Вид воспалившегося псориаза не очень приятное зрелище, особенно, если впереди сидящий паренек чешет затылок, где грибок поедая кожу, заставляет ее шелушится, покрывая плечи белой перхотью. Миша Шарапов, словно завороженный, смотрел как его одноклассник Максим Вотяков весь урок царапал шею получая от этого удовольствие, перемешанное с болью, оставляя красные следы грязными ногтями.
          Как только прозвенел звонок на перемену, а преподаватель Елена Павловна прошмыгнула в подсобку дабы не видеть эти равнодушные лица, Михаил взял биологию за девятый класс и заехал учебником по голове впереди сидящему однокласснику. От хлопка все присутствующие ученики маленько вздрогнули.
        - Ватапот, сука! Перестань свою болячку чесать!
Миша мог себе позволить заехать по голове любому мальчику в классе. И даже не потому, что он был какой-то широкоплечий «Илья Муромец» с гордостью смотрящий в даль у гравированного булыжника. Отнюдь. Просто по какой-то причине к пятому классу у него отключились такие чувства как страх, самосохранение, жалость и тому подобная ерунда. Зато начали просыпаться амбиции, зависть и жадность. Именно тогда он понял, что не будет работать по двенадцать часов в день на заводе как его отец или мать, которая положила на алтарь свое зрение под названием «ателье».
         Вотяков, как черепашка засунул голову в образовавшийся панцирь из плеч, приготовившись к очередному удару, который не заставил себя ждать. Мишка представлял, что у него в руке молоток, а голова одноклассника - это ржавый гвоздь, который надо забить поглубже в деревяшку.
         - Сука! Сука! - приговаривал молодой Михаил Шарапов, когда над его жертвой кружилась бумажная пыль от старой книги.
        Педагог в подсобном помещение прекрасно осознавала, что происходит в классе. Она не спеша наливала себе чай, приговаривая полушепотом, как ей надоели эти придурки и что может быть, ей было бы лучше пойти работать сапером. Подорваться к херам, перерезав не тот проводок. Или башкой ударить по мине? Все лучше, чем пытаться научить чему-то этих уродов.
      -Да хватит уже! - не выдержала затянувшийся сцены насилия соседка Максима Вотякова. Она так быстро встала и так громко закричала, что Мишка вместе с перекосившийся от ударов биологией на секунду застыл в виде статуи «Родина-мать зовёт», только вместо меча у него в руках была книжка.
    - Не понял? - прошептала «статуя».
    - Да, действительно, что происходит? - пробежалась по классу волна удивления.
    - Ты, короста, на кого пасть открыла? – переспросил Мишка.
 Называя юную защитницу бедных и униженных, «коростой», Мишка ничуть не преувеличивал. На самом деле Юлия Сергеевна Вышкварка была далеко не красавица. Ее лицо, мать-природа делала молотком, а тело топором. И чтоб уж совсем ей было хорошо и уютно в мире, где правит сексуальность, вылила ей на голову ведро гудрона, который должен изображать шикарную копну волос. Здоровье девочки, тоже не подкачало. Родители проморгали развивающийся сколиоз, отчего грудь девочки прекрасно выросла. Только во внутрь, сжав ребрами легкие, освобождая хозяйку от уроков физкультуры, где она сидела на скамейке «запасных», щелкая семечки кривыми зубами.
       -Ты че? Будешь указывать, что мне делать? - Эти слова заставили ее пожалеть о столь не обдуманном поступке. Сердце забилось, а в носу заиграл отвратительный запах сигарет. Так близко подошел к ней хулиган, раздувая щеки от уязвленного самолюбия. - Мразь, гнида прыщавая, если ты еще раз...
Мишка не успел договорить, что будет с этим многоуважаемым человеком, как в голове его что-то треснуло. А пол упал на него откинув на потолок. Как только Максим Вотяков разжал кулак, публика поняла, что произошло восстание «лохов» и бросилась окружать место предстоящей бойни. По всем правилам джентльмены уступили первые ряды юным дамам, но Мишка не поднимался с колен, дабы превратить тело обидчика в фарш, как того требовала толпа. Вместо этого он вцепился в грязный линолеум, который казался ему очень вкусной зеленой травой и мычал. Мычал очень громко. Так громко, что преподаватель уже не могла делать вид, что ничего не происходит. Со словами: «Суки-падлы», женщина вышла на поле боя растолкала учеников и попыталась поднять поверженного гладиатора.
      - Вставай, лоботряс. Вас и на секунду нельзя оставить! Твою ж мать.
Поднять уже мяукающего Мишку было непросто. Мало того, что он был в другой весовой категории, так еще процесс осложняла одетая в обтяжку короткая юбка. «Нельзя же, чтоб мои трусы увидели? - думала учительница, - тоже мне, выебнулась перед физиком, называется».
      - Бляя.. - пробежало по классу, когда все же удалось поднять Шарапова. Его глаза были вытаращены, а нижняя челюсть болталась «маятником» на одной коже.
      - Куу... - выдал он.
      - Мишенька, господи! Мальчик мой, что случилось? - Испугалась училка предстоящего трибунала за то, что не уследила доверенное ей сокровище.
      - Кууу..
      - Что? Миша, не пугай меня!
      - Он это..., шапку просит. - предположил один из учеников с умным видом поправляя пенсне.
     - Зачем ему шапка?
     - Хотя, может быть ему нужна скрипка. Я еще не совсем язык ку изучил. Могу напутать с ударением.
     - Ой, я поняла! Я поняла. Нашла повод попрыгать мисс третий размер в шестнадцать лет.
     - Что ты поняла, Казанцева? - Не без зависти посмотрела на нее учительница.
     - Ну, на скрипке он будет играть, а в шапку ему деньги кидать будут.
     - Это я с вами скоро буду с панамкой у подземки стоять. Тупицы. Что с ним случилось я спрашиваю?
В классе наступила тишина. Все прекрасно понимали, что надо рассказать, что произошло. Но опять-таки рассказать, значит настучать. Настучать учительнице - последнее дело. Неписанные кровью законы школы не простят такого человека. Он навсегда станет таким изгоем, как затеявшая весь этот сыр-бор парочка. Опять, настучать на лоха, не так уж и стремно. Хотя…
Пока у ребят происходила внутренняя борьба с добром и злом, чести и трусости, один ученик нашел, что сказать, дабы обойти этот щепетильный процесс.
      - Может его к врачу отвести?
  Елена Павловна прям вся покраснела. Она и сама прекрасно понимала, что подонка надо тащить срочно к доктору, но что она скажет этому доктору. Мол ребенок сидел занимался, а челюсть сама собой отпала. Бывает, че. Ведь придется признать, что она чаи гоняла, пока творился весь этот беспредел. И ладно, если не узнают, что  коньячку для вкусу добавляла. Нельзя ей больше попадаться. На двадцатый раз точно уволят.
      - Его Вотопот стукнул. - не выдержала напряжения одна из девочек. Так она хотела заложить одноклассника и посмотреть на дальнейшее развитие событий, что решила рискнуть своей репутацией.
     - Молодец, Вотопот! - на инстинкте ответила преподаватель, но тут же опомнилась и ей стало еще хуже. - В смысле? Максим, вы что, подрались?
     Вотяков сел обратно за парту и уже не обращая ни на кого внимания начал ласкать свою болячку. Со стороны могло показаться, что он нашел главную находку в жизни каждого мужчины. Ту самую точку «джи». Оказывается, все джентльмены, которые сдались отчаявшись найти землю обетованную, просто не там искали. Как всегда, то что ты так четно ищешь, оказывается у тебя под носом. Ну, почти под носом. А ни где-нибудь, в чужой микрофлоре.
      - Да перестань царапаться! - Елена Павловна схватила его за руку и начала ее дергать, сама не понимая зачем, - Вы что недоразвитые, подрались? Отвечай!
      - Угу....
 -Ну все! Пиздец. Теперь точно уволят-  Елена Павловна положила руки на бедра, дуя на растрепавшуюся челку, пытаясь охладить мозг.
     - Вам же обезьянам, специально ринг за школой построили. Бейте там друг друга. Режьте. Убивайте. Так нет. Вам классную комнату подавай. Дождались, когда у бедной учительницы голова от усталости закружится и она на секунду отойдет водички хлебнуть. Что ж вы за свиньи такие!
      - Аааааа, уууууууу, ыыыыыы.., - начал приходить в себя после тяжелого нокаута Шарапов, издавая нечленораздельные звуки. Боль, словно муза, пришедшая к великому композитору, обволакивала тело юноши белоснежными руками, шепча на ухо ласковые слова: «Ты мой. Ты мой, мальчик...Нам будет так хорошо вместе.... Я доставлю тебе удовольствие тысячи женщин.... Наша ночь будет вечной…»
     - Среди вас есть доктор? - поинтересовалась Елена Павловна у класса. Подростки по переглядывались между собой, один парень даже открыл шкаф зачем-то, после чего толпа с уверенность сказала, что среди них докторов не обнаружено.
     - Еще бы. Вы же тупицы недоношенные. Куда вам. - Прыснула учительница вытащив на свет божий юношу без шеи. - Ну ка. Чистяков, помоги другу. Поставь ему челюсть обратно.
     - Так а я, а я че, я…
     - Ну ты же постоянно дерешься. У тебя вон сколько больничных по сотрясению мозга. Что вы делаете в таких случаях?
    - К маме идем....
    - К маме?... - У Елены Павловны навернулась скупая мужская слеза. - К маме они идут. Господи. Дай я тебя обниму, квазимода.
Чистяков прижался впервые к груди взрослой женщины не веря своему счастью.
   - Да! К маме...
   - Чтоб ты провалился, Чистяков. - Погладила по голове юношу, Елена Павловна высвобождаясь из его коротких толстых рук. – Ну, ладно. Семи смертям не бывать. Пойдем посмотрим, что наш ветеринар скажет.
     - Подождите! - выкрикнул кто-то из толпы, - А пусть он слово «зомби» скажет! Будет вылитый зомби.
     - Даа..,- сказала педагог, выводя Шарапова из класса. -И это поколение наше..., будущее.., даа....
          Пройдя со своим ухажером под ручку по одинокому коридору, Елена Павловна помогла ему спустится на второй этаж, где в конце еще одного коридора, возле кактуса, был кабинет дежурного врача. Дневной свет во всю освещал помещение, согревая еще совсем юными несмелыми лучами наступившей весны, отчего у педагога маленько поднялось настроение. Хотя, сказать по правде, ей было плевать на солнышко и красоту за широкими окнами. Елена Павловна уже давно перестала видеть чудеса природы. А настроение появилось лишь благодаря ароматному чаю с коньяком.
      - Слышь, Шарапов, а и в правду скажи слово «зомби». - Учительница остановила ученика. – Не, правда, скажи.
      - Мыы, ыыыы, скхх.
Мишка успел порядочно заслюнявит под собой пол, пытаясь выговорить «зомби» или на дворе трава на траве братва. Пока Елена Павловна вытирала слезы от раздирающего ее гомерического смеха. Хотя в какой-то момент она на самом деле плакала. А может и не плакала. Кто знает.
    - Шарапов! Я будучи в полном здравии официально заявляю: ты самый бездарный человек, которого я видела. - Педагог постучала в белую дверь. -Здрасте. Можно? У меня тут ученик зевнул. И не может рот закрыть. Не посмотрите?
    - Зевнул?
    - Ну. Правый хук зевнул.

Максим Вотяков и Юлия Вышкварка уже почти два учебных года сидели за одной партой, хотя в этом не было необходимости. Так как с ребят сорвали форму вместе с галстуками, дав тем самым полный карт-бланш как одеваться и с кем сидеть. Просто так получилось, что закон джунглей загнал их за один стол не оставив выбора.
Хотя, если разобраться, может это судьба, используя гнет одноклассников, пыталась свести их вместе. Конечно они этого не понимали, а даже наоборот, пытались разбежаться. Так им было стыдно друг с другом и друг за друга. Они не разговаривали. Не обменивались шпаргалками. Даже здоровались по утрам нехотя. Но судьба или кому угодно «карапуз с крылышками», не унимался.
Он оставлял их после уроков. Заставлял дежурить вместе в классе, в столовке, на субботнике они подметали одним веником поочередно. Даже на общих фотографиях стояли вместе. Но ничего не помогало им сблизится, настолько твердую стену построило между ними общество. Видимо поэтому «писюн», ой простите, купидон, решился на отчаянные меры, наслав на юношу болячку, а девушке временно отключил память, отчего она на секунду забыла про свое место.

       -Короче, это...- перекатывая по скулам жвачку перед Максимом и Юлей, на парте развалилась девушка Шарапова. - Ну в общем, я хочу извинится за Мишку. Уверена...Уверена, что он не хотел, чтобы все так вышло. Ну, короче, извините. Ладно?
   Ребята недоверчиво переглянулись между собой, затем посмотрели ей в рот, где лопнул очередной пузырь бомбимбона и решили, что повинную голову меч не сечет.
     -Придурки! - На ее губах засмеялся малиновый блеск, а рука убрала русые волосы за проколотое раз двадцать, ухо, - Пиздец тебе Вотяков! Можешь даже не сомневаться. Она еще некоторое время смотрела влюбленным взглядом на Юлю, которая не выдержав, опустила глаза затеребив ручку. – Овца, блядь!
      Прозвенел звонок. Все исчезли, кроме двух дежурных которые должны выдраить класс, вынести мусор вымыть доску, ну и все такое. Наверно не трудно догадаться, кто были эти два дежурных. Два счастливчика, которым выпала честь сделать столь благородную работу. Молча, не проронив ни слова, юная Вышкварка стала поднимать стулья и опускать их сиденьями на парты. Затем, принесла из колодца чистой воды и принялась за уборку. Пока ее рыцарь, ну так она думала, водя шваброй между столов, смотрел куда-то вдаль, периодически царапаясь. Начесавшись, он принялся за уборку. Смывать матерные стишки с доски, которые успели насочинять юные дарования в отсутствие преподавателя.

    - Что? Место преступления убираете? Следы, так сказать заметаете? - вернулась в класс Елена Павловна уже изрядно неизвестно от чего пошатываясь. – А, ну за мной шпана. Она мотанула рукой, показывая на дверь подсобки. Ребята покорно последовали за учительницей. Оказавшись в узком коридоре, где еле-еле умещался маленький столик с узким покосившимся вдоль стенки шкафом, на котором стояли какие-то банки-склянки. В одной колбочке предположительно наполненной формальдегидом, плавал явно зародишь пресмыкающейся твари, которому суждено так и болтаться по краям прозрачного стекла, пока его не смоют в унитаз.
Хотя, если перепрыгнуть на десять лет вперед, то мы увидим, как подсобку убирают, расширяя класс, а колбочку с рептилией незаметно от всех кладет к себе в сумку один очкастый ботаник. Дома он будет препарировать комочек, изучая секреты мироздания. И кто знает, может он разгадает секрет вечной молодости, хотя это совсем другая история, которая кстати, поинтересней этой, потому что там ближе к середине, появляется тяжелая техника. БТР, танки, вертолеты, а кровь хлещет напором из израненных солдат.
Ну, а мы вернемся к нашим трем героям, один из которых, пошарив между баночками пощекотав им бока, отчего те засмеялись звоном дорогого хрусталя, достал или вернее достала бутылочку начатого коньячка.
    -Ндаа. Ну и заварил ты кашу, Вотяков. - Елена Павловна разлила оранжевую жидкость по трем одноразовым стаканчикам. - Спаринг-партнеру твоему, вон, пришлось карету вызвать, да под белы рученьки в больничку. А меня директор ждет с рапортом. Плюс еще погоны приедут разбираться. Уголовщина как никак...ндаа..
Педагог опрокинула стакашку и тут мне хотелось бы написать как дьявольская жидкость обжигает ее тело, а лицо перекашивает змеиное удовольствие, но ничего не выдало попавшие на язык сорок пять градусов бодяжного спирта.
     - Охренел совсем, что ли? - Учитильница забрала стаканчик из рук ученика, который уже выдохнул. - Ты думаешь, это я налила вам? Собутыльника-кореша во мне увидел? Щасс.. Ты зачем его ударил, скажи ка мне?
Пока Максимка изучал пол пытаясь придумать, что сказать, учительница опрокинула оставшиеся два стаканчика.
    - Чего молчишь? Ну, как хочешь так в объяснительной и напишу, мол ударил ни за что, ни про что. И еще пожалуй, добавлю, что угрожал меня изнасиловать. Совсем мол, с катушек слетел. Глядишь и не уволят. А тебя из школы выпнут. И поделом. Ты все равно никому не нравишься.
    - Он меня защищал! Понятно вам! Мишка меня оскорблял, а он вступился. Что вам всем от нас надо!?
  Это как нетрудно догадаться подалась очередной волне эмоций наша третья героиня этой тесной подсобки:
 - А вас точно когда-нибудь изнасилуют. Елена Павловна. Доходите в таких коротких юбках.

    «Гы, гы, гы», - засмеялся купидон потирая маленькие розовые пальчики. Приводя свой очередной план в действие. Как ему казалось просто гениальный план. Такой план, от которого молодые люди просто разнесут эту подсобку вместе со всей тарой и зародышем своими телами. Полыхающими огнем страсти в желание раздеть друг друга.
План и в правду был гениальным и довольно простым. Без затей.
Вышкварка оскорбит училку. Что она уже сделала. Та сделает из бутылки коньяка розочку. Нападет. Но Вотяков подставит ей подножку. Педагог падает на стеклянный цветок горлом и умирает. Правда кровище опять хлестать будет. Ну, они все быстро уберут вон уже и ведро с тряпкой заготовлено. Так что вперед ребятки пусть это маленькое нарушение закона станет прочной основой в вашей дальнейшей семейной жизни.
Карапузик закружился в воздухе тарахтя крылышками: «Ну, давай мамаша. Тебя же прямо шлюхой назвали. Бей бутылку... Бей, сука!»

Головной мозг Елены Павловны начал вычислительную деятельность на столько быстро что происходящие вокруг остановилось во времени давая возможность поразмыслить над сотнями вариантов дальнейших развитий событий. Первые сто вариантов и вправду были связаны с бутылкой и головой Вышкварки. Потом промелькнули сотни аргументов, в которых она сама себе доказывала, что она не проститутка.
Внезапно вылез один аргумент который утверждал, что Юлю надо пожалеть. Ведь по большому счету это всего лишь ребенок. Девочка которой досталась не легкая судьба учится среди красоток, за которыми уже приезжают дяди на дорогих машинах. Ну ладно пусть это будут папы. Но жалость ушла также быстро как и пришла глядя на ее искошенную физиономию на которой глаза с заметными белыми тромбами готовы были заплакать.

     - Да твои слова да богу в уши! Пусть насилуют. Думаешь я зачем колготками на солнце сверкаю. Чтоб внимание к себе не привлекать! Чтоб нормальный мужик мимо прошел! Если бы я хотела в монашках сидеть, то одевалась бы как ты.
Елена Павловна попыталась визуально рукой обвести круг вокруг девушки, но вместо этого она перекрестила ее стаканом со святой водой
    - Даже не знаю что на тебе одето. Это точно не бабушкины вещи. В лучшем случае дедушкины. Так что не смей тыкать как мне одеваться. Поняла гнида? Поняла нет?
 Девочка не выдержав морального прессинга, машинально опустилась на стул закрыв лицо руками пряча наступившие слезы. Ее сознание перепрыгнуло на три года назад, и она оказалась дома вместе со своей покойной бабушкой.
Евдокия Михайловна поправляла ей галстук (пионерский если кто вдруг забыл), пытаясь успокоить крутившуюся как юлу перед зеркалом, внучку.
    -Баб, а баб? - рассматривала девочка серую выглаженную юбку с белым передником.
    - Что, внученька? Что тебя тревожит? Неужели мое дитятко влюбилась в засранца какого окоянного! Не смей!
    - Да нет баб.- наполнил детский смех светом старое измотанное сердце, - Я просто подумала, а вдруг форму отменят, в чем я тогда буду в школу ходить?
      -Да что ты такое говоришь, внученька! Точно влюбилась поди. Раз такие глупости морозишь.
     - Да нет же баб.. Я тебя только люблю.
«Пизда прыщавая», рвали сознание Вышкварки комплименты учительницы, «Будите так одеваться... Кто ты такая?»
    - Знаете что, Елена Павловна? Решил подхватить эстафетную палочку у своей соседки юноша, о котором видимо все забыли.
 - Что?
-Знаете что?
-Что?
-Знаете что?
-Да говори уже! Ты аборт вшивой проститутки!
-Когда мы вырастем то сделаем все что бы не быть такими как вы Елена Павловна.
-О как!- преподаватель потянулась за бутылкой, попутно пытаясь вычислить глазами какой из ста стоящих на столе одноразовых стаканчиков, настоящий. А какой всего лишь иллюзия опьяненного разума. - Это что ж получается? Пряма таки тост сказанул! А раз тост — значит надо...да блядь-плюнула Елена Павловна на стаканчики, которые видимо все всего лишь иллюзия.
Ее руки обвились вокруг шеи Вотякова и так ласково потянули к себе предлагая голове отдохнуть на мягком месте, если точнее то на двух мягких местах, что мальчик был не в силах сопротивляться
-Максимка, мальчик мой, солнышко. Ты уж постарайся. Не будь таким как я когда вырастешь. Ты такой у меня молодец. Девочек вон в обиду не даешь. Волну на уроках не гонишь. -ее рука ласкала его щеку медленно подбираясь к покрасневшему уху. - Я тебе не говорила, но ты мой самый любимый ученик. - Наконец ее пальцы с дорогим маникюром добрались до мочки Вотякова вывернув ее на триста шестьдесят градусов.
-Ты меня что, фуфел, старухой назвал? - зашипела змея в которую трансформировалась Елена Павловна. -Что значит, когда вырастем? Да я вас дегенератов максимум на десять лет старше. Куда ты там расти собрался? Тебе одна дорога в синею яму, тварь.
Острая боль выгнула анаконду от чего она крича упала на пол извиваясь от мучений отбрасывая куски мяса с чешуей. Из ее спины разрывая сухожилия вылезли еще две головы. Вдохнув затхлого воздуха выплюнув ядовитые слюны всем трем существам стало немного полегче. Змея стала подниматься с пола заполняя подсобку которую казалось вот-вот разорвет от ее бесконечного туловища. - Пошли вон, собаки, - шептали головы теребя двуликими языками. - Пошли вон мы сказали...

        Выйдя из школы ребята молча дошли до развилки, где им придется идти разными дорогами чтобы попасть к себе домой. Они на секунду остановились словно спрашивая не видимое существо что делать дальше. А это существо кружило над ними празднуя долгожданную победу. Ну сейчас то точно лед тронется-думал купидончик и уже достал фотоаппарат дабы предъявить доказательства босу.-Ну детки давайте...Ну...ну жее...
-Ты домой? - почесал затылок Вотяков
-Нет.. Я ключи забыла так что придется гулять пока мама с работы не придет.
-Ну, ладно пока. -засеменил по своей тропинке Максимка
-Не понял?-Вздрогнул купидончик-Ты че, ахуел? Куда пошел? Девка ключи забыла затупок! Карапуз закружился вокруг девочки-Юля! Не отпускай его. Ну дурак он стеснительный. Скажи что нибудь! Не отпускай! Прошу тебя! Умоляю не отпускай.
-Пока. - -выдохнула Вышкварка.
-Да пошли вы на хуй! Не честно слово идите в жопу! Улетел разозлившись в третью сторону купидон.
Ну а что поделаешь. Даже у святых есть нервы. Которые видимо лопнули. Оставив молодых людей на произвол судьбы. Даже эта парочка где-то подсознательно почувствовала порванную не видимую нитку. Которая прочно связывала их все эти годы.
Придя утром в школу Максим увидел на своем месте, рядом с Юлей, другую девочку. Так что ему пришлось пересесть на соседнею парту. С этой девочкой Вышкварка так и просидела до конца года. То есть до конца школы.
Инцидент с Шараповым не получил дальнейшего развития. Так как когда он вышел из больницы Максим был уже в армии. В строй бате. Рыл траншеи, по которым будет проходить трубопровод. С водой в элитные загородные дома где-то под Москвой.
Однажды в один жаркий летний день его и остальных солдат выстроят в шеренгу перед одним московским толстым генералом. И тот с отдышкой патриотизма произнесет пламенную речь.
     -Сыны....Кто родину защищать? - скажет он пухлыми губами все еще масляными от чебурека.-Сыны епт.. Я спрашиваю, кто родину защищать? Чечены совсем оборзели. А мы тут на солнышки отдыхаем..
Но молчат сыны потупив голову.
    - Сыны! Я еще раз спрашиваю. Кто родину защищать пойдет. Шаг вперед.
Молчат сыны....
Генерал не выдержал, он было хотел встать по середине шеренги, но увидев всю эту глину перемешанную с песком, купающихся в грязной жиже не рискнул портить лакированные ботинки. Налиман как ни как.
    - Ребятушки мои. Я конечно не в праве вас заставить. Но родина мать зовет. Плохо ей. Как вы не понимаете плохо. Так что я спрашиваю последний раз. А там пинайте на себя... Сыны кто родину защищать. Шаг вперед.
На этот раз больше половины строя сделало шаг вперед. Генерала это устроило. -Грузи- отдал он приказ.
В этой доброй половине оказался и Максимка Вотяков. Не знаю, что дальше с ним случилось но домой он уже не вернулся. Толи погиб смертью храбрых толи еще что. Вот кто точно погиб смертью храбрых так это Юлия Вышкварка.
Как говорится пиздец подкрался не заметно. После школы она поступила в медицинский институт с надеждой в один прекрасный день стать детским терапевтом. И в такой же один прекрасный день проспала на экзамен. Ну как это обычно бывает. Всю ночь готовилась ну и на секунду перед дорожкой решила покемарить. И вместо секунды ее организм блаженствовал пару часов.
Выйдя из автобуса, она побежала со всех ног в учебное заведение доказывать что не зря все это время получала стипендию, да харчи мамкины с таким трудом заработанные ела.
Больное зажатое сердце не выдержало нагрузки и буквально через сто метров опрокинуло хозяйку замертво в стаю разлетевшихся голубей.
Говорят, перед смертью пролетает вся жизнь. Может быть. Или быть может. Кому как угодно, но у Юной Вышкварки пролетело только одно воспоминание. Как одним весенним днем она сидела на лавочке, теребя брелок на якобы забытых ключах.