Смешные. Основано на реальных событиях. 1. В дверях стоял мужчина лет тридцати, с гладко выбритым детским лицом. В руках он теребил потрепанную спортивную шапку. Интересным в его внешнем виде казалось то, что хоть и одет он был крайне просто, до бедноты, но одежда его была чисто выстирана и аккуратно выглажена. Куртка висела на нем мешковато, а штаны внизу у самых сапок имели несколько складок, видимо их несколько раз подворачивали, придавая им разную длину, в зависимости от роста хозяина. - Здравствуйте! – он чуть сильнее сжал шапку в руках, улыбаясь, временами подергивая губы. - Здравствуй, Дима! Как твои дела? – Ирина Алексеевна отложила инструмент и, привычно посмотрела в сторону гостя. Пациент в кресле еле слышно вздохнула, радуясь временной передышке. - Плохо. Мама дома лежит, не встает теперь совсем. – Дима опустил глаза. Улыбка как по команде сползла, и он супил губы. - Я слышала. Ничего, поправиться. Ты не переживай главное слишком! – Ирина Алексеевна широко улыбнулась Диме, взмахнув зубным протезом в правой руке. Пациентка проследила за движением ее будущей челюсти, затаив дыхание. - Я стараюсь, но грустно так, когда на нее смотрю. – Дима шмыгнул носом и развернулся. Позади него, в шагах четырех, в коридоре, стоял большой аквариум. В аквариуме, по утверждению Димы, кипела настоящая жизнь: каждый день происходили события, которые имели такой резонансный характер в рыбьем мире, что описанию поддавались с трудом. Дима мог часами разговаривать с рыбами, но чаще просто наблюдал за ними. Временами ему на секунду, на некоторое мгновение, казалось, что он может понимать их. Конечно, он сам не верил в это (ведь это безумие чистой воды), но ощущение, что он вот-вот станет одним из них, было сильным. - Здравствуй, Дима! – позади него стоя Валентина, санитарка из лечебного отделения. Статная, немолодая женщина с пышной грудью, в старом запыленном халате. - Здравствуйте, Валентина. – Дима вернулся к рыбам. - Может, ты кушать хочешь? У нас щи есть. – Валентина смотрела на него с большой нежностью. Ей, может быть, казалось, что она сейчас делает очень доброе дело. - Я очень хочу кушать. Очень-очень. – Дима резко встал и улыбаясь смотрел на Валентину. Рыб он не позабыл, просто его желудок говорил куда громче, чем сомы и золотые рыбки. Валентина и Дима спустились в узенький подвал, в правой стороне которого располагалась столовая, а в левой прачка. Дима остановился и посмотрел на Валентину резко: - А там сейчас никого нет? - Нет, все на приемах сейчас. У всех пациенты. Не волнуйся, там нет никого. Валентина открыла тяжелую от сырости деревянную дверь и включила свет. 2. - Мама-мама, у меня зуб болит! – Дима схватился за щеку и стоял у изголовья кровати. Женщина лет пятидесяти с трудом повернула к сыну голову: - Где болит? Какой зуб? - Вот тут болит! – Дима не отрывал руки от щеки и простонал от режущей боли. - Милый. – она заботливо погладила его по голове. – Ну ты сходи к Ирине Алексеевне. Она посмотрит и вылечит. - А больно будет? Я не хочу, чтобы больно было. Ааааай, как болит. – чуть покачиваясь, Дима прошел в коридор, оделся и крикнул, - Мама-мама, я скоро. - Хорошо, Дима. По дороге Дима обнаружил, что щека, к которой он прижал руки, опухла. Он шел быстро, стараясь смотреть только себе под ноги, дабы не споткнуться. Как можно скорее нужно было добраться до больницы, до Ирины Алексеевны и там ему станет лучше. Ирина Алексеевна – хороший человек, она обязательно сделает что-нибудь с его зубом. Сделает так, чтобы он не болел, чтобы не опухал. Тяжело дыша, он добежал до больницы. Подойдя к кабинету, еще не успев даже заглянуть в него, он услышал чужой голос. Это точно была не Ирина Алексеевна. Это был новый врач. От этой мысли ему стало дурно. Он позабыл о боли в зубе, думая лишь о том, где сейчас Ирина Алексеевна. Почему ее нет в кабинете? Кто эта новая врач? Стоя в нескольких шагах от кабинета, он понимал, что не может войти в него и показаться новому врачу. Да и что он ей скажет? Как он будет говорить с ней, ведь совершенно не знает он ее. Совершенно не представляет, что это за человек и как она с ним, с Димой и его больным зубом, обойдется. А если плохо? А если будет злиться на него, за то, что он к ней пришел? - Кто-то пришел? – раздался голос из кабинета. - Я пойду посмотрю. – второй голос, который он тоже не мог узнать, отвечал первому. Как такое вообще может быть, чтобы в кабинете у Ирины Алексеевны были сразу два новых голоса? Послышались шаги и Дима не раздумывая бросился к выходу. Он бежал, позабыв о больном зубе. Остановился он уже во дворе, на улице. «Нужно дальше бежать, могут ведь, и погнаться за мной.» Мама лежала, чуть приоткрыв глаза. Рядом с постелью стоял небольшой журнальный столик, заставленный лекарствами. - Что случилось? Ты бежал чтоли? - Да. – переводя дыханье, он сел на материнскую кровать. – Представляешь, Ирины Алексеевны не было. - Как не было? – Мать приподнялась на логтях и удивленно смотрела на Диму. - Не было. – затем, чуть помедлив, - мама-мама, что теперь делать? Мать смотрела на него, моргая заметно чаще. - Ляг, полежи, может лучше станет. - Мама-мама, снова болит. – Дима схватился за щеку. – Пока бежал, не болело, а сейчас болит снова, мама-мама. - Ляг, сыночка, поспи. Она погладила его по голове и легла, зажмурив глаза. 3. Мы с Ириной Алексеевной осматривали пациента, когда вошла дежурная из регистратуры. Она периодически вносила в нашу работу разнообразие в виде слухов, сплетен и вполне реальных событий. Остановившись перед креслом Ирины Алексеевны, она задумалась о чем-то, потом прошла чуть дальше, оказавшись между мной и Ириной. - Вы слышали, что Дима умер? – из ее уст это звучало не слишком трагично, скорее как интересная новость. - Нет. Господи, что случилось? – Ирина Алексеевна отошла от кресла. Больной с интересом заглядывал через ее плечо на дежурную. - Говорят, от заражения крови. Вроде как флюс у него был, он на выходных приходил, думал к вам, а тут дежурный доктор был. Говорят, мать теперь совсем плохая стала. Горе-то какое, сына потерять. – глаза дежурной горели. Как ей казалось, она разжигала в нас интерес этой новостью. - Бедный Дима. – Ирина Алексеевна села за регистрационный стол при входе и замолчала. - Ну, я пойду, - довольная дежурная улыбнулась и вышла. - Ты, наверное, и не знаешь его, Диму. – тяжелым, задумчивым голосом Ирина Алексеевна обращалась ко мне. – Ты же у нас недавно. - Я видел его. Милый человек. Очень хороший, насколько я мог понять. – сказал я и чуть улыбнулся. - Хороший. – она встала и посмотрела на меня, - ты прав. Очень хороший человек. Потом были похороны. Возле небольшого пятиэтажного дома, где находилась квартира Димы с его мамой, собралась вся наша стоматология, соседняя больница и учителя школы, где он учился. Поодаль от всех шныряла стая собак. С тех пор, как я первый и последний раз в жизни видел Диму, одна мысль не покидает меня: этот человек не сделал за свою жизнь ничего, но столько людей он связал с собой. Несколько поликлиник считали его исключительно добрым и хорошим человеком притом, что сам он не был человеком в определенном смысле. Весь день его состоял из прогулок, игр с дворовыми собаками и разговоров с парализованной мамой. И сейчас, когда я временами брожу по улицам и вижу таких же, смешных, как Дима, мне грустно. Я никак не могу взять в толк, кто из нас, на самом деле, смешной? Меня и Диму различала какая-то деталь, что-то в головном мозге, но из этой разницы произрастала вся наша жизнь. Конечно, может это слабость, но временами, когда мне становится невыносимо плохо, я мечтаю оказаться на месте Димы. Хочу смотреть на все вокруг как приятный воскресный сон. Хочу перестать злиться, обманывать, пытаться заработать. В минуты, когда одолевает тоска, мне просто хочется быть смешным.
Житие блаженных, это почти всегда плюсик в карму от сочувствующих и впечатлительных. Конструктива при этом и правда никакого нет. Просто эмоциональные обниматушки в благодарность за "не все равно".
А между тем, взялся за гуж - полезай в кузов, автор.
Бывают плоские комедии, а у вас - плоская трагедия. Ну то есть совершенно не хочется вам вникать в тему, которую вы избрали. Есть заявленный идиот, он немножко передвигается, делает разные "идиотские вещи" (как это себе автор представляет) а в конце умирает от флюса.
Это очень старая схема.
При этом, если в других случаях и можно сказать "так все же под луной - баян", то тут - нетушки. Если взялись описывать дурачка, то делаете это с таким бешаным тщанием и изобретательностью, чтобы баян превратился в арфу. А увас он такой с рыбками разговаривает, и эта еще, с собачками, и к маме в тридцать лет бежит. Впечатлений автора от всего этого я не увидел. Зато он, автор, пытается (!) угадать, что происходит в сознании дурачка (особенно когда зубная фея в кабинете меняется). Все, на что хватает воображения - череда вопросов по принципу что? где? когда?
В конце - притянутое за уши поучительно-стыдливо-проникновенное "связал столько людей, больницы, газеты, заводы, параходы". Да ничего он у вас не связал. Это вообще очень тухлая идея, дескать психи вызывают чувство стыда и стремление к добродетели, к лучшему. А может быть единение по принципу "мы должны быть благодарны жизни (радоваться), что мы не такие как он". Не надо об этом. Некоторые обниматься лезут с этой ложью в голове, а кого-то такое уныние сразу прошибает (да, я про себя). Лицемерие - оно полезно, конечно, но только не такое очевидное и не на обсосаные темы.
В целом же весь рассказ - это взгляд равнодушного обывателя, который зачем-то придумал рассказ на основе своих обывательских рассуждений. И популярные рекурсивные приемы от этого впечатления не спасают. Я где-то с середины начал ждать, когда же автор скажет, что вот когда ему грустно и похмельно и противно от жизни, он, значить, мечтает оказаться на месте Димы. Потому как Дима переживаний не имеет и экзистенциональным мукам чужд. Екарный арсений. Дождался же.
Есть еще предупредительная приписочка, дескать на основе реальных событий. Это неважно. У вас в категориях значится рассказ. А значит нужно рассказывать, а не тупить полторы страницы со стереотипами.
ИМХОценка: ниже среднего.
Бесплатный совет:добавить побольше своих замечаний, деталей, наблюдений. Мораль поинтереснее придумать. Хотя как вообще можно придумать мораль? Во сказанул. Эээ... ДРУГИМИ словами посторайтесь высказать свое мнение насчет пользы дурачков для муниципальных больниц. ОК?
я тож не согласна с первым комментарием. Покажите мне автора этого произведения, хочется его поблагодарить. Я уже давно не встречала здесь ничего стоящего. Спасибо вам огромное. Я не смотрела на ошибки, поэтому и не буду говорить о них. Просто спасибо вам.
"Смешные", наверное, не потому, что рассказ юмористический, а потому что не такие как мы. Другие. А мне стало грустно, когда я дочитала. Я тоже иногда думаю, каково это - быть другим? Смотреть на мир совсем по-другому? А Дима получился совсем как живой. Я знаю, что мой отзыв совсем не, как здесь говорят, конструктивный. Просто захотелось вам сказать, что не все согласны с первым комментатором.
Я конечно извиняюсь, но мне ничего смешного не показалось в вашем рассказе. Сам рассказ очень скучноват, ничем не интригует, даже не вызывает абсолютно никаких эмоций. Называется "прочитал, да забыл". Дима как мне показался душевнобольным и слабого ума мальчиком, и поэтому у меня никакого чувства веселия или позитива от чтения не возникло. Диалоги очень скучные и также не несут в себе никакой смысловой нагрузки. Моё мнение - слабовато. Старайтесь больше и пишите о том, что вызывает у вас эмоции, да не забывайте передавать своё эмоциональное состояние в текст. Мне кажется тогда будет намного живие и интереснее читать.
0
