Первый раз я встретилась с прошлым не так уж давно. Хотя можно ли назвать это встречей? Оно просто постучалось в мою дверь и убежало за угол, и когда я выглянула в окно, то увидела лишь затухающее колебание воздуха. Так – остаточное воспоминание, призрачное касание несуществующей руки.

Солгу, если скажу, что это затронуло меня еще тогда. Да и с чего бы? Подумаешь, воображение разыгралось, да и феномен «дежа вю» еще некто не отменял, а разгадать это явление я не мечтала никогда.

Но в этом мире только случайности происходят единожды – в остальных случаях за первым шагом непременно идет второй.

Следующий раз прошлое вспомнило обо мне где-то через месяц. Знаю, «прошлое вспоминает» звучит нелепо, но по-другому сказать – язык не поворачивается. Да и что я могу  поделать, если прошлое представляется мне разумным и независимым существом, которое мало во что ставит человека, но порой снисходит до него, чтобы тот не посмел о нем забыть – для прошлого забвение есть верная смерть.

В тот день я пыталась направить свои мысли в единственно верном направлении. Набрав в библиотеке книг, что теперь накренившейся пизанской башней высились на столе, я писала работу по литературоведению. Низкий энтузиазм заменялся высоким стимулом: мое положение как студентки было крайне шатким. Боюсь, что даже отчисление было не за горами. Я не обманывалась и не думала, что одна работа, пусть даже превосходно написанная, упрочит мое положение и «восстановит мое честное имя», но что-то делать все равно было надо.

И в тот момент, когда я, наконец, сосредоточилась на работе, на пределе моего слуха прозвучал шум… моря? Я замерла, стараясь почти не дышать. На этот раз звук был громче и отчетливее. Самый обычный шум волн, который всегда слышен в прибрежных коттеджах. Но ведь я была в центре огромного города, а самый ближний морской берег – в сотнях километров отсюда! Я невольно покосилась на телевизор, но экран показывал лишь полотно пыльно-черного цвета, а вилка лежала в десяти сантиметрах от розетки.

Вот теперь я удивилась. Я повела себя глупо: встала со стула и подошла к окну. Не представляю, что я ожидала там увидеть – наверное, волны на месте уродливых многоэтажек. Но непреклонное и в чем-то даже жестокое окно являло обычную панораму. Прямо передо мной высился супермаркет уродливой конструкции, напоминавший угловатого великана; через открытую форточку вместе с сухим воздухом проникал шум автостоянки; справа возвышались жилые многоэтажки, словно полосы со штрихкода;  слева – офис какой-то компании и пара ютившихся рядом с ним кафешек.

Одним словом, привычная картина, в которой нет места ни морю, ни какому-нибудь другому кусочку природы – появись здесь, она бы попросту угасла и погибла в этой серости.

Впору решить, что из-за переживаний у меня начались слуховые галлюцинации, но я сознавала – это не галлюцинация и я не схожу с ума.

В полном недоумении я сделала шаг от окна, и тут произошло невообразимое.

Что может быть сложнее, чем передать словами что-то, происходящее на уровне ощущений. Это больше походило на волну – столь невидимую и бесплотную, сколь невидимо и бесплотно прошлое. Она заполнила всю меня и вырвала за пределы реального пространства. Я лихорадочно содрогнулась. Ощущая во рту соленый вкус далеких событий, а в легких катастрофическую нехватку кислорода, я судорожно вздохнула, отшатнулась, с грохотом сшибив стул, и обеими руками оперлась о столешницу. Мир вокруг меня становился реальным, а я ощущала, что еще немного и упаду в обморок.

Я бессознательно подняла руку к затылку, чтобы поправить высокую прическу, но тут же замерла: сколько себя помню, у меня всегда были длинные волосы и я всегда держала их распущенными.

В этот миг все стало на свои места. Если бы не слабость во всем теле, можно было решить, что ничего не произошло. Но я-то знала, что это не так.

Несмотря ни на что, после я еще пыталась работать над литературоведением – это делало честь моему упорству и самоконтролю. Но все мои мысли занимало недавнее происшествие, и, увидев, что работа не продвинулась ни на йоту, я махнула на нее рукой и бросилась в интернет.

За компьютером я просидела до самого вечера, не вспоминая ни о еде, ни о предательски брошенной работе. Я ни на миг даже не задумывалась, что кто-то может мне позвонить – более того, наверняка звонили, но я не слышала телефона.

Все эти часы я искала информацию. Информацию о феномене «дежа вю», статьи, заметки, доказательства, искала любую информацию о связи двух времен: настоящего и прошлого. Признаюсь, главной причиной этому было желание доказать себе, что я не сошла с ума, что подобное действительно бывает. В некоторых статьях я читала такое, во что раньше ни за что бы не поверила, теперь же я почти не сомневалась в написанном.

Неизвестно, сколько бы я еще бороздила эти паранормальные сайты, если бы у меня не полетел интернет. Я бы разозлилась, но в ту же секунду все ощущения, от которых я была отгорожена, хлынули на меня мощным водопадом: и голод, и головная боль, и страшная усталость.

Выключив компьютер и быстро поужинав, я сразу легла спать.

Тот день оказался лишь первой страницей, кнопкой, запустившей какую-то ирреальную программу.

С того дня реальность перестала быть для меня цельной: словно из мозаики настоящего выпало несколько кусочков, а в отверстия теперь проникали тени былого. Хотя былого ли? Сомнения в том, происходило ли это на самом деле, не покидали меня ни на секунду. Мне не открывались конкретные события, и я не могла составиться четкой картины. Но даже тех жалких призраков, что теперь преследовали меня, хватило, чтобы я нутром почувствовала – в моей жизни, в эти двадцать лет, ничего подобного не происходило.

И все-таки прошлое напало на мой след и теперь не отступало от меня ни на шаг. Мое оно было или нет – но его призраки проявлялись во всем.

Недавно случилось то, что должно было случиться рано или поздно: компьютер не выдержал диких нагрузок и сломался. Стараясь не паниковать, я бросилась звонить в мастерскую, в надежде вернуть к жизни несчастную машину.

Мастер пришел после полудня. Он разобрал процессор, покопался в  нем некоторое время и обратился ко мне.

– Вы последнее время не перегружали электросеть?

– Да нет… – рассеянно проговорила я, впиваясь взглядом в его лицо.

Это был молодой мужчина лет двадцати восьми. Чуть вьющиеся темные волосы небрежно падали на крутой лоб. Выдающийся подбородок, прямой нос, сдержанное беспокойство в глазах…

– Но мисс Грэй, вы понимаете, что вся ответственность ляжет на вас…

Я не сознавала, было ли это произнесено или нет, но я совершенно точно знала, что он должен был это сказать. Я даже видела, как мужчина, говоря эти слова, одной рукой напряженно оперся о стол. Луч солнца (при том, что за окном было пасмурно) преломился в камне его перстня.

– Да успокойтесь же, Эдмунд. Я ведь уже говорила, что ответственность меня не пугает. И вообще, вот увидите: субботний ужин обернется феерией.

Оторопелый взгляд мастера привел меня в чувство, словно удар гонга. Недоумение в его глазах смутило бы даже слона.

– Извините?..

Это слово меня добило. Я густо залилась краской, мысленно призывая какой-нибудь катаклизм – даже если мир покатится кубарем, я, по крайней мере, избавлюсь от необходимости искать выход из ситуации.

Вероятно, я побледнела, потому что немой вопрос: «Она сумасшедшая?» на лице мастера сменился беспокойством.

– Мисс, вам плохо?

– Нет, – выдавила я, хотя действительно чувствовала себя ужасно – скорее из-за смущения, нежели из-за стершихся временных границ.

Когда мастер ушел, я налила себе зеленого чая и с наслаждением опустилась на диван.

Странное ощущение, но при попытке думать о реальности, моя голова начинала нещадно болеть. Все равно что пытаешься понять явление, состоящее из множества фактов и законов, которые осознать как единое целое сознанию не под силу – составляющие просто растекаются в разные стороны. Но при мысли о прошлом я чувствовала себя так спокойно и ясно, что короткими вспышками появлялось желание остаться по ту сторону временной границы.

Зато теперь у меня не оставалось сомнений, что это было именно прошлое, а главное мое прошлое. Я была уверена, что, сумей я поднять архивы и покопаться в моем генеалогическом древе, я без сомненья нашла бы «мисс Грэй» и выяснила бы все о ее жизни, но… Но я не хотела этого. Я предпочитала эти разноцветные туманные блики четкой графитной картинке. Мне нравилось, словно бабочек сачком, ловить неуловимых призраков, вдыхать ароматы старого времени и не опускаться при этом до конкретных фактов; я не хотела мешать прошлое с четкостью реального.

Я не замечала, как прошлое вытесняло для меня настоящее. Хотя это ложь: я замечала, но не обращала на это внимание. Поэтому я поссорилась с Элбаном, моим молодым человеком. Поссорилась крепко, и, хотя тогда я была уверена, что виноват во всем только он, это, конечно, было  не так.

С самого начала у него были основания сердиться: я не звонила и не приезжала к нему уже очень давно и, что скрывать, за это время ни разу даже не вспоминала о нем. Его же звонки пропадали втуне.

Однажды ему все-таки повезло. Ума не приложу, как этот звонок пробился сквозь пластилиновую толщу времени и что заставило меня впервые за многие дни подойти к телефону, но первое, что донеслось из трубки, было полное беспокойства:

– Что с тобой, Кристина? Почему ты так долго не отвечала?..

Прежде мне хватало первых ноток этого голоса, чтобы перед моими глазами возникло обаятельное лицо Элбана…

Но сейчас в моем сознании всплыл совсем другой образ. Совсем другой человек, который должен был сказать совсем другие слова.

И в этот раз я снова не смогла сопротивляться этому коварному существу – прошлому: моему, но произошедшему где-то далеко за пределами этой жизни.

Когда  я ответила – не Элбану, а несуществующему призраку, – я будто повторила давным-давно заученные реплики, не вникая в их смысл.

В трубке образовалась пустота. Спустя секунду сквозь нее просочился встревоженный голос Элбана.

– Кристи… Кристи, о чем ты? Что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?

Слова из настоящего снова вернули меня к реальности, но теперь я не испытала ни замешательства, ни смущения. Вместо этого я почувствовала, как растет волна злобы, чистой злобы и раздражения. Они уже давно существовали внутри меня, но только заботливые слова Элбана взорвали удерживающую их дамбу.

«Какого черта он смеет проявлять заботу?! Какого черта он сует нос в мою жизнь и рушит мой мир? Мой единственно родной и только обретенный мир?!»

И вот теперь эта высвобожденная громада с грохотом мчалась на волю, готовая смести все на своем пути.

– А тебе какое дело, Эл?! – с размаху бросила я в него первую пропитанную злостью фразу, – Что, считаешь, я умом тронулась?!

– Ничего я такого не думаю,  – опешив, проговорил Элбан, – Я просто беспокоюсь за тебя. Я хочу узнать, что у тебя случилось, и помочь, если я могу что-то сделать…

– Да хватит  разыгрывать благородство и человеколюбие!  – взорвалась я, – Тебе сложно оставить меня в покое? Я ничего тебе не должна!

– Кристи…

– Да что ты тормозишь-то! Говорю же, оставь меня в покое!!

– Вот значит как?! – вспыхнул Элбан. Он был человеком добрым и заботливым, но по натуре очень вспыльчивым, – Что ж, не буду тебя больше «мучить». Хочешь одна решать свои проблемы  –  решай, но если это будет выше твоих сил  – вини только свой эгоизм!

В трубке зазвучали раздраженные гудки.

С тех пор мы больше не общались. К чести Элбана сказать, он снова звонил мне на сотовый, но я не подошла к телефону. Я вообще больше не подходила к телефону.

Я замечала, как с каждым днем все, что касалось настоящего, раздражало меня больше и больше. То, что я любила – я  теперь ненавидела; то, что  меня волновало – теперь вызывало лишь отвращение. Размолвка с Элбаном, ссоры с подругами, неминуемое теперь отчисление из института и множество других более мелких, но более угнетающих проблем давили на меня многопудовым грузом и приводили в такое раздраженное отчаяние, что спасение я видела только в другом мире… И этот мир у меня теперь был. Мир, бегства в который стали для меня глотками кислорода среди толщи мутной воды.

В эти моменты – хотя моментами, наверное, стала моя реальная жизнь – я словно оказывалась в другом пространстве, в мире со своими собственными обитателями. Эти бесплотные призраки сперва искоса поглядывали на меня, как на персонажа из чужого сна. Но со временем они привыкли и перестали считать меня лишней.

Этот мир не был водоворотом, затягивающим все дальше и дальше – нет, я сама не хотела его покидать, ведь в нем не было ни проблем, ни предсказуемой серости, ни пустой суеты. И у меня ни на миг не возникало вопроса: что лучше, живая реальность или застывшее прошлое? – ответ казался мне очевидным.

В один день (прекрасный или нет – не знаю, я не обращала на это внимания) я шла по городским улицам. Где я находилась, куда направлялась, какая была погода и даже какое время суток – этого я тоже не знала. Может, было утро, а может, потусторонние сумерки, может, я нарезала круги вокруг собственного дома, а может, очутилась на городской окраине. Я не слышала шума машин, я не чувствовала запаха выхлопных газов, я не видела роя прохожих; в городе я оставалось лишь мое тело.

Мир прошлого сегодня был особенно объемным и реальным. Морской шум накатывался волнами и разбивался о невидимые скалы; в воздухе соленый запах моря мешался со сладкими ароматами цветов сада, что раскинулся вокруг дома; ушей касался шорох длинного платья и едва слышные шаги моих спутников, которые как и я прогуливались по дорожке. Это было  уже не прошлое – это была реальность.

Но сильнее всего было одно предчувствие: сегодня должно что-то произойти или, вернее, что-то решиться. А если еще вернее: это «что-то» уже решено, просто с наступлением завтра, не будет пути обратно…

«И хорошо, хорошо, – только и крутилось в моей голове, – Я готова, я не буду сожалеть. Только это по-настоящему мне нужно».

До момента, ставшего заветной целью, оставался едва ли час… Несколько минут… Секунды…

Раздался отчаянный визг тормозов. Последний звук этой никчемной реальности, который должен стать ударом гонга, приветствующим новую жизнь…

Меня рванули за руку.

«Что?! Этого не должно быть!» – мысленно кричала я, чувствуя, что меня выбрасывает обратно, как чудом уцелевшего пассажира с разбившегося корабля выбрасывает на берег.

Я готова была наброситься на человека, который разбил мои ожидания. Но я подняла взгляд, увидела перед собой Элбана и не смогла пошевелиться.

Наконец я повернула голову. В нескольких метрах от меня легковой автомобиль наполовину вылетел на тротуар – слава Богу, не пострадали ни прохожие, ни даже машина. Прямо передо мной на асфальте змеились черные следы от шин.

Я содрогнулась, когда в один миг осознала, что чудом не попала под колеса. Хотя не чудо нужно было за это благодарить.

Я снова посмотрела на Элбана и почувствовала боль, увидев перед собой родной образ. Прямые русые волосы с челкой, его любимая красная футболка с накинутой сверху черной ветровкой. Изумительные серые глаза с еще не растворившимся ужасом.

Я хотела сказать: «Извини», – но не смогла сдержать неожиданно подступивших слез и уткнулась лицом в его мягкое плечо. Элбан обнял меня, так и не произнеся ни одного слова. Не потому, что все еще держал на меня обиду, а потому, что до сих пор не мог придти в себя после случившегося.

– Мне холодно, Эл.

Не удивительно: на улице уже был вечер и дул холодный осенний ветер.

– И есть хочу…

– Есть? – неуверенно улыбнулся Элбан, – Тогда… может, поищем какую-нибудь кафешку?

А дверь в альтернативный мир, в обретенное прошлое, закрылась, как и должна была. Ей-то было все равно, что я осталась по эту сторону.

И я не была огорчена.