-Миша, беги! - худая, обожженная клубами черного дыма женщина изо всех сил пыталась дотянуться к заколоченному досками окну. Там виднелась небольшая щель, через которую мог протиснуться разве что маленький ребенок. И эта была единственная надежда на спасение ее шестилетнего сына. Огромный деревянный амбар пылал, заглушая треском горящих досок крики запертых там людей. Несколько десятков мужчин и женщин, стариков и детей, задыхаясь в обжигающем вихре черного едкого дыма, тщетно пытались выломать прочную, тяжелую дверь, ломая ногти о дубовые доски в приступах панического ужаса и отчаяния. Огонь разошелся быстро. Облитые керосином стены вспыхнули мгновенно, и никакая сила уже не смогла бы удержать бушующую стихию. Небольшая группа немецких солдат собралась перед пылающим амбаром. Кто- то курил, где то фальшивила губная гармошка и изредка слышались взрывы хохота. Солдаты занимались обычной своей работой. Они уничтожали евреев, а заодно и осмелившихся помогать им украинцев. Вместе с людьми, сгорающими заживо в старом амбаре, медленно умирала деревня Барановка Житомирской области. Она начала умирать 12-го июля 1941-го года, когда фашисты захватили деревню и стали полноправными хозяевами этого украинского местечка. С первых дней оккупации немцы беспощадно уничтожали евреев и всех кто им помогал, пытаясь прятать у себя в сараях или подвалах, рискуя своими собственными семьями. Трупы расстрелянных лишь слегка забрасывали землей, и бродячие псы раскапывали могилы, чтобы полакомиться убитыми. После массовых расстрелов, у Марии остался маленький сын Миша, или Мойше, как его называл раввин сельской синагоги. Романа, мужа Марии, как и многих других жителей местечка, гитлеровцы расстреляли практически в первые дни оккупации Барановки. Это было началом серии жестоких акций по проведению в жизнь '' Окончательного решения'' еврейского вопроса. Потом наступил холодный ноябрь 1941-го года. В один из таких дней в гетто, образованное оккупационными властями, ворвались солдаты и приказали всем евреям, включая детей и женщин, собраться на главной площади, чтобы выбрать '' Жидовского старосту'' Некоторые заподозрили неладное и попытались спрятаться у односельчан украинцев. Немногим тогда повезло. Некоторые сумели сбежать и присоединиться к партизанским отрядам, воюющим в здешних местах. Собравшихся раздели догола, погрузили в телеги и грузовики, и вывезли в ближайший лес. Там взрослых и детей сбрасывали в вырытые ямы и расстреливали. На их трупы сбрасывали очередные жертвы и снова стреляли и стреляли. Потом немногих оставшихся в живых собрали в амбаре и заколотили все выходы. Двое немецких солдат принесли канистры с керосином и облили им стены… Мария задыхалась. Лицо и открытые участки кожи побагровели и начали покрываться волдырями. Она из последних сил пыталась дотянуться до просвета между досками, но ей не хватало всего лишь около полуметра, чтобы вытолкнуть маленького Мишу. Люди кричали и молились. Многие уже потеряли сознание и повалились на грязный пол амбара. Мария с ужасом поняла, что она не сможет достать до окна. Слезы градом лились из ее глаз, начинала дымиться одежда. Силы покинули ее… Вдруг чьи то крепкие руки схватили отчаявшуюся уже женщину и подняли в воздух, словно она ничего не весила… -Давай, дивчина, нехай тикае, - дядько Петро, местный кузнец, легко удерживал ее в своих огромных лапищах и… улыбался сквозь бороду потрескавшимися от жара губами… -Миша, беги,- последний раз крикнула она, и вытолкнула сына в щель между досками…
-Лежи, Ваня, не вздумай дергаться, мы все равно уже ничем не поможем, - два человека лежали на земле за небольшим холмиком метрах в трехстах от пылающего амбара. К их одежде были прикреплены ветки с пожелтевшими уже листьями, а на головах красовались огромные венки соломы. Лица были измазаны грязью, к автоматам были ловко прикручены проволокой листья папоротника, и даже с двух метров было бы нелегко увидеть этих двоих. -У меня же братишка там, - тихо хрипел Ваня, не в силах сопротивляться крепким рукам своего друга, - ему и десяти нет, и мамка наверное с ним, только я ее не увидал, далеко все же. - Ты все равно уже ничем им не поможешь, только нас погубишь, лежи смирно и запоминай, кто у них за главного и сколько единиц оружия и техники. У тебя еще будет время с ними поквитаться, - он поднес к глазам бинокль… Ваня обхватил голову руками и уткнулся лицом в землю, - Вот суки, детей-то за что? Там же человек сорок будет, не меньше, а мы тут лежим и смотрим, - он начал бить кулаками в землю. - У гады, за каждого сам лично глотки грызть буду, до смерти не забуду этих нелюдей, - Ваня вдруг вырвал у друга из рук бинокль, - Серега, дай мне взглянуть, хочу рожи их запомнить, чтобы на всю жизнь, - он внимательно посмотрел в сторону пылающего амбара и вдруг тихо, словно боясь, что его кто нибудь услышит, произнес: - Серега, глянь туда, там вроде малец из окна вылез, фрицы его не видят, он сбоку спрыгнул, видать, маленький совсем, - Сергей взглянул в бинокль. -Да, видно, мальцу кто-то помог в окно выпрыгнуть, надо следить за ним, что он делать будет и куда пойдет. -Пусть идет куда угодно, лишь бы амбар не начал обходить… Ой, да он не дурак будет, ползет в сторону леса, да еще так быстро, скоро к нам приползет, надо будет его встретить со всеми почестями.
…Дверь землянки скрипнула, и вовнутрь ворвался ледяной ноябрьский ветер. -Товарищ капитан, гляньте, кого нам бог привел. Прямо из огня выпрыгнул… прыткий такой… кусается, как хорек, характер показывает, - немолодой уже капитан поднялся со стула и присел на корточки напротив маленького человека. -Тебя как зовут-то? - спросил он и попытался прикоснуться ладонью к щеке ребенка, - Ой! Вот дьяволенок, - воскликнул вдруг мужчина и отдернул руку, - Кусается, гаденыш. Значит так… кто его привел? -Ну я, а чего? -А то, рядовой Иван Лаптев, что раз вы его привели, то вам за него и отвечать, ясно? -Ясно, товарищ капитан. А чего с ним-то делать будем? -Думаю так, - капитан задумчиво почесал затылок, сдвинув при этом фуражку на глаза, - прежде всего отмыть его в бане, потом выстирать его одежду и накормить по полной. Пусть пока с нами побудет, пока до Житомира не дойдем, а там его в детдом оформим, и дело с концом… ясно? -Куда ясней, - проворчал Иван и обратился к пацану, - пойдем, ты сам слышал, что нам приказали, теперь просто не отделаться, - он взял малыша за руку, и они вышли из землянки… Прошло несколько недель после того, как Иван ''пригрел'' у себя малыша. До Житомира так и не добрались. Партизанский отряд под командованием генерала-майора А. Сабурова проводил операции по нанесению точечных болезненных ударов по противнику, и сам Гитлер считал первоочередной задачей розыск и уничтожение партизанских отрядов. Еще никогда немцам не приходилось сталкиваться с таким ожесточенным сопротивлением, как сопротивление "Русских Робин Гудов".
Миша оказался настолько смышленым, что вскоре его начали посылать в села на разведку обстановки. Ребенок шестилетка никак не привлекал к себе внимание, и гитлеровцы даже не предполагали, что маленький мальчик с кучерявой черной шевелюрой прекрасно запоминает все что видит и слышит. Кроме того, он немного понимал по-немецки, так как его родители часто говорили между собой на идиш. Он всегда довольно точно запоминал расположение штабов, подсчитывал количество техники и даже мог описать как производится патрулирование местности немецкими оккупантами. Так прошел почти год. Мишу обожали и при каждом удобном случае находили время поиграть с ним или почитать книжку. Иван очень гордился своим подопечным и называл его сыном партизанского отряда. В конце 1942 года в партизанском отряде генерал-майора А. Сабурова произошли изменения. В его отряде появилось соединение бежавших из гетто или концлагерей евреев. Командующим этого соединения был Михаил Гильденман, которого многие называли дядя Миша. Дядя Миша очень заинтересовался своим тезкой и после долгих уговоров, доходивших чуть ли не до рукоприкладства, забрал к себе на попечение толкового еврейского мальчишку. Ивану, за год привязавшемуся к мальцу, как к собственному сыну, пообещали, что будут беречь малыша, как зеницу ока, и дядя Миша сам лично займется его воспитанием и образованием. А Ваня сможет видеться с ним, когда захочет. В тот день жизнь семилетнего Миши изменилась. Он стал полноправным членом партизанского еврейского соединения, действующим под командованием генерал-майора А. Сабурова. Свою первую диверсионную вылазку Миша совершил в свой седьмой день рождения. Дядя Миша был против посылать ребенка на такое серьезное и опасное задание, как подрыв железнодорожного моста, но малец устроил натуральную истерику со слезами и громкими воплями, так что дядя Миша вынужден был сдаться. Семилетний мальчуган с огромными черными глазами и с большим мешком на спине не вызвал подозрение у немецкого патруля. Более того, они даже не посмотрели на чумазого и худосочного пацаненка, который прошел мимо них, что-то насвистывая себе под нос. Они не заметили, как он, перейдя на другую сторону, вдруг спрыгнул с откоса и исчез под полотном железки. Поезд, перевозивший провизию и оружие оккупационной армии фюрера, не дошел до места назначения. Вместе с провизией и оружием погибло несколько десятков фашистов, среди которых оказались довольно крупные чины немецкой армии, и были изъяты секретные документы, связанные с передислокацией оккупационных сил. Успех операции был настолько весомым, что о ней было сообщено лично тов. Сталину. Участники операции были представлены к разного уровня орденам и медалям. Среди них не оказалось Миши, хотя генерал-майор Сабуров отправил личное сообщение самому Жукову и… получил отказ по причине возраста бойца. Но генерал не сдался и решил лично особым образом отблагодарить мальца. Когда партизанский отряд Михаила Гильденмана построился для вручения наград, первым был вызван Миша Гринберг. Генерал-лейтенант Сабуров подошел к нему и присел на корточки. В руках он держал кожаную кобуру, из которой виднелась рукоять пистолета ТТ калибром 7.62мм. Генерал достал из кобуры пистолет, и громко, чтобы все слышали, прочитал выгравированную надпись: "Мише Гринбергу за смелость и дерзость" У семилетнего Миши отвисла челюсть. О таком подарке он не мог и мечтать. У него теперь будет собственное оружие, личный именной пистолет… Радости не было предела. Миша с трудом сдержался, чтобы не запрыгать на месте. Вместо этого он отдал честь, как и полагается бойцу красной армии, и вернулся в строй. После этого дни потекли своей чередой. Миша совершал дерзкие вылазки против нацистов вместе с товарищами по оружию. Фрицы так и не поняли, кто и каким образом подрывает им мосты и железнодорожные составы, выводит из строя электричество и связь, да и просто нагло бьет окна в штабах. Так прошло три года. В 1944 году партизанский отряд расформировали, а Мишу отправили в детдом города Житомира. Именной пистолет был изъят директором детдома в связи с запретом на любые виды оружия. -Тебе нельзя такое носить, сынок, ты даже не представляешь, как это опасно, - поучал его директор. Миша больше никогда не видел этого пистолета. Вместе с ним там были сотни детей-сирот, из-за войны оказавшихся без родителей... Именно тогда жизнь Миши покатилась под откос, как подорванные им же поезда.
Будучи свободолюбивым и своенравным ребенком, он не смог находится в детдоме и вскоре сбежал. Миша бродяжничал и начал воровать, чтобы прокормиться и не умереть с голоду. Через год его поймали и снова вернули в детдом закрытого типа для трудных детей. Там ему многое пришлось пережить: драки за лишнюю порцию еды, за одежду и обувь. Там он впервые почувствовал на себе, что такое антисемитизм, не от фашистов, а от обычных советских детей. Его били, и он бил. Его резали, и он резал. Жестокость стала необходимостью выживания, и он снова сбежал. Однажды Миша, будучи уже подростком, был участником драки, в которой был убит милиционер. Его отправили в колонию для несовершеннолетних. Через три года он был переведен в колонию строгого режима недалеко от Киева. Там он пробыл еще пятнадцать лет. Когда Миша Гринберг вышел на свободу, это был угрюмый, мрачный человек, выглядевший намного старше своих лет, с проседью на висках. Все его тело покрывали многочисленные шрамы вперемешку с незамысловатыми синими татуировками по всему телу. Изменить уже ничего нельзя было, и вскоре он вернулся в колонию строгого режима за вооруженное ограбление ювелирного магазина. Миша оказался на самом дне, и это дно приняло его как родной дом…
Киев, как всегда, поражал своей красотой. Легкий осенний ветерок неспешно прогуливался по Крещатику, сбивая немногочисленные пожелтевшие листья с полуобнажившихся каштанов. Люди неторопливо прогуливались в этот субботний день, и многие молодые парочки искали куда можно заскочить перехватить мороженного или выпить по стаканчику черного кофе. Жизнь конца девяностых текла, как Днепр в устье Десны, то ускоряясь во время разлива, то немного замедляясь в узких протоках обоих берегов. Где-то лаяла собака, где-то слышен был детский смех вперемешку с недовольными голосами взрослых, а иногда доносился откровенный мат каких-то хулиганистых подростков.
-Мама, мама, посмотри на этого дядю, - маленькая девочка с длиннющей рыжей косой показывала пальцем на лежащего возле скамейки человека. Тот лежал в луже собственной рвоты и экскрементов. Его рука все еще сжимала бутылку с прозрачной жидкостью. Запах, исходивший от него, был невыносим, а его руки были покрыты татуировками. -Фу, не подходи к этой дряни и не указывай пальцем. Вот не будешь слушаться маму, станешь такой же. -Не стану, не стану, - девочка разрыдалась, и ее мамаша, дернув дочку за руку, поспешила подальше от неприятного зрелища. Через час два санитара скорой помощи заносили в машину ногами вперед труп Миши Гринберга, старого, очень старого человека, последним воспоминанием которого перед смертью был отчаянный крик его матери: -Миша беги!
Представте себе, что те самые эффективные немцы, раздевали людей и сажали в грузовики, чтобы везти их на расстрел. Есть свидетельства очевидцев, пока еще живых. Могилы чуть забрасывали землей, и их действительно разрывали псы. Смрад стоял на километры. Почитайте историю Барановки, там есть много описаний произошедших там событий. Людей просто уничтожали, так как за людей не считали. И живых закапывали, и мертвых, и мледенцев за ноги. и об стену... Ну а рассказ, на то он и рассказ. Я специально его писал, в стиле документалистики, вот он и вышел черно-белым. Его напечатали в винипежской русскоязычной газете, выпуск которой был посвящен девятому мая. Спасибо за коменты. На будущее учту.
Не хочу вмешиваться, но, мне просто любопытно, то, что вы написали в комменте, про людей и расстрелы, вы считаете ужасом, верно? Противоречие религиозным и этическим нормам и т.д. И вините в этом именно немцев, а не режим? Да?
Разные были и немцы, и русские и евреи. Но все же напала то Германия, вот и говорят про немцев Да и Гитлер, по моему русским не был? Были немцы, которые спасали евреев от фашистов, были и партизаны, которые помогали фашистам уничтожать евреев, причем своих же партизан... От природы не уйдешь Закомплексованность требует ненависти
«Потом немногих оставшихся в живых собрали в амбаре и заколотили все выходы» - не объяснены причины такого вот отделения с последующим поджогом. Простите, но немцы мало того, что любили эффективность, они были еще и донельзя практичными, поэтому лишний раз изощряться бы не стали. « Лицо и открытые участки кожи побагровели и начали покрываться волдырями» - слишком механично. У вас тут человек в диких муках умирает, а вы факты констатируете «Она из последних сил пыталась дотянуться до просвета между досками, но ей не хватало всего лишь около полуметра, чтобы вытолкнуть маленького Мишу» - теперь тем более не понятно, почему беги? Сначала вытолкнуть надо, а потом уже. «Мария с ужасом поняла, что она не сможет достать до окна. Слезы градом лились из ее глаз, начинала дымиться одежда. Силы покинули ее…» - ну подделка же! Подделка! « он начал бить кулаками в землю» - просто сложно себе такое представить, с учетом, что он лежит на пузе. «- Серега, глянь туда, там вроде малец из окна вылез, фрицы его не видят, он сбоку спрыгнул, видать, маленький совсем, - Сергей взглянул в бинокль» - речь неживая. «-Да, видно, мальцу кто-то помог в окно выпрыгнуть, надо следить за ним, что он делать будет и куда пойдет» - персонажи получаются картонными, нет радости сопереживания, сплошная механика. « присел на корточки напротив маленького человека» - человечка. « Партизанский отряд под командованием генерала-майора А. Сабурова проводил операции по нанесению точечных болезненных ударов по противнику, и сам Гитлер считал первоочередной задачей розыск и уничтожение партизанских отрядов» - во первых связь проведена скорее не с партизанскими отрядами вообще, а с отрядом этого Сабурова в частности – много чести, во вторых слово «болезненных» тут совсем не нужно. Странно у вас получается – там где надо человеческие переживания показать, вы механику даете, там где строка должна быть механичной, вы вставляете ненужные эпитеты. « Еще никогда немцам не приходилось сталкиваться с таким ожесточенным сопротивлением, как сопротивление "Русских Робин Гудов"» - много читал литературы той эпохи, но вот такое название встречаю впервые. Так же не понятно к какому времени отнести это самое «Еще никогда», потому как получается так, словно этот Сабуров за работу взялся и понесла лихая фрицев! « Кроме того, он немного понимал по-немецки, так как его родители часто говорили между собой на идиш» - идиш и немецкий это вроде бы не один и тот же язык. «В его отряде появилось соединение бежавших из гетто или концлагерей евреев» - гетто на Украине вроде не было, к тому же «или» звучит странно – они сами не могут определиться откуда они сбежали? « Все его тело покрывали многочисленные шрамы вперемешку с незамысловатыми синими татуировками по всему телу» - все его тело, по всему телу «Тот лежал в луже собственной рвоты и экскрементов» - ну ладно, с рвотой все понятно, а вот экскременты? Как они вывалиться то могли? Или он там без штанов валялся? «Его рука все еще сжимала бутылку с прозрачной жидкостью» - это не жидкость – это водка! «-Не стану, не стану, - девочка разрыдалась, и ее мамаша, дернув дочку за руку, поспешила подальше от неприятного зрелища» - психология попросту кривая.
Подведу итог. То что относилось ко временам войны, к периоду становления этого самого Миши, как боевого паренька, не так плохо. Да, много косяков, много откровенных ляпов, но все же не так плохо, но вот то что дальше пошло… Сплошная механика. Персонажа нет, а этакая характеристика – воевал, был отмечен, получил, такой то командир, такой то фронт, сел за то-то, сбежал тогда то из детдома, был пойман, снова сел и так далее – ну тоска же смертная. Финал и вовсе никак, нет доведения персонажа до этого самого уровня, нет проработки – пусто донельзя.
« худая, обожженная клубами черного дыма женщина изо всех сил пыталась дотянуться к заколоченному досками окну» - много последовательностей, ну и обжечься клубами черного дыма – малость сложно представить такое. «Там виднелась небольшая щель, через которую мог протиснуться разве что маленький ребенок. И эта была единственная надежда на спасение ее шестилетнего сына» - это должно было стать одним предложением. Кстати, почему «Миша, беги», если он где то здесь, в амбаре. « Несколько десятков мужчин и женщин, стариков и детей, задыхаясь в обжигающем вихре черного едкого дыма, тщетно пытались выломать прочную, тяжелую дверь, ломая ногти о дубовые доски в приступах панического ужаса и отчаяния» - перегружено до состояния нечитаемости, так же повтор черного дыма ну и вопрос – откуда взялся черный дым в амбаре? Там, вроде как, ни шин, ни каких либо иных резиновых изделий быть не может, а древесина, солома и прочие наполнители стандартных амбаров имеют свойство гореть с белым и сизым дымом. «Кто- то курил, где то фальшивила губная гармошка и изредка слышались взрывы хохота» - ну такой штамп, что аж противно. «Вместе с людьми, сгорающими заживо в старом амбаре, медленно умирала деревня Барановка Житомирской области» - ну фальшиво же, криво же до полного безобразия! «Она начала умирать 12-го июля 1941-го года, когда фашисты захватили деревню и стали полноправными хозяевами этого украинского местечка» - ну вот видите, начала умирать тогда, а сейчас они у вас все горят в амбаре, так что тут уже не медленно – тут скоренько и окончательно. «С первых дней оккупации немцы беспощадно уничтожали евреев и всех кто им помогал, пытаясь прятать у себя в сараях или подвалах, рискуя своими собственными семьями. Трупы расстрелянных лишь слегка забрасывали землей, и бродячие псы раскапывали могилы, чтобы полакомиться убитыми.» - слишком наивно, почитайте литературу того времени, ознакомьтесь, прочувствуйте. « Это было началом серии жестоких акций по проведению в жизнь '' Окончательного решения'' еврейского вопроса» - ну коряво же, разве не видите? «Собравшихся раздели догола, погрузили в телеги и грузовики, и вывезли в ближайший лес» - догола раздевали непосредственно перед местом казни. «Там взрослых и детей сбрасывали в вырытые ямы и расстреливали. На их трупы сбрасывали очередные жертвы и снова стреляли и стреляли» - согласно информации из Нюрнбергского процесса – ставили на край, расстреливали, подводили новую партию, расстреливали. Был иной вариант – когда расстреливали непосредственно в ямах, но тогда туда уже изначально загоняли всех расстреливаемых. Простите за жесткость, но немцы всегда руководствовались эффективностью, что заставляло использовать именно такие стандартизированные методы убийства.
Судить рассказы о войне всегда сложно. Особенно если автор писал по реальным событиям. Я не стану рассуждать о достоверности, о возможности подрыва маленьким ребенком поездов и прочего. Разберем то, как вы это все передали. 1) Язык: ну как сказать. Сухо. Вы описываете события, вы их не показываете. Нет той силы языка, чтобы перед глазами предстал горящий сарай, мать, пытающаяся спасти ребенка и смеющиеся немцы. Ну нет. Только буквы. Вам нужно усилить силу образа. Показать, а не рассказать. 2) Сюжет: мне не нравится, что вы начинаете с сильного по эмоциям и событиям куска - как люди горят в амбаре, а потом резко переходите на сухое изложение фактов. Это сбивает. Теряешь впечатление и первое чувство, а потом, после справки, оно уже не возвращается. Это ошибка. А закончили вы тоже так же: сухо сообщили о последней мысли ГГ, хотя могли бы усилить эффект - вложить эти слова в его уста. Тогда я бы поверил. 3) Герои: мало вы чувства ГГ раскрыли. Только в сухом описании. Он сам ничего не делал у вас, вы за него все описали. А где он сам? Правда на статью похоже или на справку из книги серии ЖЗЛ. Итог: взяв такую тему, вы могли бы развернуться получше. Не справились вы.
Во-первых, мне не нравится композиция. В самом начале вы показываете довольно-таки остросюжетную сцену - мать пытается спасти сына из горящего амбара. Эпизод очень напряженный, атмосфера раскалена до предела, и тут неожиданно читателям дается историческая справка. Весьма не кстати, этим вы разорвали тот самый напряженный эпизод. Вы не дали эмоциям достигнуть своего пика, и когда вы возвращаетесь к спасению ребенка после рассказа о предшествующих событиях, то увы, уже поздно - ту остросюжетность, намек на которую был в начале, уже вернуть нельзя. Во-вторых, в целом рассказ больше похож на статью в газете. Ну знаете, в таких статьях разные биографии рассказывают. Так вот, чем напомнило - там обычно сначала дается какой-либо эпизод из детства, который непрепенно сыграл в жизни героя значительную роль, а затем следует пересказ всей остальной жизни. Так и у вас - пересказ, а не рассказ и не показ. А пересказ обычно каких-либо эмоций не вызывает. Все имхо, конечно. Историческую достоверность судить не берусь. Вдруг и точно правда. Но все равно вызывает сомнение то, что семилетний ребенок самостоятельно подрывал ж\д мосты. И в то, что немцы в упор не замечали еврейского мальчика, тоже не верится.
Да, были дела и покруче. Мой дядька в пятнадцать лет командовал детским партизанским отрядом в партизанском движении Ковпака в Украине. А всю семью моего деда, начиная с двухмесячной сестры, и заканчивая его родителями, всего семерых, фашисты закопали живъем в селе Барановка. Все село перебили, и сейчас там есть монумент погибшим.
0
Да и Гитлер, по моему русским не был? 
