Ночное небо искрилось звёздными коридорами, складывающимся в созвездия, а отдельные светящиеся точки были подобны непроизвольным каплям с кисти художника, рисовавшего сие великолепие. Тёмное пятно лесополосы на севере украшал их нежный блеск, переливающийся с сиянием Луны.

         Тишина морозной ночи нарушалась лишь надрывными всхлипами девушек, и хрустом снега под обувью. Андрей беззвучно шептал молитву, гладя на небосвод, и лишь изредка стонал. Вся троица двигалась, к лесополосе,  подальше от того места, где произошла трагедия. Они достаточно далеко удалились от состава, так что теперь он вырисовывался узкой, чёрной полосой на горизонте.

         Катя как могла, сдерживала себя от истерики. Ей хотелось упасть на снег, забиться в приступе бессильной злобы, зарыдать от непонимания и неспособности понять события, забравшего их общего друга. Она прикусывала губу, теребила пальцы, иногда горестно всхлипывала, но не позволяла себе роскоши отдаться во власть безумию.

         Поверить в происходящее, думала она, всё равно, что признать себя умалишённой, страдающей больным воображением. Надобно обождать некоторое время, обойдясь без страшных дум, дабы прийти в спокойствие. Но она не могла не думать о руках тянущихся из земли, и об ушедшем под землю Сергее. Страх и горе сковали для неё клетку, из которой она была не в состоянии выбраться.

         Через некоторое время обессиленные спасительным бегством, все трое легли на мягкий снег. Их сердца всё ещё бешено колотились, неровное дыхание отдавало страхом, а глаза застилали слёзы горя, когда бездонная вселенная раскрыла им свои объятия, показав всю свою прекрасность Млечного пути, и звёзды, когда на них устремляли свой взор, казалось, горели ярче. Все трое долго лежали под чарующей бездной, вдумываясь во множество загадок и необъяснимых тайн устройства жизни. В абсолютной тишине не слышалось даже шума ветра, и когда раздались голоса, все подскочили от испуга.

         -Да что же это? – Взмолилась Настя.

         Андрей жестом приказал ей молчать. Через мгновенье звук повторился снова. Приглушённый, немного хриплый шёпот, - он разлетался по полю, как шум от старого радиоприёмника.

         Андрей вытер лоб, и повернулся в сторону леса. Блеклые очертания деревьев пугали его, чуть ли не больше необъяснимых голосов. Конечно, можно было всё списать на галлюцинации, но по глазам подруг он понимал, что они тоже это слышат.

         Оглядевшись вокруг, Андрей не увидел ничего кроме леса, поля, и вездесущего снега. Оголённый пейзаж страшил его больше всего – откуда доносились голоса, если здесь нет поблизости никого и ничего?

         -Мне кажется это…

         Настя не успела договорить, так как холодная, жирная рука схватила её за ногу и с силой утащила под землю. При этом земля разошлась, словно при оползне. Девушка не успела даже закричать – так всё стремительно произошло.

        Не удержав напор горя и горячего, исступленного зерна безумия, который только и ждал, что бы ему дали прорости, Катя, упав на колени, начала рвать на себе волосы и кричать что-то невразумительное. Андрей заплакал.

         Шёпот стал немного тише, и лишь теперь можно было догадаться о его ужасающей природе. Под звёздным зимним небом, под покров снега, в недрах земли и в корнях деревьев звучали голоса тех, кто затаскивал людей к себе вниз, с целями, ведомыми им одним.

         Через полчаса, на востоке забрезжил рассвет. Зарево вскрыло горизонт, проливая тёплые тона на холодный портер искристой бесконечности. В сумерках Катя и Андрей лежали бок о бок на холодном снегу, выдыхая облачка пара изо рта и дрожа от холода.

         Шмыгая носом, глотая слёзы, Андрей сказал:

         -Слушай. – Она повернула к нему голову, и теперь они лежали, глядя глаза в глаза. – Я знаю, ты боишься двигаться, боишься, что можешь привлечь этих тварей. – Он вздрогнул, когда голоса, недавно умолкшие, вновь жутко зашептали. – Боже, они нас слышат. – Сделав небольшую паузу, Андрей быстро продолжил. -  Значит так, я заметил недалеко от того леса  небольшой домик, или сарай. Чёрт знает, но мы должны добраться до него. Ты понимаешь, о чём я?

         -А если там никого нет? Боже, нам нужно вернутся к поезду…

         -Нет, мы не сможем, до него слишком далеко.

         -Что же мешает им схватить нас здесь и сейчас? Нужно попытаться.

         Вдруг голова Андрея резко наклонилась к земле, и он ударился щекой о снег. Его волосы были схвачены в кулак, с зелёной гнилой кожей. Рука ушла под землю, тяня за волосы Андрея, при этом почва расходилась, и снег осыпался внутрь.

         -Нет! Андрей! Нет! – Катя завизжала, пытаясь ухватить за ноги друга, но он брыкался ими, пытаясь удержаться на земле, и вырваться из чудовищной хватки. Один раз он ударил правой ногой по лицу Кати, и та ощутила на лице кровь. Крики Андрея стихли после того, как его тело полностью ушло под землю.

         Голоса внезапно стали тише, но въедливый отголосок шёпота эхом разливался в голове. В безумии, Катя бросилась бежать, неистовство, пытаясь перепрыгивать как можно больше участка земли. Несколько раз она падала лицом в снег, но тут же вставала и с криком продолжала бежать дальше. Страх был отличной мотивацией, а голоса, звучавшие из недр земли, и живых деревьев рождали этот неописуемый ужас у неё в душе.

         Маленький, ветхий домик стоял недалеко от пролеска, окружённый сухими заиндевелыми ивами, и напоминал уменьшенный, будто скомканный огромными руками, сарай. Покосившаяся крыша пугала своей дряхлостью, да и всё рахитичное состояние деревянного сооружения, с его прогнившими досками и брёвнами заставляло невольно вздрагивать при мысли о возрасте дома. Пугала и уединённость этого места – намного километров вокруг не было ни одного жилища или подобной постройки.

         Внутри царил порядок, но ужасный слой пыли, покрывавший поверхность книг на полу, рядом с единственной кроватью, вкупе с отвратительным едким запахом, отбивал всякое желание оставаться здесь хотя бы на минуту.  Но страх Кати пересилил отвращение, ибо ей больше некуда было спрятаться. Она надеялась, что здесь подземные ужасы не доберутся до её ног, и она сможет дожить до восхода солнца.

         В помещении не было ничего, кроме стола, кровати и книг. Дрожа как от страха, так и от холода, Катя вскочила на стол, ибо понимала, что те, кто пробивают толщу земли, способны пробить всё, что угодно. Стол был достаточно высок, и это успокаивало её в надежде, что крючковатые пальцы и гнилые ладони не дотянутся до неё.   

         Сев, прижав колени к груди, она зарыдала. Ей нужно было выплакаться, что бы осознать произошедшее. События нынешней ночи происходили с ужасной быстротой, и страх, нагоняемый постоянным виденьем гибели друзей, не давал рассудку преобладать над ситуацией. Возможно, это только сон. Может быть, она всё ещё в обмороке от увиденного в соседнем вагоне. И когда она очнётся, всем этим безобразным изжёванным туловищам, найдётся логическое объяснение.

         Катя не понимала, почему, вся чудовищная участь досталась её друзьям, а она сидит сейчас здесь, в более-менее безопасном месте. Она знала их семь лет, они были для неё, как родные, а теперь все пропали в эту чудовищную ночь. Быть может, чудища из недр земли самое страшное сделают с ней, и утащат в самые глубины планеты, к огненному ядру? У неё болела голова от всех этих мыслей, ибо её холодный, расчётливый, отёсанный наукой ум не был способен воспринимать такую действительность. Откуда взялись эти черти из глубины? Что они представляют из себя в полном образе, и какие цели преследуют? Отец Кати всегда твердил, что бог есть и бог творит всё, что ему заблагорассудится, абсолютно всё. И никто не может знать, что задумал всевышний. Так неужели творец создал этих отвратительных, подземных выродков? Или же это дети сатаны, посланные наверх, из ада, что бы прибрать к рукам как можно больше грешных душ?

         Её размышления прервал жёсткий, неимоверно хриплый возглас, лежащего на кровати.

         Жёлтое покрывало скрыло от глаз Кати спавшего человека, но теперь, когда хозяин проснулся и, отбросив его сел на край грязной простыни, она ужаснулась. Это был старец, лет восьмидесяти, с густой седой бородой, и длинными волосами того же цвета. Его лоб покрывали глубокие морщины, а глаза выражали огромную мудрость и знание сакральных тем жизни. На его упитанном теле была изношенная пижама, с чёрными засохшими пятнами, от которых, наверное, и исходил ужасный едкий запах.

         -Почему ты на меня так смотришь?

         Катя знала почему, но не могла сказать. Крик застрял в горле, и она чувствовала скорый приход нового обморока. Несомненно, этого человека, с отрубленными конечностями и молящего о помощи, она видела во сне. Даже густая борода и длинные волосы не могли скрыть факта, что это был один и тот же человек, только слишком старый и во всей физической полноте.

         -Я лишь знаю – продолжил он – почему ты здесь. Это прискорбно, терять друзей, близких или же знакомых. Я тебя понимаю, дочка, ибо сам через всё это прошёл. Ты жалеешь о том, что не уберегла их, жалеешь о своей ненужности. Гхм, но ты бы ничего не смогла сделать. Противостоять им - выше любых человеческих сил. Радуйся тому, что ты одна из редких, кто попадал ко мне в жилище.

         Старик встал с кровати, взял с пола тонкую книгу и протянул Кате.

         -Здесь есть пару строчек об этих ужасных существах. Если ты, конечно, желаешь узнать, что произошло с людьми, с которыми ты была.

         Катя осторожно открыла книгу. Она уже почти успокоилась, дыхание стало ровным, но картины и ужасные четверостишья заставили её опять окунуться в ужас последних часов.

         Рисунки, сделанные явно не профессионалом содержали кровавые сцены в тесных земляных пещерах, где обезображенные смертью и временем трупы поедали всё ещё живых людей, с выпученными от страха и боли глазами. Рядом с каждым рисунком находилось четверостишье, в основном делавшее упор на литературный образ картины.

Но некоторые строчки были написаны явно для того, что бы пролить свет на все эти ужасные деяния.

В святых этих землях стынут отцы

Но здесь они никогда не мертвы

Бездумно шепчут голоса отцов в пустошь

Им нужна пища, утолить их светлые души

         Закрыв книгу, Катя спустилась на пол. Её всю трясло, и слёзы катились по щекам тоненькими ручейками. Старец посмотрел на неё с состраданием, и, забрав обратно книгу, молвил:

         -Я помогу тебе.

         После чего прошёлся к заляпанному чёрным кляксами окну, открыл в полу деревянную дверцу и скрылся в темноте подвала.

         Солнце уже светило над полями и лесами, когда Катя вышла из домика, в тишь зимнего утра. Безбрежная голубизна неба и дыхание морозного воздуха заставили её улыбнутся и покрепче сжать бочонок с тёмной густой жидкостью.

         Никогда ещё она не чувствовала столь приятную и всепроникающую лёгкость. Поливая себя горячей смолой, она кричала и смеялась, ведь ей было безумно приятно быть посвящённой в сокровенные тайны этой земли. В душе произошёл взрыв, сознание порвалось на мириады осколков, и снопы разноцветных искр затуманили взор, после разговора со старцем, когда он вышел из подвала с бочонком смолы. Теперь она знала, что такое смерть, знала, что находилось за ней, знала разнообразные иерархические связи во всех необъяснимых вещах, и догадывалась о предназначении космоса в жизни каждого человека. 

         Выливая на раскалённую кожу головы тягучую жижу, она смеялась и кричала, пытаясь не обращать внимание на боль. Её глаза были устремлены в высь, к голубым небесным просторам, за которыми скрывался глубинный первозданный разум и хаос.

         Она прошла метров семь от домика, и упала на снег, корчась и завывая от невыносимой боли. Толстовка и джинсы все пропитались едкой смолой. Скоро она затвердеет, и Катя сможет не опасаться чудищ, тянущих руки из земли. Старик рассказал, что эти твари не переносят каменноугольную смолу, и что он нашёл способ, как заставить их не приближаться к домику.