лет я уже не мог работать – больное сердце, знаете ли; наше скромное хозяйство целиком легло на плечи Кристоффа. Он, конечно, старался, как мог, но он был создан Богами для великих дел, а в наших местах не на кого бросаться с мечом в безнадёжном бою – не на капусту же… жизнь простого крестьянина с каждым днём делала его всё печальнее и грустнее. А сегодня утром… сегодня утром я ушёл на рынок, чтобы продать нашу старую клячу и купить немного еды, а когда вернулся… то увидел… что он…
Старик не смог договорить, его голос задрожал, по щекам побежали слёзы, и он уткнулся головой в рукав своей старой засаленной рубахи, чтобы не разрыдаться в голос. Шериф молча глянул в глаза своей спутницы и коротко кивнул на рыдающего отца героя. Девушка бросила свой блокнот и перо, подошла к несчастному и ласково прошептала ему на ухо, гладя по голове:
- Не плач, дедушка. У тебя ещё будет на это время, но сейчас нам нужна твоя помощь, чтобы поймать преступника и воздать ему по заслугам.
Старик поднял на неё красные от слёз глаза, сопя, вытер лицо рукавом и сказал отрешённым голосом:
- Не суетись, деточка. Нет никакого убийцы.
Девушка удивлённо захлопала ресницами, а шериф Акк поднял одну бровь. Затем его взгляд прояснился, он с шумом выпустил воздух из лёгких, снял шляпу и поскрёб рукой лысую макушку.
- Всё ясно. Винни, собирайся, мы уходим, – он повернулся к старику и добавил: - мы пришлём людей, которые помогут его похоронить с о всеми почестями, которых заслуживает настоящий герой. Вам есть куда пойти?
Старик кивнул, держась за сердце.
- Да, у меня ещё пятеро взрослых сыновей – чай, не пропаду.
Шериф кивнул и направился было к выходу, но девушка его остановила.
- Пьят, разве нам уже пора уходить? Мы же ещё не закончили…
- Нет, закончили, - перебил её шериф Акк: - ты сама слышала, что никакого убийцы здесь не было.
Девушка в недоумении уставилась на своего спутника.
- Пьят, ты хочешь сказать, что он сам… себе…
- Да, сам себе отрубил голову. Настоящий герой ещё и не на такое способен.
Винни удивлённо похлопала ресницами, потом вдруг вспомнила про отца героя, представила, как ему должно быть тяжело в этот момент и повернулась к нему, чтобы хоть немного утешить. Старик неподвижно сидел на сундуке, свесив руки и опершись спиной на стену. Его безжизненный взгляд был направлен в никуда. Сердце девушки глухо ударилось о рёбра, и она, прикрыв лицо руками, выбежала наружу. Шериф, наблюдавший за всем этим, подошёл к старику, внимательно посмотрел на него и рукой опустил морщинистые веки. Затем он вышел из жалкой лачуги и встал рядом со своей спутницей. Она молча стояла на пороге, глядя в проясняющееся вечернее небо глазами, полными слёз.
- Как это ужасно, Пьят, столько скорби здесь и сейчас, а в остальном мире – самый обычный день…
- Нет, это плохой день, - сказал шериф и задумчиво добавил: - сегодня умер герой.
0
